Смирись и закрой рот

— Что за чёрт… — недовольно прошипел Тойя, заходя в бар и плотно захлопывая за собой дверь. Впервые здесь кроме него никого не было. Тишина окутала пространство, прогнав всех участников лиги. Ещё при получении заданий Тодороки казалось странным, что в один момент отослали всех, а сейчас это напрягало ещё больше. Осмотревшись на первом этаже, он отправился наверх, ступая по лестнице с непривычной для него осторожностью. К чему была такая неуверенность? Всё могло оказаться простым совпадением, ведь и на втором этаже было также спокойно. Странно, раньше бы Тойя точно бы предпочёл тишину, нежели очередной вечер в компании психов, к слову, коим он тоже являлся. — Табак? — никто из лиги не курил, так почему повеяло лёгким запахом табачного дыма? Или кое-кто специально послал всех подальше, чтобы в одиночку закурить дорогую сигару, но разве это стоящая причина для срочных заданий? Старый, длинный коридор со скрипучими полами и облезшими стенами. На вид жуткий и страшный, но настолько подходящий жильцам, что словами не описать. Каждый шаг отдавался противным звуком, если кто-то кроме Тойи и был здесь, тот уже должен был его услышать. Пройдя мимо своей комнаты и остановившись у самой дальней, откуда, как казалось, и исходил непривычный аромат, Тодороки без каких-либо эмоций схватился за ручку, но входить сразу не стал. И что его дёрнуло? Ничего необычного не происходило, так почему разум охватил такой интерес? Послышался хрип по ту сторону, а кроме табака повеяло горькой, неспелой вишней. — Уже вернулись? — еле слышный голос Шигараки. Совсем тихий и уставший, — подождите внизу, я скоро выйду. Он насильно выдавливал из себя эти слова, подавляя хрип в горле. Ох, как же Тодороки переклинило с этого. Неужели их босс отослал их из-за какой-то слабости? Из-за чего именно? Почему сейчас Томура был настолько слабым? — Йо, босс, я вернулся один, — проговорил Тойя, ярко ощутив, как лицо искривилось в уродливой улыбке, — миссия выполнена успешно, как видите, закончил раньше, чем рассчитывал, — в жизни он так много с Шигараки не фамильярничал. — Хорошо… поговорим об этом позже, — а Томура явно хотел выпроводить его от себя как можно скорее. — Ну что вы, я должен представить отчёт как можно скорее. Не вы ли в прошлый раз жаловались на то, что я задержался с ним? — пришлось даже прикрыть обугленной от ожогов ладонью лицо, чтобы сдержать нарастающий смех. — Я выслушаю тебя позже, — недовольный тон перерастал в жгучее раздражение. Даже не видя его лица, Тойя понимал, что окажись они в другой ситуации, Шигараки бы не стал сдерживаться и в лучшем случае напал. — Я не отниму много времени, — резко дёрнул ручку, открывая дверь и заходя в тёмную комнату. Грязные окна были завешаны ночными шторами, что мешало разглядеть явную пыль в воздухе. Бетонные стены больше напоминали камеру, чем спальню, ну а кровать у дальней стены так вообще кричала о полном одиночестве. Серая обстановка, но какой запах… головокружительный. Будто в молоденьком вишнёвом саду ранней весной курили старые сигареты. — Я же сказал, всё позже, — завёрнутый в одеяло, он даже не повернулся к Тодороки, продолжая утыкаться носом в стену. — Что-то не так? — давил… продолжал беспощадно давить. И как же ему нравилось раздражать Томуру, доводить того до грани. — Чёрт… — тихо ругнулся, но даже такой еле слышный писк дошёл до ушей Тойи. Продолжая прикрывать улыбающееся лицо ладонью, он прошёл вперёд, неспешными и громкими шагами направился к кровати. Гад специально постукивал ботинками по полу, тем самым говоря о приближающейся угрозе, о себе. Он шёл так размеренно и спокойно, что действительно доводил Шигараки, — скройся с глаз моих, от тебя воняет. И ведь, правда, помимо вишни и табака в комнату ворвался запах жженой древесины, только вот… на задании Тодороки не использовал причуду, это был его запах, присущий альфе. Подошёл прямо к кровати, наклонился над свернувшимся под одеялом Томурой и резко замолчал. Неужели так решил добить? Если да, то сработало на отлично. Большое и мягкое на первый взгляд одеяло зашевелилось. Шигараки под ним наверняка из последних сил