Чужая невеста

Сентябрь 1997 год. Алиса нервно курила, сидя на подоконнике на кухне в своей квартире. Длинные волосы были забраны в пучок на скорую руку, она была в банном халате, ведь уже в третий раз сходила в душ, в тщетной попытке отмыть с кожи запах Вити. Этот терпкий и будоражащий запах мерещился ей повсюду. Как и голос Пчёлы. Как и он сам буквально в каждом прохожем на улице. Было стыдно. И тошно от себя самой. С двойного похмелья голова была тяжелой, но Алиса прекрасно помнила, что натворила. В очередной волне самобичевания она подтянула колени к себе и уткнулась в них лбом. Утром их разбудил тяжелый стук в дверь, спросонья Алиса заметила, как Пчёлкин прежде чем выйти из спальни достал из верхнего ящика комода пистолет. Остатки сна сняло как рукой, момент анализировать произошедшее ночью был не самый лучший. По коже пробежала дрожь, заставившая все тело онеметь, а сердце тревожно ускорило свое биение. Неужели так происходит каждый раз, когда в дверь кто-то стучит? Быстро накинув на себя его рубашку, что он с таким удовольствием снял с нее вчера, она прислушалась: Витя открыл дверь и с кем-то поздоровался, голоса были дружелюбными, никаких выстрелов не последовало. Взгляд Алисы зацепился за лежащий на полу телефон: так вот в чем дело, до него просто никто не мог дозвониться. — Белый вызывает срочно, — объяснил он, вернувшись в спальню и тут же начал одеваться. Алиса волчком смотрела на него и молчала. — Шмидт тебя подвезет, я уже не успею, — он вдруг остановился около нее, мгновенно считав ее эмоции по растерянным глазам. — Испугалась, маленькая? — он ласково улыбнулся и поправил её волосы, убрав передние пряди ей за уши. Ощущение страха действительно все еще не улеглось внутри, хотелось потянуться за его прикосновениями, хотелось погрузиться в его крепкие теплые объятия, но она себя остановила. — Я сама могу, — попыталась сопротивляться она. — Алис. Не упрямься, говорю же, Шмидт довезет. Они сумбурно попрощались, высокий лысый мужчина, которого Новосёлова уже видела тогда в больничном коридоре, вмиг без пробок доставил ее сначала в казино, где забрал ее небольшую сумочку, а потом домой. И тогда гнетущая атмосфера их с Сережей квартиры словно схватила Алису за горло. Был уже вечер, воскресенье неумолимо заканчивалось, завтра вновь был рабочий день, а стопка тетрадей так и осталась лежать в гостиной непроверенной. Алиса хотела было взять себя в руки и заняться работой, но вместо этого включила радио и вновь закурила. Пчёлкина с большим букетом ромашек Алиса увидела сразу, но сначала приняла его за очередную свою галлюцинацию, но он поднял глаза к ее окнам, и сомнениям больше не было места. Она спрыгнула с подоконника и выкинула недокуренную сигарету из окна, как ошпаренная забегав по квартире. Распустила волосы, они волнами рассыпались по ее спине, скинула халат и быстро надела джинсовые шорты и футболку. В дверь раздался стук. Алиса замерла у двери, так и не коснувшись ручки, в голове промелькнула мысль не открывать, а затем, вдруг представив, что соседи увидят на ее пороге чужого мужчину с огромным букетом цветов, все же распахнула дверь. Витя выглядел свежим и довольным. — Не получилось сюрприза, — он весело пожал плечами. — Привет. — Привет, — девушка поспешила закрыть за ним дверь. Пчёла коротко оглядел прихожую, он прежде здесь никогда не был: в квартире был сделан простой, но свеженький ремонт, пахло ее шампунем и немного сигаретами. Кот лениво вышел ему навстречу и к удивлению Алисы, стал ластиться к ноге мужчины. Витя протянул ей букет любимых цветов, Алиса осторожно взяла их, хотя при этом отвела взгляд и нервно прикусила губу. Пчёла не стал дожидаться приглашения и, сняв обувь, сделал шаг вперед. Не поддавшись наваждению, девушка осталась стоять на месте, хотя инстинктивно ей хотелось отпрянуть назад. Его запах наполнял пространство, у нее трепетало сердце. — Разлюбила ромашки? — он чуть помрачнел, хотя старался этого не показывать. Она отрицательно покачала головой. — Очень красивые. Правда. Витя прошел за ней на кухню, где она поставила цветы в вазу, мягко коснувшись белых лепестков подушечками пальцев. Он подошел к ней сзади и приобнял, но почувствовав, как она вздрогнула всем телом и вытянулась, словно струна, отступил назад и тяжело выдохнул через нос. Витя