Наши

Следующее утро для Игоря началось вполне привычно — со свежеприготовленной шавермы. Но вот то, что притащило ее сонное и донельзя взбудораженное недоразумение в очках внесло некое разнообразие. Впрочем, с тех пор, как в городе завелся пироман в маске у Грома каждый день что-нибудь новенькое. — Мне сказали, ты такое любишь. А ещё, наверное, предупредили, что лучше швырнуть подношение Игорю прямо с порога, а потом бежать. И повторно подходить минут через двадцать, когда цербер сменит гнев на милость. — Заползай. Пять минут у тебя. Дубин явно собирался в спешке — свитер натянут задом наперед, волосы всклочены, да и носки, кажется, разного цвета. Мда, в отделении за это по головке не погладят. Это на причуды Игоря уже махнули рукой, а новичку за внешний вид достанется, как пить дать. — У меня времени мало. Стеклова вчера сказала, что лично проконтролирует, чтобы я вовремя явился и не шлялся черт знает где. Видите ли, чтоб не мешал майору отдыхать. Надо же, дамочка выдала дельную мысль. Да только юношескому максимализму приказы сильной и независимой не помеха. — В отделе пока ничего нового. Эксперты пытались найти какие-то следы, чтоб на Доктора выйти, но на свалке слишком много всякой дряни, теперь не разберешь, что откуда взялось. Впрочем, стоило отдать должное: кто-то менее неопытный и вдохновленный едва ли стал бы выкраивать пару минут своего времени, чтобы держать Грома в курсе событий. А вот над выбором подношения парень явно гадал недолго. — Почему с картошкой? Дима, вещающий о типе используемого убийцей огнемета, ненадолго замолк, совершенно сбитый с толку. — Брал такую, чтоб сытнее. Ты ж, наверное, опять до вечера по городу носиться будешь… Второй раз стажёр сбился, когда из рук вырвали его собственную шаверму. Вот, классическая, другое дело! До вечера теперь действительно о еде можно не беспокоиться. -…температура достигала где-то десяти тысяч градусов. Такое оборудование достать нелегко, возможно, он как-то связан, например, с поставщиками оружия. — А более конкретные критерии имеются? Разнюхал там главный эксперт по серийным убийцам хоть что-нибудь за два дня? Вот теперь Дубин как-то ощутимо сник. — Прости, тут я тебе ничего не скажу. Из нее же слова не вытянешь. Только распоряжения отдает. — Равняется, значит, на великих, — хрустя корейской морковкой хмыкнул Игорь. — На тебя, что ли? Гром аж поперхнулся. Это комплимент или такой не очень тонко завуалированный упрек? И, чтобы тут же продемонстрировать неуместность подобных сравнений, объяснил: — На учителя своего. — А. Про него, кстати, я тоже узнать особо не смог. Этот Меглин на городскую легенду больше похож, чем на реального человека. — Да, почетный член «Белой стрелы»*. — Хотя после появления Чумного, глядишь, и эта легенда оживет в пустых головах молодёжи. — Забей на него. И на нее тоже. И начинай лучше искать холодильники. — Дело о холодильниках я пока заморозил, — отмахнулся парнишка, приближаясь к окну и разглядывая многочисленные рисунки и вырезки. — Ты составил его психологический портрет? Нет, попытался разобраться, почему именно костюм птеро… простите, средневекового врача, а не что-то менее вычурное. Хотя каким-то боком это можно и к психологическому портрету приплести. Да, выглядит эффектно и символично, но должны же быть и более конкретные причины. Мало ли борцов с несправедливостью по земле ходило, почему именно птичья башка? — Так к какому типу маньяков он относится? — продолжал допытываться Дима. — А, да. Миссионер. Считает, что послан сюда ради великого дела. — Ага. Садись, пять. А теперь марш отсюда, твои пять минут вышли. Хотя нет, сначала иди и приведи себя в порядок. — Что? А в чём… Понял. Стушевавшись, парнишка потащился к туалету. — А я смотрю, у тебя редко гости бывают. — С чего ты взял? — Двери нет. — А тебя что-то смущает? Окинув раздетого до пояса Грома растерянным взглядом, Дубин принялся поспешно стягивать с себя свитер. Конечно же очки зацепились за горловину и соскочили на пол, тут же отлетев куда-то в угол. Вот горе луковое. — Так, перестань суетиться. Я тебе короткую дорогу через дворы покажу, доберешься вовремя, — а то так, чего и гляди, навернется