***
Мой ангел, Скажи, о чем же думал ты в этот день? Мой ангел, О чем ты думал в эти доли секунд? Я понял — это была твоя месть За то, что я вспомнил тебя Слишком поздно. Канцлер Ги. Мой ангел.
Внезапная вспышка света ударила по глазам. — Извини, забыл в первый раз включить все лампы… Госпожа Цзи, что вы здесь делаете??? Фэн Синь со смесью изумления и усталости уставился на ночную гостью. Та молчала и, казалось, вовсе не обращала на него внимания. — Доктора Пэя здесь нет, госпожа Цзы, он вообще сегодня не на дежурстве. Пойдемте, я провожу вас в вашу палату… Спустя несколько минут Фэн Синь вернулся и плотно притворил за собой дверь. Му Цину оставалось только надеяться, что больше никакие сверхъестественные твари оттуда не полезут. — Я думал у вас тут больница, а не психлечебница. — одними губами произнес он. Фэн Синь махнул рукой. — Это другое. Старушка Сюань Цзи запала на одного из наших докторов, Пэй Мина. Вот и улучает любую свободную минутку, чтобы выбраться из палаты и поискать его. Разъезжает тут на тумбочке, говорит, ей так удобнее. Наши уже все привыкли. — На тумбочке? — переспросил Му Цин. — На тумбочке. Несколько секунд двое смотрели друг другу в глаза, прежде чем одновременно разразиться смехом. Му Цин смеялся с облегчением, фыркая в подставленный ко рту кулак. Фэн Синь — открыто и раскатисто, смех будто собирался клубком в его широкой, покатой груди, а затем маленьким взрывом вырывался наружу. Напряженная атмосфера между ними растаяла, как исчезает тьма перед ликом рассвета. — Так значит, у меня сегодня особый курьер, — с хитринкой во взгляде произнес Фэн Синь. — И чем же я заслужил подобную честь? — Вы наш тысячный клиент…– начал было Му Цин, но затем оборвал сам себя и признался: — Да просто хотелось тебе лично эти коробки в лицо швырнуть. Все еще едва сдерживаюсь. Фэн Синь снова раскатисто рассмеялся. — И что, даже ни о чем не спросишь? Например о том, насколько я был серьезен? Му Цин отвел взгляд. — Какая разница, — пробормотал он, чувствуя, как щеки начинают предательски алеть. Фэн Синь ничего не ответил. Он медленно налил себе чаю, поднес кружку ко рту и приник к ней улыбающимися губами. — Вижу же, что хочешь. Уж не обессудь, работа у меня такая — понимать даже тех пациентов, которые толком ничего и сказать не могут. Только история эта пиздец какая трагичная, так что приготовь себе платочки. — Я помню — девушка… — пробормотал Му Цин. Фэн Синь вздохнул. С такой силой, будто силился дотянуться своими легкими едва ли не до лесов Амазонки. — Я все расскажу, если пообещаешь мне кое-что сделать. — Что? — Дай мне свои руки. — Зачем? Фэн Синь снова вздохнул. — Пожалуйста. Му Цин пожал плечами и как-то неловко протянул вперед обе конечности — будто разучился ими управлять. Фэн Синь мягко и осторожно обнял его ладони своими, согревая холодные пальцы. Свитер, до этого натянутый едва ли не до половины ладони, сполз обратно, и Му Цин почувствовал себя каким-то… незащищенным. Это чувство раздражало. — Ну? — нервно поторопил он, не понимая, как реагировать на происходящее. — Моя работа. Фэн Синь устремил взгляд куда-то мимо него, будто видел внутренним взором что-то, недоступное собеседнику. — В детстве я мечтал спасать людей. Защищать их, как это делали на телеэкранах те самые супергерои в красных плащах и невыносимо крутых рейтузах. Это была очень красивая мечта, которая никак не выходила у меня из головы, поэтому вместе с посещением кружка по самозащите я готовился к поступлению в медицинский. Люди видели в своих знакомых приятных собеседников, а я — ходячий сборник из 208 костей. Мог назвать поименно каждую. На латыни, чтоб ее. Отучился в колледже, закончил универ, готовился откликаться на каждое «Здесь есть врач?». Дал клятву Гиппократа. А потом, — Фэн Синь невесело усмехнулся, поглаживая большими пальцами постепенно теплеющую кожу Му Цина, словно тот был Галатеей, оживающей от рук своего Пигмалиона, — впервые попал в больницу, где мне не выдали сразу же на входе спасательные рейтузы. Тут-то я и насторожился. — Оказалось, что в спасении людей нет никакой романтики. Это по большей части повседневная рутина, возня с бумажками, попытка отделить