***
Чую уже откровенно достало прятаться от всего, что происходит вокруг, в туалетах. Но здесь есть мягкий, белый свет и холодная проточная вода. И, что не мало важно, здесь практически нет людей. А если и есть, то заняты они куда более важными делами, чем обращать внимание на очередного бедолагу, который, найдя уголок спокойствия, со злостью пялился на отражение в зеркале. Чуя умыл лицо холодной водой и теперь заглядывал в синеву собственных глаз. Уставших, но все еще полных живой агрессии. Брови нахмурены, уголки губ опущены. Такими темпами к тридцати годам у него проявятся мимические морщины, что будут буквально кричать каждому встречному о том, как же он бесился всю свою юность. И было бы действительно круто стать хоть немного проще. Жаль только, что его импульсивность прочно закрывала двери к выбору легкого жизненного пути. Поглощенный своими мыслями, Чуя не заметил, как дверь в туалет открылась. И не обратил внимание на то, что рядом с ним совсем скоро вырос высокий силуэт, облаченный в черное. Послышался звук льющейся из соседнего крана воды, и Чуя искоса посмотрел на гостя, моментально проглотив всякое желание попросить человека свалить на хрен отсюда. Ведь теперь рядом с ним стоял Мори. — Ох уж эти детишки, — произнес он с улыбкой, смотря на Чую через отражение в зеркале. Голос у мужчины спокойный, немного играющий. Так осторожно приводящий в чувства. — Мори-сан… — Накахара некоторое время смотрел на человека рядом с собой со слегка приоткрытым ртом и плохо скрываемым шоком в глазах. Всякие мысли моментально выскочили из головы, из-за чего Чуя даже не заметил, как струя ледяной воды уже обжигала ему руки. Он созванивался с ним несколько раз, но теперь мужчина стоял прямо перед ним. Вживую. Впервые с того самого дня, когда Чуя был дисквалифицирован с турнира. — Помню времена, когда вы были совсем детьми, — менеджер прикрывает смеющиеся глаза, впадая в собственную ностальгию, — с вами было так тяжело совладать. Все такие разные и непослушные. Я думал, что перебью вас всех. На этих словах мужчина засмеялся, а Чуя все еще стоял как вкопанный, заглядывая в чужой рот так же через отражение. — Но это было еще и очень весело. Наблюдать за тем, как вы растете и развиваетесь. Как становитесь ответственнее. Я был так горд, когда вы взяли кубок. Просто невероятные эмоции… Казалось, будто Мори-сан разговаривает сам с собой. — Но до чего же сложно было вас приструнить. Жаль, что твоя сестра попросила вас не бить. Так было бы намного проще, — менеджер приоткрыл глаза, произнеся последние слова с долей задумчивости. И только сейчас Чуя смог выйти из ступора, вынимая руки из раковины и поворачиваясь к своему менеджеру лицом. От его слов, что доносились до сознания отрывками, сердце внутри сдавило от невероятного чувства стыда. Сколько бы конфликтов или недопониманий между ними за жизнь ни произошло, теперь Чуя будто бы понимал, о чем говорит его менеджер. И от этого на душе становилось лишь тоскливее. — Мори-сан, прошу, простите меня! — он склоняет голову, выражая привычное почтение. Мори так же поворачивается к Чуе, теперь смотря на него воочию. Улыбается краем губ, наклоняя голову на бок. — За что ты извиняешься? — Простите меня за то, что я покинул команду. За свое поведение и за то, как… — Чуя, Чуя, Чуя, — однако Мори-сан ответил на это лишь скучающим выражением лица. Улыбка ушла, показывая человека, которому было совершенно неинтересно слушать оправдания. Он протирает руки о пальто, а после прячет их в карманы, — просто покажи мне, на что способна твоя команда. Покажи им, на что способны они. Если уж ты решил бунтовать, то делай это красиво и