Мы не торопимся

Сидя на кушетке в медотсеке, Спок краем уха слушал обязательные препирания Джима и Леонарда и размышлял о переменах. В начале их совместной работы капитан нарочито презирал потенциальную опасность, спускаясь на незнакомую поверхность не вполне подготовленным. А сейчас Джеймс без вопросов согласился обработать кожу блокатором излучения. А ещё вставить линзы со светофильтрами, замотать голову и превентивно повысить уровень оксигенации крови. Спок смотрел на своего человека и находил его таким же притягательным и с жёлтыми радужками. Кирк в терракотовом камуфляже смущённо чесал голову, несомненно забивая её себе чем-то иррациональным. *** Если бы Спок мог послать капитану мысленную проекцию образов, на напомнил бы о высадке на Кардассию Тета. О том, как Спок нашёл его – после бесконечных поисков, бродя по пояс в кислотной воде под дождём, падающим с багровых небес. Кирк тогда заблудился в густом ядовитом тумане, последовательно утопив свой коммуникатор и треснувший шлем. Под ногами были покрытые илом камни – идти по ним, не подскальзываясь, человек попросту не мог. Джим был не в состоянии смотреть, куда идёт, потому что обожжённые глаза чудовищно болели. Когда Спок, преодолевая сопротивление воды, добрался до него и схватил за плечи, Джим вслепую ощупал его руки, выпуклую эмблему «Энтерпрайз» на гермошлеме. Стиснул обтекаемые наплечники скафандра с отчаянной надеждой. Кожа на лице и шее у Кирка была уже разъедена до глубоких слоистых ран, а вместо бровей и волос были кровавые плеши. Но Спок смотрел на него и понимал: вот самое красивое, что он видел за последние двое суток, проведённых в этом сумрачном аду. *** Спок постарался донести до своего капитана: вулканцам было глубоко всё равно, как выглядит участник уз т'хай'лара. Сам факт, что такие союзы ещё встречались, когда планета давно схлопнулась, уже был хорошим знаком. Возможно, Спок был не прав и вулканскую культуру можно было восстановить – медленно, по крупицам собирая и склеивая рассеянные по космосу знания. Отыскивая эндемичные виды, чудом сохранившиеся в чьих-то частных владениях. Работая над увеличением популяции. Спок даже не подозревал, что когда-нибудь будет с грустью вспоминать лицо Т’Принг – надменное, с широко расставленными глазами. Та пустынная колючка, которой наречённая любила украшать волосы, была удалена из реестра растений Нового Вулкана за отсутствием живых побегов. Теперь её можно было увидеть и потрогать разве что по ментальной связи, заглянув в воспоминания выживших близких. *** Как рассказывала Ниота, до наступления варп-эпохи люди мечтали о далёких неизведанных мирах с незнакомыми солнцами. Покрывали веки фрагментированной слюдой и многоцветным порошком, переливающимся на свету. Так древние терранцы пытались изобразить то, чего не могли увидеть – срок человеческой жизни не позволял толком исследовать даже самые ближайшие звёзды. Теперь косметические гипоспреи могли на время имитировать черты той расы, которую ты хотел впечатлить. Споку довелось увидеть Ниоту в обличии юной кардассианки – давно, когда он ещё был преподавателем. Это было удивительно: у неё, как и положено, было третье веко, выкрашенная синим каплевидная «шуфа» между лобными выпуклостями и пятисантиметровые когти. Разница ощущалась только наощупь – рука Ухуры совсем не напоминала рептилоидную холодную, слегка склизкую кожу. Однажды Сулу рассказал после спарринга: он познакомился со своим партнёром в отпуске, в баре, когда тот был под воздействием гипоспрея «Ромуланец». Узнав, что Хикару когда-то был узником в клингонской тюрьме, Ворф Нессакр не смел показаться в своем природном виде. Ворф сделал это только после того, как Сулу уточнил: все кошмарные воспоминания связаны у него с аугментами, что были охранниками на Рура Пенте. Ведь клингоны переносили низкие температуры ещё хуже, чем люди. Аугменты же могли выгонять на