сдерживал хрипы или… другие вырывающиеся из горла звуки. — Да катись ты к чёрту! — выкрикнул он. Совсем рассвирепел, завёлся от злости, схватился за одеяло всеми пальцами, готовясь либо прямо сейчас уничтожить Тойю, благо на его ладонях были специальные перчатки, либо сотворить с ним что похуже. Игры в прятки Тодороки никогда не нравились. Улыбка с лица пропала, а аромат заполнил собой всё, он схватил одеяло и резко одёрнул его в сторону так, будто срывая щит, последнюю защиту Томуры. — Надо же, какая картина, — ухмыльнулся как маленький чертёнок, наблюдая за тем, как Шигараки судорожно сжимал ладонями талию и прижимал колени к груди, находясь в своей привычной чёрной кофте с глубоким вырезом и непривычных для Тойи боксёрках. Дрожа, он прикусывал сухие губы, кажется, чувствуя ужасный жар. Веки были зажмурены, иногда подрагивали, а волосы мокрыми и ужасно спутанными. — Проваливай, — бурчал под нос Томура, даже не смотря на него. Дыхание участилось, а губы непроизвольно сжались в тонкую полоску. — Кажется, вам очень нехорошо, — и вот ухмылка снова растянулась на лице. Тодороки достаточно быстро смекнул, что к чему, и, аккуратно проведя пальцами по всей руке Шигараки, довольно усмехнулся, — что же вы не останавливаете меня? Нравится, когда вас трогают? — сейчас он впервые мог коснуться худой кисти, но, к сожалению, та была в плотной перчатке. Док изготовил её по специальному заказу, чтобы Томура, не боясь разрушить что-либо, мог дотрагиваться до любых предметов. В присутствии лиги он эти перчатки никогда не надевал, так как упорно считал их показателем слабости, а вот в одиночестве пользовался на ура. — Завались… — прошипел сквозь стиснутые зубы, игнорируя любое поползновение в свою сторону. — Вы такой грубый сегодня, — соблазн заставил продолжить, рука потянулась вниз, от тоненькой талии до упругих бёдер. Жалко, что даже на них были отчётливо видны шрамы, но Тойе ли на это жаловаться? Вкусив вседозволенности, Тодороки крепко ухватил его за ногу, заставляя вздрогнуть, встрепенуться, но не раскрыть веки, — эй, я вообще-то здесь и требую к себе внимания. — Требуй внизу, — тихий рык, недовольный и до жути детский. Он нахмурил брови, сжимая края кофты в ладонях. — Как скажете, — Тойя отстранился, убрал руки, поднимая их вверх, будто сдаваясь, но даже не думая уходить. Кощунством было бы прекратить поддразнивания, поэтому сев на противоположный край кровати прямо возле ног Шигараки, он приблизился к нему ещё раз, хватая за ногу, как змей маленькую полевую мышку. Томура нервно приоткрыл веки, через прищур наблюдая за его действиями. Несколько капилляров в глазах полопались, а взгляд всё мутнел и мутнел. — Что ты делаешь… — продолжал недовольно вторить под нос, чуть разжимая ладони. Грудь медленно поднималась и опускалась, дыхание приходило в норму. — Требую внизу, — коротко отрезал Тодороки, поглаживая его стопу. Большим пальцем проводил круговыми движениями по пятке, после поднимался вверх к пальцам, каждый разминая и ощупывая. Шигараки хотел отдернуть ногу, от неприятной щекотки даже начал подрагивать, но Тойя слишком крепко вцепился в щиколотку, — слишком низко? — чуть царапая кожу, волнистыми и разглаживающими движениями он поднимался от икры до колен. — Даби, стоп, — слегка задрал голову, чувствуя, как жар начал расходиться по всему телу с новой силой. Недавнее облегчение, мимолётная прохлада вновь сменилась горячей волной. Тодороки потянул его ногу на себя, заставляя расслабиться, но это вызвало очередную дрожь. Чем дальше двигались руки, тем сильнее напрягался Томура. Когда они оказались на внутренней стороне бедра он охнул, после чего неприятно огрызнулся, Тойя же, смекнув, что нашёл одно из его слабых мест, продолжил, перебирая пальцами, его ощупывать, — Даб… Даби, если ты прямо сейчас не остановишься, я задушу тебя этими же руками… — Я не могу бросить босса в беде, вам явно нехорошо, я лишь помогаю избавиться от недуга, — вновь повторил круговые движения, будто делая расслабляющий массаж. Мягкость не была в его характере, да и сейчас он не проявлял излишней нежности. — Мне не нужна твоя помощь, — всеми силами Шигараки