***
К тому времени как стаял снег, А-Мин почти не отходил от Ши Цинсюаня. Он помогал ему во всём, чём только мог, а незнающие частенько поговаривали «идут старина Фэн и его маленький братишка». Цинсюань только радовался услышанному, хоть и осознавал возложенную на его плечи ответственность. В одну из ночей Ши Цинсюань проснулся в холодном поту, не сразу поняв, что А-Мин трясёт его за плечо. — Фэн-гэ, там, — мальчик указал в кромешную тьму, — там кто-то есть. Цинсюань ещё дрожал после какого-то до жути реалистичного сна; он не сразу нашёл в себе силы подняться и осмотреться по сторонам. Повсюду слышалось сопение спящих, с улицы завывал прохладный ветер, а старая жаровня всё ещё потрескивала янтарными угольками. Ши Цинсюань протянул руку. — Идём, пройдёмся по храму. Взяв его за руку, А-Мин заметно успокоился, да и сам Цинсюань, к своему стыду, почувствовал себя лучше. — Почему ты решил, что там кто-то есть? — спросил он, когда они вышли из храма и стали спускаться по ступенькам. Ши Цинсюань шёл очень медленно из-за волочащейся по земле ноги. Вокруг царила сонная, предрассветная тишина. — Потому что я чувствовал, как кто-то смотрит из темноты. Уже не в первый раз. Цинсюань оглянулся и окинул взглядом темнеющий на фоне неба храм. Он знал, что детское воображение не имеет границ, но также знал, что порой лучше прислушаться к словам ребёнка. Когда-то его родные родители не стали слушать, и это обернулось трагедией на века. Раньше Цинсюань думал — случись нечто подобное, это непременно повергнет его в ужас, но на деле же в мыслях было совершенно спокойно. Словно он знал, что однажды придёт тьма. Придёт и завершит, наконец, начатое. — Не бойся. Просто буди меня всякий раз, когда становится страшно, — произнёс Ши Цинсюань. — Место, где мы живём — пристанище для тех, кому некуда идти. Кто бы там ни скрывался в тени, если ему это нужно — мы не станем прогонять. — А если кто-то задумал недоброе? — спросил А-Мин, всё ещё не выпуская ладонь Цинсюаня. — Я так не думаю, — усмехнулся он, опустив голову, а после добавил намеренно громче, чем немало удивил мальчика: — Любой в этом храме может спать у нашего очага, даже есть нашу скудную пищу. Однако мы любезнейше просим, чтобы этот кто-то больше не пугал детей! Ответа, как и ожидалось, не последовало, но Цинсюаню на одно лишь мгновение почудилось, что тьма у храма частично рассеялась. Просто игра света и тени. — Фэн-гэ, Фэн-гэ, смотри! — восторженно закричал А-Мин, бросаясь ко входу, где, скрытая за обшарпанной колонной, лежала целая пригоршня морских устриц. — Ничего себе! Я никогда их не пробовал, а… можно? Нам же не могли оставить их со злым умыслом? Цинсюань, присевший поблизости под возмущённое бормотание проснувшихся от шума нищих — «опять старина Фэн чудит?» и «да заткнитесь вы все к демонам!» — усмехнулся себе под нос: — Нет, А-Мин, здесь нет злого умысла. Это просто устрицы. Со временем это странное ночное происшествие стало забываться, и Цинсюань всерьёз задумывался: может, просто совпадение? Впрочем, в трёх устрицах нашлись настоящие перламутровые жемчужины. Двух из них хватило, чтобы закупиться мясом и лекарствами, отвести двух стариков, слёгших с лихорадкой, к лекарю, а ещё подлатать дырявую крышу. Третью жемчужину Цинсюань оставил при себе, объяснив это тем, что лучше всегда иметь что-то про запас.***