веди свое дело до конца. Если хочешь что-то доказать мне, своей сестре или своей команде, то докажи. Но не разочаровывай меня. Мори-сан сказал не разочаровывать его, но разве не именно это Чуя сделал, покинув команду? И если да, то почему менеджер так спокоен? Пришел ведь посмотреть, как Чуя себя чувствует. Абсолютно точно пошел за ним, просто для того, чтобы пообщаться. Раньше это казалось чем-то настолько привычным, что впервые за долгие годы он понял, насколько сильно, оказывается, чего-то подобного может не хватать. Покинув их, он отказался от слишком многого из того, что вело его жизнь. Эта встреча, бесспорно, оказалась отрезвляющей. Эта встреча рассказывала историю о том, что, несмотря на столь глобальные изменения в его жизни, он потерял еще не все. — Я хочу гордиться тобой, где бы ты ни находился, Чуя. Но ты ведь и сам отлично понимаешь, что заполучить мое расположение не настолько легко. — Да, знаю, — ответил Чуя на автомате, кажется, понимая, что пытался донести до него менеджер. Получается, что он пришел сюда просто поддержать его? — Удачи тебе. И помни, что я всегда приглядываю за тобой. С этими словами Мори ушел. Просто прошел мимо склонившего голову Чуи своей бесшумной походкой, плотно закрывая за собой дверь. Чуя слышал звук все еще льющейся из крана воды и биение собственного сердца. Слышал панику внутреннего голоса, испытывая целый поток самых разных чувств. Он был рад услышать голос менеджера, был рад узнать, что тот с уважением относится к его выбору. Но испытывал невероятный стыд за то, что смог сегодня показать. Или вернее будет сказать, чего не смог.***
Когда Чуя вернулся в зал, игра уже закончилась. Внутри просторного помещения воцарилась суматоха. Турнир ушел на паузу, пока помещение наполнялось новыми командами, а уже прошедшие потихоньку собирали свои вещи, сворачиваясь. Первый и самый сильный приступ гнева немного подутих. И пусть Чуя не был спокоен в привычном понимании этого слова, он хотя бы не пытался разнести все, что находилось у него на пути. Его гнев сменился иными, куда более глубокими эмоциями, ощущение от присутствия которых он сейчас не мог верно истолковать. Он неспеша, и не сказать, что охотно, шел в сторону своих ребят. Не думал особо о том, что будет им говорить. Просто двигался на автопилоте, совершенно не обращая внимание на окружение, поглощенный мыслями, которые успел закинуть в его голову менеджер. Не произойди этого позора — и, возможно, слова со стороны Мори даже воодушевили бы его. Набрав в легкие побольше воздуха и тяжело выдохнув, совсем скоро Чуя подошел к команде. Их лица походили на лица людей, что переживали самый настоящий траур. Они не разговаривали друг с другом, молча переваривая все то, что натворили на игре. Выпрямились, как солдатики, стоило Чуе показаться, и глаза в пол опустили, видимо, не находя слов даже для него. Ну что ж, поиграть в молчанку он тоже не против. Смысл ему, черт возьми, орать? Его здесь все равно не слышат. — Накахара-сан! — громко произнес Куникида после паузы, склоняя тело в глубоком, виноватом поклоне. Выглядело это, честное слово, комично. Вот только подобное унижение вызвало лишь чувство очередного невроза, окутывая Чую новым приступом отвращения ко всему, что здесь происходит. И спусковой крючок оказался нажат. — Я разочарован в вас, — произнес он, не дав своему игроку даже начать распинаться в извинениях. Взгляд упал на Ацуши. — Ладно эти, они хоть что-то умеют. А вот ты, Накаджима, не имел права даже подумать о том, чтобы меня ослушаться! С твоей игрой тебе на каждое мое слово молиться надо! Парнишка заметно напрягся в плечах, просверливая глазами