Ты уснула в машине, не стал тебя будить. А еще ты потеряла свою сумочку с ключами от дома в казино. Я уехал на работу, это срочно. Будь как дома.
- Пчёла.
Она покачала головой и отложила записку в сторону, вновь скатываясь по подушке вниз. Хорошо, что он уехал, она была совсем не готова смотреть ему в глаза или разговаривать с ним после вчерашних откровений. Взгляд ее скользнул по собственным обнаженным ногам, и девушка вдруг вновь встрепенулась, сбросив остатки сонливости за секунду. — Черт, — вновь сорвалось с ее губ, уже чуть громче. Алиса медленно привстала и посмотрела на себя: она была не в своем вчерашнем наряде, а в его длинной белой рубашке. — Черт… Она коснулась руками груди и не обнаружила на себе нижнего белья. Щеки ее мгновенно залились краской, она отмотала воспоминания назад, последнее, что она помнила — рассвет, встреченный в машине, и его задумчивый взгляд, устремленный вдаль. Одно она могла сказать точно — между ними ничего не было. Но он, очевидно, переодел ее, когда принес в свою квартиру. — Черт… — Алиса закрыла лицо руками и покачала головой, гоня от себя образ Сережи, что всплыл перед глазами, едва она, наконец, осознала, где и с кем провела эту ночь. — Ладно хоть трусы оставил, жук хренов, — ругалась она, поднимаясь с постели. Надо было срочно выбираться отсюда, пока Пчёлкин не вернулся. Алиса вышла из спальни и прошла по длинному коридору в гостиную. На кожаном диване темно-коричневого цвета лежала небольшая подушка и плед, все было скомкано, и говорило это об одном: Витя ночевал здесь. Легкая полуулыбка тронула ее губы, она была рада, что вчера ночью он не воспользовался ситуацией. Девушка прошла на кухню и выпила стакан воды, освежая осипшее горло. Стало чуть легче, казалось, ее тело вновь начало наполняться жизнью. — Куда же ты дел мое платье, жучара… Оно нашлось в ванной, вместе с черным бра. Алиса брезгливо коснулась своих вещей и тут же поняла, почему Пчёлкин решил все снять: ее одежда пропахла сигаретами, ведь в казино курил каждый второй. Новоселова собрала платье и бюстгальтер в кучу и решила, что лучше она выйдет из квартиры в одной рубашке, что доставала ей до середины бедра (почти прилично), чем в пропахшей дымом одежде. Спасительная входная дверь была рядом, но… Оказалась закрыта. — Да твою мать! — она даже топнула от негодования ногой, повозилась немного с замками, но потом поняла — дверь была закрыта снаружи и открыть ее можно было, очевидно, только с помощью ключа. Капризно вздохнув, Алиса села на пол прямо в коридоре, прислонилась горячим лбом (голова начинала раскалываться) к стене и прикрыла глаза, в которые, казалось, словно песка насыпали. Терпения просидеть так ей хватило ненадолго, покачав головой и приняв, наконец, безысходность своего положения, Новоселова вернулась в ванную комнату, где закинула в стирку всю свою одежду и нижнее белье, а сама залезла в спасительный душ. Раз уж он сказал чувствовать себя как дома… Время близилось к вечеру. Она развесила белье, вновь отправила стираться вещи (на этот раз Витин костюм, в котором он был вчера), позавтракала, заправила постель, а затем и импровизированную кровать Пчёлы в гостиной. Он не возвращался. Алиса включила телевизор и провела так еще целый час, бездумно щелкая пультом, а затем всякое терпение лопнуло, и Новоселова отправилась исследовать его большую трехкомнатную квартиру с высокими потолками. Она ходила по комнатам, внимательно оглядываясь по сторонам, но, конечно, нигде не рылась и ничего не трогала. Истинно холостяцкое жилище. Ничего лишнего. Прийти, переночевать, уйти. Уютно, но все же холодно, не как дома. В спальне и гостиной