старался прийти в себя, но веки снова сомкнулись, а мышцы расслабились. Словно обмякнув, он вновь начал равномерно дышать. Рука поднялась выше, к непослушному краю боксёрок, но на них не остановилась. Медленно, будто желая их снять, потянулась к талии, сохраняя одежду на месте. Тодороки пришлось слегка раздвинуть его ноги, располагаясь между ними для более удобных поглаживаний. Томура же, нахмурив брови, нервно заёрзал, — ты вырыл себе могилу, — прорычал он, смотря сквозь недобрый прищур. Руки Шигараки потянулись к лицу, зубами он хотел помочь себе снять перчатки, но Тойя схватил его ладони. — Странный материал, вы так не думаете? — ухмыльнулся, гад. Поднёс его руки к лицу, поглаживая ими стык между здоровой кожей и обожжённой. Стоило расслабить хватку, как ладони медленно опустились. Томуре было тяжело удерживать их в одном положении на весу, да как он вообще продолжал контролировать разум? Разве уже не должен был сойти с ума от этого ядовитого жара, расходившегося по всему телу, или же от желания получить удовольствие любой ценой? Ладони, обтянутые перчатками, опустились к краю тёмных джинсов Тойи. Кончики пальцев дёрнулись, будто мимолётно попытались ухватиться за них. Тодороки же, схватив его за ноги, прильнул к нему сильнее, да так, чтобы прижался пахом. Специально ёрзая и сбивая разум Шигараки с правильных мыслей. Прикусив внутренние стороны щёк, Томура недовольно выдохнул, поворачивая голову к стене и скрывая за длинными обесцвеченными прядями слегка покрасневшее лицо. Вторил в мыслях, что всё это из-за жара, даже может лихорадки… — Раз в несколько месяцев вы отправляете нас по отдельности или же вместе, неважно, на очень долгие задания. Не буду скрывать, порой нужно больше недели, чтобы достичь желаемого вами результата… так, всё это зря? Только из-за нелепого страха, что все узнают, что Шигараки Томура — омега? Ты выглядишь более жалко, пытаясь скрыть течку, — голос перешёл на рык. Тойя больше не забавлялся, а его игривое настроение сменилось на раздражённое и, сжимая и до того расчёсанные бёдра, он с ненавистью смотрел, как Шигараки продолжал скрывать лицо, — в первый день нашего знакомства, ты представился как бета без запаха. Как до сих пор тебе удавалось скрыть его? Молчание. Он даже не думал отвечать, хотя до этого так активно останавливал Тодороки. Кажется, промычал что-то невнятное и всё. Тойя протянул вперёд подрагивающую от злости руку, схватил его за волосы и насильно притянул к себе, заставляя сесть напротив непозволительно близко. Глаза в глаза. Они не отрывали друг от друга взгляда. Тодороки по-прежнему оставался недовольным, когда как Томура, прикусывая щёку, смотрел с некой жалостью вперемешку с раздражением. Хотел вспылить, прогнать прочь из комнаты, но гордость более не позволяла открыть рот. — Курогири постарался? Док? Кто из них помог тебе скрыть запах? Или… кто-то помогал по-другому? — усмехнулся, усадил его себе на ноги, одной рукой продолжил крепко удерживать за мокрые пряди, а другой обхватил тонкую талию. — Даби, я не маленькая девочка и в состоянии сам справиться со своими проблемами, если ты сейчас же не прекратишь этот цирк… обещаю, нет, клянусь, что это чёртово любопытство приведёт тебя под землю, — прошипел ему в самые губы, нервно скалясь. Тело затрясло, взгляд рассеялся, будто всё вокруг покрылось сплошной рябью. Если бы Тойя не продолжал держать его, возможно Шигараки бы рухнул назад в беспамятстве и уже поддался бы, наконец, горячему порыву. Запах сгоревшей древесины заполнил собой всю комнату. Он вытеснил табак и вишню, погнал прятаться по тёмным углам. — Ты… — со злостью выговорил Томура, чувствуя, как становилось хуже, как тело обмякло и подалось вперёд. — Всё ещё не хочешь делиться секретами? — задрал рукой его кофту на спине, поднимая её и проходясь тёплыми пальцами по выпирающим позвонкам. Лишь грубо цокнув, Шигараки продолжил делать вид, что ничего не происходило, — Томура… Словно сработал спусковой крючок. Его аж передёрнуло, сквозь всё тело прошёл неслабый заряд тока, заставляя нервно дрогнуть и прогнуться. Приоткрыв рот в попытке набрать как можно больше воздуха, он