***
Он совершенно случайно проснулся за секунду до звонка в дверь. Уэй только открыл глаза, пытаясь прийти себя ровно настолько, насколько это вообще было возможно, как вдруг услышал этот звон, что отдавался ужасной болью в его голове. Кое-как он поднялся с совершенно неудобного для сна дивана, на который, очевидно, прилег, будучи уже просто не в состоянии дойти до кровати, и, медленно шагая затекшими от неудобной позы ногами, подошел к двери. Открыв ее, он встретился лицом к лицу со своим братом, который выглядел довольно сердито. — Джерард! — начал тот. — Мы же договаривались! Почему ты снова не отвечаешь на звонки? Джерард лишь пожал плечами, пытаясь отойти от сна. Очевидно, он проспал и сейчас опаздывал на чертову вечеринку, прийти на которую, очевидно, согласился, будучи также в сонном состоянии — он не помнит этого момента совсем. — Ты опять спал? — спросил Майки, зайдя в коридор, закрыв дверь с громким хлопком, от которого старший поморщился. Это послужило брату ответом. — Понятно… В общем, мы опаздываем, — он понимал, что, вероятно, лучше оставить брата в покое сейчас… Но Майки никак не мог побороть свое желание вытянуть его в свет и попытаться хоть как-то преобразить его жизнь. — Так что у тебя на сборы пятнадцать минут. Я подожду и пока вызову такси — поторопись, — как можно более спокойно сказал младший брат. Джерард в ответ лишь кратко кивнул. Он знал, что уже так просто не отвертится, да и в принципе он был не против выпить сейчас. Так что Уэй поплелся в свою комнату, закрыв за собой дверь.1
31 октября 2021 г. в 21:02
Тяжело вдохнув холодный, слегка влажный воздух, позволяя ему заполнить все пространство в давно убитых сигаретами легких, Джерард на мгновение прикрыл глаза и горько усмехнулся. Вот он, новый день. Какой по счету? Он не знает, они все до боли одинаковые, смысл их считать? Ничего не менялось ни на грамм, не сдвигалось с места ни на сантиметр, и сейчас Уэй лишь сильнее в этом убеждался. Наблюдая за пробуждением города практически с высоты птичьего полета, он попросту не мог думать иначе. Все эти люди, что с высоты казались небольшими букашками, бессмысленно торопились каждый по своим делам, уверенно шагали в разные стороны или же пересекали расстояние на чертовых автомобилях, создавая пробки, на которые сами потом так активно жаловались. Они лишь вызывали раздражение наблюдающего за ними с крыши высотного здания парня. Каждый из них проживал свою жизнь по четкой схеме, от одной мысли о которой у Джерарда возникал рвотный рефлекс. Чертово стадо, кучка тараканов, ползущих прямо к мнимой цели, которая, как они считают, свято веря в это, ведет их к благополучию. Они все разные, но в тоже время каждый из них до боли похож на другого, как бы абсурдно это не звучало, и Джерарду крайне прискорбно осознавать, что он сам является частью этого стада. Одним из актеров этого театрального представления, так артистично разыгрываемого всеми людьми бренного мира для кого-то очень любящего смотреть на человеческие страдания.
Потерев глаза, которые слезились из-за сильных порывов ветра, Уэй в очередной раз глянул вниз. Теперь его взгляд был устремлен четко на асфальт. Темно-серый, все еще сырой от вчерашнего дождя, чертовски твердый. Мозг Джерарда, что был таким привыкшим к подобным кровавым сценам, рисуемых воображением, невольно подкидывал ему мысли о том, что расстояние между ними до ужаса маленькое: один шаг и несколько мгновений свободного полета — совсем близко. Это зрелище, определенно, разнообразило бы день пары десятков людей, ставших свидетелями пугающего происшествия, но оно того не стоит, нет. Это не путь Джерарда, он не привык сдаваться так просто даже в такой, казалось бы, безвыходной ситуации. Хотя он тот еще лжец и, каждый раз прокручивая эту фразу в голове в ответ на фантазии о смерти, нагло врал себе. Он все еще жив, лишь только потому что обещал жить.
