***
Ближе к обеду я всё же уговорила маму уехать домой, поспать, набраться сил и отдохнуть. Она пообещала вернуться в часы посещения и уехала. Как только мама ушла, я легла на кровать. Мне было очень плохо. Что бы я ни пыталась сделать: сесть, лечь (что по ощущениям было даже хуже, чем сесть), уснуть, пошевелить головой или даже перевести взгляд в противоположную сторону, — всё отдавалось болью и меня начинало тошнить. Нет сил даже поплакать, а мне бы хоть морально легче стало… Ещё, буквально, пару дней назад я только-только оклемалась после инфекции, болела пару недель. Понимаю, что сейчас это мне не на руку: организм ещё не успел восстановиться, а тут новые сюрпризы. Оценив, что сидеть — меньшее из всех бед, я села на середину кровати, свесив ноги и оперившись спиной о стену, и решила осмотреть палату. Делала я это медленно, так как глаза сильно дёргались, и я не могла сфокусировать взгляд. Осматриваю пастельно-жёлтые стены, белый потолок, белый шкаф слева от меня со стеклянными дверцами, два деревянных стула, белую дверь. Медленно переводя взгляд правее, обращаю внимание на окошки, которые я не замечала до этого, они выходили в коридор. «Прям как в «Интернах»», — подумала я. У каждой кровати была деревянная тумбочка, а на белых подоконниках стояли цветы. Окна очень-очень чистые. За ними светило солнышко, на небе не было ни единого облака. Здесь была какая-то уютная атмосфера, что совсем не вяжется в голове у большинства людей (в том числе до этого не вязалось и в моей), когда они слышат слова «больничная палата». Прерываюсь от её изучения, потому что противное дёргание зрачков становится невыносимым. Морщусь и закрываю глаза. Слышу, как в палату кто-то заходит. — Ты в порядке? — Голос соседки заставляет меня открыть глаза. — Да, — почти незаметно улыбаюсь я, глядя на женщину. Подмечаю её короткие тёмные волосы с проблесками седины, полноватую фигуру и ощущаю какую-то безмерно добрую, тёплую энергетику, которой веет от неё. — У тебя лицо бледное и такие губы синие… Может, врача позвать? — Она встревоженно осматривает моё лицо. — Нет, всё хорошо. Думаю, иначе после ушиба мозга быть не может. Расскажете, что произошло с Вами? — спрашиваю я и подгибаю коленки к себе. — Если, конечно, хотите, — тут же добавляю, ведь я понимаю, что ей это может быть неприятно вспоминать. Валентина отрицательно кивает головой, улыбается и удобно устраивается на кровати. — Так вышло, что меня сильно толкнул в метро мужчина, который куда-то, видно, сильно торопился, и я всем весом упала на плечо. Открытый перелом ключицы. И, так как есть риск развития инфекционных осложнений, мне ещё и выписали антибиотики. — Какой кошмар… И долго Вам тут ещё лежать? — Не знаю. — Вздыхает она. — Но здесь очень неплохо, а как вкусно кормят! — Валентина улыбнулась, и я заметила милейшие ямочки на её щеках, отчего невольно улыбнулась сама.***
Днём я решила нарушить обещание, данное хирургам и всё же проверить телефон, чтобы проинформировать куратора группы и друзей о том, что нахожусь в больнице. Зайдя в телеграмм, я увидела несколько сообщений от одногруппников, которые спрашивали, куда я делась. Уже на моменте прочтения глаза начали болеть, и я решила пропустить все чаты с одногруппниками и быстро зайти в диалог к подруге. В потоке сообщений с вопросами по типу «где задницу твою таскает?!» вижу сообщение о том, что преподавательница по ОБЖ влепила мне ноль за реферат. Желание закатить глаза было неимоверно велико, и я бы это сделала, если бы была уверена, что это мне не принесёт новую порцию боли. Но не одно, так другое: начала болеть голова и я ощутила, словно кто-то сдавливает мозг со всех сторон. Я отложила телефон и закрыла глаза, глубоко вдыхая воздух. Я задумалась о том, что мне ответить. Мне очень не хотелось объяснять, что со мной случилось и при каких обстоятельствах я получила травму, в какой больнице лежу. Более того, зная своих дружных