пол. Им хотя бы стыдно, уже на этом, бесспорно, спасибо. — Кека, — Чуя бросил взгляд на девушку, которая так же выискивала что-то у себя под ногами. Она скрестила руки, нервозно перебирая пальцы, — видимо, тебе стоило послушать отца и свалить из этой команды. Как жаль, что мне пришлось потратить столько сил, чтобы этого не произошло. — А что касается тебя, Куникида, — Чуя повернулся к Доппо, — ты капитан этой команды. И то, что они выставляют себя посмешищем на глазах у всех, в первую очередь, сказывается на тебе и твоей репутации. Тебе бы поменьше трепаться и чаще принимать верные решения. Что касается тебя, Акико… Чуя даже не повернулся, чтобы посмотреть на девушку. — Я думал, что хотя бы у тебя есть мозги. Скрестив руки за спиной, Чуя теперь посмотрел на Дазая. Тот стоял чуть в стороне от команды и смотрел своему тренеру, в отличие от остальных, прямо в глаза. Ему не было стыдно, не было страшно. Он просто стоял, и Чуя поклясться был готов, что на его губах играла еле заметная, совсем легкая, улыбка. — Собирайтесь и езжайте домой. Делать тут Чуе больше было нечего. Он уже собирался развернуться и пойти прочь, как поймал взгляды своих игроков, которые, подняв головы, смотрели совсем не на него, а куда-то за спину. И стоило Накахаре по инерции повернуться, как желание провалиться сквозь землю заиграло в нем с новой силой. Вот так, блядь, встреча! Теперь он смотрел на Верлена, который только что подошел. Давненько, стоит отметить, Чуя не видел своего брата вживую и, если честно, то с удовольствием не виделся бы с ним еще столько же. Высокий, вечно надушенный дорогим парфюмом, вылизанный, черт возьми, до ниточки. Люди часто говорили, что они с Чуей похожи. И, пожалуй, этот неприятный факт был очевидным. Материнские черты прослеживались в обоих парнях, что делало их сходство даже слишком заметным. Светлые волосы заплетены в хвост, глаза смотрят снисходительно, надменно. Сначала опускаются на Чую, а после переходят на остальных. — Это была одна из самых унизительных игр в моей жизни, — произнес он ровным, высокомерным голосом, — если ты и в будущем будешь заставлять меня так краснеть, то будь добр, сними свою команду с турнира сегодня же. Он смотрит на них, но обращается, бесспорно, к брату. И что на это ответить, тренер, черт возьми, не находил. Просто понимал, что Верлен абсолютно прав. Хоть где-то внутри его и злило, что Поль даже не поздоровался, сразу перейдя к заезженным нравоучениям. Просто Чуя, как обычно, упал перед ним в грязь лицом. Ничего нового. Не дождавшись ответа от брата, Поль не стал более терять времени. Развернулся и двинулся легкой походкой в сторону членов своей команды. Проследив за Верленом взглядом, Накахара не сразу заметил, как прежние товарищи внимательно уставились непосредственно на него. И поймав на себе их глаза, Чуя ощутил, что на душе стало еще более паршиво. Даже Тачихара, который еще недавно хоть как-то, но поддерживал его, теперь был на стороне тех, кто его ненавидел. — Чего уставились? — грубо поинтересовался Чуя теперь уже у своих ребят, пряча руки в карманы. — Собирайтесь, говорю! Не оборачиваясь, Чуя сразу же двинулся в сторону выхода. Ему стоит провести немного времени подальше от этого всего. Прибраться в своей квартире, может. Наконец побыть наедине только с самим собой. По пути к нему подошел Дазай, и Чуя остановился, когда их плечи оказались на одном уровне. Он по лицу видел, что Осаму было, что ему сказать. — Твой брат всегда был таким недружелюбным? Чужой голос ударил по ушам. Чуя взвыл бы от чувства полной безысходности, да только лицо хотелось сохранить. Хотя бы сейчас. — Теперь ты имеешь право приближаться ко мне только во время тренировок, а обращаться будешь лишь тогда, когда я разрешу. Понял? — Чуя искоса взглянул на Дазая, лицо которого и впрямь светилось совсем незаметной улыбкой. — Конечно. Накахара-сан, разрешите обратиться? — произносит он с почти неразличимой иронией. — Не разрешаю, — отвечает Чуя и продолжает свой путь. Через несколько минут силуэт тренера растворился в уже наполненном людьми зале.***
