***
Судорожно вцепившиеся в шею руки Саурон накрыл ладонью и легко сжал. Выбраться из цепкой хватки он даже не пытался. Во-первых, бесполезно. Во-вторых, зачем? Даже пронзи она его временное вместилище насквозь, он бы ровным счетом ничего не почувствовал. Ушедшая в свои мысли эльфийка вздрогнула, возвращаясь в реальность. — Не смей говорить об этом, — хрипло закончила та. — Ты прекрасно знаешь, что ее появление значило для меня. Саурон знал. Видел, как теплеют изумрудные глаза при упоминании дочери. Слышал, как мягко Анайрэ разъясняет малышке эльфийские прописные истины, повторяя снова и снова, пока та не выучит их назубок. Он бы не стал разлучать супругу с Таелиной без веской причины. Само ее существование словно разом вернуло его эльфийку к жизни. Вот только приступы безумия так и не прекратились. Возможно, здесь смогла бы помочь Эсте. Но где Валиэ и где про́клятая нолдиэ? К тому же, если б каким-то чудом Эсте удалось бы пригласить сюда, сама Анайрэ не согласится доверить себя в руки Валиэ. Не после того, что они сделали. Точнее, не сделали. Безразличие, порой, куда разрушительнее, чем совершенные проступки. Однажды Анайрэ чуть не навредила Таелине. Ее вовремя остановили, но повторять одну и ту же ошибку Саурон не собирался. Мать и дочь разлучили. Анайрэ пришлось довольствоваться устным пересказом новостей об обучении дочери и редкими передачками. Анайрэ злилась. Анайрэ ругалась. Анайрэ в очередной раз разносила собственные покои… Анайрэ ничего не могла поделать. Саурон стоял непоколебимо. Но после разлучения с Таелиной, состояние эльфийки резко ухудшилось. Несколько столетий майа не отходил от нее ни на шаг. Заботу о дочери пришлось доверить назгулами и вынужденно самоустраниться. — Уходи, — еле слышно прошептала Анайрэ, не поднимая взгляда, и отошла от мужа, снова вернувшись к окну. — Я не хочу никого видеть. И Майрон… Эльфийка чуть повернулась в его сторону. — Если с Таелиной что-нибудь случится, клянусь… не будет в этом мире места, где ты сумел бы от меня спрятаться. Саурон беззвучно усмехнулся. Как будто он позволит навредить своей дочери! Да ни за что на свете… Двери за его спиной тихо затворились. Анайрэ сгорбилась, опираясь о подоконник. На сером камне расцвело темное пятнышко. Женщина заторможенно провела по щеке ладонью. Мокрая. Эльфийка искренне считала, что последние слезы забрала смерть Маэдроса и Маглора, даже несчастный случай с Келебримбором не затронул так сильно ее сердце. Она ошибалась. Пара слезинок еще оставалась.***
Морригайн экипировалась на охоту. Добыча ее ждала жутко проблемная, нервная и почти неуловимая, но она стоила затраченных усилий. Ведьма коротко фыркнула и оценивающе посмотрела на себя в зеркало. Оделась по всем правилам. Пусть ее второй формой и был ворон, отцовские повадки иногда проявляли себя. Он все-таки был не абы кем, а хищником. Маленькой такой полярной лисичкой. Беленькой. Хотя-я… гены матери тоже сыграли роль. От перевоплощающейся в белоснежного лебедя принцессы далекой страны Морригайн досталась красота, достойная быть украшением лучших королевских дворов, и — без преувеличения — императорская стервозность. Из зеркала на ведьму взглянула роковая красотка. Глаза аккуратно подведены черным, обычно встопорщенные волосы приглажены, даже бусина в косичке сверкала ярче и… таинственнее, что ли? Облегающее платье с разрезами с середины бедер подчеркивало все достоинства фигуры, а кожаные сапоги, заканчивающиеся на ладонь выше колена, делали девичью ножку о-очень привлекательной для мужского взгляда. — Королева благословила этот ничтожный мир, — оскалилась отражению Морригайн. Вот пусть только попробует не купиться! После этой техники соблазнения еще никто не уходил, действует со стопроцентным результатом. У колдуна просто нет шансов. Кривиться он в ее сторону вздумал! Даже в глаза смотреть не хочет, надо же — какой сноб! И ладно бы взгляд Тиллуана просто до глаз ведьмы не доходил, задерживаясь где-то в районе декольте, но он же даже туда ни разу не покосился! Гад