Чужая невеста

Ноябрь 1997 год. Витя носился с беременной Алисой, как с хрустальной вазой из какого-нибудь московского музея. Едва она слегка хмурилась, он тут же это подмечал и спрашивал, все ли в порядке. — Вить, я скажу, если что не так, — она не удержалась от закатывания глаз, получив уже сотый вопрос о своем состоянии за неделю. — Скажешь ты, ага. Самостоятельная вся из себя. А тут такое дело, — его теплая ладонь легла на ее живот. — О нем мы должны заботиться вместе. — Может, о ней? — Может и о ней, — не стал спорить Пчёла. — Завтра тебя к Кате отвезу, это тетка Белого. Посмотрит тебя. Алису подташнивало по утрам, но в целом все протекало хорошо, никаких жалоб у нее не было. Но спорить она не стала — бесполезно. Гиперзабота Пчёлы была приятной, и наблюдать за ним в этой необычной роли было крайне интересно. Он так легко принял на себя обязанности отца и… мужа. Она мгновенно привстала с кровати и кинула взгляд на календарь. Этой ночью в Москву возвращался Сережа. Она совсем забыла об этом. А вот Витя помнил, и потому сразу по ее взгляду смекнул, что к чему. — Позвонишь ему? — спросил он без нотки ревности или раздражения. Старался как мог, и правда получалось неплохо. Возвращения почти бывшего мужа Витя не боялся. Боялся лишь за эмоциональное состояние Алисы, ведь она по-прежнему чувствовала себя очень виноватой перед ним. — Да. Завтра нужно позвонить. — Алис, ты же знаешь, я могу все устроить. Тебе не придется с ним видеться. Только скажи. Она понимающе кивнула и взяла его за руку. — Если будет совсем тяжело. Обещаю — я дам знать. Он оставил на ее губах короткий поцелуй, как бы скрепляя эту договоренность между ними, а затем осторожно потянул ее к себе. Алиса положила голову на его грудь и прикрыла глаза, стараясь не думать о завтрашнем дне. Когда Сережа увидел ее, сердце его сжалось до такой боли, что казалось, онемели кончики пальцев. Алиса ждала зеленый сигнал светофора и старалась на него не смотреть раньше времени. А вот Сережа глаз не мог оторвать: его жена по-прежнему была самой красивой женщиной на свете, хотя очевидно постаралась выглядеть максимально неброско. Алиса была одета в обычный свитер с высоким горлом и длинное черное пальто, волосы забраны в небрежный хвост. Щеки были румяными, на улице было холодно и ветрено. Она подошла к нему, неловко засунув руки в карманы, собравшись с мыслями, подняла на него взгляд. Он старался держать эмоции под контролем, но Алиса слишком хорошо его знала: видела, как он сжимает челюсти, как смотрит прямым взглядом, казалось бы спокойным, но полным боли. — Привет, — сказали они хором. Алиса неловко опустила глаза, и они, не сговариваясь, двинулись к пустой кофейне. Она не стала снимать пальто, лишь распахнула его посильнее. Сережа заказал им зеленый чай, и они молчали до тех пор, пока официантка, косящаяся на странную молодую пару, не принесла чайничек и чайную пару за их столик. — Как долетел? — она не знала, о чем говорить, но это молчание убивало. Волнение встало комом поперек горла, и ей даже дышать было тяжело. Хотелось, чтобы все было как раньше, когда она только перебралась в Ленинград. Легко и непринужденно. По-дружески. — Нормально. Только спать не могу. Часовые пояса. — Надо пить… — Травы. Я знаю. Я заварил те, что были на кухне. — Хорошо, — она нервно сцепила руки в замок. Между ними опять воцарилось молчание, прерываемое лишь музыкой из радио и шелестом газеты мужчины, что сидел через пару столиков от них. — Алис, возвращайся домой. — Что? — она удивленно подняла на него взгляд. Все её представления об этом разговоре разлетелись на сотни осколков. Он накрыл ее ладони своими и осторожно сжал. У Сережи были горячие руки. И обжигающий взгляд. — Я много думал. Я готов тебя простить, если тебе это нужно, конечно. — Сережа… — Я тебя люблю. Всё еще. Да, его эго было задето. Он то ненавидел ее, то себя. Ее за измену, себя за то, что уехал, за то, что оставил ее одну. Но любовь к ней была сильнее любой ненависти, он не видел себя с кем-то, кроме нее, Сережа был уверен — он сможет ее простить, если только она этого захочет. Она задохнулась, глаза мгновенно обожгли слезы, она не смогла убрать руки, да и не хотела. Сплетя их пальцы, Алиса тревожно покачала головой и рвано выдохнула: — Всё непросто. — Нет, Алис, всё очень просто. Ты либо любишь его, либо меня. Так… Кого? Сережа о своем сопернике не знал ничего. Не знал, что Витя — ее первая любовь (он даже предположить не мог, что Пчёла — тот самый, из-за которого Алиса сбежала из Москвы), не знал, что он криминальный авторитет (а если бы знал, ничего бы не поменялось). И Новосёлов не хотел ничего знать, ему вообще было наплевать, кто этот третий угол в их неоднозначном треугольнике. Для него имела значение только Алиса. Она не могла сказать это, глядя Сереже в глаза. Она знала, что окончательно убьет его, если произнесет вслух, что любит Витю. — Все непросто, потому что я беременна, Сереж. Срок был только десять недель, живота по-прежнему не было видно, он никак не мог догадаться об этом. Эти слова полоснули по сердцу, оставляя глубокую рану. Ребенок от другого мужчины. Вечное напоминание о неверности. Но с другой стороны этот ребенок — часть ее самой, какая разница, кто его отец? Однако он резко выпустил ее руки. Она прикрыла глаза и потому не увидела его скопившихся в глазах слез. Сережа отвернулся в сторону, тщетно стараясь выровнять дыхание. — Прости меня, умоляю. Когда-нибудь, если только сможешь. Я все сделаю, о чем ты попросишь, не беспокойся о квартире, о вещах, я все вывезу, мне только надо время. — Он надежный? — спросил Сережа, вдруг перебив ее, хотя по-прежнему не смотрел на Алису. Плевать ему было на вещи, на квартиру, на всё. Беспокойство о ней было сильнее обиды. Она удивленно хлопнула глазами в ответ на его вопрос. — Отец твоего ребенка? — пояснил он. — Да… Он старается. В этот момент он повернул к ней голову и столкнулся с ней взглядом. Алиса любила другого человека. Сережа знал ее слишком хорошо, и догадался об этом, едва взглянув на нее. Несомненно, он знал, что любовь и привязанность к нему самому, благодарность за их совместное прошлое никуда не ушла, но от этого становилось только более тошно. Расстояние между ними становилось физически ощутимым. Пропасть росла со скоростью света. — Давай подадим документы на развод, Алис. Ты паспорт взяла? — Взяла.