Последующие несколько дней так же прошли под знаменем неловкости и стыда. Но Чуя уже не видел этого, благоразумно вернувшись в свою квартиру. Он решил, что если сразу же встретится со своими ребятами, то очень грамотно и уверенно уничтожит даже ту малую часть того, что они сумели отстроить за время их сосуществования. Он решил немного привести в порядок свой дом, который, за неимением хозяина, очень скоро покрылся немалым слоем пыли. Выкинул все, что успело подгнить, и сам не заметил, как по мере уборки навел порядок и в собственной голове. На это ушел весь первый день. Руки, что теперь были заняты делами, постепенно отогнали из головы удручающие мысли, ведь когда сознание забито вопросом, как оттереть чертово пятно от пола, то для других, хоть и более масштабных проблем, места просто не остается. Вымотал себя как можно сильнее и по итогу всю ночь спал, как убитый. На второй день Чуя уже изучал сразу три команды, против которых BSD будут играть через неделю. Две из них в прошлом году отбор не смогли пройти, третья вылетела на старте турнира. Чуя помнил их, и, хотя за год уровень игры этих ребят мог повыситься, Накахара выдохнул с облегчением, решив, что особых сложностей они доставить не смогут. Подсчитал, что даже если они смогут выиграть две игры из трех, то этого уже хватит для того, чтобы дособрать пунктов в последующих играх. А если выиграют сразу три, то и вовсе смогут позволить себе немного расслабиться. Ближе к двум часам ночи Чуя выработал примерную тактику игры, окончательно успокоившись. Хоть и грустно, что теперь их воспринимать всерьез не станут даже новички. На следующий день Чуя вернулся в общий дом.***
Он зашел, открыв дверь своим ключом, и сразу же заслышал отрывки фраз, что доносились из игрового зала. — Может, ты будешь хоть иногда на карту смотреть? — это был голос Акико. — А может быть, ты рот будешь открывать, чтобы инфу говорить, а не вот это? — поинтересовался Куникида. — На месте Чуи я бы тоже свалил отсюда. — А разве не из-за тебя он и свалил? — это уже был голос Дазая. Но Чуя решил проигнорировать назревающий конфликт. Он прошел в зал и устроился на стуле чуть поодаль от ребят. Все повернулись к нему, как по щелчку, неуверенно поздоровавшись с вернувшимся тренером. — Никуда я не сваливал, — произнес Чуя, доставая из кармана телефон, — у меня вообще-то с вами, дебилами, контракт подписан. Атмосфера в доме изменилась с того момента, когда он в последний раз здесь был. Настроение царило агрессивное, враждебное. — Чего уставились-то? — на секунду тренер поднял глаза на ребят. — Играйте. А после опустил глаза обратно к телефону. За неимением выбора, все вернулись к своим компьютерам. Разговаривать друг с другом не решались, лишь изредка оборачиваясь к Чуе лицом, чтобы посмотреть, чем он вообще занимается. А тренер достал наушники, включил видео и занимался какими-то своими, совершенно не завязанными на своих ребятах, делами. Так продолжалось вплоть до вечера. Однако на следующий день ситуация ничуть не изменилась. Дом затих. Но, как оказалось, никто не нарушал уже выработанного при помощи Чуи ритма жизни. Все поднимались вовремя, уходили на пробежку. Каждые несколько часов делали разминку, вовремя