на лестнице или прямо здесь, а Грому потом отвечать. Нечего тут калечиться, кому-то же надо искать чёртову быттехнику. — Так как ты планируешь его искать? — Он псих, но чертовски умный псих. Улик не оставляет. Его можно взять только на новом эпизоде. — Но просчитать его систему-то мы можем. Смотри: Гречкин испортил жизнь одному человеку, Исаева — сотням, а у Зильченко счёт на тысячи шёл. Получается, следующую жертву должны ненавидеть практически все. Игорь едва удержался, чтобы не закатить глаза к потолку. Вывод, конечно, хороший, но мало того, что очевидный, так ещё и сразу проблема на лицо: в городе десятки зажравшихся бессовестных богачей, как вычислить, к кому именно уровень народной ненависти выше всего? Дожевывая отобранную шаверму, он который раз рассмотрел несколько десятков лиц, взирающих на его убогую квартирку со стены, и снова не смог подобрать наиболее подходящую кандидатуру. А вот у Дубина, уже шнуровавшего кроссовки, похоже, появились предположения. — Точно! Сегодня же открытие казино «Золотой дракон». Большинство этих людей там будет! Вот, смотри! — и ткнул Грому под нос телефон, с экрана которого смотрела пафосная клыкастая морда. Докторишка попробует перевести качество в количество? Мысль недурная. В конце концов, число жертв за один эпизод он уже увеличил, почему бы не пойти по нарастающей? Надо быть там сегодня вечером. — Надо срочно предупредить… — Не вздумай! Она явиться туда с ОМОНОМ и его спугнет. И вообще, твои резервные минуты вышли, — схватив парня за локоть, Игорь настойчиво поволок его к двери, попутно вспоминая давно не используемый им короткий маршрут. — Значит так, сейчас чешешь от подъезда направо, а там… Дубин кивал и все порывался что-то ни то спросить, ни то добавить. Не запомнит — его проблемы, Игорь ему в гиды не нанимался. — И вот так к участку и выйдешь. Давай, если каши утром съел достаточно быстрым шагом как раз к планёрке успеешь. — Я не завтракал, — негромко буркнул Дима, пытаясь тормозить подошвами о старый линолеум. Гром остановился в прихожей, недоверчиво рассматривая болтающегося в его руках стажёра. Ах да. Классическая шаверма. Дешёвая и не такая сытная, но любимая. Чёрт. Не то, чтобы его это заботило, но как-то некрасиво получилось. Неохотно он отпустил зажатый в кулаке ворот куртки и приказал: — Стой здесь, — а сам двинулся на кухню. В холодильник хоть вчера закинул или по привычке бросил на стол? Не травануть бы этого энтузиаста ненароком. — Так значит, я никому не сообщаю и мы работаем вдвоём, напарник? — донеслось из коридора. — Мы не напарники! — озвучил очевидное Игорь, пробегая глазами по пустым полкам. — Да брось! Мы отлично компенсируем недостатки друг-друга! Надо было его всё-таки выставить. — Это какие же у меня недостатки? — нарочито добродушно поинтересовался Игорь, возвращаясь в прихожую и впихивая в руки опешевшему Дубину судочек со вчерашними пельменями. — Ну, — покорно ожидавший своей участи стажёр невольно смутился, — откровенно говоря, ты действуешь не по уставу. — Ты меня ещё работать будешь учить? Надо было вообще дверь не открывать. Чтоб он ещё хоть кого-нибудь сюда запустил, да ни в жизнь! — Есть определенные правила, которые мы обязаны соблюдать. Надо действовать по закону… — Да нельзя с ними по закону! По городу ходит псих в суперкостюме с огнемета и и бомбами. И ты его по уставу собрался ловить?! Если злодеев по правилам ловить, я никого никогда не поймаю. А знаешь, почему? Потому что у них нет правил. — Тогда чем ты от них отличаешься? Вчера ты людей ради получения информации избивал, а завтра что? Игорь развел руками. Странные вопросы. — Опять буду лупить людей. — И чем ты тогда отличаешься? Где та черта, которая тебя от преступников отделяет? Гром почувствовал, что закипает. Ещё чуть-чуть и этот правдоруб отсюда не уйдет, а укатится. — Я скажу тебе где. Я людей не убиваю. — Это пока, — выдал вдруг Дима. Совершенно серьезно, как нечто, не требующее ни доказательств, ни опровержения. Нечто очевидное. — Так, иди отсюда. Давай, пошёл. Бросив на него разочарованный взгляд, Дубин развернулся и быстрым шагом сбежал вниз по лестнице. На планёрку он уже безнадежно опоздал.