Во́роны на плечах

Карлайл был так добр, что остался с нами на несколько недель. Я боялась, что Мэри разозлится на самоуправство, но она только смотрела на него, не моргая, почти минуту, прежде чем впустить в дом. Что-то из увиденного в его прошлом подтолкнуло её к принятию помощи или она тоже понимала, что нуждается в ней? В любом случае, я не собиралась жаловаться. Официально Карлайл жил отдельно, но я быстро привыкла встречать мирно беседующих вампиров в гостиной, даже когда что-то будило меня очень ранним утром. Предыдущие месяцы Мэри проводила ночи в моей спальне, пусть это и не сильно помогало ей чувствовать себя лучше… Наверное, это было хорошим знаком. Они охотились вместе, и уходили дальше, чем Мэри обычно. Я давила зарождающееся беспокойство и не вмешивалась. Оставаться наедине с тревожащими мыслями было непросто, и если в том, что касалось Мэри, я доверилась Карлайлу, то в остальном… Однажды я с трудом остановила себя прежде, чем попросила у Карлайла номер его дочери. Помимо очевидной глупости затеи, просьба могла насторожить Мэри, а волновать её сейчас хотелось меньше всего. И я продолжаться вариться в сомнениях. Мне снова стал сниться Эдвард. В первую ночь я даже проснулась от неожиданности. Это была ночь охоты, и никто не мог помешать мне лежать с открытыми глазами до рассвета, бездумно пялясь в темноту. Мысли разбегались в разные стороны, как тараканы от света лампы… Меня всё ещё тянуло к нему. Спустя четыре грёбанных года, два года терапии и пары неуклюжих попыток завести отношения. Небо за окном выцвело в прозрачное серебро, растворив звезды. Я нашарила подушку рядом и с силой прижала её к лицу. Бля-я-ять. *** Мы не говорили с Мэри о том, что произошло. Я даже не пыталась расспросить Карлайла, зная, что она увидит это. Обычно это бы её не взволновало, но нам обеим дорого далось примирение со случившимся, и я не хотела рисковать. Поэтому провожая Карлайла, я не благодарила его вслух, но обняла на прощанье и неожиданно для себя расплакалась. — Простите, — всхлипнула я, отстраняясь. Карлайл тепло улыбнулся и погладил меня по щеке. — Береги себя, дитя. Подхватив небольшую сумку, он ушёл на посадку. Мэри отвернулась, притянула меня в объятья, и молча ждала, пока я успокоюсь. — Прости, — повторила я, глубоко вздохнув. — Я такая глупая. — Знаю, — пробормотала она. — Я привыкла. Потом сжала меня ещё крепче: — Ты лучшее, что со мной случалось. Ну вот. Едва успокоившись, я разревелась снова. — Пойдём, — её голос звучал глухо, но взгляд был мягким и спокойным. — Того и гляди, затопишь зал. Мэри стало лучше. Она всё так же старалась проводить со мной больше времени, чем обычно, но теперь я видела, как с каждой неделей ей становится лучше. — Ты так и не выбрала курсы? По коже побежали мурашки, и я погрузилась в горячую воду по самый подбородок, заработав снисходительный взгляд от местной женщины. Ветра в Исландии свирепствовали круглый год, но открытые бассейны и горячие ванны оставались самым популярным развлечением. Незадолго до роковой охоты Мэри я подумывала пойти на курсы медсестер. Обучение привязало бы нас к городу на три года, но мы уже проходили это с колледжем. Больше осмотрительности и мер предосторожности, меньше близких знакомств… вполне можно осилить. Теперь эта затея казалась пустячной, не стоящей усилий. — Я всё равно не смогу практиковать, — негромко пробормотала я. Мэри с тихим всплеском опустилась в воду рядом. — Ты хотела быть врачом. Хотела. Единственным желанием после обращения останется кровь. Я стану сильнее и Мэри будет трудно сдерживать мою жажду… Если она не справится, я убью человека. Выкарабкаюсь ли я из этой пропасти? А Мэри? Запрокинув голову на бортик, я прикрыла глаза. После всего, что со мной случилось, идея посвятить себя спасению жизней казалась естественной. Но теперь пришлось признать, я не была Карлайлом — воплощённым ангелом сострадания. Болезненное откровение… Я не смогла помочь Мэри. Что если я снова не справлюсь, а рядом не будет кого-то вроде Карлайла, чтобы все исправить? Я сознательно обрекла живое существо на душевные страдания. Я ни секунды не чувствовала вины, только сожаление. И это при том, что Эдвард мне по-настоящему нравился. Да, я определённо не была Карлайлом. — Больше не хочу. Мэри тогда промолчала, а я не открыла глаз. Ты ведь хотела свободы, детка, подумала я. Ешь, не подавись. *** Мы прожили в Исландии чуть больше года из запланированных двух-трёх, но Мэри завела разговор о переезде. Я понимала причину и чувствовала себя