пили воду и ели. Это выглядело слишком автономно, с учетом того, что между собой ребята коммуницировать перестали совсем. И Чуя просто ждал, когда этот пузырь наконец лопнет. В своем обыкновении люди — кретины, уверенные в том, что любой конфликт можно решить, если просто перестать обращать на него внимание. Словно дети, которые думают, что если они не видят тебя, то и ты их тоже не видишь. — Кека, что с тобой стало? Ты была немного лучше каждого в этой команде, а теперь играешь так, будто у тебя переломаны все пальцы, — Чуя, впрочем, ситуации не помогал. Он все так же незаинтересованно посещал тренировки, делая вид, что даже внимания на игру не обращает. — Дазай, ты дебил? — в действительности же, каждое сказанное им слово всегда было обращено исключительно к той или иной проблеме геймплея, стоило ей возникнуть, — вы там можете со своим адк договориться? — Куникида, ты заебал с этими крипами. В чем твоя проблема? — Он меня законтрил. Что ты мне прикажешь делать? — все, как один, перевели внимание на капитана. Разве что Дазай слышимо усмехнулся, продолжая смотреть в монитор. Что ж, Доппо, тренер понял давно, — бессмертный. И слишком уж небоязливый и наглый. Чуя от такой реакции был вынужден оторваться от гаджета и поднять на говорливого игрока с виду спокойный и все такой же скучающий взгляд. — Поной, — в действительности внутри него разгоралось пламя. И сейчас он был рад разве что тому, что Куникида от его слов вспыхнул, за секунду поменявшись в лице. Ну раз так, то свою задачу на сегодня он выполнил. Выбесил, пожалуй, каждого. И удивлялся лишь тому, насколько же эти ребята — терпилы. Поэтому, посидев еще минут пятнадцать, Чуя встал со своего места, стоило часам пробить семь вечера. — Сыграйте еще одну игру и валите спать, — сказал он напоследок, теряясь в дверном проеме. И если при нем разговаривать не решался никто, то после его ухода по помещению разнеслись тихие перешептывания.***
Через несколько часов Чуя спустился на кухню. Время уже близилось к вечеру, дни становились ощутимо короче. На его лице отражалась вселенская усталость. И дело не столько в том, что Чуя все свое свободное время только и делал, что готовился к предстоящим играм, сколько в существовании в его жизни целой толпы упертых, невоспитанных баранов. А он ведь поспорить был готов, что уже спустя несколько часов после его возвращения каждый упадет к его ногам в слезах. Ну или поднимет скандал, который, возможно, тоже привел бы хоть к какому-нибудь диалогу. Но то, что его все два дня будут просто игнорировать, продолжая медленно вариться в этом котле, Чуя не ожидал совсем. И может, дело в том, что Накахара был эмоциональнее каждого из них… но он бы постарался решить конфликт как можно скорее. Он заварил себе зеленый чай, чтобы немного расслабиться, и сел за обеденный стол. За окном образовался красивый красный закат. Со стороны коридора послышались шаги. Чуя не сразу обратил на них внимание, ушедший в собственные размышления. И очнулся лишь тогда, когда его окликнул чужой голос. — Накахара-сан, — это был голос Кеки. Повернув голову на звук, тренер столкнулся сразу со всеми своими ребятами, что смотрели на него виновато, можно даже сказать, боязливо, — вы были абсолютно правы. Чуя никогда не любил осень, но ее преддверье вызывало в нем теплые чувства. В это время года он становился немного апатичнее и спокойнее. — И в чем же я был прав? — поинтересовался он, поворачиваясь корпусом к девушке. Она стоял чуть впереди всех остальных, стараясь смотреть прямо ему в глаза. В них Чуя подметил такой приятный глазу страх. И когда девушка поняла, что Чуя считал это, то сразу же