работы в открытую штольню при минус пятьдесят – когда плевок замерзал на лету. У генетических модификантов, используемых нелегально, не было сострадания – тогда как клингона вполне можно было пронять верно подобранными искренними словами. *** Единственный раз, когда косметический гипоспрей применил Джим, отзывался подавленным гневом и обидой. Это было в начале текущей мисии, на одной из планет, вращающейся вокруг Альциаукат. Часть экипажа спустилась на поверхность, чтобы испытать удовольствия, предлагаемые местными чертогами отдыха. К полнейшей растерянности Спока, Джим ступил на транспортер, имея заострённые уши и ровную светлую чёлку. Являясь одной из самых ксенофобных рас в галактике, споковы сородичи в основном предпочитали своих. Так что было ясно, как день: капитан собрался вступить в кратковременные отношения с первым встречным вулканцем. От этой мысли Споку так сдавило бок, будто его зажало меж корабельных переборок. Сойдя с платформы, он сообщил, что логичнее для первого помощника будет остаться на корабле. Выражение на лице Джеймса он тогда правильно интерпретировать не смог. В чём было дело, Споку стало ясно только на днях. Джим рассказал, что буквально бился головой о стенку своей каюты, изнывая от желания трогать, целовать и ласкать его. Капитан испробовал все способы привлечь внимание Спока в романтическом смысле, и это был самый последний. Дальше Кирк просто не пытался. Спок теперь представлял в деталях, сколько боли напрасно причинил своему человеку. И был готов просить за это прощения каждый день совместной жизни – таким способом, который Джим сочтёт подходящим. В последнем галлюцинаторном видении у Кирка было двухсоткилограммовое тело в ярко-пурпурной мантии и сотня присосок на щупальцах. Почти человеческие глаза (только что с прямоугольным зрачком). Он мог разглядывать рваные ленты водорослей над ползающими неторопливо многощетинковыми червями. Кроме того, Джеймс пережил момент копуляции, когда самец неспешно вводил в его мантийную полость длинный и упругий гектакотиль. Одним словом... Спок довольно хорошо представлял, какой способ заглаживания его вины выберет капитан. *** Луч транспортера перенёс их прямо на пустующую пока церемониальную площадку с гонгом – к работе Чехова было не придраться. Испепеляющий зной новой планеты так походил на тот, прежний Вулкан, что можно было обмануться, закрыв глаза. Джим рядом с ним озирался, обводя взглядомп пропасть, которой обрывалась площадка и горы на горизонте. Конец его головного шарфа развевал жаркий и сухой ветер. - У вас что, всегда такое пекло? - недоверчиво спросил капитан, утирая проступивший пот тканью. - В целом, да, - выбрал не полностью правдивый вариант Спок. Про сезон пыльных бурь Кирку было знать необязательно. Прайм выбрал планету новым местообитанием вулканцев в том числе из-за присутствия схожей природной аномалии. Раз в год планета раскалялась чуть ли не докрасна, и вихревые потоки высоко вздымали пыль с растрескавшейся почвы. Тогда женщины вулкансу становились сексуально одержимы: в период бурь это были просто разъярённые животные, требующие спаривания. Те же, кто в силу возраста для этого не годился, испытывали неконтролируемые приливы ярости. Члены Академии рассматривали данное явление, как запасной эволюционный путь, если лихорадка Пон Фарра окажется неэффективной. *** - Спок, слушай, а почему мы тут одни? - спросил Джим и обернулся. Невольно приоткрыл рот, наблюдая Спока в его истинном виде – с антрацитовой кожей и оранжево-красными глазами. Очарованно потянулся к его голой груди в вырезе просторного одеяния. - Это нужно, чтобы ты мог ко мне присмотреться. И имел представление, кого ты берёшь в законные партнёры. На всю оставшуюся жизнь, Джим, - напомнил он. - Угу. Я понял, - облизнул Джим намазанные прозрачным бальзамом губы. - Спок. Я, наверное, с непривычки такой впечатлительный. Но мы