Мы не торопимся

Полуосознанно подглядев, как видит их узы коммандер, Кирк улыбнулся. Он будто попал внутрь старинного часового механизма. Не умея контролировать пока вообще ничего, скоро он был вытеснен из этого мира непрерывно движущихся зубчатых колёс на свою территорию. Джим даже не пытался представить, как будет выглядеть Связь для него. Как говорил Спок, визуализацию выберет подсознательное – в соответствии с тем, как Джим смотрит на самого себя и на их отношения. В итоге образ получился с подковыркой – джимов мозг был тем ещё троллем. Ярко и контрастно (хоть с открытыми глазами, хоть с закрытыми) он видел водораздел огромной протяжённости – подобно тому, что существует на Земле в месте слияния Карибского моря с Атлантическим океаном. Голубая морская вода, расчерченная косой дрожащей сеткой солнечного сияния, была прозрачной до самого белёсого дна. Песчаные туго закрученные спирали, подымаемые донным течением, выдавали непокой. Таким Джим видел себя сам – чарующим на первый взгляд, но поверхностным, импульсивным. Как оказалось, он мог смотреть на это с высоты птичьего полёта, а мог приближать проекцию. Мысленно погружаться, чувствуя холодные течения. Сливающиеся с его разумом тёмно-синие воды говорили совсем о другом. Там, внизу, была настоящая бездна с неисследованными разветвлёнными пещерами, во тьме которых потерялись бы лучи батискафа. С каньонами пятикилометровой глубины, куда можно даже не мечтать добраться. И и это было не всё: Кирк знал, что где-то ниже есть глубоководные желоба, что хранят следы подводных вулканических извержений. Расположенные на уровне одиннадцати тысяч метров под водой, они были буквально вдавлены в базальт океанической коры. Человеку это было даже не вообразить. Спок с погребёнными под наслоениями ила тысячелетиями истории подавлял своей мощью. Стоя у транспортаторной и в первый раз увидев границу их разумов, Джим угрюмо обозревал это несколько минут. В общем, он всегда знал, что пытается прыгнуть выше головы... Спок в реальности обнимал и гладил его затылок, не стесняясь пялящих глаза энсинов. Но разве не очевидно было и коммандеру, что у них получается очень неравный альянс? Кирку хотелось столько всего сразу. Не быть таким прозрачным и очевидным. Иметь в себе что-то достойное неторопливого исследования. Насыщенность бирюзового бликующего моря утомляла глаза – не то что матовая глухая синева. Но ещё сильней хотелось преодолеть физические ограничения и погрузиться в пучины разума своего вулканца. Упасть туда камнем, не думая вовсе о декомпрессии и своей слабой человеческой природе. Трогать дрожащими от волнения пальцами десятки веков лежащие на дне неровные золотые капли с оттиснутыми лучниками. Шарахаться от донных обитателей со вспыхивающими зелёным удочками. «А можно, я потом к тебе туда спущусь?» - послал он робкий запрос, спрашивая Спока и глазами тоже. «Конечно, Джим. Это всё – для одного тебя, и никаких запретов тут не существует. Ты хочешь нырнуть с головой и исследовать меня? Это возможно.» Джим закрыл глаза, задавив ресницами коварно проступившую слезу. «Я вижу, что ты любишь себя недостаточно», - послал ему Спок ласковым упрёком. «Это ничего. Я покажу тебе, какой ты для меня. Прекрасный. Прямо сейчас, без исправлений. Хочешь рассмотреть мою проекцию Связи ещё?» Кирк огляделся. Команда вокруг них негромко переговаривалась. Существа смотрели во все глаза – кто с улыбкой, кто настороженно, а кто – с нескрываемым удивлением. Наблюдать коммандера, который бережно обнимал капитана за плечи, соприкасаясь с ним лбом, для всех было внове. *** Снова оказаться внутри разума Спока было захватывающе. Приблизив картинку, Кирк увидел: золотистые латунные шестерёнки точно, без малейшего зазора входили в серые, из монотания. Он понимающе хмыкнул: прочность монотания была такова, что из него была сделана обшивка «Энтерпрайз». Джим был согласен – на его старшего офицера можно было положиться. Тут озадачивал один момент: шевелящиеся вокруг стены не издавали грохота и лязга. Увеличив проекцию ещё, Кирк понял, что зубчики у колёс были нарезаны не прямо. Они были косыми, а