Вокруг без конца что-то происходило, звучали голоса, чьих обладателей он не помнил, тихие шаги, порой кровать продавливалась под весом одного или двух человек. В один миг Цинсюань просто открыл глаза и мгновенно зажмурился от яркого солнечного света. Высокий потолок, позолота, резные ставни, пропускающие лучи заходящего солнца. Он был во дворце. — Гэ, — тихо позвал Ши Цинсюань и протянул руку. Этот дворец не был похож на дворец Ши Уду, но кто ещё мог… Он обратил внимание на собственную ладонь: бледную и костлявую, и вдруг вскрикнул, отшатываясь назад. Его спины коснулись чьи-то руки. — Всё нормально. Цинсюань, всё нормально, это я. — Перед ним появилось обеспокоенное лицо его высочества. — Ты сейчас в моём дворце. Ши Цинсюань кивнул и начал потихоньку успокаиваться, как вдруг отпрянул в сторону, прижимая ладони к лицу. — Моё лицо, на мне нет личины… — С твоим лицом всё в порядке, — так же мягко продолжал принц, как будто утешал капризного ребёнка, что вот-вот расплачется. — Ты знал, что твоя личина держится, даже когда ты без сознания? — Се Лянь усмехнулся. — Это довольно необычно. — Правда? — Ши Цинсюань выглянул из-под пальцев. Се Лянь поднёс ему зеркало, и убедившись, что всё и правда в порядке, он отнял ладони от лица. На какое-то время воцарилась тишина, нарушаемая лишь перезвоном над кроватью. Цинсюань поднял голову и озадаченно нахмурился — с потолка свисала необычная вещица, сделанная из ярких драгоценных камней, что крепились на тонких нитях и, помимо звона, создавали причудливую игру света. — Красиво, — прошептал Ши Цинсюань, не отрывая взгляда от скользящих по стене лазурных и винных отсветов. — Ты так думаешь? — Се Лянь протянул руку и заставил камешки зазвенеть громче. — Однажды мы путешествовали на востоке, и Сань Лану приглянулась эта вещь. Он подарил её мне, но храм Пу Цзы, как мне кажется, немного для неё не подходит. Ши Цинсюань кивнул и внезапно подумал: хорошо, должно быть, иметь так много мест, что ты можешь назвать домом. Он взглянул на Се Ляня — тот нисколько не изменился со дня их последней встречи в императорской столице. — Мне жаль, что я создал вам столько проблем, ваше высочество. — Он вздохнул, хоть давно и не нуждался в воздухе. — О каких проблемах ты говоришь? Если кому и извиняться, то только мне. Сань Лан выбрал достаточно… Жестокий путь, чтобы узнать правду. А сказать что-то вроде «ты должен был быть честен со мной по былой дружбе»… — Се Лянь усмехнулся. — Уж не мне упрекать кого-то в этом. Ши Цинсюань опустил голову, что совсем чуть-чуть начинала болеть. Только сейчас он заметил, что на обоих его предплечьях прикреплены сдерживающие талисманы. Конечно, никто не стал бы подвергать Небесную Столицу такому риску без мер предосторожности. Он не помнил, что конкретно тогда случилось, лишь какие-то обрывки фраз, вспышки света, так много всего внутри, что тело, казалось, могло разорваться. — Я чуть не навредил вам. И жителям деревни, — тихо произнёс он одними лишь губами и отвернулся. — Это то, что я умею сейчас лучше всего. — Ши Цинсюань вдруг прыснул от смеха, прижимая ко рту кулак. — Сначала я вообще не понимал, что происходит, как и не понимал, что всё это моих рук дело. Просто отключался на время и всё. После связал все детали воедино, но и это не особо помогло. Эта проклятая сила во мне… Порой я могу контролировать её, ваше высочество, но порой… всё выходит из-под контроля, как в тот день. Прости, что солгал, но у меня бы язык не повернулся рассказать… — Цинсюань, — позвал Се Лянь, заставляя его отвлечься. Ши Цинсюань поднял взгляд, и та внезапная вспышка смеха вмиг сменилась отстранённым спокойствием. — Могу я узнать, ты и правда планировал пройти Тунлу? Он долго молчал, пока солнце не скрылось, а чудесные отсветы на стенах не сползли вниз, утонув в тенях. — Да. — Для чего тебе это? — Чтобы найти прах, ваше высочество, — пробормотал Цинсюань, смотря в пустоту. — Конечно, я бы не стал делать это забавы ради. Ха-ха, кому вообще в здравом уме придёт в голову отправиться в это жуткое место? — Прах? — удивился Се Лянь. — Чей прах? — Мой, конечно же! — Ты… не знаешь, где находится твой прах? — Брови принца приподнялись в удивлении. — Стал бы я искать, если бы знал? — с едва слышимым раздражением спросил Ши Цинсюань. — Ты удивлён? Видишь ли, это довольно смешно — я настолько нелепый демон, что даже появился, понятия не имея о местоположении своих останков. — Но, разве… Ты не должен чувствовать свой прах? — Должен… наверное, — с праздной тоской