можем как-нибудь… прямо сейчас, а? Не ожидал, что ты вот такой. Спок скосил глаза на капитанские штаны – их распирало самым недвусмысленным образом. - Вот поэтому, Джеймс, мы тут и одни, - с усмешкой ответил он, опускаясь в горячий песок. - Уделил ли ты время тщательной обработке кожных покровов? - А то, - поиграл бровями Джим, стягивая одежду до колен. Спок был рад, что его партнёр достаточно защищён для оральных ласк на Новом Вулкане. Он потёрся щекой о короткие волоски на лобке, взвесил в ладони тяжело ложащиеся в руку яйца. Каждый гортанный стон Кирка вызвал желание ласкать его откровеннее, позволять больше. Спок поцеловал вздрагивающий влажный конец, позволив Джиму обхватить его за уши. Похоже, тот не на шутку завёлся: Кирк неотрывно смотрел в глаза, когда раздвигал членом его губы, всовывая до корня. Его бёдра дрожали, а дыхание срывалось – реальный Спок тоже вызывал в капитане вожделение. Он не собирался в этом признаваться, но Споку нравилось финальное разбухание толстого и массивного органа, когда приходилось не дышать около двух минут. Снижение оксигенации так возбуждало, что пришлось сделать над собой усилие, чтобы не кончать. Поведение Джима в этом случае можно было предугадать со стопроцентной вероятностью. Когда Кирк быстро задышал, сокращая мышцы пресса, Спок увлажнил слюной большой палец. Нежно потёр его анус, дразнясь. Галлюцинации о проникновении гектакотиля всё же намекали на определённые вещи. Джим охнул, закаменев в его рту и знакомо пульсируя. Спок резко всунул в тесный вход одну фалангу. Проникая только формально, но всё же. Кирк зажал его палец в себе, со стиснутыми зубами спуская Споку в рот. Лицо капитана сразу после оргазма имело особенное выражение, которое хотелось видеть как можно чаще. - Чёрт побери, ну не зря я мучался, - с чувством сказал Джим, заправляясь в штаны обратно. - Ты сосёшь, как бог. Вообще непонятно, зачем я терял время с другими. - Ещё раз упомянешь каких-нибудь ДРУГИХ, - ровным голосом сказал Спок, - останешься без десерта. - Всё-всё, я молчу, - поднял ладони Джеймс. - Только вот не надо сразу таких жёстких мер! *** Он ощущал свою жизнь осмысленной, как никогда – здесь, на месте ритуальных свадеб и убийств, воссозданном крайне реалистично. Сам факт, что они с Джимом прибыли на Новый Вулкан заключать союз, встречающийся раз в пятьсот лет, уже был… удовлетворяющим. Ворф бы сейчас выставил оба средние пальца на руке – живя среди людей, и клингон понабрался от них выразительных жестов. Когда через расщелину в скале на площадку стали выходить вулканцы с нелепыми древними колокольцами, слепящий диск Саймона-316 начал уходить за горизонт. Их подготовили к церемонии люди Т’Пау – теперь они с Джимом стояли коленями на тёплом охристом песке в тени. Иссиня-чёрное лицо Матриарха в глубоких черепашьих складках говорило о том, что жизнь Т’Пау длится уже три сотни лет. А мизантропичное выражение – что в ковчеге катры она видала все эти однообразные стычки и случки. Постное лицо Сарека, который по закону обязан был присутствовать на «торжестве», несло тот же посыл. - Избранные, соедините ладони, - велела глава клана, подавив зевок. Спок приклеился руками к потным джимовым ладоням, вдруг удивительно ясно уловив его мысль: «Да она в Совет Федерации не пошла, потому что на первом же заседании заснула бы». «И храпела бы, втягивая соплю, как простывший сехлат», - послал он в ответ. Джим удивлённо вскинул глаза и фыркнул – он его понял! «Почему я уже нормально слышу тебя, Спок?» - спросил тот, не раскрывая рта. Спок задумался. И через полминуты пришёл к единственно возможному выводу, который раньше мешало сделать воспитание. «Есть вероятность, что вся эта церемония необязательна в нашем случае. И мы бы справились с установлением связи сами, как можно чаще деля интимную близость», - сформулировал мысленно Спок. «Ты имеешь в виду, мы бы могли не пролезать