пернатый! Зараза нахальная! Мер-р-рзавец! И главное, пока Морригайн в облике ворона была, он ее холил и лелеял. А как в человеческом виде показалась, так нос воротит. И чего этому мужику нелогичному не нравится? Она же умница, красавица, все при ней! А этот… То, что колдун банально не знал, что его знакомая из Фангорна и мордорская ведьма — одно лицо, Морригайн в этот момент не волновало. Она старается? Старается. Он не ценит? Не ценит. Ну и дурак! Женская логика в действии… В последний раз проверив боевую готовность, Морригайн вышла за дверь. Путь ее лежал в один из залов переговоров: там Саруман и назгулы уже третью неделю пытались обсудить детали соглашения. О чем там вообще говорить так долго можно? Который раз уже из Изенгарда в Барад-Дур мотаются — и не лень же! А дел-то на пять минут. Пришли, договорились, ручки пожали и слиняли, откуда притащились, со спокойной совестью. Хотя-я… Ей же лучше. Истари-то ученика повсюду с собой таскает. Так что, пока старикашка с призраками языком чешет, у нее есть время поболтать с Тиллуаном. Ну или просто рядом постоять. Ну или хотя бы в одном помещении. Вообще, чего колдун от нее постоянно бегает?! — Прошу прощения за опоздание, милорд, — покаянно опустила голову ведьма, входя в зал. — Меня задержали неотложные дела. Подводка слегка размазалась. Не могла же она прийти на встречу со своим мужчиной с неподходящим макияжем! Правда, сам мужчина, о своей принадлежности к одной конкретной девушке знать не знал. Но, в самом деле, кого это интересует? Повернувшиеся назгулы от вида ведьмы немного… прифигели. Пусть и мёртвыми, но они все еще оставались мужчинами. Саруман, кстати, тоже. Чародей аж подобрался. И только Тиллуан продолжил грустно вздыхать, смотря в окно и вспоминая одного вредного ворона, о котором после их прощания ни весточки не было. Переговоры в этот день откровенно не задались. Или наоборот задались, ибо высокие стороны наконец договорились. Саруман подписал все, не глядя, постоянно сползая взглядом в находящееся напротив декольте. Назгулы — не будь дураками, воспользовались случаем и почти в два раза сократили затраты по помощь истари. Тиллуан продолжил печально вздыхать, а Морригайн… Морригайн обзавелась нервным тиком и, психанув в конце, вылетела из зала переговоров, громко хлопнув дверью. Ну все-е, милый, ты попал. Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! –…Госпожа Анайрэ, эта ничтожная умоляет вас научить ее науке обольщения мужчин! Оторвавшаяся от очередного романа сомнительного содержания эльфийка окинула редкую гостью в Восточном крыле изучающим взглядом и с ухмылкой достала еще стопку талмудов. — Все будем делать строго по инструкции, — ласково погладила корешки она, внутренне радуясь, что наконец-то удастся оторваться от тревожных мыслей. — Контрольный вопрос: кто мишень? — Филин, — с готовностью ответила Морригайн. Возвращающийся в Изенгард колдун неожиданно для себя чихнул. Интуиция, конечно, попыталась предупредить о надвигающихся неприятностях, но ее успешно заглушает голос ПЕЧАЛИ…***
Приехавшая в Изенгард Морригайн (на этот раз вполне официально) была готова ко всему, как физически, так и морально. По крайней мере, лично она была в этом более чем уверена. Да и как иначе? С наукой самой госпожи Анайрэ — та целый список под настроение составила — победа на любовном фронте была просто патологически гарантирована! Против этой женщины никто не мог устоять, Владыка Саурон может подтвердить. Свиток с рекомендациями приятно грел руки. Светлая мысль о том, что принимать советы из любовных книг буквально не стоит, в черноволосую головку девушки не забродила. Ведьма хищно оглядывалась по сторонам, уже примечая, где и в каких обстоятельствах можно будет использовать тот или иной тупичок или лестницу Ортханка. Перспективы пока выходили… многообещающие. Ни о чем не подозревающий и потому безмятежный Тиллуан встретил ее у главного зала, где Саруман проводил планерки с подчиненными и запирался для продумывания ужасно коварных планов