одногруппников, они бы обязательно завалились в отделение (вот именно ‘завалились’, всей толпой), а я этого не хотела: ни шума, ни вопросов. Да и шуток про борьбу с дверным порогом мне хватает от Антона Игоревича. Помню, года 2 назад наша одногруппница лежала в больнице с сильным отравлением, так мы всей группой к ней пришли, с шарами и цветами. Нас оттуда выгнали медработники и попросили больше не приходить, потому что парни были такими громкими, что поставили на уши всё отделение. Зато было весело, а одногруппница была очень рада сюрпризу… Я снова взяла в руки телефон, отвратительная сдавливающая боль сразу дала о себе знать, было понятно, что я физически не смогу всем ответить, поэтому просто ограничиваюсь сообщением ‘я в больнице, но со мной всё в порядке, не переживайте’ в групповом чате, где находится и куратор, убив тем самым двух зайцев. Несмотря на болезненные ощущения, продолжаю сидеть в телеграмме, ожидая ответа хоть от кого-нибудь, чтобы убедиться, что не напугала никого своим объявлением. Через минуту получаю сообщение от своего друга Стаса в чате: «’Я в больнице, но всё в порядке.’ Соколова, ты просто уникальна! Конечно, теперь мы совершенно не переживаем!» Улыбаюсь. Мне хватает сил только на то, чтобы отправить ещё одно сообщение, где я написала, что со мной правда всё хорошо, и я решаю отложить телефон. Чувствуя бессилие каждой клеточкой своего тела, ложусь на кровать и через какое-то время проваливаюсь в беспокойный сон.***
Не знаю, сколько времени прошло, но проснулась я от жутко сильной тошноты и головной боли. Буквально подрываюсь с кровати и бегу к ванной, спотыкаясь, чуть ли не падая. Слышу голос Валентины, доносящийся до меня странным эхо, не могу разобрать ни слова. Меня рвёт, я слышу звон в ушах и чувствую, словно комнату начинает вращать. Я сажусь на пол, чтобы ощутить опору и не упасть. Снова рвёт. Чувствую себя страшно беспомощной, ведь не могу даже гульку завязать, чтобы волосы не мешали. Почему-то именно этот факт становится последним, решающим, и по щекам начинают течь слёзы. Слышу, как где-то рядом хлопает дверь и понимаю: соседка побежала за врачом. Мужественно встаю, опираясь левой рукой об умывальник и смотрю в зеркало: растрёпанные волосы, уставшее, поникшее и болезненное лицо. В глазах начинает плыть. Находясь в полу-прострации, полу-сознании, чищу зубы и умываюсь. Вода не помогает. Слабость и головокружение одолевают меня, и я сажусь на ванну, опускаю голову и закрываю глаза. Слышу быстрые шаги и лепетание Валентины, но даже сейчас, когда мне стало на йоту лучше, я с большим трудом могу распознать то, что она говорит. — Ангелина! Посмотрите на меня, — чувствую, как кто-то приподнимает голову за подбородок и встречаюсь взглядом с Алексеем Владимировичем. Его голубые глаза — единственное, на чём удаётся сфокусироваться в этом хаосе. Всё остальное плывёт, всё остальное какое-то ненастоящее… А они сейчас, словно свет, направляющий меня. Всё меркнет вокруг, но эти два огонька будто возвращают меня в настоящий момент. — Вы меня слышите? — Вижу, как он взволнованно смотрит на меня. Я молча киваю. — Срочно на КТ! — он отворачивается, говоря эту фразу кому-то, а я хнычу, про себя злясь на Алексея, ведь утратила единственный маяк в этой беспросветной тьме, — его глаза.***
Приходят санитары и помогают мне выйти. Уже в коридоре я чувствую себя лучше, и даже могу идти сама. Мне сделали КТ и выяснилось, что ничего нового, к счастью, не выявили. Просто вот такие последствия, нужно потерпеть и не перегружаться. Наверняка ещё сказалось и то, что я недавно сильно болела, организм ещё не оправился и хуже переживает травмы.***