вцепился в плащ Тодороки, чувствуя, как всё резко расплывается перед глазами. — Это был… простой спрей, — взгляд застрял где-то на потолке и не решался опуститься ниже, — он… нейтрализовал весь запах. Жгучий ноздри аромат гари спал. Продолжая жадно заглатывать воздух, Шигараки всеми силами пытался прийти в себя, но в голове сплошь нарастал туман. Дымка, через которую нельзя было разделить мысли. Они сливались воедино, в непонятный ком, несравнимый с клубком ниток, ведь второе хотя бы можно было распутать. Насмешка… нет, издевательства Тойи продолжились. Эта ситуация так забавляла его поломанный разум, что стало не хватать воздуха. Казалось, они оба задыхались от безумия. Разразился громкий и хриплый хохот. Продолжая смеяться, Тодороки вскинул голову вверх, чувствуя, будто сейчас решили подшутить над ним… желание. Оно вытеснило всё. До жути смешно было осознавать, что он хотел Томуру. Шигараки же растеряно и с отразившимся на лице детским непониманием окинул его помутневшим взглядом. Поймав его на себе, Тойя резко замолчал, вновь огладив длинные обесцвеченные пряди. Полностью перевёл внимание на Томуру, пугая его неожиданно серьёзным настроем. Секунда… две… мало того, что обхватил его как змея, так ещё и, также широко раскрыв пасть, впился в потрескавшиеся губы. Дерзко хозяйничал в его рту, не прерывая зрительного контакта. Резкими, обрывистыми движениями сплетался языками, наслаждаясь тихим и недовольным ответным мычанием. Ох, Шигараки чувствовал, как ядовито-голубые глаза съедали его, уничтожали и угрожали проглотить. Рука Тойи скользнула ниже, прямо под плотную ткань боксёрок, ощупывая ягодицы. Томура напрягся, неодобрительно глянул в ответ, но первоначальные сомнения смешались с чётким да. Посасывая его нижнюю губу, Тодороки прикусил её, отчётливо ощущая лёгкий привкус крови во рту. Отстранившись, коварно улыбнулся, слизав пару капель с раны. Он провёл большим пальцем по ней, стёр остатки и протолкнул его внутрь, нащупывая подрагивающий язык. Шигараки сомкнул зубы, укусил Тойю, но это не остановило его, лишь раззадорило и заставило более активно перемешивать слюни во рту. Рука опустилась ниже, пальцы огладили анус, из которого, не переставая, сочилась густая смазка. Её было немного, но хватить должно было идеально. Томура прикусил его сильнее, опустил взгляд вниз и почувствовал, как уши налились кровью. Стыд и смущение прорывались через слепое желание. Плавно Тодороки протолкнул внутрь средний палец, ощутив непередаваемую жаркую тесноту. Было так вязко и волнительно, что он аж прикусил губу от удовольствия. Прерывистые вздохи заполнили комнату. Тойя продолжал неторопливо растягивать его, вслушиваясь в каждый старательно сдерживаемый стон. Откуда Шигараки брал силы, чтобы сдерживать себя? Тодороки захотелось найти это место и сжечь, не оставив ничего. Он добавил второй палец, из-за чего теснота прочувствовалась сильнее, но это лучше помогало разглаживать стенки ануса. — Терпи, — вновь прорычал в ответ, даже в нынешнем состоянии понимая, что растягивать Томуру придётся долго, чтобы не травмировать ни его, ни себя. В какой-то момент Шигараки сжал его плечи, вскидывая голову вверх, и, протяжно застонав, прикрыл сухие веки. Тело мимолётно задрожало, но Тойя не позволил ему упасть назад, на кровать, продолжая прижимать к себе. Он начал интенсивнее двигать пальцами, пытаясь опять нащупать то сладкое место, доводящее Томуру до грани, даже, скорее, заставляющее балансировать на ней. — Д… Даби… — хотел возразить, пытался что-то сказать, но при любой попытке сделать это голос срывался на непроизвольные стоны. Тодороки, наконец, убрал ладонь от его лица, перемещая её ко второй на ягодицы, чтобы ухватиться покрепче. Шигараки уткнулся ему носом в плечо, продолжая сжимать их руками. Появилось мимолётное желание обхватить его за шею, прижаться плотнее, возможно, даже простонать на ухо, но прикусив внутреннюю сторону щёки, он отбросил эту назойливую мысль, — слишком… быстро. Он добавил третий палец, больше не сдерживая недовольства. Нащупав простату один раз, во второй было труднее, хотя должно же быть наоборот. Разглаживая его