по завоеванию мира и становлению всех несогласных в… кхем-кхем… позу приветствия солнца. Двери с пафосным «Бух!» о стену распахнулись, и взору Морригайн предстал устроившийся поудобнее в кресло-троне Саруман. Истари изображал из себя умудренного жизнью старца… хотя, в принципе, именно им он и был. Просто, вспоминая его последние поступки, верилось в это слабо. Как ни старайся, а имидж всезнающего старичка-затейника после розовых подгузников и догонялок за нерадивым ученичком по Изенгарду и окрестностям, по-любому пойдет трещинами. И вряд ли восстановится за один присест. — Я приветствую посланницу Мордора в своей башне, — величественно произнес Саруман и для большей весомости бахнул посохом об пол. Тиллуан на представление одного актера только глаза закатил. Хочется ему выпендриваться — пожалуйста, он не возражает. Главное, чтобы старикашка держался подальше от него самого, а там… Каждый сходит с ума по-своему. Морригайн кривляния чародея тоже особо не впечатлили, она и поэффектнее видела. В Мордоре таких актеров дофига и больше, да и поталантливее они. Тем же назгулам, к примеру, чтобы нужное впечатление произвести, даже об пол деревяшками стучать не нужно, про Владыку и госпожу Анайрэ она вообще молчит. Именно поэтому воцарившуюся атмосферу, которая требовала от нее немедленно преклонить колени перед могущественным магом и смиренно выслушать все, о чем он хочет поведать, ведьма проигнорировала. Ибо нефиг. — Темной ночи, — стандартно поприветствовала девушка на мордорский манер представителей местной магической общественности. — Позвольте представиться еще раз, господин Саруман. Меня зовут Морригайн, я официальный посол Мордора. Отныне я — связующее звено между договорившимися сторонами. По всем вопросам, касающимся моей компетенции, вы можете обращаться ко мне. Чародей степенно кивнул. Тиллуан прищурился. Филин считал себя довольно проницательным — и не зря. Тонкий намек в словах ведьмы мужчина обнаружил сразу. Связующее звено, да? Обращаться, в случае проблем? Кого она хочет этим обмануть? Да дураку же ясно, что она приехала сюда шпионить. Будет шариться по башне и вынюхивать все и про всех с самым что ни на есть честным видом. Мол, это не она тайны Сарумана пытается выяснить. Это она помочь хочет. Тиллуан просто еще не знал, что в шпионских навыках у Морригайн нужды не было. Она уже облазила Ортханк вдоль и поперек, причем, в его же, Тиллуана, присутствии. — А можно озвучить подробный список вещей, которые входят в вашу компетенцию? — въедливо уточнил колдун. Морригайн мысленно польщенно улыбнулась. На нее наконец-то обратили внимание! Пусть и своеобразное такое… Кажется, она становится влюбленной идиоткой, сердечко больно быстро в груди забилось. Прямо-таки тудумкнуло. Нужно сохранять достоинство. Не пускать на мужика слюни, я сказала! Успеется еще. — Все, что касается вопросов связи. Да и любых других, относящихся к нашей культуре и возможностям, — лучезарно улыбнулась ведьма. Точнее, попыталась. Все же максимум, который могла выдать ее испорченная темными землями мимика — это вполне себе дружелюбный оскал. Тиллуан излучающую обаяние девушку мужественно проигнорировал. И не таких видали, ясно? К тому же, у него вредный ворон есть. Где она там? Не схарчили ли ее злобные хищники? Не врезалась ли она в ствол? Все же новая подруга колдуна была достаточно долбанутая, чтобы вляпаться в неприятности на пустом месте. Буквально. Мужчина тоскливо вздохнул. Морригайн, поняв, что ее несравненную персону снова обошли вниманием, в бессилии заскрипела зубами. Ну держись, милый! Она еще серьезных действий не предпринимала. Это полноценная война, где победительница получит сердце охренительного красавчика! Она так просто не проиграет. Охмурит, соблазнит, окольцует. В общем… «Ты будешь моим», — с многообещающей такой ухмылочкой подумала Морригайн и полыхнуло чем-то в ее глазах необычным, что заметивший ее Саруман весь подобрался и пригладил чуть растрепавшуюся бороду. Не дело тут неряхой представать. Особенно, когда