ничего интересного, ни одной фотографии, ни, к примеру, чужого женского белья, которое в представлении Алисы должно было висеть аж на люстре. Она хихикнула, вновь представив перед собой эту картину. В кабинет Алиса лишь заглянула, испугавшись увидеть там что-то (уже далеко не нижнее белье), тут же закрыла дверь обратно. А вот в холодильнике она вдруг обнаружила бутылку дорогого французского шампанского. Ее слегка лихорадило с самого подъема, ни душ, ни завтрак, ни таблетка от головной боли не помогли, и потому она решила, что нужно опохмелиться. По крайней мере, так всегда делал ее отец и, впоследствии, Сережа. Пива, которое с утра обычно пили ее мужчины в доме не было. По мнению Алисы, шампанское тоже должно было подойти.***
Пчёла зашел домой и вместо привычной тишины, что встречала его каждый день, услышал громкую музыку. После тяжелого дня и адских переговоров (а парни еще были с похмелья, с Белым в таком состоянии вообще невозможно было разговаривать) он даже забыл, что в квартире его ждет Алиса. В первое мгновение он потянулся за оружием, но затем услышал подпевающий женский знакомый голос. Он удивленно дернул бровями, улыбнувшись. Играла песня What is love, что уже несколько лет качала все дискотеки в России. Он медленно и тихо прошел вглубь квартиры, что, казалось, вся ожила в присутствии Алисы. Она танцевала в гостиной, забравшись на диван, глаза ее были закрыты, девушка скакала по кожаному огромному дивану вправо-влево, держа в руках почти пустую бутылку шампанского и используя ее в качестве микрофона. Витя невольно рассмеялся, аплодируя. На голове у нее были его старые очки полароид, его большая рубашка была подпоясана его же кожаным ремнем, делая из ночнушки тунику, и оголяя ее стройные ноги. Она резко распахнула глаза, одна ее нога заплелась за другую, он уже ринулся ловить ее, но Алиса чудом удержала равновесие, выставив вперед руку. — Я сама! — заявила она, перекрикивая музыку. — Привет! — Привет! Весело проводишь время? — он, смеясь, стянул с себя пиджак, оставшись в одной черной рубашке, заправленной в брюки. На нем не было галстука, в свете заходящего солнца блестела золотая цепь на его крепкой шее. — Я постирала вещи, — Алиса продолжала танцевать, отвлекая себя от рассматривания его внешнего вида. — Они не сохнут! Я не знаю, что делать! — И решила напиться? Она взглянула на бутылку шампанского в своих руках, а затем равнодушно пожала плечами, протянула алкоголь Вите и натянула на глаза солнечные очки. — Я не пью шампанское, — он, однако, крепко ухватился за горлышко бутылки, чтобы Алиса не разбила ее об пол. Она лишь недовольно на него взглянула и кажется цокнула языком, а затем, спрыгнув с дивана на пол, продолжила свой танец, подняв руки вверх. Возвращение Пчёлы не произвело на нее никакого впечатления, ей было слишком хорошо, ведь она опьянела, звенящая голова, наконец, успокоилась, а все тревожные мысли отступили. Совесть Алисы тоже замолчала и, кажется, вовсе заснула. В ванной он обнаружил ее мокрое насквозь платье и нижнее белье. Полный комплект. Он сделал глубокий вдох, а затем выпустил весь кислород из легких, опираясь на стену рукой. От одной мысли, что она танцует в его гостиной совсем без одежды под тонкой тканью рубашки, заводила его... Пчёла, хоть и правда не любил вкус шампанского, в несколько крупных глотков допил его, убирав затем капли сладковатого напитка с губ тыльной стороной ладони. — Успокойся, тебе не восемнадцать лет, придурок, — прорычал он сквозь зубы, глядя на себя в зеркало. Витя сомкнул челюсти еще сильнее и умылся холодной водой, однако перед глазами возникло ее обнаженное тело, ряд выпирающих