Выворачивая наизнанку

      Аккуратно пытается захлопнуть ногой за собой дверь, держа в руках кипу бумаг. К концу учебного дня Юджин, наконец, удалось забрать из деканата все нужные документы, а также пропуск в кампус общежития. Как приезжей студентке, не знающей Сеул, ей выделили место в том кампусе, что находится недалеко от самого университета. Кан этому определённо рада, потому что ориентироваться в новых местах ей трудно. Каждый раз ей вспоминается поездка в Прагу, где на бульваре были совершенно одинаковые кофейни. Она вышла тогда из одной из них и пошла по другой стороне, ведь ей казалось, что она идёт в верном направлении. Но симметричность старинной улицы подвела её, и Юджин потерялась.       Прижимая бумаги к груди одной рукой, а второй роясь на ощупь в рюкзаке, дабы найти свой мобильный, Юджин сама не понимает, как оказывается на полу университетского коридора со взлетевшими вверх листами.       — Дура, — шепчет девушка, видя свои развязанные шнурки на классических туфлях, — говорила же, надо завязывать два узла, — вздыхает, тут же поднимая свои бумаги с пыльного пола, а после вновь присаживаясь и старательно завязывая шнурки в бантик.       Подползая к последнему листу, улетевшему к высокому окну, Юджин видит перед собой чьи-то белые кроссовки. Их владелец неожиданно присаживается и пытается заглянуть в глаза девушке.       — Все девочки из Пусана такие неуклюжие? — по-доброму улыбается парень, подцепляя последний лист бумаги и протягивая его хозяйке.       Юджин хмурится и поднимается вслед за парнем, крепко стискивая в руках стопку.       — Откуда ты знаешь, что я из Пусана?       — А если я скажу, что знаю всё, ты посчитаешь меня полоумным?       Юджин немного прищуривается, рассматривая симпатичные черты лица незнакомца и его почти идеально уложенные каштановые волосы. Она готова поклясться, что он потратил уйму времени, чтобы привести их в этот вид. Ведь за пределами Ёнсе уже темнеется, а незнакомец выглядит так, будто только что из-под рук парикмахера.       — Я Ким Дживон, — он слегка улыбается, и Кан даже теряется. Ей кажется чертовски странным то, что в первый день ей удалось столкнуться лоб в лоб аж с тремя красавчиками, — но ты можешь звать меня просто Бобби. Это мой псевдоним, под которым я пишу статьи и книги.       — Кан Юджин, — она кланяется бегло, как на социологии, хотя она знает, что сейчас за спиной нет кого-либо, кто мог бы посчитать её какой-то не такой, — так значит, ты журналист?       — Только учусь, но я уже близок к этому званию. Пока я только главный редактор студенческого журнала Ёнсе, — кивает тот. — Я знаю, что прозвучит странно, но я собирался писать о тебе статью.       — Это… и правда странно, — неловко тянет Юджин, — я ведь просто студентка по обмену, тем более даже не иностранка.       — М, дело не в этом, — мотает головой Бобби, — просто для Ёнсе это новый опыт. На первый взгляд, в программе обмена нет ничего удивительного. Европа давно практикует это, но лично для нашего университета это что-то свеженькое. Остальные студенты могут даже не догадываться, что возможна программа обмена здесь. Но благодаря статье они смогут узнать об этом получше.       — Вот как, — Юджин поджимает губы, рассматривая каждую декоративную трещинку в полу коридора и кратко кивая, — в таком случае, моим долгом будет рассказать как можно больше об этом.       — Так значит, ты совсем не против, если я возьму ещё и небольшое интервью? — парень следует за девушкой вниз по коридору.       — Верно, — кивает согласно Кан, — журналисты должны помогать своим коллегам.       — Хорошо мыслишь, — засмеялся шатен, звонко щёлкая длинными пальцами, — возьму эту цитату для заголовка: «Девочка из Пусана и её готовность помогать коллегам-журналистам».       Юджин улыбается, всё так же не отрывая взгляда от своих ног и меняющихся узоров декоративных трещин на полу.       — Я обязательно угощу тебя мясом. А после возьму интервью. Ты ведь любишь мясо?       — Да, — кивает Кан, удивляясь болтливости парня. Кажется, парнишка очень удачно выбрал профессию. Он имеет хорошо подвешенный язык и глаза, полные живительной энергии. Ему хочется верить.       — Отлично. Тебе ведь в корпус А?       — Да, — кивает она, останавливаясь у двери, — а тебе?       — Мне нужно встретить сестру, поэтому нам в разные стороны. Доброй ночи.       — И тебе.       Юджин толкает двери и покидает здание университета. Ощущает прохладу вечера и окидывает взглядом двор. Фонтан из белого камня не выглядит уже так презентабельно, как днём. Дорожки, уходящие в садовые дворики, нагоняют жуткое ощущение, но Юджин успокаивает себя тем, что ей всего лишь нужно привыкнуть. Новая обстановка лишь ещё одна причина для стресса, поэтому её особо не беспокоит тянущее и ноющее ощущение внизу живота в совокупности с лёгкой тошнотой.       Следует по дорожке, уходящей в правую, крайнюю к универу часть сада. Прижимает к груди сильнее свою бумажную ношу и, не обращая внимания на шелест листьев, идёт вперёд, туда, где за смежной калиткой в конце сада горят фонари вдоль дороги, ведущей к корпусу общежития.       Она почти достигает своей цели, но свернуть ей не позволяет чей-то вой, похожий на скулёж. Девушка испуганно оглядывается, но не находит никого в поле своего зрения. Хочет уйти, но звук повторяется, и Юджин кажется, что это собака, попавшая в западню. Она решается не быть трусихой, поэтому оглядывает сад и кустарники вокруг себя, пытаясь идти на звук. Но в итоге сворачивает с дорожки и уходит за пределы сада, туда, где находятся мусорные баки университета и склад спортивного инвентаря. Она движется вдоль кирпичного пошарпанного здания и хочет повернуть за угол, но её останавливают доносящиеся оттуда мужские голоса. Сердце подпрыгивает в груди, а в пятки будто вонзаются острые иглы, не позволяющие сделать и шагу. Кан прижимается спиной к шершавой холодной стене постройки и прислушивается к голосам, не в силах так сразу покинуть это недружелюбное местечко.       — Я повторяю вопрос ещё раз, — неизвестный говорит достаточно громко, но не кричит. Его голос источает жестокость и злость, — когда вернёшь долг?       Раздаётся странный глухой звук, а после тот самый вой. У Юджин волосы дыбом встают, когда она понимает, что это жалобный звук не принадлежит собаке. А самому что ни на есть живому человеку.       — Верну-у, — слышит Кан, поджимая пальцы на ногах, — только не бейте.       «А их там много! Твою ж…» Теперь Юджин неплохо было бы рассчитать, за сколько минут ей удастся добежать от этого укрытия до дверей кампуса, если её засекут. Отличненько. Пора подтвердить свою круглую пять в аттестате за всю старшую школу по физической культуре. Отчего-то ей вспомнился спор с господином Чхве. Тогда она яро доказывала, что бег никак ей не пригодится. Но сейчас она может забрать свои слова обратно.       — Ты же знаешь, что я ненавижу должников. И тебе прекрасно известно, что я делаю с ними.       По спине капли пота вниз. Кажется, воздух встревает в горле камнем, когда она слышит этот голос. Искажённый гневом и пассивной агрессией. Тот, что заставил её днём вжаться носом в расписание и задержать дыхание до тех пор, пока его обладатель не скрылся за поворотом.       — Не хочу марать о тебя руки, — всё то же спокойное шипение, а после странный глухой звук, заставивший Кан зажать себе рукой рот. Ей стоило чуть выглянуть из-за угла, как она увидела парня, что прижал шею избитого юноши своим ботинком к острой гальке, — поэтому прости, что мараю тебя своей подошвой, гнида. И вытри слёзы, не позорься.       — Да брось ты его, Гук, — плюёт один из высоких парней, отпинывая сухую ветку в сторону, — потом рассчитается. Смотреть на него тошно.       — Нет, — усмешка с безобразно красивых губ. Брюнет, чей голос так знаком Юджин, поворачивается к ней профилем, — пусть хлебнёт дерьма сполна. Скажи, Исин, какова на вкус собственная кровь?       Кан кривится, прижимаясь плечом к зданию инвентаря, ведь парень начинает давить ещё больше на шею измученного должника. Вдруг он чуть оборачивается, желая вытереть ботинки о траву, но замечает девушку за тёмным углом постройки.       Сердце Юджин проваливается, она делает шаг назад, спотыкаясь на ровном месте, ведь взглядом она встречается с этим беспощадным обладателем чересчур запоминающегося голоса.       — Идите, — не отводя взгляда от Юджин, спокойно проговаривает он, — я ещё заскочу в универ.       — Дурной? Не ходил на пары, но идёшь туда вечером? — возмущается один из парней, — точно не собираешься закапывать Исина тут?       — Нет, — усмехается, накидывая капюшон, — обещаю.       Юджин двигается аккуратно назад вдоль стены, крепко стискивая её пальцами. Как только парень поворачивается к ней спиной, она срывается на бег. Но не успевает добежать до той самой дорожки, как снова оказывается прижатой к холодной бетонной стене инвентаря. Ударяется до боли головой, ощущая крепкие руки, стискивающие её за плечи.       — Далеко собралась? — голос током по венам вместо крови. Разносится быстрее, чем грёбаный вирус, а растворяется лучше любой глюкозы. У Юджин всё плохо с химией, но одно знает точно — этот парень яд. — У кого спрашиваю?       — Пусти, — дрожит, всё ещё держа глаза закрытыми, — я ничего не видела!       — Трусиха, — усмехается, встряхивая девчонку за плечи, — как поймал, так сразу «ничего не видела».       — Я правда ничего не видела, — дёргается, распахивая глаза и вздыхая холод ночи. От ветра шелест деревьев сада глушит крик души, она лишь застревает в тёмных глазах, скрытых прядями чёрных волос, и видит в них свой собственный страх, — я не знаю тебя, и даже если захочу сдать, не получится.       — Да? — незнакомец не сдаётся, не опускает взгляда ни на минуту. У Юджин от этих агрессивных нот в голосе паника. Как можно быть таким жутким? — По правде говоря, мне всё равно, кто ты и что делаешь вечером в этом забытом богом углу. Но даю тебе своё крепкое обещание: если я узнаю, что твой любопытный нос залез в мои дела, я оторву его собственными руками, — он говорит тихо, дышит ровно, хотя минуту назад бежал достаточно быстро.       А у Юджин новая мечта: выжить в этом университете.       — Я всего лишь шла мимо, — тихо, но уверенно Юджин шипит сквозь зубы незнакомцу в лицо. Оно так близко, что она успевает заметить шрам на левой щеке, — а сейчас всего лишь хочу пойти домой и заснуть, — поднимает подбородок, чтобы казаться уверенной, но на деле вызывает у парня пугающий смех.       Наконец опускает её плечи, взглядом скользит вниз, останавливаясь на шее. Взгляд будто пьянеет, расходясь мутными разводами. Ему кажется?       Юджин пытается протиснуться между стеной и крепким телом парня, но тот преграждает ей дорогу.       — Откуда у тебя это? — беспардонно цепляется холодными пальцами за кольцо, висящее на цепочке, — у Чонгука точно всё с головой плохо. — Откуда, мать его, у тебя это?! — крик разносится по всей окрестности, на что Юджин реагирует испуганным взглядом. Глядит на парня снизу вверх, думая, что ещё чуть-чуть и он точно придушит её своими лапами.       — Просто кольцо, что надо то?       Просто. Блять. Кольцо?       Закусывает щёку до боли.       Чонгуку надо покурить. Срочно.       Молча разворачивается и уходит, вновь накидывая капюшон, что свалился при беге. Юджин видит всё ту же клетчатую рубашку, небрежно выправленную, широкие плечи и шаги грубого Мефистофеля с милым прозвищем «Гук».       Юджин хочется забыть эту дорогу в общежитие. А ещё узнать, почему он заинтересовался её безделушкой. Но что этот парень там говорил про «оторву нос»? Наверное, это единственное, что остановило Кан не крикнуть незнакомцу вслед: «Эй, как тебя зовут?!»