дрянью, когда слегка пожала плечами: — Мне здесь нравится. Это была ложь — не прямая и, в первую очередь, не Мэри, но от того не менее подлая. Я хотела остаться здесь, чтобы не делать выбор. Не признаваться, что совершила ошибку. Рейкьявик был ниточкой, протянутой от меня к Карлайлу, от него… к Эдварду, да. Я снова вглядывалась в лица прохожих, чтобы раз за разом разочаровываться. Его приход освободил бы от половины терзаний и, казалось, один его вид прояснит мысли и чувства. Укажет правильный выбор. Вместо этого я просыпалась от снов с Эдвардом и, ровно дыша, презирала себя. Мэри позволила перевести тему и больше не возвращалась к этому разговору. Я вынуждала её остаться в месте, полном ужасных воспоминаний о трагической ошибке. Трусливо настолько, что даже не смогла прямо объяснить причину. Я знала, что она не станет настаивать, если я захочу остаться, и использовала это знание, чтобы манипулировать. Меня тошнило от омерзения. Я оказалась совсем не тем человеком, которым себя считала. Которым меня считала Мэри. Которым я хотела быть. Я должна была выбрать сама и раньше, чем смогу убедиться хоть в чём-то. Я должна была принять ответственность, от которой сбежала давным-давно. Я позволяла другим платить вместо себя — сначала Эдварду, теперь Мэри… Это должно прекратиться. — Мэри, — прошептала я в пустоту комнаты. Стояла глухая ночь, и секунду я сомневалась, не отправилась ли она в город или на охоту, но затем дверь бесшумно приоткрылась. — Беллз, — тихо проговорила она, приближаясь. — Как ты? Я села в кровати, и Мэри склонилась, обеспокоенно вглядываясь в моё лицо. — Плохой сон? Принести воды? Помотав головой, я наощупь нашла её ладонь и потянула, вынуждая сесть рядом. — Нет. Мне нужно тебе кое-что рассказать… *** Я вышла из такси и огляделась. Тени медленно ползли через площадь, но было ещё слишком светло. Хорошо. Сверившись с адресом, я свернула за угол и зашагала по улочке, высматривая номера домов. У одного из них я замедлила шаг, поднялась по лестнице сбоку светлого трёхэтажного здания к подъездам. Код от домофона открыл нужную дверь, и я мысленно поблагодарила Мэри. Она сделала всё, чтобы облегчить путешествие, хотя и не могла избавить от мучившего меня страха. Раскалённый за день воздух не спешил остывать, но в подъезде было прохладнее и почему-то пахло ирисами, — запах душный, раздражающий, насыщенный испарением океанских вод, омывающих город. Я тянула время, и поднималась почти неслышно, неуверенно ступая. Руки покалывало от волнения, и я пару раз сжала их в кулаки, прежде чем нажать кнопку звонка. Тишина. Выдохнув, я позвонила снова. — Эдвард? Это Белла… мне нужно поговорить с тобой. Спустя десять минут попыток пришлось признать, что мне не откроют. Расстроенно выдохнув, я спустилась вниз, вышла на улицу, и остановилась. Эдвард не хотел меня видеть. Месяцы терзаний и раздумий закончились опустошённой растерянностью. Бесцельно пнув камешек с дороги, я пошла к набережной. Невысокие симпатичные домики быстро закончились и, обогнув статую Христа с распростёртыми руками, улица превратилась в широкую, пустынную тропу. Поймав себя на почти предчувствии неприятностей, я невесело усмехнулась. Было ли это подспудное ожидание повторения стычки в Порт-Анжелесе, и надежда, что Эдвард вновь придёт на помощь? Но в этот раз обошлось без происшествий, да и, скорее всего, окончилось бы всё куда плачевнее. Мой спаситель вышел в отставку. Подходить близко к берегу я не стала, вместо этого побродила по ближайшим улочкам, в конце концов, остановившись возле кафе. Народу было мало, так что я предположила, что кухня здесь оставляла желать лучшего. Заказав сэндвич и колу, я устроилась за столиком в углу практически пустого зала. Немногочисленные посетители предпочитали террасу душному помещению, но меня не волновала ни жара, ни голод. Забившись в угол неудобного диванчика, я прикрыла глаза. Ответ получен. Моё лицо скривилось в болезненной гримасе, хотя самой боли почти не ощущалось. Только пустота разрасталась внутри. На стол со стуком опустился поднос, и я открыла глаза. Парень что-то спросил по-португальски, но видя, что я не понимаю, перешёл на английский: — Вам плохо, мисс? Я покачала головой. — Я в норме, спасибо. Он пожевал губу, но кивнул и вернулся за стойку. Сделав пару глотков колы, я снова закрыла глаза. Есть не хотелось. Нужно было возвращаться в отель и звонить Мэри. Она встретит меня завтра в аэропорту. Ночи нам хватит, чтобы собраться, затем мы покинем и Рейкьявик тоже. Мэри предложила пожить