внутри, Тойя чувствовал, как смазки становилось больше, как она полностью запачкала ладонь и обтягивающие чёрные боксёрки Томуры. И вот он, долгожданный сильный и долгий стон. Руки Шигараки всё же соскользнули с плеч и обхватили его шею, крепко сжимая Тодороки в объятиях. Он прогнулся в спине, заёрзал, прижимая Тойю к груди. — Зачем ты… остановился? — прошептал Томура, ловя на себе проницательный взгляд. Впервые обычный яркий голубой цвет напомнил ему о бушующих волнах во время сильного шторма, о грозе и дожде, пугающих и закрывающих обзор, о непроглядных чернеющих тучах, нависших над всем гигантским водоёмом. Тодороки действительно прекратил, вытащил пальцы, испачканные в смазке, переместил руки на талию Шигараки и медленно положил его на спину, вместе с этим теперь нависая сверху. Старая кровать слегка прогнулась под их весом, но сейчас это никого не волновало. Томура не разжимал руки, продолжая чувствовать, как настойчивый и нетерпеливый взгляд поглощал его. — Раздевайся, — требовательно проговорил Тойя, но Шигараки не послушал, — если прямо сейчас не сделаешь это, я сожгу всю одежду, — ладони неохотно разжались, подрагивающими пальцами Томура ухватился за край кофты, осторожно поднимая его вверх. Тодороки же резво снял плащ с футболкой, оставаясь только в одних джинсах. Он как голодный зверь вцепился в боксёрки Шигараки, насильно и быстро стягивая их с худых ног. Прищуривая веки, Томура избавился от кофты, как никогда прежде чувствуя себя слишком уязвимым. Полностью обнажённый, он впервые ощущал на себе взгляд Тойи, желающий поглотить его полностью. Нервно сглотнув, он потянул руки к лицу, хотел отвести взгляд, но Тодороки не дал этого сделать. Зажал рот ладонью, вдавил в кровать и сильнее развёл его ноги в стороны, вплотную прижимаясь пахом, обтянутым джинсами. — Расстёгивай и вставляй, — командующий тон никуда не делся. Тойя был строг, убрал ладонь, но продолжал сдерживать позыв взять Шигараки прямо сейчас и как можно жестче. Скалясь, хищно облизнул губы. — Издеваешься, гад? — с неприязнью спросил Томура, но в ответ получил лишь молчание. Он честно боролся с собой до последнего. Отпирался и отказывался в мыслях, но стоящий член и желание заполнить себя как можно быстрее сломали полностью. Дрожащими пальцами он потянулся к молнии, хватаясь за собачку и еле-еле оттягивая её вниз. Нервно сглатывая, Шигараки вцепился в края боксёрок, также их опуская. Впервые руки не хотели слушаться, но волнующее давление внизу живота заставляло продолжать. Прикусывая губы, он осторожно взял его член, обхватив ладонью в перчатках, и медленно провёл сверху вниз. С придыханием Томура плавно надрачивал Тойе, чувствуя, как смущение начало охватывать лицо и заставлять его неспешно краснеть. Помассировав головку, Шигараки исподлобья глянул на него, надеясь услышать хоть какой-нибудь ответ. — Не останавливайся, — колкий и холодный взгляд. Но оба понимали, что за ним скрывалось безумие и желание. Томура усилил темп, быстрее массируя головку. Тревожное чувство крепко осело в груди, и через стыд и жуткое непринятие он бросил на Тодороки жалобный взгляд, мысленно проклиная себя за такую слабость, — что? — с издёвкой и нескрываемой ухмылкой спросил Тойя, поглаживая его бёдра в ответ. — Я не… — Томура, вставляй. Вновь прошибло насквозь. Шигараки был готов простонать в голос, но еле сдержал себя, покрепче стиснув зубы. Тело охватили приятные судороги, дыхание прервалось, а голова запрокинулась назад. Сомнений в том, что простое произношение его имени во время течки приносило невероятные ощущения, не было. Он был готов завыть прямо сейчас, как кот весной, чтобы ещё раз почувствовать себя настолько же хорошо. — Даби… — на выдохе произнёс Томура, после чего заполнил лёгкие запахом гари, переставший казаться противной и едкой. Шигараки мысленно ещё раз повторил то, как обратился к нему Тодороки, ослабив хватку и на пару секунд прекратив двигать руками, блаженно закатив глаза и растянув губы в кривой улыбке. Внизу живота вмиг скопилось напряжение, требующее немедленного снятия, — пожалуйста, сделай это. — Ты не расслышал меня? — Тойя крепче ухватил