В очередной раз подул пробирающий до самых костей ветер, вызывая мелкую дрожь по всему телу, но Джерард не был намерен уходить, только не сейчас. Ведь сонливость все еще плескалась в его глазах, наливая веки свинцом, отчего те так и норовили сомкнуться. Но он не позволит им сделать это самостоятельно; с него на сегодня хватит феерических шоу в своей собственной голове. От мысли об этом он усмехнулся: он так жалок, кошмар.
Телефон Джерард разрывался от входящих вызовов и сообщений, глухо жужжа в кармане черных джинсов. Он слышал их, но не отвечал. Должно быть, поступать таким образом с единственными людьми, которым все еще не все равно, довольно эгоистично, но парень никогда и не отрицал тот факт, что является крайне плохим другом. Джерард знал, кто звонил, зачем, и даже прекрасно представлял себе, чем закончится диалог, ведь это и есть часть его обычного дня — очередная рутина. Очередное событие, которое происходит абсолютно каждый божий день, от чего давно утратило весь свой смысл. Но в один момент тихий голосок совести, едва слышный в голове, дополнительно заглушаемый гулом ветра, все-таки сделал свое дело и побудил Уэя выудить смартфон из кармана и ответить на звонок, через пару секунд после начала вызова вяло прислонив телефон, из которого уже слышались обрывки фраз, к уху.
— … и ты правда считаешь, что это нормально — поступать вот так? — не унимался звонящий, продолжая говорить на повышенных тонах, даже не подозревая, что Уэй не прослушал и половины из сказанного им.
— И тебе доброго утра, Майки, — выдохнув, произнес Джерард. Майки быстро подхватил настроение брата и сам лишь вздохнул, умолкая.
Порой казалось, что Майки — старший брат Джерарда, а не наоборот. Возможно, раньше действительно было иначе, но в какой-то момент все переменилось, перевернулось с ног на голову и вряд ли уже когда-либо вернется на круги своя. Майки наблюдал за тем, как его брат медленно увядает, будто бы гниет заживо. Сначала он списывал это на «неудачный день» — у всех бывают такие дни, когда все идет не по плану, и кажется, что весь чертов мир против вас; так вот младший брат убеждал себя в том, что у того один из таких дней. А потом «неудачный день» перетек в «неудачную неделю»… «Неудачный месяц»… Он признал свою ошибку: парень понял, что все вышло из-под контроля только тогда, когда это уже было настолько очевидно, да и, по правде говоря, в тот момент уже было поздно менять что-то. Майки долго винил себя и периодически продолжал делать это, но все же пытался хоть как-то помочь брату, который закрылся в себе, отгородился от всех большой, неприступной стеной. Предположения о том, что с ним случилось, роились в голове беспокойного брата, как пчелы в улье, и отнюдь ничего хорошего в них не было.
— Как ты?.. — тихо выдавил из себя парень, прекрасно зная, что услышит в ответ.
— В полном порядке, — моментально ответил Джерард. Каждый раз так. Он просто не видел смысла говорить правду кому-либо.
— Ага, — еле слышно произнес Майки.
Джерард прекрасно понимал, что его брат сильно беспокоился о нем, но… Что он мог сделать с этим? Он даже просил однажды перестать переживать за него, но разве это сработало? Нет. И не сработает никогда, он уверен. Но так или иначе Джерард не намерен рассказывать ему о всех своих проблемах. Это лишь сильнее вогнало бы его брата в ступор, да и заставило бы мучаться от осознания того, что он ничем не сможет помочь. Ведь единственное, что действительно может помочь Джерарду теперь, пожалуй, пуля в висок.
— Ты придешь к Бобу сегодня? В девять часов, как и договаривались? — решил хоть как-то реанимировать мертвый диалог Майки.
— Да-да, конечно! — стараясь звучать бодро и жизнерадостно, словно брат поведется на этот цирковой номер, ответил Джерард.
