A symbol of peace

Шото всегда пытался понять, какого это — иметь нормальную любящую семью. Хотел почувствовать всю ту любовь, коей его лишили так давно. Смотря на отношения других со своими родителями, Шото даже немного завидовал. Ведь такого у него самого никогда не было. Отец был тираном, а мама… Шото трудно об этом вспоминать. Его детство прогнило насквозь. Его искалечили и сломали. Всё держалось лишь на любящих брате и сестре. На тёплых воспоминаниях о матери. Начало жизни Шото было несчастливым. Он давно уже принял этот факт. Поэтому попытался сделать хоть что-то с остальной частью своей жизни. Найти путь к миру и спокойствию своей израненой души. — Яойорозу, Тодороки, кажется, вы одни остались без пары среди нашей компании. — весело заметил Денки, когда они решили всем бывшим классом собраться на празднование годовщины окончания Академии. — Я тоже, между прочим. — чуть игриво улыбнулся Минета, потираясь о плечо Яойорозу. — Никто и не удивлён. — вздохнула девушка. Ещё с самого начала вечера её посадили рядом с Минета, который не оставлял попытки своих домогательств не на секунду. Разве что когда ел. В тот вечер Шото поймал себя на мысли, что часто задерживал взгляд на Момо, отмечая, насколько красива девушка. Иногда она украдкой бросала на него мимолётные взгляды, думая, что он не замечает. А когда их глаза встречались, то у обоих щеки начинали полыхать настоящим пламенем. Шото казалось, что теперь у него обе стороны огненные. — У меня уже есть пара. — невозмутимо произнёс Тодороки, делая очередной глоток воды, чтобы хоть чуть-чуть остудить пылающее лицо. Все резко остановились и с удивлением посмотрели на друга. — Чего, Двумордый? — Шото-кун! — взвизгнула Момо и смущенно закрыла лицо ладонями. Все тут же переместили свои удивлённые взгляды на девушку. — Я правильно понимаю, Момо девушка Тодороки? — осторожно поинтересовался Денки у рядом сидящей Джиро. Та недовольно стукнула его по затылку. — Но почему вы скрывали это? — спросил Киришима, одной рукой обнимая Мину. — Мы и не скрывали, в общем то. — неловко пролепетала Момо. Шото согласно кивнул. Бакуго медленно перевёл недовольный взгляд красных глаз на Мидорию, который отчего-то нервно улыбался. — Ты знал, Деку? Изуку еле заметно вздрогнул. — А? Что? Каччан, о чем ты… — За идиота меня держишь, засранец?! — О, нет, снова…- устало и очень тихо вздохнула Очако. Благодаря вспыхнувшему, как спичка, Бакуго, Момо и Шото удалось скрыться без каких-либо расспросов и подколов. Они лишь безмолвно взялись за руки и оставили друзей разнимать Бакуго и Мидорию. Шото слабо улыбнулся, вспоминая тот вечер, спустя уже столько лет. Вскоре он сделал предложение Момо. Хоть выглядело это и не так романтично, как хотелось Шото, Яойорозу была очень счастлива и даже создала от переизбытка эмоций какие-то безделушки. Наверное, именно в день свадьбы Шото понял, что Момо та самая. Он любил её всем сердцем и готов был сделать девушку самой счастливой. Ведь Момо всегда поддерживала его, помогала и любила без остатка. Отдавала, ничего не требуя взамен. Хоть Шото и отдавал иногда совсем мало любви, Момо спокойно принимала это и отдавала ещё больше. Он даже и не ожидал, что всё так быстро получится и через год Момо с блестящими от слез глазами молча бросится к нему в объятия. Пришедший с тяжёлой миссии Тодороки тогда буквально онемел. Мысли о том, что он сделал что-то не так стали роиться в его голове, не давая нормально вздохнуть. — Момо? Что происходит? Почему ты плачешь? Та негромко всхлипнула, чуть отпрянув от мужа, чтобы взглянуть ему в глаза. Она слабо улыбнулась. — От счастья, Шото-кун. Я беременна. Чувство, которое образовалось после это фразы в груди у мужчины, было невозможно описать. Но оно приятно разливалось по всему телу, наполняя его до краев, отчего на глазах выступили слёзы. Именно такое чувство, только ещё более сильное, Шото испытывал, когда первый раз взял новорождённую дочь на руки. Она была очень маленькой, совсем крошечной. Шото боялся сделать ей больно. — Такая красивая… Момо улыбалась, следя за ним и дочерью, сквозь слёзы. Шото с огромной теплотой и любовью смотрел на ребёнка, поглаживая маленькое личико кончиками пальцев. Девочке это нравилось. Её глаза широко распахнулись, наблюдая за