его за бёдра, забрасывая одну ногу себе на плечо, другую прижимая к постельному. Их мучило жёсткое возбуждение, а трущиеся друг о друга члены только ухудшали ситуацию. Томура продолжал ломаться и противиться указам, Тодороки же сдерживался, жаждал мучить его дальше и больше. Он огладил низ живота специально возле стояка, затем впалый живот, поднимаясь всё выше и выше. Его руки были чертовски горячими. От них исходило тепло, плавно распределяющееся по всему телу Шигараки, — я считаю до трёх и ухожу, а разбираться со своей проблемой ты будешь один, как того и хотел. Томура схватил его руки, так бесцеремонно блуждающие по телу, и сжал своими худыми ладонями. К сожалению, тепло от касания он почувствовать не мог. — Раз, — после этого Шигараки недоверчиво посмотрел на него, всё ещё сомневаясь в правдивости слов и не отпуская руки, — я не шучу. Молчание. Лишь было слышно, как Томура нервно сглатывал, сжимая длинными пальцами его большие ладони. По лбу стекали капли пота, а мокрые волосы неприятно прилипали к лицу. Он отказывался верить, что ему, правда, предстояло сделать всё самому и прямо сейчас, иначе Тодороки уйдет. — Два, — резко раздалось в голове, будто разум попытались разделить пополам и избавить от здравомыслящей части. Напрягающая тишина после этого слова ужаснула ещё больше. Шигараки слишком явно нервничал, взгляд лихорадочно бегал по комнате, постоянно задерживаясь на Тойе. Сердце в груди замирало из-за волнения, на миг казалось, будто тело вовсе перестало ему принадлежать. — Даб… — Три, — взгляд помутнел, Тодороки на полном серьёзе собирался уйти, пока Томура, слушая, как пульс бьёт по вискам, силой не притянул его к себе. — Да подожди ты! — сквозь сжатые зубы вылетело из его рта. Гнев застелил трезвые мысли, перехватив горячие ладони одной рукой, другой он потянулся к его члену, раздражённо хмуря брови. Обтянутые холодной кожаной тканью пальцы, чуть дрожа, прошлись по разгоряченной плоти. Да, руки тряслись, а эмоции на лице отражали только злость. Поджимая губы и игнорируя до жути внимательный взгляд Тойи, Томура подставил его член к входу, чувствуя, как из ануса смазка начала вытекать более усилено. Она медленными и густыми каплями прошлась по всей длине. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Шигараки начал вставлять его, ощущая, будто стенки внутри неспешно разрывались. Было тяжело, голос готов сорваться на болезненный крик, но чудом Томуре удавалось сдерживать себя. Подготовка была хорошей, Тойя достаточно растянул его, но боль сводила с ума. Она не прекращалась, была резкой и пронзающей. С трудом удалось вобрать в себя головку, а впереди предстояло ещё больше… — Расслабься. — Если ты прямо сейчас не заткнёшься, я убью тебя, — смаргивая появившиеся слезинки, Шигараки сожмурил веки, тяжело выдыхая. Одним резким толчком Тодороки вошёл глубже, на половину, перехватил руки Томуры и, блаженно зарычав, рваными движениями протиснулся дальше, — не… стой, Даби… хватит. — А теперь стоит заткнуться тебе, — сжал кисти рук одной ладонью, другой прижимая его ногу к себе. Чёткие, покрасневшие следы оставались на коже от горячих касаний. То ли настолько крепкой была хватка, то ли Тойя более не был в силах сдержать причуду. Резко входя обрывистым темпом, он чувствовал, как сжимал его Шигараки, как им обоим становилось больно, но это ощущение перемешивалось с безумным удовольствием. Полностью проникнув, Тодороки на миг остановился, видя, как дрожали ноги Томуры, как тот на последнем вздохе сдерживал слёзы, как терзал свои губы, чтобы не издать ни звука, — когда я просил заткнуться, то не имел в виду стоны. Я признателен за послушание, но… — ладонью, что раньше удерживала руки, он смахнул слёзы с его глаз, после облизывая пальцы. Медленно, оставляя на них кривые дорожки из вязких слюней, стекающих вниз, — хочу слышать, как ты стонешь, Томура. — Да хва… хватит уже, — Шигараки и сам не заметил, как перешёл на жалобную мольбу. Он чувствовал, как балансировал на грани, как блаженное удовольствие начало подкрадываться со всех сторон. Терпеть уже сил не было, но Тойя замер, так ещё и издевательски называл его по