порой шевронными, очень в духе Спока – тот предпочитал эффективность и бесшумность. Следуя лабиринтом из мозаичных серо-медных пятен, Джим оказался в самом сердце конструкции и обомлел. Над постаментом из гигантского монотаниевого куба в воздухе зависло непрерывно вращающееся и изменяющееся нечто. Полый латунный куб вращался вокруг четвёртой оси, заставляя пересекаться грани и рёбра. Только минуту спустя он осознал, что смотрит на тессеракт – куб в четырёхмерном пространстве. Раньше Кирку удавалось представить его только теоретически – в виде развёртки из восьми кубов. Вся эволюция человеческого вида была предназначена для пространства трёхмерного. Поэтому обнаружить, что он может видеть над естественными ограничениями, было странно. Вероятно, теперь Джим точно так же мог погружаться в солёную пучину разума Спока. Намного глубже, чем двести пятьдесят метров, дозволенных людям. «Это правда? Я для тебя – вот такой?» - послал он неуверенный, но полный будущего восторга запрос. «Да, Джим. Ты – неизмеримо сложней. И то, чего я хочу – защищать тебя. Ты паришь, потому что единолично владеть таким чудом невозможно.» *** Кирк делал это не специально. Но то, что копилось долгими бессонными ночами – в своей каюте, в мигающем во тьме индикаторами отсеке медблока, изливалось наружу. Голубые водовороты вырывались за разделительную линию, исчезая в кобальтовой сини. Он ведь не думал, что в самом деле будет допущен делить со Споком жизнь, стандартную флотскую койку и ментальное пространство. Лишь мечтал иногда с привкусом безнадёжности. Его среднее имя – то, что носил кирков дед, было весьма говорящим. *** Где-то невыразимо далеко в прошлом, двадцать пять веков назад, жил правитель Римской Империи, Тиберий. Но во всей огромной территории – от берегов Дуная до пустынь Аравии, не было человека несчастнее него. В юности, будучи квестором – помощником консула, тот женился по любви на Випсании. Чахнущий император Октавиан не имел наследников, а потому предложил ему стать приёмным сыном – на условии расторжения брака и женитьбы на его дочери Юлии. Никто не знает, согласился ли Тиберий сам или был принуждён. Однако, Випсанию с ребёнком отослали, принудив её убить во чреве нерождённого второго. Юлия ни во что не ставила мужа, появляясь на Форуме каждый раз с новым любовником. Император самой могущественной в то время державы появлялся в тоге, на пурпур для которой извели десятки тысяч морских улиток. Его запылённые сандалии целовали седые полководцы, кряхтя и опускаясь на колени. К нему на ложе приводили германских рабынь с молочной кожей – юных, едва достигших возраста менархе. Но единственную женщину, которую он любил, Тиберий не видел более никогда. Став самым молодым капитаном в истории Звёздного Флота, Кирк тоже будто утратил право на человечность. Радости отдавать себя целиком другому и ещё больше получать в ответ. По крайней мере, так он считал. *** Если подумать, выбирать кого-то одного и круглые сутки думать о нём было иррационально. Даже с точки зрения людей, которые не слишком на этом циклятся. Кирк понимал это и потому с комком в горле смотрел, как Спок на очередной звёздной базе беседует с лысым дельтанцем с хищным пронзительным взглядом. Сексуальное обаяние их расы было таково, что становилось ясно, где закончит этот вечер коммандер. Дельтанцы, парни с Бетазед и вулканцы обоих полов – выбор Спока неизменно падал на телепатические расы, способные к любовному слиянию не только телом. Ну и откуда ему было знать, что все они «были только приемлемым суррогатом, когда я не смел надеяться на твою благосклонность, Джим»? В начале миссии Кирк ещё пытался держать лицо. Как-то раз, вколов себе вулканский гипоспрей, он целый вечер флиртовал с зеленокровой девушкой, обсуждая тонкости ноцирецепции. Описывая свои наблюдения, как разные расы переживают боль. Слушая её до жути кровожадные рассказы – новая знакомая патрулировала нейтральную зону с клингонами. А Джим так рассчитывал провести время со своим первым офицером. Надеялся хотя бы на лёгкий петтинг руками – ведь Спока могла взволновать его подправленная