ребер, упругая небольшая грудь, стройные ноги. Ее кожа была загорелой и гладкой, словно шелк. Переодевая ее утром он не смог удержаться и осторожно коснулся пальцами тонких ключиц и плеч. — Да блять, — он был готов разбить что-нибудь, лишь бы выпустить пар. Однако Алиса отвлекла его, явившись в ванную собственной персоной. — Что делаешь? — Руки мою, — рявкнул он, поймав ее взгляд в отражении зеркала. — Грубиян, — Алиса недовольно поморщилась. — Отвези меня домой, — заявила она вдруг. — Бросил меня тут на весь день, даже номера телефона не оставил, а если бы я умирать начала? Он хрипло рассмеялся. — От похмелья? — иронично спросил Витя. — Заткнись, Пчёлкин, — она сложила руки на груди. — Я хочу домой. Он проигнорировал ее слова и демонстративно закинул вещи Алисы в стиральную машину вновь, а затем нажал режим «сушка». В ее присутствии оказалось куда проще собраться с мыслями, она со своими выходками заставляла его злиться куда сильнее, чем хотеть себя. — Ааа… — протянула она, подойдя ближе и села на корточки перед стиральной машинкой и даже стянула с лица солнечные очки. — Круто. — Да, Самойлова, расквасило тебя на старых дрожжах, — хохотнул Пчёла. — Чего? — переспросила она, подняв на него хмурый взгляд. Признаться честно, она не поняла ни слова. — Говорю, пить надо меньше. — Ой, кто бы говорил, — она на удивление ловко выпрямилась и ткнула его пальчиком в грудь, обвиняюще. — Шампанское-то допил... — А ты внимательная такая? — он улыбнулся, склонив голову. Взгляд невольно соскользнул от ее глаз к губам. Приоткрытым, манящим. — Долго сушиться будет? — она легко перевела тему и отступила от него на шаг назад, делая расстояние между ними безопасным. — Не очень. Я кстати клубнику привез, будешь? — Клубнику? А где ты ее достал? — глаза ее по-детски загорелись, она уже сто лет не ела клубники, сезон давно прошел, да и в магазине она всегда была слишком дорогая. — Места знать надо, идем. Он пил виски, опираясь на подоконник, она радостно уплетала клубнику, забравшись на высокий барный стул на его кухне. Витя никак не мог перестать думать о том, что она его простила, о ее губах, о том, как она близко, о том, что на ней нет белья... Не это ли идеальное сочетание, чтобы сделать шаг? — А ты кроме алкоголя чем-то питаешься? — спросила она, улыбнувшись, прервав поток его мыслей. — От клубники бы не отказался… — Ой, — Алиса хихикнула. — Прости. Так вкусно, я про тебя забыла! — прикусив нижнюю губу она задумчиво разглядывала тарелку, выбрала ягоду побольше и покраснее, легко спрыгнула со стула и протянула ее Пчёле. Вместо того чтобы взять клубнику руками, Витя ловко захватил мякоть губами, слегка коснувшись ими подушечек пальцев Алисы. Она вздрогнула всем телом, по коже прошел заряд тока, мгновенно отозвавшийся пульсацией внизу живота. Улыбка спала с ее лица в одно мгновение, а щеки слегка залились румянцем. Девушка опустила взгляд и рвано вдохнула через рот, а Пчёла отставил от себя стакан с виски и смотрел на нее, не моргая. — Вкусно, — сказал он тихо, облизывая губы. Алиса ничего не ответила, явно не зная, куда себя деть, ей казалось, что он может с легкостью прочитать ее мысли, и поэтому она старалась ни о чем не думать, но назойливые воспоминания о его поцелуях снова и снова крутились в ее голове, не давая сосредоточиться. — Мне надо подышать, — она резко отвернулась от него и прошла в гостиную, где, распахнув балкон, подставила лицо отрезвляющему осеннему воздуху. Солнце село. Было уже темно. Она дрожала, но не от холода, она дрожала, все еще чувствуя прикосновение его губ на своих пальцах. Витя вышел на большую лоджию следом за ней. Алиса была