Западные Карпаты. Королевство Венгрия. <right>
Окрестности Стрегойковара. 1526 г. Гулко и торжественно били барабаны, предвкушая грядущий приход хаоса и древнего ужаса. Дикие, полные нечеловеческой злобы, вопли оглашали ночной лес. В высоко поднятых руках металось пламя десятков факелов, превращая картину погони в инфернальное действо кромешного зла. Смуглые лица диких охотников исказились безобразными гримасами злобы и похоти, а в налитых кровью глазах плескалось с трудом сдерживаемое безумие. Двое беглецов — рослый мужчина с благородным лицом истинного воина и невысокая девушка, чью красоту не смогли скрыть даже грязь и копоть — из последних сил продирались сквозь завалы и буреломы древнего леса, ежесекундно подхлестываемые диким воем преследователей. Мужчина был облачен в простую стеганную куртку, поверх которой была надета порванная во многих местах кольчуга, тускло сверкающая в неверном свете приближающихся факелов. Свободного кроя штаны, заправленные в высокие кавалерийские сапоги, дополняли картину. В одной руке он сжимал длинный и прямой меч с богато украшенной рукоятью и окровавленным лезвием, другой практически нес свою обессилившую спутницу, крепко прижимая ее худенькое тело к своему боку. Из одежды на девушке была только длинная рубаха, ныне измазанная в грязи и порванная во многих местах. — Борис, — наконец, не выдержав взмолилась беглянка. — Убей меня! И спасайся. Уверена, без меня ты легко оторвешься от этих чудовищ. — Еще чего, — прохрипел воин, сплевывая кровь из недавно разбитых губ. — Мы спасемся вместе, Софья, или же … умрем! Безумные вопли нарастали с каждой секундой. Треск сучьев превратился в непрекращающуюся какофонию бедлама. Охотники, которым были неведомы жалость и сострадание, перешли на бег. Сквозь искривленные стволы деревьев уже совсем близко заметались огни факелов. Еще немного и беглецы будут настигнуты! Вот подле головы Бориса со страшным свистом пролетел пущенный кем-то из преследователей топор. С омерзительно чавкающим звуком он вонзился в черный древесный ствол, оцарапав щеку мужчины острыми осколками и срезав с его головы несколько прядей темных волос. Борис, воздев меч над головой огласил лес издевательских хохотом, ответом ему был полный разочарования вой. Зарычав, словно дикий зверь, рыцарь резко остановился, выставив окровавленный клинок перед собой. Серые глаза потемнели, а узкие губы решительно сжались. Устав бежать, он готовился вступить в неравный бой. В бой, где ему никогда не быть победителем. Но сдаваться Борис Владиевски не собирался. Такова уж была натура этого свирепого, но отважного польского рыцаря, закаленная в сотнях войн и сражений. Сражайся и побеждай, сражайся и умри … Третьего не дано! Неожиданно прижимавшаяся к Борису девушка сильно дернула его за руку, указывая куда-то вперед. — Смотри! Просвет между деревьями. Возможно, лес уже кончается. Борис ничего на это не ответил, лишь с удвоенной скоростью бросился вперед, по-прежнему буквально неся на руках свою прекрасную подругу. Но слабый лучик надежды, загоревшийся в душе воина быстро угас … Софья ошиблась! Черный карпатский пралес (1) и не думал кончаться. Беглецы просто очутились на широкой поляне, посреди которой рос древний, как сами горы, разлапистый дуб. — Быстро к дереву! — рявкнул рыцарь. — Спрячешься за моей спиной. — Борис, любимый, — остановила его девушка. — Дай мне свой кинжал. Я не собираюсь достаться патанам … живой. — Понимаю, — сумрачная улыбка коснулась губ Бориса. — Увидишь, что эти твари одолевают меня, воспользуйся им, — на последних словах он протянул своей спутнице длинный и тонкий стилет дамасской стали. — Я люблю тебя, — Софья прикоснулась к давно небритой щеке рыцаря своими теплыми губами. — Я знаю, — на секунду черты Бориса смягчились. — Ес … Однако договорить воину не дала беснующаяся орда, выплеснувшаяся из леса на поляну.***
Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, беглецы и их преследователи принадлежат к совершенно разным народам. Высокие и стройные Борис и Софья могли похвастаться своей светлой кожей и правильными чертами лица, которые делали рыцаря образцом мужественности, а девушку — поразительно красивой. Темноволосый воин и его прекрасная избранница, чьи дивные очи были подобны колдовским изумрудам, а волосы струились по покатым плечам серебряным водопадом … Патаны же преимущественно были низкорослы и кряжисты, обладали иссиня-черными волосами и смуглыми хищными лицами. Их небольшие темные глазки со злобой и нечестивым предвкушением взирали на намеченных жертв, а перевитые узлами мышц длинные руки крепко сжимали зловещего вида топоры и короткие ножи мясницкого типа. Одеваться преследователи предпочитали в грубую домотканую одежду, укрывая крупные головы шкурами зверей. — Приготовься. Сейчас начнется … — одними губами прошептал Борис. Взяв длинный меч обеими руками и широко расставив ноги, рыцарь приготовился дорого продать свою жизнь. Девушка, сжимая побелевшими пальцами кинжал, стала за его спиной, жаждущая лучше погибнуть, чем попасть в лапы отвратительных язычников — патанов. Софья прекрасно знала, что за участь приготовили для нее безумные демонопоклонники и … кому намеревались преподнести в дар. Вышедшая в это момент из-за туч луна, превратила место предстоящего кровопролития в инфернальную картину древнего ужаса, щедро посеребренную призрачным сиянием ночного светила. — Убейте поляка! Девка нужна мне живой! — хрипло завыл предводитель патанов, носящий на совершенно бритой голове волчью шкуру и вооруженный слегка искривленным не то длинным кинжалом, не то коротким мечом. С безумным ревом патаны бросились в атаку. Борис, воздев меч над головой, взмахнул им, словно чудовищной косой. В разные стороны брызнула темная кровь, перемешанная с мозгами и осколками костей. Воинственный вой нападавших перешел в крик, полный ужаса и боли. Трем самым отчаянным нападавшим рыцарь буквально в один взмах срубил круглые головы. Четвертый лишился руки с зажатым в ней топором, а пятый повалился наземь в тщетной попытке запихнуть обратно вывалившиеся из разрезанного живота темно-синие змеи кишок. Но Борис и не думал останавливаться, вновь вздымая свое страшное оружие. И вновь яростные вопли сменились обезумевшим от нестерпимой боли визгом. Пронзив незадачливого патана, рыцарь, вырвав окровавленный клинок из все еще продолжавшего двигаться тела, умудрился не только полоснуть по боку его товарища, вознамерившегося атаковать поляка с правого фланга, но и перерезать глотку удальцу, бросившемуся на него слева. Все это произошло в какие-то считанные секунды. Не выдержав, патаны откатились назад, оставив на примятой траве пятерых убитых и двух тяжело раненных. Охотник, лишившийся руки, скрылся за спинами своих безумно вопящих товарищей. — Идиоты! Ничтожества! — взревел предводитель патанов в волчьей шкуре. — Что вы лезете на него, словно стадо баранов? Несите луки. Утыкайте польское дерьмо стрелами! Язычники засуетились, спеша выполнить наказ своего страшного вождя, исполнявшего в их народе еще и функции верховного жреца. Его они боялись намного больше двух беглецов. Борис и Софья переглянулись. В их взглядах сквозила обреченность. Против метких стрел, пущенных с близкого расстояния они бессильны. — По-моему это … конец … — прохрипел Борис Владиевски, утирая с лица кровь своих врагов. — Смерть — это еще не конец, любимый, — нежно улыбнулась мужчине Софья, прикасаясь к его мускулистой руке. — Клянусь всеми силами, что подвластны мне, пускай пройдет хоть тысячу лет, но мы будем вместе. В ином месте и в иное время, но …будем. — Если ты так говоришь … — неуверенно протянул рыцарь с любовью глядя на милое лицо. Тем временем патаны, вооруженные маленькими композитными луками, выступили вперед. Заученным движением наложив черные стрелы на натянутые до предела тетивы, они вскинули луки вверх. Еще мгновение и … град смертоносных снарядов обрушится на отважного воина. — Убить поляка! — взвизгнул предводитель патанов. И в это же мгновение страшную ночь разрезало звонкое пение рога …***