движениями мужчины, а рот расплылся в беззаботной улыбке. Когда Шото взглянул в её открытые глазки, то сердце его невольно сжалось. Глаза девочки были точной копией его матери. — У неё всё ещё нет имени, дорогой. — улыбнулась Момо, невесомо проведя по черно-белому пушку на голове дочери. — Есть идеи? Шото пожал плечами. — Я думал, насчёт имени моей матери… Рей… Момо понимающе кивнула. — Значит… — Киото. — Шото решительно взглянул на жену, пресекая все попытки изменить его решение. Хотя он и так прекрасно понимал, что Момо согласится с его решением в любом случае. — Тебе нравится? — Очень. — улыбнулась Момо, переводя взгляд на дочь. Та успела засопеть, прикрыв глазки. Киото росла стремительно, всё больше и больше с каждым днём напоминая Шото его мать. — У неё мои глаза. — однажды сказала она, когда Шото впервые показал дочь Рей Тодороки. В Киото она влюбилась с первой же секунды, как увидела. Рядом с ней она становилась счастливее и глаза её сверкали как-то необычно ярко. Наверное, Шото никогда и не признается, но дочь сблизила его с собственным отцом. Об этом было даже странно думать. Но почему-то внутри Шото радовался такому исходу, хоть и старался не показывать своих эмоций по этому поводу. — Она невероятна. — Энджи громко хохотнул, наблюдая за играющей внучкой. Секунду назад она успела воспламенить новую игрушку и тут же потушить её, заморозив. Киото только-только освоила причуды, доставшиеся ей от Шото. Огонь и лёд. То, чего Шото не желал своей дочери. Он не хотел, чтобы от Киото требовали то же, что и от него самого когда-то. Оправдывать чужие ожидания — самая ужасная цель жизни. Правда, причуды Киото были сильнее. Если Шото мог использовать для одной силы только соответствующую сторону, то Киото могла использовать всё тело. Она могла полностью покрываться огнём или льдом. Это глубоко впечатляло отца Шото. — Я старался. — невозмутимо ответил Тодороки на похвалу Энджи. Щеки Момо от этого ярко вспыхнули. Она непроизвольно опустила руку на уже округлившийся живот. — Вы, кстати, уже узнали, кто у вас будет? — Фуюми ловко подхватила племянницу на руки и одним движением создала небольшой снегопад над их головами. Киото радостно захлопала в ладоши. — Мальчик. — улыбнулась Момо, поглаживая небольшой живот. Рядом на диван плюхнулся Нацуо, весело улыбаясь. — Предлагаю назвать моего племянника… — Если ты скажешь в честь тебя, то получишь подзатыльник. — перебила брата Фуюми. Нацуо недовольно скрестил руки на груди. — Милый, я думаю, право выбрать имя нужно предоставить Шото и Момо. — ласковая рука матери легко потрепала Нацуо по светлым волосам. От этой картины у Шото разлилось приятное тепло внутри. После выписки матери из больницы и постройки нового дома, у его семьи появился шанс на новую жизнь, где нет места жестокости и грубости. Шото хорошо понимал, что его отец сильно постарался для того, чтобы дать этот самый шанс. Энджи Тодороки старался быть отцом, в котором всегда нуждались его дети и Шото это ценил. Правда. И больше всего это ценила Рей. Казалось, что их с отцом отношения становятся именно такими, какими были до рождения Шото. Правильными. Тёплыми. Крепкими. Шото в это верил, как и все остальные. Хватало лишь одного взгляда на то, как отец и мать иногда разговаривали о чем то своём, сидя где-то на кухне. Смотрели друг на друга так, как никогда до этого. По крайней мере, Шото такого не помнил. И это заставляло сердце наполняться беспричинной детской радостью. — Почему-то моему сыну имя дала Фуюми. — пробурчал старший брат. Шото невольно улыбнулся. Он осторожно забрал дочь из рук Фуюми и прижал к себе, дабы та не пострадала, если сестра решит всё же воплотить свои угрозы. Киото устало зевнула и потёрла кулачком глаз. — Накимэ хорошее имя. Тебе же понравилось. — возмутилась Фуюми. — И Эмме оно тоже пришлось по душе. Разве нет? Было заметно, как задело замечание брата девушку. Нацуо тоже это понял и поспешил успокоить сестру. Всё же она была права и имя ему сразу же пришлось по душе. Просто захотелось повредничать назло сестре. — Мне нравится, Фуюми. Отличное имя. — широко улыбнулся беловолосый. — Я просто дурак, ты же знаешь. Девушка улыбнулась в ответ. — Может Энджи предложит свой вариант? — тихо произнесла Рей, смотря прямо на