внешность. Но обломался конкретно: Спок, очевидно разозлившийся на него за имитацию вымирающей расы, не смог даже стоять с Джимом на одной транспортаторной площадке. *** Оказавшись с ним в апартаментах, вулканка со скучающей миной подождала, пока Джим обнажится. А потом швырнула на постель, и уже в следующее мгновение с размаху насадилась на его член. В ту ночь Кирк узнал, что у вулканских женщин внутри – колодец. Представлять, для чего предназначена вагина с такими параметрами, он не хотел. Но помимо воли думал об этом непрестанно. После того инцидента Джим перестал спать со случайными существами... неожиданно поняв, что и Спок тоже воздерживается от секса. Теперь на планеты удовольствий не спускались ни капитан, ни коммандер. Ну и как Джим должен был догадаться, что «я так ревновал вас к своей старшей версии, капитан: полагал, вы проводите время с ним»? Чёртов Спок серьёзно думал, что Кирк возьмёт и ему откажет. Лишь потому, что сперма у него недостаточно кошерна. Хорошо, тот хотя бы теперь понимал, какого валял дурака. *** Кирк осознавал: с каждой новой близостью желание соединиться со Споком ещё интимнее только нарастало. Короткие взгляды, которые бросал на него старпом, заставляли промахиваться мимо кнопок сенсорной панели на левой ручке кресла. Ведь обычно Джим видел только ровно подбритый затылок и сведённые лопатки. А сейчас Спок то и дело оборачивался, чтобы встретиться с ним глазами, воровато и быстро обводя взглядом всё тело – от взмокшего лба до до широко расставленных коленей. Для его формального и закрытого первого офицера это было поистине вульгарным поведением. Краем глаза Кирк замечал реакции других: закаченные глаза Ниоты, понимающую усмешку Сулу и толстые помидорные уши Чехова. Но всё оставшееся от работы внимание было сосредоточено на том, чтобы утихомирить свой упрямый стояк. Класть ногу на ногу от этих гляделок со Споком было бы уже совсем глупо. Мыслей Спока он не слышал – наверное, тот благоразумно решил экранироваться. Но не сомневался, что Спок хорошо чувствует всё, что испытывает сам Джим. Иначе бы коммандер не поглаживал спинку своего кресла большим пальцем уже три минуты кряду. Как назло, отвлечься было не на что. Они шли прямым курсом на Йадеран, потратив на визит в альфа-квадрант некритичные для задания несколько часов. Последние двадцать минут в конце смены Джим уже и не пытался ничего скрыть. Спок стоял вполоборота к неоново-зелёной развёртке на приборной панели, украдкой взглядывая на его одуревшее от сексуального напряжения лицо и вздыбленный член в серых брюках. Кирк честно думал, что вот-вот рехнётся. В конце концов доковыляв до турболифта, он обнаружил, что его опередил Спок. Джим был несказанно рад, что путешествие до их палубы заняло всего десять секунд. *** Как только автоматическая дверь джимовой каюты захлопнулась, он оказался у коммандера на коленях. Влезть верхом на сидящего на койке Спока уже так возбуждало, что Джим несдержанно заёрзал и потёрся о него, постанывая. Лицо Спока было привычно бесстрастным. Но, когда Джим мысленно пожаловался, тот ответил: «Ты так долго этого ждал. Не хочу тебе мешать мной наслаждаться». Зараза, он ехидствовал даже у Джима в голове – с этим непременно нужно будет разобраться. Облизнув губы, он потянулся поцеловать, просунув кончик влажного языка Споку в рот. Сразу потерявшись в ощущениях с закрытыми глазами. Коммандер делал это так, будто в качестве учебного задания освоил технику заводить до опизденения только одними поцелуями. Тот сосал его язык, кусал вспухшие губы, давал попробовать снова свою слюну, от которой Джим тащился ещё в прошлый раз. Впрочем, трёхлетнее воздержание с любованием голограммами Спока во всех возрастах тоже не помогало. Джим вскрыл все запароленные архивы Флота, добыв целых девять штук. Раздевать Спока было такой не новой, затёртой до дыр мечтой, что у Кирка дрожали руки. Расстёгивая потайную молнию на его синем кителе, безупречно сидящем по фигуре, Джим не успевал сглатывать слюну, стекающую в гортань. Сняв форменную рубашку Спока и нетерпеливо стащив нижнюю майку через голову, он потерял дар речи