права, он читал ее как открытую книгу, знал, чего она хочет, и насколько своих желаний боится. — Если тебе будет легче, я тоже чувствую… Вину. — За что? — спросила она тихо, упорно игнорируя его и смотря на загорающуюся яркими огнями Москву. В конце концов, Витя, в отличие от нее, был свободным человеком. А вот Новосёловой казалось, что кольцо на ее безымянном пальце горит и плавится, обжигая кожу. Не услышав ответа, Алиса все же обернулась к нему лицом. Он подошел ближе, просканировал взглядом ее красивое лицо, сейчас полное волнения и тревог. Губы ее дрожали, на щеках все еще горел едва заметный румянец. Он нервно улыбнулся. — За свои желания, — наконец, ответил он. Пчёла и правда не знал, как загладить свою вину перед Алисой, но какая-то частичка здравого смысла, а может даже и совести подсказывала, что единственно верным решением будет оставить ее в покое. Однако он просто не мог. Всё, чего он хотел — быть с ней. Она была его недостающим пазлом. Он не касался ее, но был так близко, она чувствовала его дыхание на своей коже. Было так тяжело. Сердце ее горело, тревожно сжималось в груди и бешено колотилось о ребра. Девушка едва могла дышать. — Не надо, — попросила она из последних сил. Витя разочарованно опустил взгляд, выждал немного, словно давая ей шанс передумать, а затем едва заметно кивнул. — Хорошо, извини, — он сделал шаг назад, намереваясь оставить ее одну. Алиса посмотрела ему вслед, перебарывая желание остановить его, попросить остаться, но Витя вдруг сам замер на месте и обернулся к ней лицом, вновь поймав ее взгляд. — Хотя знаешь… Я лучше буду чувствовать вину за это, — не дав ей опомниться, он сократил между ними любое расстояние, нагнулся к ней и накрыл ее губы своими. Алиса замерла в его руках, чувствуя едва заметное прикосновение его пальцев к своей коже, а затем глаза ее невольно закрылись, сама она чуть подалась вперед, приоткрыв губы и ответив на поцелуй. Ее пальцы обвились вокруг его запястий с нежностью. Он упивался сладостью клубники, целуя ее медленно, чувственно, даря совершенно новые ощущения. У нее подкосились ноги. А затем она вдруг словно очнулась ото сна, вернулась в реальность, где он — бандит, а у нее есть муж. Девушка распахнула глаза и, запротестовав, оттолкнула его от себя. Пчёла неохотно отодвинулся, хотя если бы захотел, мог притянуть ее к себе вновь силой. Глаза его горели, став темнее на несколько оттенков. Алиса задыхалась от эмоций и нехватки кислорода. Она сжала собственный рот рукой, все еще не веря, что позволила ему себя поцеловать. Хотелось одновременно взвыть, стереть последние несколько секунд и поцеловать его снова. — Нет, нет, нет… — она обреченно провела ладонями по лицу, рвано выдохнув. — Нет… — Алиса, — он подошел ближе, нежно взял ее за руку, хотел успокоить ее, но Новосёлова, испугавшись, отпрянула назад. — Ты… — она судорожно поймала ртом воздух, притянув запястье к себе, чтобы он точно никак ее не коснулся. — Ты не должен был меня целовать! — воскликнула она. Витя покачал головой. Неожиданно для Алисы, мужчина улыбнулся, заставив ее растеряться еще больше. — А ты не должна была отвечать, — его слова были полны иронии, он усмехнулся. Да он и правда смеялся над ней… Она вспыхнула, как спичка, от стыда и след простыл, она разозлилась и, не совладав с собой, отвесила ему звонкую пощечину, однако в то же мгновение испугалась сама себя. Она ахнула, вздрогнув всем телом от повторяющимся в голове эхом звука удара. Он, приведенный в чувства, инстинктивно коснулся своей щеки ладонью, хотя ему и почти не было больно. — Прости, — едва слышно произнесла она. — Прости пожалуйста, я не хотела… Все