махнул рукой Цинсюань. — Но не чувствую. — Я понимаю, что обычно демоны носят прах при себе или по крайней мере знают, где он, но… если до сих пор не произошло ничего плохого, не значит ли это, что твой прах в надёжном месте? «В надёжном месте», — прозвучало так мерзко, что Ши Цинсюань поморщился. Что, если кто-то и правда нашёл его прах, спрятал, чтобы держать на коротком поводке? — Ваше высочество, — начал он почти безжизненным тоном; внутри всё похолодело от одной только мысли. — Тебе… тебе неизвестно, правда ли это: тот, в чьих руках прах демона, способен им повелевать? Или это просто красивая сказка? Се Лянь пару раз удивлённо моргнул, трактуя вопрос по-своему. — Я могу спросить об этом Сань Лана. Но если тебе интересно моё мнение — думаю, что эти слова — просто метафора. Имеется в виду, что если прах демона попадает не в те руки, то… Само его существование ставится под угрозу. Могу я задать ещё один вопрос, Цинсюань? Почему ты напал на тех заклинателей? — Ох, это, — Ши Цинсюань поморщился. — Они отлавливали неупокоенные души и продавали в верхнем округе императорской столицы. Какие-то причуды богатых, знаете ли. Я сам об этом месте только недавно узнал, — пояснил он. — Не собирался я на них нападать, просто… слово за слово, оно как-то само. Я терпеть не могу, когда кто-то занимается чем-то настолько отвратительным, вот и вышел из себя. — Но для чего ты вернулся? — Дело в том, что я почти не помню, что именно происходит в… эти моменты. Приходится возвращаться, чтобы оценить, насколько далеко я зашёл. — Ши Цинсюань откинул голову на подушку и замолчал: за разговором с его высочеством он всего на миг ощутил нечто странное: будто ничего не менялось, будто он не покидал небес, не становился падшим богом, и будто бы даже не умирал. Лишь в общении с этим человеком Ши Цинсюань ощущал то же, что и полтора века назад — твёрдую почву под ногами. — Ваше высочество, никто из деревни не пострадал? — Всё в порядке, — улыбнулся ему Се Лянь. — А как я здесь оказался? — спросил Цинсюань, вновь оглядевшись по сторонам. — Совсем ничего не помню. Не помню даже, как я… — От обрывочных воспоминаний его губы непроизвольно растянулись в нездоровой улыбке. — Я сидел на траве, как вдруг увидел его. Увидел своего брата, ваше высочество! Он нашёл мою маску и… — Эм-м, — протянул Се Лянь; неловкость на его лице заставила Ши Цинсюаня резко замолчать и как следует задуматься. — Я знаю, что мой брат умер, — произнёс он почти неуверенно. — Но мне не могло показаться. — Цинсюань, — вздохнул Се Лянь, — я понимаю, что тебе бы очень хотелось его увидеть. Но случившееся не имеет к твоему брату никакого отношения. — Но… — Мы… мы с Сань Ланом совершили ошибку. Наверное, я догадывался, ради чего он всё это затеял, но где-то в глубине души и мне хотелось узнать правду. А потом, признаюсь честно, мы понятия не имели, как привести тебя в чувства. Се Лянь замолчал, не спешил говорить и Ши Цинсюань. Понимание окатило его, подобно ледяной волне. — Он принял облик моего брата? Его высочество кивнул. — Несмотря на радикальность, это помогло. — Мгм, — сухо кивнул Ши Цинсюань. — Как благородно. Се Лянь открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но отчего-то решил промолчать. В дверь постучали, и на пороге возник незнакомый Ши Цинсюаню юноша. — Ваше высочество, я принёс то, что вы просили. — Небожитель передал Се Ляню пиалу со странного цвета жидкостью, и задержав отчего-то удивлённый взгляд на Цинсюане, поспешил прочь. — Кто это? — спросил Ши Цинсюань, когда захлопнулась дверь. — Смотрел на меня так… — О, думаю, это из-за того, что слухи у нас распространяются по щелчку пальцев, даже когда ты что-то намеренно стараешься скрыть. Да ты и сам знаешь. — Принц опустил пиалу неподалёку от Цинсюаня. — Это мой помощник со Средних Небес. — Надо же. — Ши Цинсюань был искренне удивлён. — Помнится, раньше ваше высочество справлялся исключительно своими силами. — Надо что-то менять, — улыбнулся Се Лянь и указал на пиалу: — Выпей, пока не остыло. И попробуй поспать, лекарство поможет стабилизировать энергию. И… я только хотел сказать… Я сожалею, что был тебе плохим другом. Знаю, что это прозвучит, должно быть, эгоистично, но я рад, что ты вернулся, — Се Лянь поднялся, — потому что ещё с тех самых пор я не мог забыть, что опоздал так непростительно сильно.***