имени, — Даби, я… не могу уже. — Хочешь кончить и так рано? — лицо расплылось в дьявольской улыбке, а глаза и вовсе обезумели. Ноздри забил запах вишни и горького табака, они доводили сильнее. Невольно Тодороки вспомнил, как пару недель назад такой же запах царил в баре, когда они вдвоём молча распивали запылившуюся бутылку горького коньяка, но тогда он и подумать не мог, что возьмёт Томуру, причём так грубо! Ухмыльнувшись, Тойя неспешно вышел из него, ловя на себе непонимающий, даже растерянный взгляд, и после резко вошёл на всю длину. Видеть, как охватываемый запахом гари и волнами удовольствия Шигараки выгибается в спине, поджимая пальцы ног и в немом крике раскрывая рот, было невероятно. Ох, Тодороки бы кончил следом от такой обворожительной и безумной картины, от того, как Томура сжал его, как попытался поджать ноги под себя, как крепко схватился за его руки. Сбивчивое дыхание и усталость следом окутали его, всё ещё заставляя каждым нервом чувствовать истинное блаженство. Шигараки слегка прикрыл веки, невольно морща нос, но прийти в себя ему не дали обрывистые толчки. Тойя не останавливался, перехватил его руки, потянул и прижал к своей груди под громкие и неожиданные вскрики. Липкая сперма в конец размазалась меж торсов, но это лишь более возбуждало, чем доставляло дискомфорт. Горячие ладони Тодороки обхватили спину Томуры, он прижал его сильнее, желая быть как можно ближе. Пальцы прошлись по выступающим позвонкам, будто считая их, а обезумевший взгляд смотрел только в глаза… он заживо съедал, пронзал насквозь. От него нельзя было укрыться. — Даби… — вторил под нос Шигараки, всё так же недовольно морща нос. Дрожащими руками он обхватил его шею в ответ, начиная постанывать в самое ухо. Возбуждение захлестнуло новой волной, только недавно кончив, он чувствовал, как мог сделать это ещё раз, как внизу живота скопилось адское напряжение, требующее немедленной разрядки, — жёстче. Вслед за словами последовала крепкая хватка за волосы. Запутываясь пальцами в длинных, мокрых прядях, Тойя оттянул его голову назад, также пронзительно вглядываясь в не испытывающие стыда после таких слов глаза. Как пугающая змея впился в его губы, прокусывая их острыми зубами, сминая и проходясь языком по всем оставленным следам. Грубые, набирающие резкий темп толчки продолжали доводить. Томура неспешно расплывался в его руках как мороженое под палящим солнцем. Стоны и вскрики срывались с его губ, пока он вяло отвечал языком, также смачивая губы партнёра слюнями. Их запахи смешались. Палёная древесина, табак и вишня — то ещё сочетание, но какое яркое. Последние толчки пришлись прямо по простате, заставляя Шигараки прогнуться ещё раз, но уже не безмолвно. Сладкие стоны, сорвавшиеся с его губ, были той ещё усладой для ушей Тодороки, кончившего следом, грубо и, насадив Томуру сильнее, прижав вплотную настолько, что двинуться было невозможно. На миг они перестали дышать, захлёстываемые яркой, блаженной вспышкой удовольствия. Мир на время стал ярче, будто Тойя поджог его ко всем чертям, хотя, может, так и было? Может, он сам не заметил, как заполняя Шигараки спермой, заставил комнату вспыхнуть горячим синим пламенем? — Даби, вытащи… — на выдохе проговорил Томура, всё ещё подрагивая и находясь в какой-то прострации, точно не здесь. Он испачкал не только свой впалый живот, но и подтянутый торс Тодороки, — Даби… Вразрез словам, он снова начал двигаться, не ухмыляясь, но с явным огоньком в глазах. Специально медленно, чтобы дать Шигараки почувствовать сперму внутри как можно ярче. — Идиот, она же та… — дыхания не хватило, и с губ сорвался очередной стон, — так вытечет, давай заканчивай. — Что? Томура, забудь об этом слове, мы только начали, — вновь лицо расплылось в улыбке, даже оскале, показывающем прекрасные белёсые зубки, недавно пронзавшие бледную кожу до крови. Сперма действительно начала выходить и то ли Шигараки не понравилось, как она стекает по коже, оставляя после себя липкие следы, то ли то, что внутри её становилось меньше, — сделайте лицо попроще, босс. — Я убью тебя, когда всё закон… — с губ вновь сорвались резкие вздохи вперемешку с громкими