между ними громыхало и полыхало, как при грозе. То тише, то громче. Видя, что она не на шутку напугана, Пчёла взял ситуацию под свой контроль. — Тшш, все хорошо, — он поднял руки вверх, привлекая ее внимание, тем самым не давая впасть в панику. — Мне не больно. Все в порядке. — Витя, что мы делаем?.. — она устало потерла виски. Сердце с надрывом билось в груди, буквально выскакивало прочь, словно тянулось к нему, но отголоски разума все еще оставляли Алису наплаву. — Мне надо уехать домой, давай я уеду, и мы все забудем, ладно? Витя не мог ее отпустить, не теперь. Пчёла отрицательно покачал головой, вновь взяв ее в плен своих голубых глаз. — Останься, — он не то попросил, не то приказал. Словно зачарованная, она смотрела на него, не моргая. Витя осторожно преодолел расстояние между ними, в нос ее врезался запах его терпкого парфюма, виски и крышесносящий запах его кожи. — Это неправильно, — последняя попытка. — Правильно, — прошептал он, ласково дотронулся пальцами до ее щеки, и, не встретив сопротивления, нагнулся к ней и поцеловал. Алиса ответила мгновенно, он тут же углубил поцелуй, раздвигая ее губы языком. Ее пальцы скользили по его спине, она цеплялась за мягкую ткань рубашки, а он сильнее сжимал ее хрупкую талию в своих ладонях, а затем прижал к подоконнику, приподнял, усадив на него. Алиса чуть раздвинула колени, и он оказался меж них. Жар его тела плавил сталь ее самообладания. Сопротивляться было невозможно, да она и не хотела. Его губы опустились к шее, с диким собственничеством он целовал ее кожу, вдыхая ее запах, глаза Алисы невольно прикрылись, а пальцы запутались в его волосах. Она рвано дышала, запрокинув голову назад, сквозь пелену тумана чувствуя, что Витя улыбается, оставляя влажные поцелуи на ее коже. — Поцелуй меня, — шепотом сказала она, это было единственное, самое большое ее желание, и он тут же его исполнил, вернувшись к сладким губам девушки. Дрожащими пальцами она расстегивала пуговицы на его рубашке, он бродил руками по ее бедрам, сжимая то ягодицы, то поясницу, прижимая ее еще ближе к себе. — Черт, когда ты носил майки, это было проще, — ряд пуговиц все никак не хотел поддаваться. Он глухо рассмеялся ей в губы, их лбы мягко соприкоснулись. Воздух между ними горел, дышать было нечем. — Идем в постель, — он подхватил ее на руки, Алиса ухватилась за его шею, хихикнув, когда они едва не врезались в дверной проем. С ним она чувствовала себя такой легкой, такой счастливой, что у нее дрожали ноги. Казалось, она с легкостью могла взлететь. — Сколько женщин здесь было? — спросила она игриво, когда он осторожно опустил ее на пол. — Ты первая, — он хитро улыбнулся, смотря на нее исподлобья. Частично это могло сойти за правду, ведь с тех пор, как они встретились тогда у ее подъезда, он не мог даже думать о других женщинах. — Жук… — она покачала головой. — Я не жук, — он сократил расстояние между ними и заглянул в ее оленьи карие глаза. — Я Пчёла, — это они сказали уже хором, Алиса рассмеялась, он улыбнулся. — Ты такая красивая, Алиска… Улыбка не спала с ее лица, она не отвела взгляд, лишь неопределенно качнула головой. Признаться, Алиса чуть-чуть смутилась, но не показала этого. Он поцеловал ее вновь, на этот раз вложив в поцелуй всю нежность, на которую был способен, весь трепет, что скрывал внутри. Этим поцелуем он забрал остатки кислорода из ее легких. Алиса дрожащими пальцами стянула с него черную дорогую рубашку, она упала на пол, открывая взору его крепкое подтянутое тело. — Шрамов добавилось, — произнесла она тихо, лаская затянувшиеся рубцы подушечками пальцев. — Дело давнее, — хрипло ответил он, а затем осторожно