POV автор Алексей и Ангелина выходят из кабинета, идя неспешным шагом до палаты. Девушка украдкой смотрит на врача и подмечает небольшую щетину на его лице. В её голове тут же мелькает мысль о том, что она ему очень идёт. — А мне уже лучше, — подаёт голос Ангелина. — Это прекрасно, но до палаты я Вас всё равно проведу, — отвечает Алексей, улыбаясь. «Я и не против», — проносится в голове у девушки, и она заливается краской, мысленно благодаря Алексея, что тот на неё сейчас не смотрит. — Я не в том смысле… Просто… Как так вышло, что мне было настолько плохо, а на КТ ничего нового не выявили и сейчас я чувствую себя также, как и до этого? — После ушиба головного мозга такое вполне часто случается. — Говорит Алексей. Он же, в свою очередь, старается не смотреть на Ангелину: светлые густые волосы, голубые глаза, длинные ноги. Издевательство. Там при желании не заметишь, как засмотришься на такую красоту.***
Зайдя в палату, Ангелина села на кровать, Алексей же взял стул, пододвинул его к кровати и сел. — Так что, как самочувствие? — Пациент скорее жив, чем мёртв, — отвечает девушка и улыбается. — Только, пожалуйста, не говорите маме об этом, — просит Ангелина, встрепенувшись, — она будет сильно нервничать. — Не скажу. — Отвечает Алексей. — Если пообещаете соблюдать режим. — Он кивком указывает на телефон Ангелины на тумбочке и затем одаривает её серьёзным взглядом. «Вот чёрт» — проносится у девушки в голове. Ангелина кивает, опуская голову и заправляя прядь волос за ухо, краснея, потому что ей становится немного стыдно за то, что она нарушила обещание в первый раз. Но ведь по делу же нарушила! — Скажите… — Девушка переводит взгляд на свои тапочки и очерчивает ногами круг на полу. — Это самая глупая травма из всех, что у Вас были? — Спрашивает она, даже не зная, зачем, и переводит взгляд на мужчину. Алексей по-доброму смеётся, отчего Лина и сама начинает улыбаться. — Нет, Ангелина. Как раз таких травм очень много. — По коже девушки пробегают мурашки от его «Ангелина». Голос Алексея такой приятный и проникновенный… Лина начинает смотреть в пол, чтобы не пересечься сейчас взглядом с мужчиной и не выдать своего смятения. Дурацкие мысли, вот вообще не вовремя! — Более того, огромная часть повреждений — как раз бытовые травмы. Так что не переживайте из-за этого. — Даже в ванной нельзя чувствовать себя в безопасности, — бурчит девушка, чем вызывает улыбку у Алексея. — Ладно, мне пора. — Он встаёт и переставляет стул к шкафу. — Отдыхайте и набирайтесь сил. — Говорит Алексей и уходит.***
Ангелина решает перебраться к Людмиле Ивановне, — возле поста есть диванчики, где можно и прилечь. В палате девушке было совсем уж невыносимо. — Добрый день, — говорит Лина, садясь напротив женщины. — Добрый день, Ангелина, — улыбается она и переводит взгляд на какие-то бумажки, которые были у неё в руках. Лина устраивается на диване, кладёт голову на подлокотник и принимается мечтательно разглядывать картины, висевшие на стенах. Так проходит, наверное, минут 15, как внимание девушки приковывает Алексей Владимирович: она замечает, как он ходит по палатам туда-сюда. — Людмила Ивановна? — говорит Лина, выпрямляясь и провожая взглядом хирурга, который зашёл в очередную палату. — Да? — Разве… Разве в больницах есть и утренние, и вечерние обходы? — Спрашивает девушка, переводя взгляд на Людмилу Ивановну. — Нет, только утренние. Если у Алексея Владимировича бывает время по вечерам, он сам обходит палаты и интересуется самочувствием пациентов. — Гордо произносит она. Лина вскидывает брови от удивления, а затем, погружённая в свои мысли, умащивается на диванчике. Через несколько минут в отделение заходит мужчина лет 40. Что-то в нём заставляет Лину насторожиться и пробежаться мурашкам по её телу. Она сама не знает, что именно, но от этого ощущения девушка аж выпрямляется. Мужчина подходит к посту Людмилы Ивановны. — Чем я могу Вам помочь? — спрашивает та, мягко улыбаясь ему. — Я хочу увидеть Волкова Андрея. Он в вашем отделении лежит, — пренебрежительно бросает мужчина, оценивающе оглядываясь по сторонам. — Да, такой у нас действительно есть. Но часы посещения у нас с 5 вечера, так что Вам придётся подождать ещё м… — Ты чего-то не