— Ладно, хорошо… — Майки часто задумывался о том, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, но он просто не мог поступить так со своим братом… Поэтому он просто пообещал себе хотя бы быть рядом с ним почаще, как он считал, не давая ему думать о том, что он одинок. — Тогда до встречи.
— До встречи! — воскликнул Джерард и уже хотел было сбросить вызов, как услышал:
— Будь осторожен.
Оставив Майки без какого-либо ответа, он сбросил вызов, выключил звук на телефоне, дабы тот его больше не беспокоил, тяжело вздохнул и опять глянул вниз. Толпы людей медленно рассасывались, так как большинство из них уже успели доползти до своих стандартных рабочих мест, занимая свое специально отведенное место в офисе. Такие оживленные совсем недавно улицы стремительно пустели. Джерард усмехнулся: это отдаленно похоже на него. Когда-то и он был живым, жил и радовался жизни. А что сейчас? Пустота, абсолютно ничего. Он полностью потерян. Уэй и вспомнить не мог, когда произошел этот переломный момент в его жизни, но прекрасно понимал, что склеить мельчайшие осколки разбитых вдребезги надежд на лучшее практически невозможно.
Джерард потянулся рукой к своей сумке, перекинутой через плечо, и на ощупь достал из нее солнцезащитные очки, ставшие в последнее время любимым аксессуаром, так хорошо перекрывающим собой все последствия его самой главной проблемы в жизни. Надев их, он наконец-то сделал пару шагов назад, развернулся и пошел к выходу. Уже достаточно много времени, чтобы место, куда ему нужно было сходить, открылось, поэтому он поторопился, уверенно шагая вниз по крутым ступенькам, выходя в коридор, приблизившись к лифту. Быстро приехавший лифт доставил Уэя на первый этаж, и тот поспешил поскорее покинуть здание. За те пару минут, что он провел в помещении, Джерард успел согреться, поэтому, снова выйдя на улицу, словно в первый раз ощутил весь этот чертов холод, вздрогнув, бессмысленно приобнимая себя руками, активно потирая кистями плечи. Холод бодрит, но недостаточно. Ему нельзя засыпать самому, ни в коем случае.
Стараясь игнорировать все отвлекающие его факторы, Джерард быстрым шагом пошел в до боли знакомом направлении. Остатки здравого смысла шептали ему, что делать это вовсе не нужно и он прекрасно справится и без этого. Но Уэй не слушал этот тихий голосок, прекрасно понимая, что, нет, уже не может: слишком поздно.
Остановившись рядом с небольшими зданием, он огляделся, зачем-то в очередной раз смотря на большую вывеску «аптека», словно сейчас там что-то поменялось. Но ничего не изменилось в этот пасмурный день: это была вся та же аптека на Шестой авеню, в которой по-прежнему работала вечно уставшая девушка лет тридцати. Джерард постоянно преодолевал довольно немаленькое расстояние исключительно ради нее: Карла отличалась от других фармацевтов тем, что никогда не задавала лишних вопросов, и это было Уэю лишь на руку.
Она просто с грустью в своих изумрудных глазах глядела на Джерарда, снова появившегося на пороге. Они совсем не знакомы лично, — она даже не знает его имени, — но парень так часто появлялся здесь, и путем простейших математических вычислений, Карла давно поняла, что постоянно покупаемое им лекарство Уэй принимает отнюдь не по рекомендации врача или хотя бы по инструкции из коробки. Девушка сильно переживала за этого незнакомца и однажды даже высказала свое беспокойство, но тот четко дал понять, что этого делать не стоит. Она была готова поклясться, что в тот момент он одарил ее самым холодным взглядом на свете, даже несмотря на то, что на нем были солнцезащитные очки, полностью перекрывающие собой его глаза. Больше она заговорить с ним не пыталась. Лишь слыша его тихое, но четкое, уже совсем без капельки сомнения в голосе: «Золпидем», Карла со вздохом уходила в сторону за нужным препаратом… Она знала, что поступает неправильно, пачками отдавая этому парню столь сильное снотворное без рецепта, но… На самом деле Карла сама не могла понять, почему просто не прекратит это: да и есть ли смысл? Если не здесь, то где-нибудь еще этот человек так или иначе купит это лекарство, она это прекрасно понимала. Отказ от этого не сделает ее совесть более чистой.