мужа. Все также обратили своё внимание на главу семьи. Мужчина от этого нервно сглотнул. — Ты думал уже об этом? — спросил Шото. Было странно понимать, что его отец придумывал варианты имени его будущему ребёнку. Он действительно заботился об этом. — Немного. — пожал плечами Старатель. Он сделал глоток горячего чая, прежде чем продолжить. — Мне нравится имя Хикари. Шото задумчиво поджал губы, пока все остальные невольно улыбнулись. Имя и вправду было хорошим. — Мне тоже нравится, Энджи-сан. — Момо ободряюще улыбнулась мужчине, на что тот невольно добродушно хмыкнул. Шото лишь умиротворенно прикрыл глаза и кивнул. Через пару месяцев, летом в самый жаркий из дней, родился малыш Хикари. Увидев его впервые, Шото сразу же понял, что имя идеально подходит сыну. Ведь глаза у него были точно такими же, как и у Энджи Тодороки ярко-бирюзовыми. Даже небольшой пушок был таким же колючим и красным, как у дедушки. Хикари даже характером походил на Старателя. По началу это немного настораживало Шото. Слишком много плохих воспоминаний об отце. Слишком много боли, чтобы не думать о том, не пойдёт ли Хикари по стопам дедушки. Не погубят ли его уже начавшие пробиваться амбиции. — Ты хочешь, чтобы я тренировал тебя? Хикари подошёл к нему в один из обычных выходных Шото. Киото была в школе, а Момо поехала навестить родителей. Хикари было пять. — Хочу быть сильным, как ты. — запрыгал на месте мальчик. Шото улыбнулся. — Ты станешь лучше. — он ласково потрепал сына по макушке, на что тот расплылся в довольной улыбке, доставшейся ему от Момо. Шото нравилось тренироваться с детьми. Было приятно и интересно наблюдать за причудами детей. Они были сильней и отличались от родительских, уж точно. У Хикари и вовсе была причуда, связанная со льдом, но и с силой Момо она тоже была связана. Хикари генерировал лёд в кристаллическом виде. Небольшие кристаллы льда создавались вокруг него и могли управляться силой мысли. Разбивая их, Хикари мог контролировать осколки от кристаллов. Шото на своей коже прочувствовал, какими острыми они были. Кристаллы могли даже играть роль щита, будучи очень крепкими. Когда Хикари научился использовать их и в качестве метательного оружия, то тут же радостно стал демонстрировать всем родственникам. — Юки, ты это видел? Я разбил все бутылки лишь одним кристаллом! Мальчик носился по тренировочному залу, чуть ли не сбивая всех с ног. Шото взглянул на младшего сына, который счастливо улыбался достижениям брата. Юки был младше Хикари на год. Весь белый, словно снег. Даже голубой цвет в глазах у мальчика был настолько блеклым, что казалось будто Юки слепой. Полная противоположность старшего брата. Юки не нравилось тренироваться, не нравилось подолгу использовать причуду. В отличии от Хикари, Юки генерировал фиолетовое пламя, которое буквально высасывало из других кислород. Юки не мог распространять это пламя на всё тело, пока что оно только могло находиться на его руках. Причуда была довольно опасной, поэтому Юки всё же тренировали, но не сам Шото, а его отец. Энджи, в отличии от сына, хорошо разбирался в пламени и всегда прекрасно им управлял. Шото же предпочитал больше лёд и намного лучше овладел им. — Не переживай, Шото, он сильнее, чем ты думаешь. Энджи грозной стеной наблюдал за младшим внуком, который учился контролировать пламя, не распуская его дальше рук. Иногда под сильным всплеском эмоций, что происходило очень редко, ведь мальчик сам по себе был тихим и спокойным, в отличии от старшего брата, пламя могло неконтролируемо распространяться дальше самого Юки. Однажды это уже навредило Хикари. После Юки пересмотрел своё отношение к тренировкам и стал усердно стараться подчинять причуду. — Боюсь, что даже слишком. — вздохнул Шото. Он не хотел тяжёлой судьбы для сына. Хотел, чтобы тот веселился и беззаботно играл на улице, а вместо этого он, как и Шото когда-то, тренируется днями напролёт. Единственное, что их отличало, это семья. У Юки была поддержка и любовь родителей и брата с сестрой. Шото поддерживала лишь мать и то потом и её у него отобрали. А сестру и брата он и вовсе не видел. У Юки же…есть всё, чего не было у Шото. — У него есть хорошая мотивация. Правильная. — сказал Энджи. — Хэй, Юки, скажи, зачем ты тренируешься? Для чего? Мальчик даже