***
Подкурив, она упёрлась рукой в оконную раму и долго посмотрела в окно. Барьеры тщательно выстраивались внутри неё эти долгие месяцы, оттачивался холод эмоций, замерзали чувства. А что теперь? Стоило лишь один раз услышать этот голос и мельком увидеть белокурую пленницу, как вновь всё пошло к чертям. Альсина не знала, как с этим бороться. Это было что-то абсолютно новое, доселе ей неведомое и странное. Одновременно в ней боролись два желания: больше никогда не видеть Розмари и видеть её каждый день, прикасаться, наряжать… целовать. Прикоснувшись механически к губам, Димитреску потушила сигарету и прикрыла глаза, опустив взгляд. Она не понимала, что ей делать со всем этим дальше. Ох, как же она была права в те первые дни! Нужно было сразу прикончить девчонку, и ничего бы сейчас не происходило внутри. А внутри разгоралось пламя. Странное, неконтролируемое, бурное. Отбросив образ девчонки из своей головы, Альсина шумно выдохнула и, подхватив книгу со столика, вошла в свою спальню. Бросив предмет на кровать, она медленно сняла платье, перчатки, отбрасывая в кресло. Следом полетело и бельё. Надев тонкую ночную сорочку, Димитреску забралась в постель и, взяв книгу в руки, постаралась сосредоточиться на словах. Альсина совершенно не заметила, как уснула. Когда она проснулась, то не сразу осознала, что на улице глубокая ночь. Прохладный ветер нежно обдувал кожу, и Димитреску пришлось открыть глаза, потому что что-то было не так. Сладковатый запах защекотал ноздри, и она несомненно узнала его. Это была кровь. Тягучая, тёмная, сладкая. И Альсина ощутила, что свежая. Луна, выглянув из-за тучи, озарила лёгким светом постель, и Димитреску не поверила своим глазам. Перед ней сидела Розмари, по её щекам текли слёзы, а в руке она держала нож, разрезая кожу на своей ладони. — Мамочка, — прохрипела осипшим голосом Роза, протягивая окровавленную ладонь Альсине. — Прости меня… Димитреску слабо понимала, что происходит. Она не успела полностью проснуться, и мысли, клубясь, путались в голове. Ухватив девчонку за запястье, Альсина резко приблизила её ладонь к губам, жадно слизывая вытекающую кровь. Она почувствовала, как задрожала Розмари и сама прикрыла глаза, издавая тихий стон наслаждения. Её вкус был действительно превосходным. — Убей меня, — прошептала Роза, немного дёрнув рукой. — Забери всю мою кровь!.. Димитреску вновь услышала всхлип и медленно отстранилась, заглядывая в глаза девчонки. Их лица были совсем близко, и Альсина чувствовала жаркое дыхание Розмари. Её сердце колотилось, как у мышки, загнанной в угол, но хозяйка уловила в воздухе и иные вибрации. Возбуждение. Что-то сильно взбудоражило Розмари, отчего она так себя повела. Альсина чувствовала, что сейчас должна быть грубее, но не могла. Она устала, устала сидеть полгода в своём крыле, боясь лишь увидеть девчонку. — Что ты сказала? — выдохнула Альсина, облизывая окровавленные губы. — Убей меня, — более твёрдо проговорила Розмари, прямо глядя в глаза хозяйки. — Или… — Или? — нетерпеливо качнула головой Димитреску, сжимая плечи девчонки. И Розмари замолчала. Альсина рассеянно захлопала ресницами, видя проступающий румянец на щеках пленницы, и никак не могла ничего понять. Она не отводила взгляд, тяжело дыша, и терпеливо ждала ответа. — Или… — нервно выдохнула Роза, в глазах блеснул испуг. — Я буду твоей… Девчонка протянула руку к щеке Альсины, но та резко отстранилась, шумно втягивая воздух. Резко отбросив нож на пол, Димитреску перехватила ладонь Розы и сжала её подбородок пальцами второй руки. — Не смей трогать меня, — грубо выдохнула Альсина, обжигая губы девчонки. Мир на мгновение замер, и Димитреску отчётливо увидела в глазах пленницы отчаяние. — Тогда убей! — выдохнула та, прикрывая глаза. — Я больше так не могу, я не понимаю… Тело пленницы мелко задрожало, и Альсина почувствовала разрушение всех оков и барьеров, что сыпались как песчаные домики, смытые волной. Чувства хлынули через край, и Димитреску не понимала, что делать дальше. — Прошу, мамоч… Альсина не дала ей закончить. Она