начинал злиться. — Не надо, — Алиса медленно повернулась к нему лицом. — Я понял, что не надо. Почему — вот что мне объясни, — он продолжал сохранять напускное спокойствие, хотя кровь его уже кипела. Она устало вздохнула, посмотрев на него долгим, изучающим взглядом. Девушка сложила руки на груди, нервно застучала пяткой по линолеуму. — Я тебя не ждала. Весь день она не могла выбросить случившееся из головы. Помимо угрызений совести (она порывалась пару раз позвонить Сереже и все рассказать, затем поняла, что не решится произнести это вслух, написала ему письмо, а затем разорвала его в клочья от греха подальше) и прокручивании воспоминаний о произошедшем, Алиса много думала. В основном о том, являлась ли эта ночь его трофеем. Призом в соревнованием с самим собой и, может быть, немного с Сережей. В конечном итоге на этом она и остановилась. Так было думать проще всего, так она сдерживала себя от прыжка в омут, что назывался "Виктор Пчёлкин", так у нее был шанс уберечься от чувств, что давно проснулись в груди и заиграли совсем по-новому. Делая его злодеем, ей не так хотелось к нему вернуться. — Блять. Серьезно? Алис, ты меня за осла держишь или что? — Нет, Вить, не за осла. Я тебя держу за того, кто ты есть. — Расскажи-ка мне, за кого, — он сократил расстояние между ними, врываясь в ее личное пространство. Пчёла чуть прищурился. Алиса вскинула подбородок вверх, но молчала. — Ну? Говори, — хотелось взять ее за плечи и встряхнуть хорошенько, словно это что-то изменило бы. Он примерно представлял, что она скажет. — За того, кто получил, что хотел. В тот момент, когда последнее слово сорвалось с ее губ, когда глаза его резко потемнели, по коже Алисы пробежала дрожь. Никогда она не испытывала страха перед ним, а сейчас… Он со злостью вжал ее в кухонный гарнитур, в поясницу девушки впилась острая деревянная кромка, она плотно сжала губы, чтобы не заскулить. — Получил, что хотел, — медленно и задумчиво произнес он, словно укладывая мысли в голове. Витя злобно усмехнулся, ей это показалось напускным, но ему от бессилия и правда хотелось смеяться. — Отпусти пожалуйста, — попросила она тихо. — Нет, Алис, я же получаю, что хочу, — улыбка спала с его лица, он склонил голову, его пальцы сжались вокруг ее запястий. Казалось, Пчёла упивается ее страхом. — А хочу я тебя. Трахну тебя снова. И потом еще раз. И так до тех пор, пока не надоест, а потом выброшу. Она едва заметно нервно сглотнула. Было ощущение, что он держит ее не за руки, а за горло, дыхание ее сбилось, легкие словно отторгали кислород. У Алисы дрожали губы, глаза невольно наполнились влагой. Страх расползался по телу, путая мысли. Его горящий злостью взгляд шипами впивался ей в душу. — Ты меня пугаешь, — она сорвалась на хриплый шепот. — Пугаю? — он тоже говорил тихо-тихо. — Я просто веду себя так, как ты того ждешь, — в нем говорила боль, хотя он умело это скрывал. Пчёле действительно было больно, хотелось взвыть, хотелось, чтобы где-то был выключатель, чтобы всё это отключить. Она без сочувствия резала его своими словами, своим взглядом, своим напускным холодом, словно не понимала, что он тоже живой человек. Витя чувствовал дрожь ее тела, ему хотелось одновременно прижать ее к себе, успокоить, и оттолкнуть, напугать еще сильнее, может быть даже ударить. — Спасибо, что ты соответствуешь моим ожиданиям о том, кто ты есть, — буквально выплюнула она, в мыслях было лишь одно: пусть он уйдет. Злоба тихо кипела и под ее кожей, ведь Пчёлкин ворвался в ее жизнь, словно ураган и разнес всё то, что она годами так упорно строила. — Да я блять в сто раз хуже, чем ты думаешь! — он повысил голос и действительно, на секунду потеряв контроль, встряхнул ее, держа за запястья, заставив Алису жалобно взвизгнуть. Витя резко отпустил ее и мотнул головой, словно освобождаясь от наваждения. На подкорке сознания она понимала, что сама пробудила зверя. То, с каким ужасом она смотрела на него, почему-то распаляло его еще сильнее: — Знаешь, что бы я сделал, если бы хотел просто трахнуть тебя? — он приблизился к ней, губы его были у самого ее уха. Она могла оттолкнуть его или бежать, но словно приросла к полу. — Я бы спустился вниз в день твоей свадьбы, пристрелил твоего академика, затолкал тебя в машину и трахнул бы прямо там, ты поняла меня!? Он резко