сюда через жопу жужелицы из другого квадранта, а просто… провести чуть побольше времени в постели?» «Именно, Джеймс. Именно это я и имею в виду. Прости, что невольно тебя дезинформировал». Спок отвлёкся от этого интересного диалога, с удивлением заметив, что Сарек, прислужники Т’Пау и сама матриарх стоят у них над душой, выражая градусом поднятия брови разные степени потрясения. - Ну, хоть что-то новое, - прошамкала серыми губами старуха. - Самоустановившиеся узы т'хай'лара! Припоминаю, была одна публикация в 2158-м. Там утверждалось, что такое бывает в случае беспрецедентной преданности пары друг другу. - Они в прямом смысле вытаскивали друг друга с того света, - ввернул Сарек, явно гордясь знанием этого факта. Не каждый вулканский отец был в курсе таких подробностей отношений сына. - Когда капитан Кирк умер, это вызвало у моего сына неподобающую эмо-... - КРОЙКАХ! - стукнула своей палкой Т’Пау, поморщившись от столь скандальных инсинуаций. «Это единственное слово, которое она помнит на языке Гола. Старческая амнезия – ужасная вещь», - поделился с Джимом Спок. «Что, если мы просто по-быстрому сроем отсюда?» - подкинул свежую мысль капитан, очень приятно погладив его чувствительный апекс на указательном пальце. «Знаешь, я не вижу к этому никаких препятствий. Отец все равно в курсе, что вулканец из меня… посредственный. Узы к человеком это только подтверждают. В их глазах мы с тобой никогда не будем достойны уважения.» «Решено. Счастливо оставаться, ксенофобные уродцы», - отозвался Джим, вставая и отряхивая песок с коленей. Спок тоже поднялся, не затрудняя себя считыванием реакции окружающих. Капитан ещё с минуту не мог понять, что поговорить с Монтгомери мысленно не получится. К хорошему быстро привыкаешь. - Двоих на борт, Скотти, - наконец, озвучил Кирк в раскрытый коммуникатор. Наведение, как всегда, было мгновенным – Спок увидел вихрь, окутавший тело Джима, и сам почувствовал знакомую тягу транспортаторного луча. Резкие контуры гор в закатных красках таяли, пока не превратились в голубоватые полукруглые стены кабины на борту «Энтерпрайз». *** - Мне прямо жаль, что больше не увижу тебя таким. Ты же просто... демон полуденный, - мечтательно улыбаясь, признался Джим. - Прости за тот раз, когда я поставил вулканский гипо. Идиотизм, как не посмотри. Сойдя с подсвеченной площадки к нему, Спок обхватил за плечи и прижал капитанскую голову к плечу. Погладил по обтянутой шарфом макушке, давясь невысказанной нежностью. Он тоже хотел повиниться, что многое делал не так – но только не мог подобрать слова. Да и не было в словах такой уж нужды: недооформленные эмоции Джима плавали подле его ладони, тыкаясь в неё, как голодная стайка рыб. И это было так желанно, что Спок бы дал им обглодать свои пальцы до костей. Только чтобы не оставляли никогда. Неизменно бдящей, рациональной частью сознания он понимал: у всего есть цена. Что и он сам, и Ворф Нессакр неизбежно переживут своих любимых. Но Спок был согласен её платить – рядом с т'хай'ла каждая быстротечная минута была наполнена смыслом. Мать Джима была человеком, однако же провела бесконечно долгие десятилетия одна – вдова после смерти Джорджа Кирка. И всё равно хранила хрупкий, рассыпающийся в ненадёжной памяти отпечаток его существования. Может, самонадеянно, но Спок думал, что в конце концов тоже сумеет так. Найти второй половине своей жизни разумное применение было вполне возможно – пример Спока Прайма это доказывал. *** Спок знал из старинных источников, что каждый в подобной паре представляет Связь по своему. Для него это было идеально слаженное движение гигантского механизма из волнистых валов, ограничительных штифтов, рычагов, пружин и стрелок. Шестерёнки с золотым отблеском безупречно входили в зубцы соседних, вращаясь без остановки. Джим у него в голове смеялся и говорил, что это чистый стимпанк. Новая, здоровая и крепкая