тут такие соблазнит… то есть, привлекательные, да, просто привлекательные девушки бродят. Морригайн стоически проигнорировала, что интереса к своим девичьим прелестям со стороны одного конкретно взятого старика не заметила, и на этом знакомство посчиталось законченным. Ведьма поселилась в Ортханке на правах уважаемой гостьи, ей выделили отдельные покои почти под самой крышей, чтобы, значица, пейзажи обозревала и как можно реже на землю грешную спускалась. Еще бы! По таким-то крутым лестницам. В общем, девушка получила прекрасную возможность спать и жрать на халяву и при всем при этом практически ничем не заниматься. Ну не считать же осмотр прилегающих к Ортханку территорий и наблюдение за успехами орков-дуболомов (учитывался умственный интеллект, а не физические качества) с периодичностью раз в два-три дня работой? Ведьма искренне наслаждалась неожиданно привалившим уже в который раз отдыхом и строила планы завоевания неприступной крепости по имени Тиллуан. Колдун от нее упорно по всему Изергарду скрывался. Наивный. Как будто бы Морригайн это остановит! Не зря же она у госпожи Анайрэ памятный списочек выклянчивала. Так что соблазнению века быть!***
В свитке было всего пять пунктов. Точнее, четыре. С первым как-то сразу не заладилось. — Веди себя естественно, — с видом знатока подняла палец вверх госпожа Анайрэ. — Не изображай из себя кого-то… — эльфийка пощелкала пальцами. — Эдакого. Правда — самое мощное оружие. Морригайн призадумалась: — Естественно — это как? — нахмурила она брови. — Ну как ты ведешь себя обычно? — закатила глаза женщина. — По-разному, — пожала плечами ведьма. Ее поведение зависело от разных факторов: от обстановки в данный момент времени, отношений с собеседником, конечной цели диалога и тому, какое именно впечатление ей необходимо после себя оставить. В конце концов, она шпионка, причем, профессиональная! У нее множество масок и каждую из них она использует с определенным человеком или группой людей. Фраза «веди себя естественно» равнозначна для нее «пойди туда, не знаю, куда, и найди то, не знаю, что». У нее просто нет естественного поведения. Оно естественно в том, что оно неестественно! Когда Морригайн рассказала об этой проблеме Анайрэ, думать стали обе. К одному решению, правда, так и не пришли и в конце концов забили. — Ладно, тогда первым пунктом будет второй, — махнула рукой эльфийка. «Будь женственной и хрупкой». Ну, пташка моя, держись! Сейчас ведьма покажет, какая она женственная и хрупкая! Пунктов в списке, как уже было сказано ранее, было немного, но Морригайн собиралась исполнить все из них на сто процентов. Даже на сто двадцать. Какие уловки она только не использовала… Когда Саруман вышел показать ей будущую рабси… то есть, военную силу Мордора и какой-то тупоголовый орк решил попробовать ее шевелюру на вкус (ага, с головой в комплекте), она всего лишь заломила ему руку, а не сломала ее в двух местах, как случалось ранее. Правда, Тиллуан зрелище уложившей одним ударом двухметрового громилу, а после с угрожающим оскалом нависшей над рыдающим от страха орком (ну дети они, дети, что поделать?) ведьмы не оценил и постарался отойти подальше. Метров на сорок. Так Морригайн поняла, что ей нужно быть еще более женственной и хрупкой. Вот прям совсем! В результате ворота в крепость, которые она по суровому мордорскому обыкновению распахивала пинком, подкрепленным магической энергией, оказались наглухо закрыты, а сама ведьма с грустненькой физиономией пыталась своей уж-жасно хрупкой тушкой сдвинуть их хотя бы на сантиметр. Увидевший это дело Тиллуан молча вскинул бровь, постоял, посмотрел на отчаянно пыхтящую и бормочущую что-то под нос ведьму, подошел к соседней створке, привычно пнул ее, дождался, пока распахнется, зашел внутрь и аккуратненько прикрыл прямо перед лицом Морригайн. После мужчина отвлекся на мысли о несчастных угнетаемых орчанках и не услышал, как в ворота что-то ударило со смачным «Бам-с!» Действовал колдун из лучших побуждений. В конце концов, родители