от вида полуголого первого офицера. С пересохшими губами трогая его гладкую грудь с коричневыми сосками. Проводя по бицепсам, что наощупь были как камень. Он-то думал, что Спок никогда на него так не посмотрит. Но тот смотрел прямо сейчас – голодными тёмными глазами, поглаживая Джиму бёдра и щупая обтянутый формой зад. Просовывая ладонь между ног, чтобы приласкать швы на ластовице, которую распирали набухшие яица и член. Ведь сам Кирк всё ещё был упакован и застёгнут. Но привстал на коленях, давая Споку трогать и дразнить себя, потому что тоже очень этого хотел. Стало так ясно, каким дешёвым суррогатом были все его предыдущие похождения. Джим сейчас не мог говорить из-за прилипшего к нёбу языка – только тереться о живот Спока, о подставленную ладонь, хрипло выстанывая о своём желании. Он не соображал, что он шепчет, о чём просит – здоровенный вулканский хер, который упирался в промежность снизу, делал Джима животным. Спихнув его с колен, Спок встал, расшнуровал ботинки и сдёрнул с себя форменные штаны, перешагнув обувь. Он не разделся до конца, но Джим не мог ждать вообще. И залез на него снова, обхватив бока коленями, а шею – обеими руками. Поёрзав прямо по его члену под тонкими флотскими трусами, Кирк охнул от того, как сильно стиснулся зад. Он так долго и сильно хотел Спока, что сейчас физическое возбуждение переходило в какое-то иное качество. Как непредставимый раньше тессеракт в его разуме – раньше Джим и не думал, что простой прелюдией его можно довести до такого. «Это наши узы, да?» - спросил он, глядя Споку в чернющие глаза. «Я не знаю, Джеймс. Ничего подобного у меня ещё не было.» Пальцы Спока легли поверх гладкой ткани золотистой форменки и прямо через три слоя ткани сильно защипнули соски. Не отпуская, так что Кирк медленно тёрся о его член, изнемогая от нового болевого стимула. И ещё от своей одетости – хотелось ближе, горячим телом по вулканскому хую, текущему для Джима. Наверное, в этот момент Спок ослабил ментальные щиты. Потому что в сознание Кирка ворвалась яростная волна сумасшедшего по силе желания. Оно было жарким, как раскалённый воздух Нового Вулкана и не давало дышать. Но Джим так долго и бесплодно мечтал о своём вулканце, что был согласен на всё, что угодно. Член под ним сильно дёрнулся, и Кирк прямо через плотные штаны, которые уже ненавидел, вжался судорожно сжимающейся дыркой в его твёрдый елдак. Спок отпустил многострадальные ноющие соски и положил руки на зад, направляя, вдавливая в него член сильнее. Воздуха в лёгких не осталось совсем. Вместо крови по венам пузырилась раскалённая оранжевая лава, застывая чёрными сгустками. Спок смотрел расширенными до краёв радужки зрачками. Словно пытался навечно запомнить джимово потное и красное лицо, которое шло неровными пятнами. «Как же ты меня хочешь, мой Джим, т'хай'ла. Как тебе не хватает меня внутри.» Кирк просто не мог ответить, даже мыслью – он завис на горько-болезненной грани оргазма, который выстрадал, заслужил и вот теперь почти что… «Джеймс, приподнимись». Впившись пальцами в его брюки, Спок с раздувающимися ноздрями порвал ему штаны, выдрав ластовицу с одного бока. Разодрал лоскутами трусы и Джим наконец-то с воем опустился на его член, обтянутый сочащейся смазкой тканью. Прямо голой кожей по тонкой преграде, охуевая от того, как это хорошо, сладко, необходимо до слёз. - Господи, я сейчас кончу. Блядь, Спок, сделай что-нибудь! - попросил он, задыхаясь. Отчаянным торопливым жестом прорвав прореху в собственном белье, тот воткнулся истекающим членом прямо в Джима, докуда влезло. Пульсируя сжимающейся кишкой вокруг него, Кирк заорал. Он залил себе все штаны изнутри, и это горячее и липкое просачивалось наружу. Коммандер все ещё был внутри, но это казалось правильным. По бёдрам у Джима обильно потекло: видно, кому-то вулканская сдержанность изменила. В те полминуты, пока Джим ещё был в сознании, Спок успел ему транслировать: «Очнёшься – заебу тебя так, что и имя своё забудешь, и звание, и должность. Даже девичью фамилию бабушки Пайка, обещаю.» Дальше Кирк погрузился в ласковую, с рук на руки принявшую его темноту.