связь с родным человеком несла покой, залечивала все те бесчисленные травмы, что нанесла обоим жизнь. Для Джима это было так же верно, как для него самого – Спок теперь ощущал даже самые слабые отголоски его эмоций. *** Будущий капитан «Энтерпрайз» родился задолго до положенного срока – с опухшими веками и микроскопическими пальчиками, весом всего в килограмм. У него просто не успела нарасти жировая ткань, не сформировался до конца мозжечок. Организм матери выпихнул его в холодный, слепящий и безжалостный мир, отобрав положенные всем детям недели полной безопасности и тепла. Джим научился выживать тогда, когда большинство младенцев ещё видели сладкие сны о реликтовых ящерах и парящих в небе рамфоринхах с ромбовидными хвостами. В то время, как другие плавали под ровный стук сердца в тёплых водах, Джеймс Кирк боролся, с усилием раздувая почти лишённые сурфактанта лёгкие. Его собственная «гестация» протекала немногим лучше. Организм терранки просто не смог бы отдать столько витаминов, минералов и питательных веществ, сколько требовал растущий вулканский зародыш. Аманда бы высохла, как мумия, обескровленная, с перевитым венами животом. Так что Спок развивался не в живой, пронизанной кровеносными сосудами матке, а в искусственной питательной среде, подсвеченный лампами лаборатории. Заключённый ещё тогда, когда каждое существо свободно. Его будущее чувство ненужности было предопределено ещё в то время: ни один вулканский ребёнок не созревал без круглосуточно активной, живой связи с матерью, которая была так же важна, как пуповина. Никто не тянулся втуне, не в силах достичь разумов родителей – телепатические способности из-за гибридизации у него были ослаблены. То, что однажды проорал ему на мостике злой от отчаяния Кирк, к сожалению, было правдой. Любить мать (или отца) после десяти месяцев одиночного заключения он не мог в силу естественных причин. Критичное время для формирования полноценных уз утекло. Дальше Спок мог только слушаться и быть благодарным. *** Второе вхождение в Баджорскую червоточину было столь же ошеломительно быстрым. Но адаптивность великая вещь: в этот раз никто на мостике и ухом не повёл, когда в главном иллюминаторе показался супергигант Идран в компании двух звёзд поменьше. Сам Спок с большим удовлетворением планировал завершение отчёта для командования – это обещало быть самым полным описанием данной аномалии. Зато коллеги были увлечены совершенно другим. Новейшей сплетней на «Энтерпрайз» была новость о том, что доктор Маккой признал поражение и решил привлечь к созданию своего потомства ещё одного участника. Три родительских генома не были новостью ещё до эпохи варпа: столкнувшись с митохондриальными болезнями, терранцы были вынуждены искать выход. Хотя в то время это и противоречило существующим на Земле этическим канонам. Присоединявшаяся к паре женщина была донором митохондрий, критически поломанных у будущей матери. У Леонарда с его жёнами была та же досадная проблема: органеллы каитянских клеток были не до конца совместимы с человеческими. Поэтому требовалось чьё-то живейшее участие. Существа по всему кораблю делали ставки, какой же счастливице окажет честь Маккой. Пока что с большим отрывом побеждала лейтенант Ухура. «А вот я бы взял Гайлу. Нет, Спок, ты только представь: фотосинтезирующие котята», - мысленно делился Джим, косясь на него хитрым голубым глазом. «Позволь не согласиться. В чертах лица Ниоты уже есть что-то от кошки. Этот вариант был бы наиболее гармоничен», - не уступал он. Однако, их спор был просто приятным времяпрепровождением. Существуя теперь в его голове, Джеймс прекрасно понимал: бесконечное разнообразие в бесконечных вариациях было для Спока главным. Так что ему была по душе любая из кандидатур. Ждать оставалось недолго: в полночь по корабельному времени доктор обещал известить коллег об их с Кхасс и Мрэа окончательном решении.