резко притянула девчонку ещё ближе к себе за руку и жадно впилась губами в её рот. Зубы лязгнули от неожиданности и хаотичности, а Димитреску надавила на подбородок пленницы, заставляя открыть рот. Всё завертелось, как в урагане, взрываясь тысячей ощущений. Альсина услышала собственный стон, смешавшийся со стоном Розы. Скользнув языком в её приоткрытые губы, Димитреску настойчиво целовала девчонку, теряясь в омуте ощущений. Мир словно рухнул вокруг них в это мгновение, а Роза подалась лишь ближе, аккуратно кладя свободную ладонь хозяйке на плечо. — Пожалуйста… — простонала Розмари, не открывая глаз. — Мне тяжело… Отстранившись, Альсина посмотрела на раскрасневшуюся девчонку. Она чувствовала жар, исходящий от её тела, и липкое возбуждение незримо повисло между ними. Глупая Розмари совершенно потерялась в этом мире. Забыла, какому монстру сейчас открывает свою душу. — Замолчи, — тихо приказала Димитреску, нервно облизнув губы. — Убирайся к себе, сейчас же. Дважды просить не требовалось. Роза вскочила на ноги, краснея всё сильнее и глядя на хозяйку, а затем медленно направилась к двери, опустив глаза. — Уходи! — поторопила её Альсина, сверкнув глазами. Когда дверь за Розой закрылась, Димитреску тяжело вздохнула, прикрывая глаза. Усталость навалилась на её плечи, словно большой и неподъёмный груз. Она боялась признать, что скучала по воспитанию своей пленницы. Альсине искренне нравилось одевать её, отдавать сложные приказы и затем… наказывать. Но это перешло какую-то невидимую черту, и всё обрушилось внутри. Всё то, что создавалось долгими десятилетиями, рассыпалось на кусочки. Было неприятно осознавать, что девчонка разбудила что-то живое внутри Альсины. Что-то, о чём она предпочитала забыть навсегда. Опустившись обратно на подушку, Димитреску прикрыла глаза и прислушалась к тишине замка, больше не улавливая того самого покоя. Отбросив все свои доводы, Альсина чётко решила, что утром сама вытащит девчонку из постели. И покажет ей каково это, врываться ночью в чужую спальню. Довольно было этих пряток и игр, нужно было уничтожать корень всех проблем, а не прятаться от них, как ребёнок. Димитреску потёрла пальцами переносицу и вздохнула, всё ещё ощущая поцелуй с привкусом крови на губах. Она и не думала, что поцелуи с женщинами могли быть такими… правильными. Но Розмари рушила всё, лишь появившись в этом замке. Словно вносила ясность в жизнь Димитреску. Пора было подарить пленнице свободу.***
Сердце буквально выпрыгивало из груди, но Розмари не собиралась останавливаться. Она бежала к себе, подальше от покоев Димитреску, и хотела лишь одного: громко закричать от чувств, что разрывали её изнутри. Она действительно хотела умереть, потерявшись и сломавшись в этом мире. И если раньше Розмари считала, что хуже физической боли ничего не может быть, то сейчас познавала новую — душевную. Она и сама не могла поверить, но Альсина… заботилась о ней, дарила странную нежность. И когда это всё исчезло полгода назад, Розмари поняла, что привязалась. Ей не страшны были больше наказания, укусы или раны. По-настоящему страшно было от одиночества. Ещё страшнее было признать, что скучаешь по монстру. Розмари мечтала надеть чёртово яркое платье, сесть на колени к хозяйке и принять её мягкие прикосновения. Она готова была молить на коленях, лишь бы всё это не заканчивалось. Готова была идти до конца. Или умереть. Терять Розе было уже больше нечего. Она чувствовала, как поменялось её сознание после того самого бокала крови, как её магнитом манило всё ближе к хозяйке. Что-то странное случилось с её эмоциями, они сменялись постоянными калейдоскопами, а голова разрывалась от неоднозначных мыслей. Розмари понимала, что теряет прежнюю себя без остатка. Воспоминания замыливались, а эмоции притупились. Всё, чего хотелось сейчас – лежать и плакать, обнимая подушку. И ждать… Ждать очередной встречи со своей мамочкой. Роза была готова на всё, лишь бы вновь она приходила каждое утро и приносила одно из тех самых… прекрасных платьев. Розмари они теперь нравились.