псевдобольных от настоящих, кровь, кишки, чье-то дерьмо, снова кровь и снова чье-то дерьмо… Работа, на которой ты выполняешь роль и врача, и уборщицы, и подручного, если некому смерить давление… Я уставал как собака, и мечтал поскорее начать работать по специальности. Руки у меня твердые, тренированные, не дрожат — идеально для хирурга. Внутренними органами меня не напугать — в университете нас буквально заставляли окунуть руку в раствор формалина и вытаскивать органы, которые называл экзаменатор. Тяжелым графиком — тем более, всякий, кто побывал на должности медбрата, медсестры или фельдшера скорой, не побоится быть занятым 25 часов из 24, которые мы имеем в сутках. Помню свою первую пациентку — кажется, я неровно зашил ей кожу после операции по вырезанию аппендикса, так что шрам останется на всю жизнь. Тогда я был еще неопытным протеже под руководством старших товарищей. Фэн Синь опустил взгляд. — Ладно, какое-то длинное вступление получилось, давай сразу к сути. В день нашего знакомства у меня умер пациент. Руки Му Цина дрогнули, но Фэн Синь только сильнее вцепился в них пальцами. — Ее звали Цзянь Лань. Кажется, она что-то испытывала ко мне — или же просто была благодарна лечащему ее доктору. В любом случае, мы очень долго разговаривали о ней, ее жизни, ее ребенке, который скоро должен был появится… Она наблюдалась по болезни, которая могла усугубится из-за плода, потреблявшего значительную часть энергии матери. — Фэн Синь на мгновение замолчал. — Храбрая женщина. Решиться на подобное не всякий бы смог. В общем, когда подошел срок, оказалось, что требовалось оперативное вмешательство. Я оказался единственным свободным хирургом в тот момент. Мои руки взяли скальпель — я не помню как, мое сознание было словно далеко от них в этот момент, будто бы на другом конце вселенной. Знаешь это ощущение, когда делаешь что-то привычное, почти не осознавая? Вот только я скорее оцепенел от ужаса. Я… — Фэн Синь издал какой-то странный звук, полувсхлип-полувыдох. — оказалось, что я слишком хорошо о себе думал. В голове представлял себя героем, а на деле… оказался не способен принять такую ответственность. Я ничего не смог сделать. Она умерла. Я… такое ничтожество. Такой… дурак. Его брови приподнялись, изогнувшись под крутым углом словно автомобильные дворники, губы побледнели. — Я ничего не видел перед собой, когда вылетал из операционной. Только бесконечный красный туман. Не помню как добрался до этого места: только ключи звенели будто громче обычного, так, что по ушам резало. Сел сюда, смотрел на чертов скальпель… ну…. ты наверное догадываешься, о чем я в тот момент подумал. Потом выпил. Рюмку, две. Может пять. И тут мне на глаза попалась реклама пиццы. Там у вас какой-то слоган был, что-то вроде «твое спасение от голода — наша сытная пицца!», а я как-то зацепился взглядом за первую часть. Твое спасение. Ну и набрал номер, пока размышлял, в какую сторону открывается окно. — Ты… — голос Му Цина сорвался. — Ты говорил тогда, что расстался с девушкой. — НУ А ЧТО Я, БЛЯТЬ, ДОЛЖЕН БЫЛ СКАЗАТЬ?! — выкрикнул Фэн Синь, сжимая чужие пальцы. — ЧТО ПЯТЬ МИНУТ НАЗАД РЯДОМ СО МНОЙ НАХОДИЛСЯ ТРУП ЧЕЛОВЕКА, И Я ВИНОВАТ В ЕГО СМЕРТИ?! Его руки дрожали, и ему пришлось сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, чтобы успокоиться. Наконец Фэн Синь продолжил: — Сам понимаешь, что тогда бы ты точно бросил трубку или вызвал полицию — не знаю, что было для меня хуже в тот момент. Плюс, если бы я произнес это вслух… Я нес какую-то чушь, бухой, уже и не помню что. Мне было все равно, что говорить. Просто хотелось кричать, что я и делал, пока не сорвал нахрен легкие. Доктор замолчал, его лицо было похоже на застывшую маску. — На следующий день, чтобы не смотреть снова на чертово окно, я захотел услышать твой голос. Мой мозг запомнил это как единственное, что… Му Цин потянулся вперед, еще сам не понимая, что собирается сделать, как помочь, как утешить. Они как-то неловко столкнулись губами: сухие и обкусанные — Фэн Синя и влажные от чая — Му Цина. Это даже не было похоже на поцелуй. Скорее, на какой-то первый контакт между инопланетными цивилизациями. А потом Фэн Синь заплакал.***