Хуа Чэн, к удивлению Се Ляня, совершенно не выглядел скучающим, напротив, он весьма увлечённо разглядывал что-то в окне, поглощая налитую рубиновым цветом вишню. — Шесть, — пробормотал он, как раз, когда вошёл Се Лянь. — Шесть? — Принц подошёл ближе и, приобняв Хуа Чэна со спины, тоже выглянул в окно. — Я задержался. Надеюсь, Сань Лан не скучал? — Мне нравится дворец гэгэ, хотя храм Пу Цзы нравится гораздо больше, — с этими словами демон отщипнул ещё несколько ягод, а после метнул косточки в окно. Послышались возмущённые крики. — Семь, восемь. — Сань Лан! — с шутливым возмущением фыркнул Се Лянь тому в шею и оттащил от окна. — Теперь все решат, что я швыряюсь вишнёвыми костями из окна своего дворца! — Решили бы, будь у них хоть капля мозгов. А так они даже не поняли, откуда летели кости, — хмыкнул Хуа Чэн. — Он проснулся? — Да, и чувствует себя гораздо лучше, — они расположились на широкой тахте, и тогда Се Лянь, поджав под себя ноги, решил задать давно интересующий его вопрос: — Сань Лан, я хотел бы поговорить о Цзимине. Тот приподнял брови, словно не ожидал, что Се Лянь поднимет эту тему. — А что с ним? Паршивец опять спустился в мир смертных без предупреждения? Если что-то… — Нет-нет, — махнул рукой принц. — Я ни разу не жалел, что взял Цзимина на Средние Небеса. Но, Сань Лан, ты никогда не рассказывал об этом ребёнке. Я помню, как ты принёс его, почти при смерти, в храм Пу Цзы и попросил меня об услуге. Меж бровей Хуа Чэна отчего-то залегла едва заметная складка. Он качнул головой. — Это было столь давно, гэгэ. — Верно. Однако, это был первый и последний смертный, за чью жизнь ты вдруг попросил у меня. Скажи, почему было недостаточно просто дать ему хорошую жизнь? Хорошую смертную жизнь? Почему ты хотел, чтобы я обучил мальчика и в юном возрасте забрал на небеса? Я никогда не спрашивал, потому что считал, что тебе будет неудобно мне отвечать. Но сейчас это и правда очень важно. Дослушав слова принца, Хуа Чэн долгое время молчал, перекручивая меж пальцев несколько вишенок. У Собирателя цветов никогда не было секретов от Се Ляня, поэтому он предположил: — Это не твой секрет, я прав? — Гэгэ мог спросить меня и раньше, я бы не стал лгать, — произнёс демон, отправив вишенки в рот. Се Лянь придвинул ему фруктовницу, до краёв наполненную дарами от Повелительницы Дождя, что не так давно наведывалась в Небесную Столицу. — Я не знаю, чем был так важен этот мальчишка, но он просил меня не дать ему умереть и по возможности забрать на небеса. — Он? — Черновод, — кивнул тот. — Это было за несколько дней до исчезновения Чёрных Вод. — И… он ничего о нём не сказал? — с удивлением спросил Се Лянь. Кажется, где-то в глубине души, он и сам догадывался. — Лишь то, что он готов заплатить любую цену за свою просьбу. Гэгэ, я… не уверен, как это объяснить, но он никогда ни о чём меня не просил. Ни о чём, вне рамок наших соглашений. И тогда мне показалось, что это была не просто просьба, а последнее желание. Се Лянь кивнул и в задумчивости отвернулся к окну. — Цинсюань ищет свой прах. И всё это — Тунлу, именно из-за этого. — Прах? — довольно резко переспросил Хуа Чэн, отложив из рук фруктовницу. — Он не знает, где его прах? — В этом и дело, Сань Лан, — кивнул принц. — Но неужели вы… не чувствуете свой собственный прах? — Чувствуем, — демон ни с того ни с сего расхохотался и поднялся с тахты, — если он не скрыт, допустим, каким-то заклятием. Хотя это — для мелких демонов. Меня бы не провело никакое заклятие. — У тебя есть догадки? — О, теперь у меня определённо они есть, — с улыбкой подтвердил Хуа Чэн.***
