Амнезия

Моих родителей волновало моё будущее, замужество. Выходить замуж я должна только за того, кто имеет такой же статус как и я. А если выше, ещё лучше. Графиня светлых кровей не могла стать женой барона или дворового. Стоило бы искать графа, князя или маркиза. Я была представлена семье Шереметевых как кандидатка в жёны их сына моих лет. Графу я понравилась и к тому же был доволен социальным статусом моей семьи и позволил нам обручиться. После помолвки, знакомства со своим будущим мужем я переехала в дом своего жениха. В свои 23 года он имел высокое положение в обществе, большое материальное обеспечение. Ко мне он относился бережно, с внимательностью. Всё было как в сказке. Он был в моих глазах принцем, ангелом сошедшим с небес. Красивые, романтичные свидания, громкие слова и огромные обещания, письма с самыми чистыми признаниями в любви. Я потеряла голову и поверила ему, ныряя с головой в эту сказку. Чем глубже я погружалась, тем меньше сил оставалось на глоток свежего воздуха, он всё глубже и глубже тянул меня за собой. Начиная тонуть в этой впадине я начала мириться с безвыходностью. Внезапные импульсы заканчивались удушьем. Его забота меня не беспокоила до тех пор, пока он не перестал выпускать меня из дома, запрещать писать кому либо письма, общаться с крепостными без особой на то нужды. До свадьбы оставалось две недели, я очень хотела увидеть маменьку с папенькой, навестить подругу детства и отдохнуть от его тёмной усадьбы. Не слушая его запретов я распорядилась о подаче кареты, оделась и была совсем близка к свободе. – Дарья Фёдоровна, а куда это вы собирались? – сталь прорезалась в его речи. – Я хочу навестить родителей. Я давно их не видела.. – мой голос чуть задрожал. – Это Вы так решили? – его рука сзади обвила мою шею, губы приблизились к моему уху: – Ты? Сама решила? Ты – моя! Я за тебя решу, я лучше знаю, – пальцы крепче сжались, зубы молодого графа заскрипели. Оттолкнув его я стремительно приближалась к двери. Его большие руки ухватили меня за волосы и потащили обратно. В его руках остались светлые пряди, которые он откинул и больно сжал мой локоть. Он руководил моим слабым телом как куклой, повернул к себе, диктовал что делать, что чувствовать. Мне не хотелось его слушать и я отводила взгляд. Его холодные, белые, костлявые руки повернули моё лицо к нему. Карие глаза и вовсе потемнели, сливаясь с его свисающими волосами на лоб. Безумство бушевало у него на лице, одна эмоция сменяла другую. Не слушая его нравоучения я рассматривала орнаменты на стенах, картины, избегала встречи с его глазами. – Ты меня вообще слышишь?! – кричал он. Увидев моё безразличие мою щёку опекла резкая боль. Сильный удар откинул меня на пол. Он продолжал руководить моим телом, доминировать надо мной, ведь он – власть, сильнее меня. Он наклонился надо мной и тяжело дышал мне в лицо, ищя во мне страх и подражание. Холодное дыхание, его стальной взгляд и острые скулы как утёсы скал заставляли сжаться все мои внутренности. Под пристальным взглядом становилось неуютно, путь к двери теперь кажется чертовски большим лабиринтом, с которого я никогда не выберусь. А главное препятствие сейчас душит меня, что-то шепча на ухо. Его острый кончик носа упёрся мне в щеку и застявлял меня уклоняться. Он встал на ноги. – Я вижу, до тебя не дошло... – звенело у меня в ушах. В рёбрах я почувствовала острую боль, которая заставила меня тяжело свалиться на пол. Он не останавливался, я чувствовала, как удары препятствуют моему дыханию, как сознание мутнеет. Обессиленную меня он грубо поднял на руки и ухватив за шею жадно впился в мои губы, крепко сжимая свою ладонь. Упившись его слюной я отлетела в стену, тихо свернувшись. Рёбра жутко болели, щека пекла от боли, шея была, кажется, в ссадинах. Пытаясь сдерживать всхлипывания и задышку я ждала когда он уйдет. Дождавшись, когда шаги утихли я осторожно передвигалась на четвереньках, боясь, что тёмный паркет захрустит и он прийдёт на шум. Каждый метр давался с адской болью, которая порождала головокружение и лёгкую тошноту. Упав на бок в коридоре я долго там пролежала, тихонько всхлипывая на холодном полу. Он долго просил прощения. Правда, первые несколько дней он показывал полное равнодушие, даже парой слов за обеденным столом не перекидывались. Дарил цветы, ювелирные украшения и клялся, что это последний раз. Интересовался как я себя чувствую и проклинал свою вспыльчивость. Предложил сразу же сыграть свадьбу, не ждать и стать законными мужем и женой. Скрепить узы брака молитвой святого отца и забыть прошлое. Спустя время лёд оттаял. Я не могла его игнорировать, всё это мне напоминало начало наших отношений, когда в его глазах я была принцессой, ради которой он достанет звезду с неба. Я простила его. *** Его родители были обеспеченными людьми, не редко обсуждались прессой. Готический дворец Шереметевых был огромным, роскошным и наводящим ужас. Их особняк произвел на меня огромное впечатление, которое поглощало все опасения. Был ноябрь месяц, погода холодной, влажной. Низко плыли над землёй серые тучи. Особенно стремящиеся застрявали в ветвях деревьев, на острых кончиках стыков ворот особняка. Ворота с гербом семьи открылись и моему взору открылся сад. Пожетлевший газон и сухое плетение дикого винограда, старый потрескавшейся фонтан и брущатка. На причудливых верхушках деревьев самодовольно каркали упитанные вороны, под весом которых ветки трескались и птицам приходилось искать более удобную, крепкую. Наблюдая за гостями они собрались в кучку