расстегнул ремень, что был на ее талии. Хрупкая девушка сразу потерялась в его одежде, и выглядела очень мило. Он улыбнулся. — Что? — Тебе идет. Моя одежда тебе идет. — Тогда может мне ее оставить? — спросила она, хитро прикусив нижнюю губу. — Ну уж нет… — он покачал головой и начал медленно, будто бы спрашивая разрешения, расстегивать пуговицы на своей белой рубашке, скрывающей от него тело Алисы. Прохладный воздух впился в ее обнаженную кожу, мурашки тут же побежали по телу. Глаза Вити потемнели на пару оттенков. У нее под рубашкой ничего не было. Витя сел на край кровати, взял ее за руку и потянул на себя, заставив сесть к себе на колени. Он перекинул волосы Алисы с одного плеча на другое и потянулся за поцелуем, его язык проскользил по ее нижней губе и проник в ее рот. Ладони Пчёлы опустились ниже поясницы, он сжал ее ягодицы, заставив девушку запрокинуть голову, и его губы ловко переместились к впадинке у тонкой шеи. Все было куда медленнее, чем тогда, в 89-ом, куда чувственнее, куда слаще. Витя не был намерен отпускать Алису из своих объятий этой ночью и любой следующей. Она не чувствовала сквозняка, что кусал ее тело, вся кожа горела адским пламенем, распаляя желание, уже не кровь, а будто бы лава текла по ее венам и оседала тяжелым, но приятным спазмом внизу живота. Пчёла перевернул ее, слишком ловко подмяв под себя, их взгляды вновь встретились, и он рвано выпустил кислород из легких, с губ его сорвался и полу-вздох полу-рык, когда она обвила его торс ногами, став еще ближе. — Ты моя, — прохрипел он, и не дав ей ничего сообразить, заскользил губами ниже по ее телу. Алиса замерла, ловя ртом воздух, когда он поцеловал внутреннюю сторону ее бедра. Глаза ее невольно закрылись, когда он коснулся губами чувствительного места меж ее ног, с губ сорвался первый громкий стон, разрезавший пространство. Он поглядывал на ее реакцию, глаза его были цвета моря во время шторма, а взгляд полон порока. Язык сменили пальцы, инстинктивно Алиса вдруг сжала бедра, но он не дал ей этого сделать, с силой разведя их обратно. Интимность момента прервала трель мобильного телефона. Она вздрогнула, приподняв голову от подушки. — Блять, — вырвалось у него, Пчёла потянулся к трубке, достал из нее батарейку и с силой швырнул прочь. Мобильный ударился о стену, но Алиса ничего не соображала, лишь туманным взглядом проследила, как черная пластмасса катится по паркету. — Почему не ответил? — в ней все еще оставались силы на сарказм. — Занят более важными делами, — в тон ей ответил он, показательно расстегнув ремень брюк. Алиса сначала села, а затем поднялась с постели, упираясь коленями на матрас. Они стояли друг напротив друга, она чувствовала его горячее дыхание на своем лице. Неторопливо она провела ладонью по его обнаженной груди, улыбнувшись, когда достигла сердца: оно бешено колотилось ей в руку, она подняла на него взгляд, а затем поцеловала. Руки ее потянулись к застежке его брюк и ловко с нею разделались. Не давая ей управлять процессом, Пчёла осторожно откинул ее на матрас, избавился от остатков одежды и вновь прижал ее к постели весом своего тела. По коже на местах, где он оставлял короткие поцелуи, бежали мурашки и легкое электрическое покалывание. Алиса боялась себе признаться, но она так скучала по его поцелуям, по жарким прикосновениям, по его запаху, по этому сладкому и, может быть, немного болезненному ощущению внутри. Ее любовь возродилась, словно из пепла. Годами она была уверена, что всё погасло, но эта любовь была словно Солнце, ей суждено было гореть еще долго. — Я так скучал по тебе, — словно прочитав ее мысли, горячо прошептал он. — Я