именно своим примером учат детенышей в животном мире. Кто ж знал, что Морригайн сочтет это не мини-уроком, а настоящим оскорблением? Ведьма с раздраженным сопением потирала сбитую костяшку и старательно игнорировала внушительную вмятину с внешней стороны створки. На женственность и хрупкость объект не отреагировал. Ну что ж… у нее есть еще пунктики. Помимо прочего госпожа Анайрэ настоятельно советовала следить за собой. Соблазняемый мужчина не должен видеть тебя в непотребном виде. Всегда — всегда! — нужно быть неотразимой. Морригайн старалась. Вставала ни свет, ни заря, чтобы тщательно уложить волосы и сделать макияж, использовала разнообразные увлажняющие крема для кожи рук и лица, готовила одежду с вечера, в любой день и время суток выглядела опрятно… В общем, она была ослепительна! Но замечал это только Саруман, да и то — каждый раз резко отворачивался, на ходу проводя дыхательную гимнастику, и раз по десять напоминал себе, что он — блин — умудренный опытом истари. Слегка перешедший на темную сторону истари, но ведь это не повод заниматься совращением малолетних. Хотя, кто кого — это еще вопрос. Да и он, не такой уж старикашка, еще ого-го может!.. Так, стоп. Не туда, не туда зашла мысль! Лучше сосредоточиться на помощи в завоевании мира Сауроном и создании семян модифицированной конопли. Но вернемся к Морригайн — она не сдавалась. Когда Тиллуан упорно не замечал откровенных намеков — не сдавалась. Когда начисто игнорировал комплименты (между прочим, совершенно искренние!) — не сдавалась. Когда, вместо того, чтобы поймать подскользнувшуюся на лестнице ведьму, он лишь отстраненно пронаблюдал, как та задницей пересчитывает ступеньки, а после с терпеливым вздохом родителя, дитятко которого в очередной раз попыталось сунуть пальцы в огонь камина, прочитал лекцию об осторожности и посоветовал обратиться к лекарю — не сдавалась… Но когда этот гаденыш вместо того, чтобы послушно наслаждаться лицезрением ее неотразимой персоны, похвалил какую-то пигалицу-орчанку за то, что та — видите ли! — выглядит миленько с розовым цветочком в волосах, Морригайн едва не взорвалась. Буквально. В свои покои, находящихся на одном из верхних этажей башни, она летела на третьей призрачной, напугав зверским оскалом с десяток слуг. Потом наглухо законопатилась и только тогда дала волю чувствам. Хорошо, что Ортханк изначально задумывался как жилище мага, и камень магический выброс впитал. В другой ситуации тут бы половину башни разнесло, а так — всего лишь пыль кое-где посыпалась, да барахло на чердаке упало. Морригайн рухнула на кровать и прижала к себе подушку так, словно пыталась кого-то придушить. Да как так-то?! Она тут старается. Изо всех сил старается! А он… он… он этого даже не замечает! Хоть бы взгляд в ее сторону бросил. Так нет! Вздыхает только печально, да в окно посматривает, а на нее внимание не обращает. И ведь главное, когда она в облике ворона была, он чуть ли не каждое перышко ей обглаживал! А теперь… — Гад! Мерзавец! Обольстил и в кусты, да? Ответственность на себя взять не хочешь?! — выла в подушку ведьма, только чтобы заглушить звук. — Ну и пожалуйста! Возись и дальше со своими малолетками, да жди, непонятно чего. Я тебя тоже замечать перестану! И страдать не буду, даже не рассчитывай… Нет, ну какая же зараза-а-а! Самобичевание продолжалось еще несколько часов, пока ведьма, наконец, не отняла голову от подушки с абсолютно сухими глазами. — Ну, сбросила напряжение — и ладно. Нечего из-за всяких мужиков расстраиваться, — пробормотала девушка, посмотрела на темень за окном, прислушалась к организму и кивнула своим мыслям: — Пойду-ка я покушаю. А что? Диету больше соблюдать не надо — не для кого. Можно и пожрать в свое удовольствие, а то уже пару недель сплошными салатиками питалась. Темная душенька требует чего-то посущественнее Где в Ортханке находится кухня, Морригайн не знала, но уверенно доверилась собственному чутью. Кухня в Барад-Дуре обслуживала лишь Восточное крыло с его единственной (не считая