***
— Просыпайся, вечный раб, — плётка больно огрела плечи Густава, и тот резко, будто после ночного кошмара, проснулся. Его руки и ноги были связаны верёвками-змеями. Он ощутил пронзительный холод и только потом понял, что лежит в неизвестной ему камере заключения без рубашки, весь потный и грязный. Рядом стояло шесть даркнессов в чёрных мантиях. Они ждали Тёмного Лорда. А вот и он! Тёмный Лорд почти ничем не отличался от своих чёрных подчинённых, лишь только имел бархатный, окутанный фиолетово-перламутровым дымом жезл и существо с головою чёрной кобры и ворона, туловищем дракона, лапами медведя и хвостом скорпиона, которое сидело у него на плече. Густав ужаснулся. — Целуй мой каблук, раб и помни: я твой хозяин. Молодое сердце парня крепко сжалось от негодования, налилось свинцовой ненавистью, наполнилось честью, достоинством, и он воскликнул: — Ты можешь сделать меня своим рабом физически, но ты никогда, слышишь, никогда не сделаешь меня рабом духовно! И даже если я сейчас умру, то умру не как раб, а как свободный сын своего племени! Эти слова не на шутку возмутили Темного Лорда. — Да как ты смеешь так разговаривать со мной, щенок?! Целуй! — Я предпочитаю умереть, нежели поцеловать твои ничтожные пяты! Лорд и Густав пересеклись злобными взглядами. — Зачем мне тебя убивать, если можно заставить тебя страдать в стократ больше? Разве ты не знаешь, кто я, и на что я способен? — Пока моё сердце бьется в моей груди, я не поколеблюсь в своём решении. Знай наших, никчёмный враг! И Густав плюнул Тёмному Лорду в лицо. Тот зашипел от неземной злобы, ведь ещё так никто не унижал его, не страшился. — Сэндберри! Даркнессы расступились, и к Лорду-повелителю вышел главный чёрный палач. — Усмири наглеца, да так хорошенько, чтоб его непоколебимый дух был сломлен и страдал от ужаса.***
Если бы игуидские женщины увидели ужасающее зрелище, которое творилось сутки напролёт в той одинокой камере, они бы, наверное, своими горькими, как деготь, слезами омыли кровоточащие раны своего верного соотечественника. Немыслимая физическая боль, которую пришлось пережить Густаву, отчётливо отпечаталась в его подсознании. «Змеиный кнут» беспощадно терзал его молодое тело, пытаясь смирить его гордость, сломать его стойкость и сделать рабом тёмных обстоятельств. Но как бы сильно больно не было, как бы громко и страдальчески юноша не кричал, не дёргался, всё равно его светлая душа не хотела подчиняться уделам истинного Зла. Это едва получалось, но заслуживало отдельного уважения. «Нет, я не должен сдаваться! Они пленили меня, моих родных и близких, но не пленят сильную душу в слабом и временном теле! Таковы наши моральные принципы, и я не должен нарушать их! Игуидский род будет прославлен вечно, и я отчаянно верю в это! Однажды солнце взойдёт над нами, — и вновь мы станем свободным народом, и вновь обретём утраченный «сказочный Эдем», в котором не будет горя и слёз, злобы и ненависти, смерти…смерти…смерти». После почти трёх суток телесного истязания, Густав, казалось, угас навсегда. Умер. Если бы. Через несколько дней он очнулся и вновь почувствовал острый кровавый запах жизни. Неведомая сила держала его на плаву, и парень всё больше удивлялся этому. Но как? Как ему удалось выжить вновь? На самом деле, всему виною создание под названием…