и ежидно хохотали. Объехав двор с левой стороны открылся вид на величественный особняк. Родительское гнездо было озлоблено стрельчатами арками, открытыми полуарками. Бросались в глаза вертикальные выступы, крестовые своды, резные фронтоны, остроконечные ажурные башни – пинакли, стрельчатые окна и порталы. Фасады украшены сложным орнаментом и скульптурами. Дворец соединил в себе стекло, камень, и яркие краски настенных росписей и витражей. Экспрессивный стиль покорял сиянием золота, а шпили, взлетающие ввысь, демонстрировали стремление к небу, и служили напоминанием о духовной стороне жизни. Эта архитектура символизирует бесконечность, осязаемо выражая все то, мистическое и загадочное, что есть в душе каждого человека. Более того, больше всего меня восхищал вкус его родителей, стремление к красивой, загадочной подаче. Лошади заржали, стягивая узду. Кучер открыл нам двери и поклонился. Неспеша я вышла из кареты и рассматривала фасад дворца Шереметевых. На пинаклях сидели тёмные птицы и наблюдали за нами. Остроконечные шпили соборов пронзают душу в самое сердце и оставляют в нем след влюбленности в величественность сооружения навсегда. Поражает грандиозность строений, филигранность резьбы по камню,красота и величие пропорций. Все сферы искусства: скульптура, архитектура, живопись слились в едином ансамбле. За мощным порталом с тремя стрельчатыми арками перед нами открылась дубовая дверь, приглашая в холл, облицованный резными деревянными панелями. Только зайдя в дом я ощутила холод, пробежавший по моей спине. Ажурные мотивы спорят по красоте и изысканности с сотнями и тысячами скульптур, размещенных, буквально, везде. Архитектура драматична: повсюду скульптуры-гаргульи, украшающие порталы, карнизы, кровлю и даже водосточные трубы. Гаргульи, злобно оскалившиеся с высоты, словно созданы для устрашения слабого и беззащитного прихожанина. Над головой сияла цветными стёклами люстра ручной работы, а за широким проёмом лестницы виднелся аванзал. Золотые эмблемы на голубом фоне стен чем-то напоминали геральдические лилии кованой ограды, но чтобы разглядеть их поближе, требовалось подняться по лестнице, перила которой оплетали змеи и охраняли чудовища. Впереди нас стремилась ввысь арка, к которой вели тёмные дубовые ступени. Рассматривая гаргулий на карнизах я наблюдала массивные украшения, детальную роботу и скульптуру вдоль столбов, подпирающих бесконечный потолок. Поднявшись по ступенькам я увидела женщину и мужчину, выглядели они молодо, лица были сосредоточены, серьезны. Женщина окинула меня оценивающим взглядом, будто прицениваясь и натянула неискренне улыбку. – Здравствуй, Павел. Здравствуйте, Дарья, – сухо сказала Ольга Николаевна. Мой жених крепко взял меня за руку и я последовала за ним в сторону его родителей неуверенными шагами. В знак приветствия я наклонила голову и чуть присела, отставив левую ногу. Женщина ухмыльнулась и последовала вглубь дворца, подав ненавязчивый жест приглашения. Я последовала примеру остальных и неспеша рассматривала интерьер. Плавно переместившись в длинный нефный, прохладный коридор с множеством больших и ярко украшенных витражами окон. Они превратились в сверкающие картины из цветного стекла, призванные ошеломлять, убеждать в крохотности человека. Витражи служили просветителями души человека, уберегали от зла, делая каменный замок воздушным, невесомым. Каждый портал украшен скульптурой. Над аркадой тянется узкая полоска трифория без окон. Расположенные над ним окна украшены витражами. Каждый проем расчленен массверком на два высоких стрельчатых проема с розой в верхней части. Сложно организованное мистическое пространство дворца, тонущее во мраке, побуждает к размышлениям о вечности. На витражах изображены апостолы, святые, пророки и мученики. Окна верхнего ряда расположены слишком высоко, поэтому разглядеть все детали сложно, но богатство красок все равно производит впечатление. Над входом с западного фасада расположены романские арочные окна и огромная роза. Дворец отличается холодной простотой и хорошим освещением, возможным благодаря многочисленным окнам. Арка в конце коридора вела в огромную трапезную, утопающую в полумраке, дополняющую точную геометрическую орнаментику мебели. Стол, стоящий по середине, украшался тонкой столярной работой. Интерьер впечатлял величием и изяществом. Стены перестали быть конструктивным элементом, становали более легкими, облицевались деревом или преобразились стенной росписью ярких цветов, настенными гобеленами. Хозяин дома пригласил нас за стол и сел на центральном месте. По его правую руку села Ольга Николаевна, а по левую - сын. Я же рядом со своим будущим мужем. Крепостные в тёмных платьях аккуратно расставляли еду и безшумно передвигались по каменному полу. – Павел, правда ли, что вы хотите обручиться на две недели раньше? – начал хозяин дома. – Да, отец. Наши чувства глубоки и взаимны. Хотелось бы поскорее выйти из-под алтаря, руку об руку как муж и жена. – молодой парень сжал мою руку и скользнул ладонью змеиными, ловкими движениями к моему бедру, уверенно охватывая его. – Тогда.. – женщина продолжила после длительной паузы, – завтра вас обручит святой отец в Казанском соборе. После вы приедете сюда и вас будут ждать гости, пир, танцы. Павел ухмыльнулся и посмотрел в пол, ещё сильнее сжав мою ногу. Холодное чувство страха охватывало мою грудь и затрудняло дыхание. Параллельно этому, внизу живота я чувствовала приятные прокалывания у мутнение рассудка. Ухватившись за его руку я закрыла глаза