не повернулся и не прекратил тренировку. Пламя в его руках лишь стало выше, а затем и вовсе исчезло. Затем всё снова повторялось. — Чтобы больше никогда и никому не причинять вреда. Энджи довольно кивнул. В зал медленной походкой вошла Момо, держа в руках маленький ворочающийся свёрток. — Юки, пора заканчивать. Киото и Хикари уже ждут тебя за столом. Мальчик обернулся с тёплой улыбкой на губах и, в один миг оказавшись возле неё, прижался к ногам матери. — Дедушка обещал показать мне, как распространять пламя на всё тело… Момо отрицательно покачала головой. — Сначала обед, Юки. Мальчик обиженно надул губы и повернулся к отцу в поисках поддержки. Шото лишь пожал плечами, весело улыбнувшись. — Мама права. — Но пап… — Тебе пора отдохнуть, Юки. Иди за стол. — уже строго произнёс Шото, напомнив себе и всем присутствующим Старателя. Мальчик послушно кивнул и вышел из зала. — Из тебя получился хороший отец, Шото. — добродушно усмехнулся Энджи. Из-за двери послышались громкие возгласы Фуюми и Нацуо, к которым присоединился тихий голос Рей. — Подвинься, Фуюми! Мне места не хватает! — Тебе одного котацу* мало?! — Накимэ, не вредничай, ешь собу! — на этот раз Шото услышал голос жены Нацуо — Эммы. — Киото, помоги, пожалуйста, братьям. — мягкий голос матери Шото вызвал еле заметную улыбку у Старателя. Может это было всего на пару мгновений, но Шото всё-таки успел заметить. — Бабушка, я помогу тебе! — Хикари, не нужно. Я справлюсь, милый. Момо мягко улыбнулась, чуть поправив одеяльце ребёнку на руках. — Я приготовила кудзумоти, Энджи-сан. Специально для вас. Старатель благодарно кивнул. — Положи кудзумоти обратно, Нацуо! Это для отца! Момо и Шото весело переглянулись и тихо хихикнули. — Нацуо! — взревел Энджи и бросился к ним, чтобы успеть спасти любимое блюдо. — А ну, поставь на место! — И не подумаю! — Папа, Нацуо! Шото ловкими кошачьими движениями оказался сзади жены и приобнял её, положив подбородок на плечо. Его разномастные глаза тепло смотрели на сына в одеяльце. — Твоя мама не справится там одна, Шото-кун. — хохотнула Момо. — Я могу уложить пока что Амацу. — Шото поцеловал нежную шею жены и аккуратно забрал у неё малыша. Мальчик был полной копией Момо, отчего брат и сестра Тодороки часто шутили, что его причуда уж точно будет не как у остальных детей Шото. Он был бы этому только рад. Впоследствии так и оказалось. Амацу умел создавать предметы, как и Момо. Только вот, если она делала это только с помощью своих жировых клеток, то Амацу мог создавать вещи из обычных огня или льда. Например, маленькие кубики льда, которые специально делала Киото для брата, Амацу превращал в конфеты. — Надеюсь, вы не планируете ещё детей. — устало выдохнул Нацуо после очередной возни с племянниками. — Мальчики снова что-то натворили? — Момо слабо улыбнулась, не отводя взгляд от заинтересовавшей книги. Пока с детьми нянчились другие члены семьи, можно было выкроить пару спокойных минут для чтения книги. — Я даже говорить об этом не хочу. Эти дети настоящие стихийные бедствия. Вместе они составляют опасную комбинацию. — Как и все мы. — пожал плечами Шото. — Просто ещё одного маленького тебя я не выдержу. — Нацуо пригрозил указательным пальцем, но заметив странные переглядывания между супругами, тут же ошарашено посмотрел на обоих. — Вы серьезно? Снова? — Уже семь недель. — хихикнула Момо. — Скажи честно, Шото, ты решил побить рекорд отца? — Большая семья это прекрасно. Нас тоже было несколько в доме. Нацуо тяжело вздохнул. — Чур имя выбираю я. — Нет, брат. — Но у меня есть отличный вариант. — Нет. — невозмутимо ответил Шото. — Как вам вариант Нецу? Очень похоже на моё имя. — Тем более. Шото улыбнулся недовольному бурчанию брата. Слушая его в одно ухо, Шото посмотрел на жену, которая подарила ему столько счастья и любви, что Шото больше никогда не чувствовал какой-то пустоты внутри. Все раны давно затянулись. — Момо? Женщина подняла взгляд темных глаз на мужа. Как и раньше, Шото видел в ней неугасающую любовь и теплоту, в которых хотелось раствориться. Что впрочем он и делал. — Спасибо. ——————— Котацу* — традиционный японский предмет мебели, низкий деревянный каркас стола, накрытый японским матрацем футоном или тяжёлым одеялом, на который сверху положена столешница.