Чудилось, что прошла целая вечность, прежде чем Ши Цинсюань вновь открыл глаза. После выпитого отвара тело было ватным, но в то же время мысли ощущались кристально чистыми. Он приподнялся на кровати и первым делом ощупал ладонями лицо — казалось, что ничего не изменилось, однако всё тело ломило, как будто после утомительных физических нагрузок. Всё наваждение окончательно спало, и если бы… Если бы Цинсюань не знал, что он давно мёртв, то непременно счёл бы всё произошедшее не более, чем ночным кошмаром. Комната была ему незнакома, в ней не было излишеств: только кровать, стопка одежды у изголовья и его маска, лежащая возле подушки. Ши Цинсюань хотел было быстро одеться, но протянутая ладонь зависла в воздухе. Поверх стопки с одеждой лежала перламутровая жемчужина. Он взял её дрожащими пальцами и, осмотрев, ощутил странную дрожь, граничащую со страхом. Эту вещь он всегда носил при себе во время смертной жизни. И даже на момент смерти жемчужина находилась при нём. То, что кто-то принёс её и оставил здесь, напоминало жестокую шутку. Вдалеке пели птицы и завывал ветер, раздавались приглушённые голоса. Ши Цинсюань поднялся и, ступая как можно тише, прошёл к двери. Он хотел толкнуть её, но рука так и зависла в воздухе: Цинсюань только сейчас понял, что разговор вёлся вовсе не на улице, а в соседней комнате. Сквозь прорези в прохудившейся древесине Цинсюань разглядел его высочество и Линвэнь, стоящих ближе всего — он узнал их по одним лишь силуэтам. Напротив, склонившись над чем-то, в задумчивой позе замерла Повелительница Дождя. — Старина Пэй, ты всё же решил прийти? — не без иронии спросила Линвэнь, когда скрипнула дверь. Вскоре в поле видимости действительно появился Пэй Мин, выглядевший довольно растеряно. Наверное, виной всему было место, где им пришлось встретиться, а также присутствие Юйши Хуан. В том, что это были именно её земли, Цинсюань догадался почти сразу. Он решил, что прошло немало времени, раз его успели перенести сюда. — Эта новость ошарашила меня не меньше всех вас. И мне, как Верховному Богу, в конце-то концов, необходимо принимать участие в подобном происшествии. То, что Цинсюаня притащили в столицу без моего ведома, ваше высочество… Ши Цинсюань нахмурился — его появление, выходит, окрестили «происшествием». — Должно быть, удобно всякий раз приходить на готовое, — зазвучал ещё один голос. Цинсюань долго менял угол обзора и наконец-то разглядел, что у самого окна, прислонившись к стене, стоял Собиратель цветов. Вид у него был совсем скучающий, но с приходом Пэй Мина во взгляде кроме скуки появилась ещё и неприязнь. — Возможно, Повелителя Ветров не пришлось бы тащить в столицу, если бы кое-кто занялся расследованием этого дела несколько раньше, а не скидывал свои обязанности на других. — А с какой целью хозяин Призрачного города вообще участвует в этом разговоре? — вспыхнул Пэй Мин. — Вас так сильно волнует судьба Цинсюаня? — Примерно так же, как и вас, — не упустил тот возможность уколоть в ответ, и скрестив руки на груди, уставился в окно. — Ох, давайте сразу к сути, — вздохнул Се Лянь и подошёл ближе к Повелительнице Дождя. — Нужно разобраться с этим, пока Цинсюань ещё спит. Если информация будет, кхм, не самой лёгкой, то… — Демон он или нет? — спросил Пэй Мин с явным нетерпением. — Да, — спокойно кивнула Юйши Хуан, которая всё это время терпеливо ждала окончания их перепалки. — Вот ведь, — выругался генерал Пэй со странным выражением лица. — Шуйши-сюн не вынес бы такого, если бы всё ещё был жив! — В таком случае, ему повезло, — прокомментировал Хуа Чэн. Ши Цинсюань замер, не в силах пошевелиться и боясь, что лишние воспоминания, даже простое упоминание брата, заставят его вновь впасть в безумие. Он не хотел дослушивать этот разговор, но и уйти уже не мог. Раньше он любил поговаривать: если уж зашёл далеко, то и пути к