тоже, — ответила она, в его глазах что-то промелькнуло, но он не дал ей шанса понять, что именно, их губы вновь слились в поцелуе. Она тонула в бесконечном желании стать с ним единым целым, в нем хотелось утонуть, раствориться. Раскрыв упаковку с презервативом и быстро надев его, Витя разведя ее ноги в стороны и нагнулся над ней. Он почему-то ждал, что она запротестует. Боялся этого. Острое осознание того, что ничерта она ему не принадлежит, мерзко зазвенело в висках. Но Алиса вдруг заглушила его своим шепотом: — Пожалуйста… Он вошел в нее. Алиса выгнулась навстречу, прикрывая глаза, и он поймал ее глухой стон губами. В ней было все так же узко и горячо, это сводило с ума. Ни одна женщина не была так желанна. Он не мог удержаться от поцелуев, ее кожа была такой сладкой и мягкой, пахла цветами, ее близость заставляла сердце работать на пределе. Между ними не было и миллиметра расстояния, движения становились более резкими, пропитанными отчаянием и сумасшествием. Алиса умело двигалась с ним в такт, царапала его спину, путалась пальцами в светлых волосах и рвано хватала ртом воздух. Он прошелся пальцами по ее ребрам, оставляя красные следы, она что-то тихо простонала ему куда-то в ключицу, и Витя чувствовал, как дрожало в эйфории ее тело, вновь вовлекая ее в поцелуй. Ее тело словно горело, каждая клеточка тела полыхала огнем, а внутри зарождалось то сладкое чувство, что она так давно не испытывала. Еще несколько движений, он ведь знал, как надо, и сокрушающее торнадо настигло ее, Алиса тяжело выдохнула ему в плечо и замерла, приятная дрожь прошла по всему телу, это головокружительное наслаждение заставило, кажется, отключиться от реальности на несколько мгновений, а затем Алиса податливо вновь подалась вперед. Он чуть ускорил свой темп, то, как она обхватила его всего, то, как сократились ее мышцы внутри, то, как забилась в экстазе под ним, приблизило к наслаждению его самого, и вскоре он остановился, затем сделал последний толчок до упора, позволяя этим ощущением захлестнуть его с головой. Он мягко прильнул своим лбом к ее и тихо выдохнул ей в губы. Они замерли в таком положении, не решаясь прервать это единение, Алиса обняла его за плечи, пальцы ее дрожали. Тонкая испарина покрывала обнаженные тела, он поцеловал ее развязно и сладко, а затем осторожно приподнялся на руках и перекатился на бок. Алиса почувствовала пустоту внутри и устало прикрыла глаза. Через несколько минут, отдышавшись, он притянул ее к себе, она послушно уложила свою голову на его грудь, считая частые удары его сердца. Значили ли они что-то? Она не знала, но никогда не решилась бы задать этот вопрос вслух. — Ты дрожишь, — прошептал он. Алиса и правда не могла унять эту дрожь, да и не хотела. — У тебя сердце сейчас из груди вырвется, — парировала она. Он усмехнулся. У Алисы даже на это уже не было сил. Она чувствовала, как начинает проваливаться в сон. — На кровати удобнее, чем на диване, а? — спросил он, улыбнувшись. Витя взял ее руку в свою и оставил короткий поцелуй на ее коже. Алиса отчетливо помнила, как впивались в спину пружины дивана в старой родительской квартире. Да, сейчас все определенно было лучше, они стали взрослее, знали, что им нравится, а что нет, да и кровать была и вправду куда удобнее. Едва заметная улыбка тронула ее губы. — Дело исключительно в кровати, — ответила она сонно. — Можно я немного посплю? — А второй раунд? — он не дождался ответа, Алиса мгновенно погрузилась в сон. Витя улыбнулся и кивнул сам себе. Сам он не спал еще долго, слушал ее размеренное дыхание, перебирал длинные волосы, вдыхая их сладкий запах и продумывал в голове, что будет завтра...