Расплатившись, Уэй вышел из аптеки, не произнеся ни слова. Девушка провожала его печальным взглядом, улетая в свои мысли. Парень, не оборачиваясь, медленно поплелся домой. Он был как в тумане в тот момент: в голове не было ни единой мысли, она лишь неприятно гудела, а руки слегка подрагивали. Ноги сами вели его в нужном направлении. Джерард отрицал свою зависимость просто рекордное количество времени, но недавно все-таки сам сдался и окончательно опустился на дно, принимая столь очевидный факт. Одно лишь только название препарата уже вызывало волну мурашек по телу, заставляя парня поскорее идти домой, дабы он мог спокойно принять его: Уэй не настолько жалок, чтобы делать это посреди улицы средь бела дня.
Но ведь это все не просто так… Он не родился с бешеной необходимостью пачками есть снотворное, да и не опустился на дно намерено, по своему собственному желанию. Это был единственный мыслимый ему способ остановить кошмары, преследующие его во снах. Каждый чертовый раз, как он закрывал глаза, видел их. Это началось так давно, что уже сложно вспомнить, когда именно. Джерард видел слишком много вещей, которые медленно, но верно сводили его с ума. Он видел полыхающий огонь, пожирающий все на своем пути, разрушая все, беспощадно обращая в пепел. Видел, как все дорогие и близкие ему люди мучительно умирают… Видел… Он не может это терпеть! И только так получалось бороться с кошмарами. Парень готов на Библии поклясться, что он пытался подавлять их другими способами: он работал на двух работах, в две смены, до изнеможения, буквально валился с ног и был уверен, что придет домой и заснет сном младенца, но это было так наивно. Джерард также пытался не спать вообще, но уже на вторые сутки чувствовал всю абсурдность этой идеи, но не отступал до последнего, все-таки отключаясь на третий день — и это тоже не помогало. Слабое снотворное, что он нашел в маминой аптечке также не было способно помочь ему. И тогда Уэй попробовал то, что навсегда поменяло его жизнь: он затруднялся сказать, в какую именно сторону, хоть ответ и был очевиден…
И перед глазами снова все плыло: здания, люди, деревья, весь чертов мир… Словно Джерард был заперт в машине, несущейся на бешеной скорости и наблюдал за абстрактной картиной за тонированным стеклом; укачивает. На плечи словно упал безумно тяжелый груз, тянущий его вниз, как чертов якорь. Так тяжело, так паршиво. Но он не останавливался ни на секунду. Его тошнит от этого мира, от абсолютно всего, что находится вокруг него, и от себя самого тоже. Каждый шаг давался с таким трудом, словно он восходил на вершину Эвереста, а не шел по ровной, аккуратной, асфальтированной дороге.
Почувствовал минутное облегчение он лишь тогда, когда наконец-то закрыл за собой дверь своей квартиры, уже дрожащими в предвкушении руками проворачивая ключ в замочной скважине. Он не думал ни о чем, даже такие привычные мысли о своей собственной никчемности покинули его голову. Джерард кое-как прошел на кухню, наспех набрал воды в стакан с небольшой трещиной на толстом слое стекла, поставил его на тумбочку. Достал из кармана заветную упаковку, заманчиво глядя на картон, окрашенный синим, пробегая глазами по напечатанным на нем буквам. Тяжело вздохнул, открыл ее, выдавливая из блистера себе на ладонь одну таблетку… Он повертел ее в руке, внимательно разглядывая, словно видит впервые: белоснежная, овальная, с небольшой горизонтальной линией посередине. Уэй усмехнулся, выдавил еще одну… Поднес их поближе к лицу и, закрыв глаза, закинул в рот, сразу запивая водой.
Его тошнит от самого себя.