отступлению искать не стоит. — Демон он или нет — дело не первой важности. — Се Лянь задумчиво потёр переносицу. — Повелитель Ветров, вернувшийся из жажды мести — вот во что я не мог поверить с самого начала. Ему… ему некому было мстить. — Так ли некому? — вскинула бровь Линвэнь. — Я немало говорил с ним, Линвэнь, и даже в самом конце Цинсюань не желал мести, как и не видел виноватых в произошедшем. — Сердце человека — самое тёмное место на всём свете, гэгэ, — серьёзно сказал Собиратель цветов и с задумчивостью шагнул ближе, окидывая взглядом исписанные какими-то символами листы бумаги. На мгновение его губы дрогнули в усмешке. — Однако я уверен, что Повелитель Ветров не испытывал ни жажды мести, ни желания воплощаться демоном, — огласив свой вердикт, Хуа Чэн вновь отошёл. — Это звучит нелепо! — воскликнул генерал Пэй. — Если он обратился демоном — значит, на то была причина. — Именно, — с холодной улыбкой подтвердил Собиратель цветов, который словно знал что-то, неведомое остальным. — Взгляните сюда, — пресекая назревающую перепалку, произнесла Юйши Хуан. Все собравшиеся склонились над записями на деревянном столе. Цинсюань ёрзал на месте, но ни под каким углом не мог рассмотреть написанного. — Признаться, я впервые вижу нечто подобное, — задумчиво пробормотал Се Лянь. — Это похоже на… — Проклятие, — закончила за него Повелительница Дождя. — На душу господина Повелителя Ветров наложено проклятие. — Что ещё за проклятие? — спросил генерал Пэй, разглядывая надписи с явным непониманием. — Подумать только, — с издёвкой протянул Хуа Чэн, — неужели теперь и Верховным божеством может стать любой, кому заблагорассудится? На этот вопрос смог бы ответить даже самый вшивый заклинатель. — Хочется ответов, Собиратель цветов?! — Пэй Мин в одно мгновение извлёк половину лезвия меча. — Это неподходящее время и место, — Повелительница Дождя взмахнула рукой, и спор, на удивление, прекратился. — Никто из нас не смог бы дать исчерпывающий ответ, лишь строить догадки. — Кое-кто, кажется, осведомлён многим больше других, — фыркнул генерал Пэй. — Как считаете, откуда? — Господа, — вмешался доселе молчавший Се Лянь, — так мы и за сутки ничего не решим. Если Сань Лан и располагает какой-то информацией, то он обязательно ей поделится, не так ли? — Разумеется, гэгэ, — тон Хуа Чэна тут же смягчился. — Однако поспешу вас разочаровать — всё, что я могу — это также строить догадки. Душа Повелителя Ветров мне ни к чему, так что и причастности к случившемуся я не имею. Но раз уж гэгэ это интересует, а знания большинства из вас в заклинательстве слишком примитивны, я предположу кое-что. Душа Повелителя Ветров после его смерти осталась привязанной к земному миру. И говоря «привязанной» — я подразумеваю вовсе не неоконченные дела или причину, заставляющую демона вернуться, а чужое, довольно грубое вмешательство. Она не могла и не может по сей день исчезнуть, но и находиться здесь ей совсем непросто. Это противоречит самой природе, ведь душе небесного чиновника после смерти надлежит быть развеянной. — А противоречия выражаются в неконтролируемом демоническом пламени? — невесело поинтересовался Се Лянь. — Любая сильная эмоция вызывает диссонанс и… — Верно, — кивнул Хуа Чэн, лицо которого на протяжении всего монолога отчего-то оставалось устрашающе мрачным, словно ему могло быть хоть какое-то дело до того, что сталось с душой Ши Цинсюаня. Последний же вздрогнул, будто лишь сейчас осознав, что всё это время разговор шёл не о безымянном незнакомце, а он нём самом. Не понимая, как такое возможно, Ши Цинсюань ощутил дрожь во всём теле и невольно попятился. — Какая жестокость, — покачала головой Линвэнь. — Просто немыслимо, — вторил ей генерал Пэй. — Демоны побери, если бы я знал, то затащил бы его на Средние Небеса каким угодно из способов! Что за извращённый ум мог выдумать подобное? — Старина Пэй, как по мне, то тут и думать не о чем. История мести братьям Ши, увы, не закончилась на шуйши-сюне… Се Лянь с Хуа Чэном переглянулись — стало ясно, что они общались по духовной сети, а Пэй Мин с Линвэнь продолжали бурно обсуждать сложившуюся ситуацию. Цинсюаню почудилось, будто из груди выбили весь несуществующий воздух. Он всё время твердил себе, что проклят, и раз уж так распорядилось само мироздание, значит, он и впрямь того заслужил. Что таким образом отрабатывает свой кармический долг, что просто неудачлив. Впервые за долгие десятилетия, а может, даже века, его охватила настоящая, жгучая злоба.***