замолкла, замявшись на полуслове. — Мы хотим сказать, что готовы слушаться и учиться. И мы хотим дать обещание, что больше такой ситуации не повторится, — заменив свою подругу, Акико слегка склонила голову в поклоне. С сердца упал огромный, тысячетонный булыжник. — Мы просим, наставляйте нас! — с этими словами Кека так же склонила голову, а все остальные последовали ее примеру. Только Дазай, скрестив руки на груди, смотрел на образовавшуюся картину со смешком. Чуя выдохнул, прикрывая уставшие глаза. — Я и не собирался оставлять вас, — тренер еле заметно улыбнулся, решив, что это неплохой старт для того, чтобы начать все с начала, — так что нехер ночами по дому шляться. Идите отдыхайте, и завтра мы начнем готовится к предстоящим играм. Чувство легкости сняло неприятную усталость с плеч. Атмосфера разрядилась. — Чуя-сан, — неуверенно произнес уже Ацуши, — прошу простить меня. Впредь я буду слушать все то, что вы мне говорите. Я не смел ослушаться вас! Даже Накаджима смог высказать несколько слов. Чуя видел, как все они смотрят виновато. Как обработав проблему, ребята сделали выводы и пришли к нему с чувством раскаяния. — Я тебя услышал, — облокотившись на спинку стула, Чуя усмехнулся, — в таком случае не подведи меня. Казалось, что каждый присутствующий испытал настоящую радость от того, что смог высказаться. Еще немного они посидели на кухне, пообщавшись, и лишь когда солнце уже плавно спускалось за горизонт, разошлись. Только Дазай остался стоять на месте. Оперся на дверной косяк плечом, спрятав руки в карманы серых домашних штанов, и уставился на Чую, который прибирался после себя. — Знаешь… — Разрешение. — Чего? — Ты забыл? — вымыл за собой кружку и протер стол. — Спрашивай, если хочешь ко мне обратиться. — Неужели ты настолько зол? — Осаму вздернул бровь. — Я просто пытаюсь сказать, что… — Нельзя, — вновь оборвал чужую фразу, вытирая руки и выходя из кухни. Остановился лишь тогда, когда сравнялся с Дазаем в дверях, — обратиться ко мне нельзя. Дазай замолк, рассматривая серьезное, непробиваемое лицо Чуи. Обычно он загорался так же легко, как и потухал. И чем активнее он выражал злость, тем быстрее она отходила на второй план. Однако сейчас он был скорее обижен. Ведь проблема взаимоотношений с командой, увы, но, как оказалось, не тоже самое, что проблема во взаимоотношениях с Дазаем. Чуя действительно был огорчен. Ему не хотелось говорить с Осаму или общаться. Чуя не знал, как теперь ему доверять. Было бы просто чудесно, исчезни он из его жизни раз и навсегда. Ведь смотреть в лицо человеку, который даже не понимает, что натворил, — отстой просто невероятный. Это цепляло, злило и вызывало чувство непривычной тоски. Ему было жаль, что Дазай этого не понимал. Был неспособен прочувствовать чужую эмоцию, полностью лишенный банальной, человеческой эмпатии. И Чуе было жаль, что этот человек был способен вызвать в нем эту бурю эмоций. Ведь если бы Дазай ему не нравился, то он никогда бы не позволил ему залезть так глубоко к себе в душу. — Так как с тобой разговаривать, если ты не разрешаешь? Он даже не понимал, черт возьми, в чем проблема. От этого на душе становилось еще тоскливее. — Я разрешу, как только ты хотя бы сделаешь вид, что стал частью этой команды. А пока что доброй ночи, Осаму, — с этими словами Чуя ушел, оставляя силуэт своего игрока растворяться в темени коридора. Благо, помимо этого идиота у него были и другие вещи, из-за которых он мог переживать. Наверное, стоит это перетерпеть. И кто знает, может, однажды он настолько сильно возненавидит этого человека, что все эти ебаные бабочки перестанут порхать в его животе. Перебить бы их всех.