Оглушительный грохот, казалось, разорвал всю Вселенную. Лесную поляну окутало горьким пороховым дымом, сквозь который ярко вспыхивали огни выстрелов. Замершие в нерешительности патаны валились наземь, словно пшеница под серпом крестьянина. Пронзительные, полные нечеловеческой боли крики смешались с залповыми выстрелами в настоящую канонаду смерти. — İleri! Kafirlere ölüm (2)! — прогремел во внезапно наступившей тишине страшный приказ. Оглашая лес воинственными кличами и диким свистом, на поляну вынеслось несколько десятков кавалеристов. Чернобородые мужчины с ястребиными чертами лица были облачены в сталь и шелка, восседая на длинноногих скакунах арабских кровей. Их головы прикрывали высокие островерхие шлемы, обернутые кусками яркой ткани, а к большим прямоугольным щитам крепились искусно выкрашенные птичьи перья. Это были дели — отважные и безжалостные воины на службе османских султанов. Оставшиеся в живых патаны попытались было оказать сопротивление, вновь натянув свои композитные луки, но устоять под натиском отчаянных рубак оказалось им уже не под силу. Яростно засверкали кривые сабли, вмиг окрасившиеся темной людской кровью. Дели умели не только метко стрелять из мушкетов … Адская какофония из предсмертных криков людей и истошного ржания становящихся на дыбы лошадей могла свести с ума даже самого твердолобого из людей. Не выдержав, демонопоклонники ударились в паническое бегство, последовав примеру своего крикливого вожака, умудрившегося исчезнуть, как только прозвучали первые выстрелы. Дико вереща, они бросились сквозь изломанные кусты в спасительную тьму древнего пралеса. Османские дели устремились за ними. Настигая удирающих патанов, турки свешивались с седел, в один безжалостный удар разрубая крупные головы своими острыми саблями.***
Патаны и преследовавшие их дели исчезли в ночном лесу, оставив Бориса и Софью наедине с темными грудами молчаливых трупов и отчаянно стонущих раненных. Однако лица влюбленных не выражали особой радости от нежданного спасения. Молодые люди прекрасно понимали, что из лап одних врагов они умудрились попасть к другим, едва ли милосерднее предыдущих. — Давно не виделись, друзья, — насмешливо прозвучал хорошо известный беглецам голос. На поляну, не спеша выехал богато одетый всадник, чья горделивая посадка сразу выдавала в нем человека знатного, сызмальства привыкшего повелевать. Был он молод, статен и несомненно хорош собою. Темные, цвета воронового крыла, волосы, смуглая кожа, задумчивые серые глаза, орлиный профиль, узкие губы и слегка выдающийся вперед волевой подбородок. За молодым нобилем ехало двое охранников — молчаливые гиганты, чья кожа была темнее эбенового дерева, а мощные тела закованы в прочную кольчугу. Молодого турка звали Селим Богатур и в свои тридцать два года он считался одним из самых выдающихся военачальников блистательного султана — Сулеймана I. Выросший вместе с будущим повелителем, он стал ему настоящим братом и верным сподвижником. Не сосчитать битв, где они сражались плечом к плечу, выручая друг друга в самых критических ситуациях. Воинская доблесть Селима Богатура давно уже стала притчей во языцех всего исламского мира, где поэты видели в нем возрожденного Искандера, человека, который по воле божьей и по приказу властолюбивого султана рано или поздно подымет знамя пророка над беспечными городами Франкистана (3). Однако не только ратным делом прославился Селим Богатур. На Востоке он был известен, как ученный, философ, путешественник, поэт и летописец. Во многих странах побывал знатный осман, немало чудес и диковинок перевидал он на своем веку. Но именно здесь в черных карпатских лесах судьба преподнесла ему величайший дар и … величайшее испытание. Спешившись и положив руку на эфес сабли в богато изукрашенных ножнах, Селим направился к замершим у разлапистого дуба беглецам. Легкая улыбка не сходила с его губ, но серые глаза были печальны. От турка не укрылось, как девушка льнет к польскому рыцарю и с какой любовью и нежностью взирают на него ее прекрасные и в то же время такие колдовские зеленые глаза. Тут и слепому станет ясно, она любит своего избранника всем сердцем, и никакая в мире силе не сможет этого изменить … Борис и Софья тоже прекрасно знали Селима Богатура. Поляк, нахмурившись, поудобнее перехватил свой длинный меч, пристально наблюдая за спешившимся турком. Не было между этими мужчинами