Дождавшись, пока Хуа Чэн выйдет на улицу, Ши Цинсюань выскользнул из-под тенистых ветвей, преграждая ему путь. Князь демонов не выглядел удивлённым, лишь скрестил на груди руки и приподнял бровь в немом вопросе: — Чем обязан? — Я слышал весь ваш разговор. Собиратель цветов усмехнулся: — Ждёшь, что я пожурю тебя за подслушивание? Мне плевать. — Жду, что вы расскажете мне, что произошло на самом деле, — твёрдо заявил Цинсюань, и не думая сдвигаться с места. — Да? И с чего бы мне это делать? — Потому что вам известно больше, чем остальным. — Вопрос остаётся тем же, — протянул Хуа Чэн и всё же обошёл Ши Цинсюаня, неспешно двинувшись вниз по склону, но при этом всем своим видом намекая, что разговор ещё не окончен. Он долго думал, прежде чем дать ответ: — Потому что мне больше не у кого спрашивать. Откажете — не беда. Я поищу другой способ, но всё-таки хотелось бы, чтобы вы согласились. — Некоторые считают, что ты вернулся из жажды мести, — демон окинул его внимательным взглядом. — Но это чушь собачья, не так ли? Ши Цинсюань, нагнав его, пожал плечами: — Я и сам, по правде, рассматривал такой вариант. Но, господин Хуа, у меня нет и не было желания никому мстить! Быть может, я и испытываю злость, неприязнь или обиду, но эти чувства не так глубоки, чтобы обращаться демоном. — М-да, так я и думал. — Миновав присевших в тени фермеров, Собиратель цветов спросил: — Тебе ведь известно, что душа небесного чиновника не имеет шанса на перерождение? — Именно! — воскликнул Цинсюань. — Но я не понимаю, к чему… — Однако есть способ насильно вернуть её в цикл перерождений. — Такое вообще возможно? — Возможно, если знать как. — И вы знаете? — Лишь в теории. — Хуа Чэн остановился и, задумчиво осмотрев округу, обернулся к замершему в напряжении Ши Цинсюаню: — Слышал, что это весьма кропотливое занятие, которое даже у опытного заклинателя может отнять порядком нескольких месяцев. — И что вы хотите этим сказать? — Я и сам сложил все детали лишь недавно. — Взгляд Собирателя цветов из привычного холодно пренебрежительного сделался почти сочувствующим. Быть может, он представил, что с его высочеством могло произойти нечто подобное. Ши Цинсюаню было, если честно, всё равно, но подобная метаморфоза не сулила ничего хорошего. — Если прервать заклятие на половине, то благословение грозится обернуться посмертным проклятием. Бывший Повелитель Ветров тихо спросил: — Для чего же его прерывать? — Смерть не выбирает подходящего времени, господин Ши. Ши Цинсюань открыл было рот, чтобы задать очередной вопрос, но внезапное понимание парализовало его на пару мгновений. — То есть всё сводится к тому, что я не вовремя умер? Ха-ха-ха, даже тут сделал всё наперекосяк, надо же! — от души рассмеялся он, ощущая тошноту в горле. — Любопытно, кому это я мог настолько насолить, чтобы… — Ши Цинсюань резко замолчал, и улыбка медленно выцвела с его губ. — О, понял. Ха-ха, вот это да. Никак не реагируя на высказанную тираду, Хуа Чэн выставил руку и дождался, пока Цинсюань подставит ладонь. Присмотревшись, он с удивлением обнаружил два игральных кубика. — Почему? — удивился Ши Цинсюань. — Разве вы не друзья? — У меня нет друзей в мире демонов. А это… — Хуа Чэн кивнул на кубики, а после сложил руки за спиной и двинулся вниз по дороге. — Считай, что я возвращаю долг за однажды неверно данный совет. Делай с ними что пожелаешь.