стонами, от неожиданности Томура широко распахнул веки, поджимая ноги и царапая шею Тойи, — ублюдок. — Какие ужасные слова выходят из вашего рта, — Тодороки подался назад вместе с Шигараки, улёгся на спину, располагая его сверху и перемещая свои руки на бёдра, — двигайтесь, если уж так сильно хотите прерваться. Приняв сидячее положение и слизав с губ остатки слюней, Томура накрыл своими ладонями руки Тойи, чувствуя, как подрагивали пальцы, но не прекращая поглаживать границу меж здоровой кожей и сожжённой. — Так, чтобы я видел, босс, — издевательски проговорил в ответ, с безумством во взгляде наблюдая за ним. — Смотри не сдохни от удовольствия.

***

Свет в баре мигал уже которую ночь. Он до ужаса раздражал, но никто не торопился его исправлять, будто это стало своеобразной особенностью этого места. Сидя за барной стойкой и покручивая в руках пачку каких-то таблеток, Шигараки устало выдыхал, лениво положив голову на деревянную поверхность, пропитавшуюся запахом алкоголя. Стойка была старой, но разве запах мог настолько сильно в неё въесться? Члены лиги уже давно вернулись со своих заданий. Сейчас наступило довольно тихое время, когда каждый начинал набираться сил до нового, очередного решающего этапа. В последние дни голова гудела настолько, что Томуре не хотелось о чём-либо думать, даже банальные мысли о продолжении злодейской деятельности слегка раздражали. — Что-то не так? — спросил Курогири, протирая запылившийся стакан. Во время его длительного отсутствия к бару никто не притрагивался, поэтому работы предстояло уйма. Тяжело вздохнув и будто прочувствовав на себе неудовлетворительное состояние Шигараки, он продолжил, — в этот раз спрей достать не удалось, только таблетки, но эффект от них такой же. — Хей! — крикнула появившаяся на пороге Тога, махая злодеям рукой. За ней показался Тодороки, но на него со стороны остальных было обращено куда меньше внимания, — вы чего такие грустные? Что-то случилось? — накинулась на спину Томуры, укладывая голову ему на плечо и проводя по шее острыми коготками. Она как обычно счастливо улыбалась, показывая свои чуть покрасневшие щёчки. — Ничего, — выдохнув, он перестал теребить пачку пальцами, будто что-то ещё раз обдумывая. В момент, когда Шигараки был отвлечён, Тойя подошёл ближе, выхватил её из расслабленной руки и, мимолётно оглядев скептическим взглядом, сжёг, оставляя лишь жалкую горку пепла, — какого черта, Даби?! — Ой-ой, — ухмыляясь, проговорила Химико, всё также продолжая виснуть на Томуре. Курогири же бросив на них спокойный, даже с примесью холода, взгляд, отвёл его в сторону, продолжая протирать стакан. Он молчаливо поставил его на стойку, берясь за другой, словно по щелчку пальцев чувствуя какую-то необыкновенную связь между двумя повздорившими злодеями и только поэтому не вмешиваясь. — Пахнет отвратно, как дешёвая дурь, — сказал, как отрезал, не меняясь в лице, — я лучше буду килограммами есть вишню в твоём присутствии, чем с тобой же вдыхать запах этого дерьма. — Ублюдок… — вовсе отвернулся от него, нервно поджимая губы. В этой, казалось бы, простой фразе он увидел куда больше смысла, чем остальные. Будто… признание. Но отбросив эту мысль куда подальше, резко поднялся, из-за чего Тоге пришлось отступить, и направился к выходу из бара. Чувствуя, как начинало подрагивать тело, как на лбу проступал пот, Шигараки, не оборачиваясь, вышел, не замечая, в насколько адски довольной улыбке расплылось лицо Тодороки. Тот дождался, пока Томура выйдет и только после неспешно последовал за ним, с громким хлопком закрывая за собой дверь. — Ты уверен, что Даби тоже дали задание, и он отсутствовал столько же, сколько и остальные? — завела руки за спину, больше не улыбаясь, но сохраняя умиротворённое выражение лица. — Да, — коротко ответил Курогири, выкладывая стаканы один за другим. Темп его работы увеличился. — Что-то не похоже… надеюсь, никаких проблем не возникнет, — прикрыла веки, уселась за стойку и сложила руки на груди, наблюдая за работой Курогири. До ушей донеслись голоса по ту сторону двери, удаляющиеся, но не перестающие о чём-то до жути громко спорить, — что за чёрт…