поняла? — резко обрывает её мужчина. Его лицо за секунду багровеет, а губы принимают прямоугольную форму, обнажая стиснутые зубы. Людмила Ивановна от испуга не может ничего ответить. Проходящие в это время люди оборачиваются, кидая мимолётные взгляды на мужчину, но затем лишь продолжают идти дальше. — Приходите через час, тогда… — сбивчиво пытается начать Людмила Ивановна, но ей снова не дают закончить. Мужчина начинает орать матом так громко, что Ангелина подскакивает с дивана и подбегает к Людмиле Ивановне, ещё сама не понимая, как может ей помочь. Всё это происходило за считанные секунды. — Какого чёрта здесь творится?! — Алексей Владимирович вышел из палаты, заслышав шум, и решительным шагом направился к посту, задавая этот риторический вопрос, — по ору с отборным матом было очевидно, что мужчина неадекватный и просто решил на кого-то выплеснуть свои эмоции. К этому моменту многие пациенты вышли из своих палат, чтобы узнать, что случилось. Кто-то выглядел перепуганным, кто-то с любопытством ждал развития событий. — Да ничего особенного. Просто работники не выполняют свою работу. — Отвечает мужчина и выпрямляется, облокачиваясь локтем на стойку и бросая на хирурга насмешливый взгляд. Алексей опускает руки в карманы, грозно глядя на мужчину. «Перепугал пол отделения и всё равно не может уняться.» — Проносится у него в голове. От испепеляющего взгляда врача у Ангелины пробегаются мурашки по коже. — Что именно не так? — Твоя медсестричка меня не пропускает к другу. Говорит, время не то. — Хмыкает мужчина, одаривая Людмилу Ивановну презренным взглядом, отчего та опускает глаза в пол. Алексей с такой силой стискивает зубы, что на его скулах начинают играть желваки, а вена на шее вздувается. — Вы нарушили покой пациентов, нахамили моей работнице. Вам нужно уйти. — Заключает он. — А часы приёма у нас с 5. Такой уж график. — Буквально процеживает хирург, складывая руки на груди. Он всё ещё лелеял надежду решить конфликт словесным путём. — Да мне глубоко насрать на твой график, и я уже сказал это твоей тупой медс… — Алексей не даёт мужчине договорить, резко заламывает его руку, а тот, вскрикнув от боли, медленно падает на колени, его лицо принимает ярко-багровый оттенок. — Ах ты… Сволочь! — С трудом выдавливает из себя мужчина, отчего Алексей лишь делает хватку сильнее. Мышцы рук хирурга настолько сильно напрягаются, что их видно даже сквозь медицинский халат. Ангелина одновременно с испугом и восхищением смотрит на Алексея. — Сука, ты мне руку сломал! — Мужчина срывается на крик и с силой сжимает зубы. — Я травматолог. Поверьте, не сломал. — Спокойным голосом парирует Алексей. — Вам пора на выход, — он свободной рукой хватает вторую руку мужчины, пока тот не до конца оклемался, чтобы нанести ею удар. И мужчине ничего больше не оставалось, как в полусогнутом состоянии идти туда, куда его направлял Алексей, выкрикивая матерные слова. Уже около лифта мужчин встретили два санитара. Они кивнули Алексею и забрали мужчину, впоследствии выволочив того из здания больницы. Доктор зашагал в сторону палаты, на которой остановился в прошлый раз, по пути чеканно одёргивая рукава белоснежного халата, которые задрались в процессе задержания неадеквата. Но с того момента никто из наблюдателей не ушёл: сейчас все стояли и смотрели на Алексея. Тот удивлённо вскинул брови. — Всё же закончилось. Можете идти по своим делам. — Сказал Алексей. Он выжидающе посмотрел на Людмилу Ивановну, как бы спрашивая, в порядке ли она, а та тепло улыбнулась и кивнула ему. Он кивнул в ответ и зашёл в палату, после чего все вокруг оживились и начали расходиться кто куда. Ангелина, поражённая увиденной картиной, смотрела Алексею вслед, переваривая произошедшее. Девушку восхитил его поступок, а уровень уважения в её душе к этому человеку стал ещё выше. Полностью погружённая в эти мысли об Алексее, Лина не могла не заметить того, что её девичье сердечко стало биться чаще.