пары служанок) обитательницей, остальным предлагалось питаться тем, что добудут сами. Или отберут у того, кто добыл. Именно поэтому те, кто живет в башне на постоянной основе, были очень ловкими, быстрыми и выносливыми. А как иначе незаметно стырить еду у компании головорезов, а потом выжить, улепетывая от оголодавшей толпы с колюще-режущими предметами по пересеченной местности? Морригайн, конечно, занимала какое-никакое положение в свите темного майа, но даже ей было не под силу обойти это чудное правило-традицию. Долго ли, коротко ли, но кухню ведьма все-таки нашла. Точнее, не кухню, а кладовую — на первой уже вряд ли что осталось. Все слуги подъели, чтоб им икалось. Впрочем, кладовой Морригайн осталась более чем довольна. Столько вку-усностей! Мням-ням-ням… Дверь за спиной устроившей долгожданный перекус ведьмы еле-слышно скрипнула. Только-только откусившая ощутимый кусок от хлеба с ветчиной Морригайн ме-едленно обернулась. Напротив стоял Тиллуан. И ведьма инстинктивно уже хотела было принять более подобающую позу для соблазнения, но потом вспомнила, что решила на это наплевать, и молча продолжила жевать. Затянувшуюся тишину прервал колдун: — Поздний ужин или ранний завтрак? — он с любопытством вскинул брови. — Совмещаю, — отозвалась Морригайн и откусила еще кусок. — Там еще осталось? — кивнул мужчина на оригинальную конструкцию. — Пошмотри на полке, — пожала плечами ведьма. …Очень скоро чавканье в кладовке стало хоровым. — Не спится? — на этот раз молчание прервала Морригайн. Тиллуан согласно промычал, прикладываясь к чашке с только что заваренным на магическом огне травяным отваром. Вопрос, правда, был чисто риторическим. Морригайн по себе прекрасно знала, как звериные привычки влияют на оборотней в их человеческом облике. Колдун обращался в филина, поэтому был очень активным ночью и сонно-раздражительным — днем. Этот образ жизни частенько мешал ему в повседневных делах, но с природой ничего поделать он не мог. Вот и приходилось прятаться в тени, скрывая чувствительные глаза от солнца, да пить бодрящие зелья, потому что решить проблему и банально выспаться у него тоже не получалось. Морригайн же могла не спать сутками, а потом завалиться в кровать на целый день, бодрствовать только ночью или только днем — в зависимости от необходимости. Работа шпионкой сбила и без того не самый прочный режим, так что ведьма частенько страдала бессонницей. И что-то ей подсказывало — это не последняя их ночная встреча. Эх! И почему, когда она отказалась от этого мужчины, он сам плывет в руки? Воспользоваться возможностью, что ли? Там как раз последние два пункта: «Проявляй к нему искренний интерес» и «Старайся проводить как можно больше времени вместе». Морригайн окинула колдуна оценивающим взглядом и тихо фыркнула. Да ну его! Другого найдет. Такого же остроумного… привлекательного… с обаятельнейшей усмешкой… и задницей такой ничего… — Выглядишь так, словно хочешь кого-то сожрать, — произнес Тиллуан, на всякий случай отодвигаясь. — Та вот, думаю, имеются ли тут орехи? — моргнула ведьма. Колдун повернулся к заставленным снедью полкам. — Найдем.***
В покои Морригайн возвращалась неприлично счастливая, поглаживая заполненный вкусняшками животик. И чуть не выругалась, заметив за окном силуэт летучей мыши. Милорду Кхамулу понадобилось что-то от нее? Опять?! Да как же все это… А нет, послание оказалось от Таелины… Мелькор всемогущий! Что эта засранка опять натворила, раз связалась с ней так быстро, да еще общедоступным (для любого темного) способом? Дело явно не требует отлагательств. Морригайн развернула записку. «Ты мне нужна. Ты и взрывчатка. Желательно, пара киллограмчиков». Ведьма с отсутствующим выражением лица осела на стул. Твою ж… ж-ж-ж! Кто за такой короткий срок умудрился довести их целительницу до бешенства?! …Той же ночью ведьма покинула Ортханк и направилась в Фангорн, где можно безбоязненно принять облик ворона и, прихватив все требуемое, улететь. И совсем не заметила. что у ее ухода-побега был свидетель…