отпрянул, отвернулся и со злостью ударил кулаком о стену. Она так живо представила себе ту страшную картину, что он описал, что перед глазами у нее почти потемнело. Алиса крепко зажмурилась и безмолвно заплакала, обнимая себя двумя руками. — Какая же ты дура! — он смахнул со стола вазу с цветами, она с грохотом разбилась об пол, вода разлилась по линолеуму, а бедные цветы разлетелись в разные стороны. Алиса вздрогнула от этого порыва гнева, голос Вити буквально заставлял стены дрожать. — И я полный идиот! Нахуй я вообще увидел тебя тогда, нахуй ты вернулась в Москву? — Да я постоянно себя об этом спрашиваю! — воскликнула она, заставив его вновь взглянуть на себя. Пчёла растерянно моргнул. — Не вернись я сюда, ничего бы не было, ничего бы не рушилось. — Да что рушится?! — ему было невдомек, что рушится не только брак Новосёловых, но и медленно умирает девочка, что до сих пор жила внутри Алисы. Та самая, в которую Пчёла влюбился много лет назад: добрая, немного наивная и верная. — А как насчет меня? — она покачала головой. — Мне страшно от того, кем я становлюсь. Прежняя я бы никогда не пошла на измену, а что теперь? — кричала она. — Что теперь, Вить? Для него все было просто: она должна быть с ним. Глубины ее привязанности к Сереже он не понимал, да и не хотел понимать. Пчёла знал (и это была правда): Алиса любит его до сих пор, и сам он любил ее настолько, что одна лишь мысль о том, что всё сейчас кончится, заставляла его испытывать удушающий страх. — Чего ты от меня сейчас хочешь? — он всегда был нетерпелив. — Чтобы ты оставил меня в покое, чтобы отпустил меня, а ты злишься, что я тебя отталкиваю! Лучше бы ты изнасиловал меня в день моей свадьбы, ненавидеть тебя куда проще, чем любить! Еще не осознав всего, что сказала, она нервно запустила руки в волосы, лицо ее горело, девушка сделала шаг к окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха, совершенно забыв о разбитой вазе. — Алиса, осколки! — он подлетел к ней в одно мгновение, останавливая. Стекло едва не полоснуло ей по ноге. Она оказалась в его руках, вдохнула его терпкий любимый запах, и сердце ее невольно дрогнуло. Их взгляды встретились. — Я тебя тоже. Люблю. Это слово эхом повторилось в голове. Снова и снова. Ей так хотелось его поцеловать… Все чувства смешались, Алиса уже не понимала, что правильно, а что нет, а Витя буквально гипнотизировал ее, заставляя тонуть. Она попыталась отвести взгляд, но он не дал ей, придержав за подбородок. Пчёла нагнулся чуть ближе к ней, его шепот обжёг кожу: — Я тебя не отпущу. Больше никогда, — он нежно провел пальцами по ее щеке, желудок Алисы совершил сальто, ноги слегка подкосились. Его прикосновения затуманивали разум. Витя уже потерял ее один раз, он знал, каково это. Только сейчас, когда Алиса вновь вернулась в его жизнь, когда все вокруг заиграло яркими красками, он понял, что все эти восемь лет су-щес-тво-вал на автопилоте. Да-да, том самом автопилоте без чувств и сожалений (что ему отчасти нравилось), но в черно-белых тонах. Без вкуса. Без удовольствия. Красиво, но пресно и сухо. Пчёла так больше не хотел, с Алисой он чувствовал себя живым. — Как ты не можешь понять… Я замужем, — прошептала она. Сережа этого не заслужил, она отчетливо это понимала. Он вытянул ее со дна, ее, сломленную, никому не доверяющую, одинокую и словно пустую изнутри. Он дал ей поддержку, любовь, окружил заботой и никогда не требовал ничего взамен, он просто был рядом. А Алиса чувствовала себя обязанной ему. До конца жизни. — Мне наплевать. Ты моя. Всегда была моей, — он медленно отпустил ее, Алиса не отпрянула, не отвернулась, продолжая смотреть на него, почти не моргая. — Я в аду буду гореть. — Какой ад, солнышко? — он улыбнулся уголками губ и нежно взял ее личико в свои ладони. — Нет никакого ада, да и рая тоже нет. — Ты совсем ни во что не веришь? — Верю. Верю, что у нас есть только здесь и сейчас. И вот скажи мне, здесь и сейчас, ты хочешь, чтобы я ушел? Она не ответила. — Иди сюда, — он притянул ее к себе, заключив в объятия, сначала она бездействовала, слушая удары своего бедного сердца, оно хотело лишь одного — быть сейчас с ним. Алиса сдалась, и ее руки медленно обвились вокруг него. Витя начал медленно поглаживать ее по голове, чуть покачиваясь, словно убаюкивал. Она прикрыла глаза.