дружбы и дело тут было не только в кровавой вражде между христианами и магометанами. Оба мужчины любили одну и ту же женщину, чья красота могла свести с ума. Софья же смотрела на приближающегося османа со смешанными чувствами. Некогда был он ей роднее брата, сейчас же мог стать кровным недругом. Вместе выросли они в цветущих садах султанских дворцов, где даже зимой пели райские птицы, а в бассейнах с зеркальной водой плескались золотые рыбки. Но двое детей, чисто любящих друг друга давно уже выросли, а политика превратила их в смертельных врагов. — Чему ты так радуешься, турок? — угрюмо спросил Борис, непроизвольно заслоняя собой девушку. — Прихотливым путям судьбы. Не более того, — хмыкнул Селим Богатур, останавливаясь перед беглецами. — Не бойтесь. Я не причиню вам вреда. Этой ночью будет литься лишь нечестивая кровь язычников. — Ты … ты отпустишь нас? — голос Софьи предательски дрогнул. — Да. Можете уезжать. Я дам вам лошадей. Это добрые арабские скакуны. Не пройдет и часа, а вы уже будете в замке Владиевского — Шомваль. — Но … но мы же враги? — чистосердечно изумился Борис, опуская меч. — Да. К сожалению, это ничто не изменит. Но здесь, в этих черных горах Маджаристана (4) я понял, что есть враг и пострашнее кичливого польского рыцаря. Этот враг древнее всех империй земли, ибо он появился из огненных недр самого Джаханнама (5)! — Ты отправишься к Черному камню? — Борис с тревогой поглядел на темные громады гор. — И не только, поляк. Один из язычников патанов умирая под пытками, выдал моим палачам самый заветный секрет своего порочного племени. В горах есть пещера, где, как клялся нечестивец, живет их бог, которому они недавно собирались принести в жертву Софью. Этой ночью я с отрядом верных янычар проверим, правдивы ли слова безобразного патана. — Что ты собираешься делать, если … если найдешь мерзкую тварь? — Волею Аллаха и милостью пророка отправлю ее туда, откуда она имела неосторожность выползти, — криво усмехнулся Селим Богатур. — В моей армии есть опытные муллы и дервиши, знающие священные тексты из благословенной Аравии. В давние времена великий царь Сулейман (6) с их помощью укротил целый легион прожорливых джиннов. Надеюсь, они помогут и сейчас. Однако довольно, — турок хлопнул в ладоши, подзывая двух чернокожих телохранителей. — Судя по пению рога и победным крикам моих дели, они хорошенько потрепали мерзких язычников. Скоро триумфаторы будут здесь. Вот ваши лошади. Скачите в Шомваль. — Селим, — Софья на мгновение задержалась перед знатным османом. — Я … я … — Довольно слов, — резче чем хотел бы бросил турок, отворачиваясь. — Ты сделала свой выбор. И я принял его. Довольно и этого. Борис, вскочив в седло, усадил девушку перед собой. Повернувшись к замершему у дуба Селиму, он крикнул на прощание: — Спасибо тебе, Селим Богатур. Ты истинный рыцарь и для меня будет честь скрестить с тобою клинки в бою. — Как и для меня, поляк, — усмехнулся осман, приложив руку к сердцу и слегка склонив голову. — Селим!.. — Да, Софья? — Чтобы не случилось в будущем, я до конца своих дней буду молиться о тебе, — в прекрасных глазах девушки появились слезы. — Спасибо, роза из садов аль-фирдауса (7), — печальная улыбка, полная затаенной боли от неразделенной любви, возникла на устах Селима Богатура. — Спасибо. Пусть будет светел твой путь! Я буду помнить тебя до конца своих дней … — почти шепотом закончил он, поворачиваясь к триумфально выезжающим из леса кавалеристам — дели. — Больше мы уже не увидимся … Глоссарий: 1)Пралес — девственный лес (коренной лес, первичный лес, первобытный лес, пуща) — лес, не изменённый человеческой деятельностью и природными стихийными бедствиями. 2)İleri! Kafirlere ölüm! — Вперед! Смерть неверным! (тур.). 3)Франкистан — разговорное обозначение стран Западной Европы в языках исламских народов в Средние века. 4)Маджаристан (тур. Macaristan) — букв. Страна мадьяр, Венгрия. 5)Джаханнам (араб. جهنم — ад) — в мусульманском учении наиболее распространённое название геенны или ада. 6)Имеется ввиду библейский царь Соломон, по легендам победивший джиннов Аравии. 7)Аль-фирдаус — одно из названий рая у мусульман.