в Ирландии. Клан, заправляющий на острове, пустит нас на свою территорию на несколько месяцев благодаря Карлайлу. Больше нам и не понадобится. Перед самым обращением мы улетим в Гренландию. Всего около пятидесяти тысяч населения, большинство из них проживает на юго-западе острова. Мы поселимся на севере, среди арктических пустынь. Белые медведи и моржи будут нашими спутниками на ближайшие год-два-три, прежде чем Мэри не решит, что меня безопасно подпустить к людям. За прошедшие годы я убедилась, что действительно хочу этого. Последнее, что держало меня в человеческой ипостаси, было сделано. Я навещу родителей в последний раз и начну новую жизнь. Зажмурившись, я потёрла лицо руками. — Белла. Мне показалось, что сердце споткнулось и остановилось от этого голоса. Я подняла глаза. Эдвард смотрел насторожённо, почти испуганно. Я сглотнула комок в горле, чувствуя, как от ужаса начинает подташнивать. Чем дольше тянулась вязкая тишина, тем сложнее было её прервать. — Всё в порядке, мисс? Я вздрогнула от неожиданности, не заметив, как вновь подошёл официант. Эдвард даже не моргнул. — Да. Да, всё хорошо, — я неубедительно улыбнулась. Судя по выражению лица, поверил он мне не больше, чем в первый раз, но оставил нас, напоследок окинув Эдварда подозрительным взглядом. — Ты была в доме, — хрупкий, неуверенный полушёпот застал меня врасплох. Кажется, он до сих пор не вполне верил в реальность происходящего. — Да, я… — голос сорвался, и я неловко пожала плечами. Почти месяц подготовки к этой встрече… но не к тому, что из-под ног будто выбьют пол. Бесконечно длящееся мгновение свободного падения… — Я искала тебя. Медленно он выдвинул стул и опустился напротив. Рука на столе сжалась в кулак с силой, которая могла бы сокрушить камень. Упрямое выражение лица с оттенком разочарования было таким знакомым, что я почти улыбнулась. — Элис… не сказала? Странно, что провидица так много скрыла от брата, даже несмотря на ссору. С ней связывалась Мэри, но Элис не могла не знать, для чего ей информация об Эдварде. Неужели они настолько отдалились друг от друга? — Я давно не общался с семьей, — бесцветно уронил он. — Почему? Он моргнул, неотрывно глядя на меня; я не могла расшифровать выражение его лица. Молчание затянулось. — Прости, — я прочистила горло. — Это не моё дело. Он молчал. Я боролась с желанием коснуться его сжатой ладони. Нужно сказать то, ради чего приехала. — Я готовлюсь к обращению. Черты его лица заострились. — Не… делай этого, — с трудом протолкнул он сквозь зубы. — Это… тоже смерть. Я смотрела на него, понимая, что время настало. — Пожалуйста, — гнев в голосе сменился настойчивой мольбой, словно он чувствовал тот же, почти животный, страх. — Не нужно. — Это будет не первая моя смерть, — прошептала я. Глаза Эдварда расширились, будто он сдерживал желание вскрыть мне череп, чтобы добраться до скрытых в нём мыслей. Я перевела взгляд на стол. Стало немного легче. — Я говорила тебе про травму головы. До неё я не помню ничего о жизни Беллы Свон… зато помню о другой. — Я неловко откашлялась и помолчала. — Я не знаю, очнулась ли я в другом теле или действительно потеряла память и как-то вспомнила о прошлой жизни в другом мире… После того случая с фургоном я утратила небольшую часть этих воспоминаний, жутко испугалась… Не решаясь встретить его взгляд, я схватила бокал и отпила из него. Эдвард не издал ни звука, но это было хорошо. Нужно было договорить. — В той жизни… я умирала. Рак мозга. Долгая, страшная, мучительная… совершенно человеческая смерть. Никогда раньше я не хотела жить так сильно. Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как Эдвард на секунду зажмурился. — Я достаточно долго вглядывалась в пропасть, чтобы понять, что не хочу туда падать. От пронзительного взгляда, плещущегося в нём гнева и отчаяния, по коже пробежали мурашки. Он закрыл глаза, гася бушующее в них пламя. Какое-то время я ждала. — Я оставался с семьёй три года, — он посмотрел на меня. Каждое слово давалось ему с видимым трудом. — Джаспер… помогал мне. С приглушёнными эмоциями это время было… терпимым. Пока Элис… Ты стала слишком часто появляться в видениях. Я понял, что оставаться рядом с ней опасно. Рано или поздно я бы поддался искушению… — От его слов в животе завязывался узел, мешающий сделать вдох. — Элис уговаривала меня остаться с Карлайлом и Эсме, предлагала уйти самой. Но без Джаспера… я не желал быть вечной обузой для семьи. Выдерживать его взгляд стало невыносимо. Я уставилась на свои руки. — Я навещаю их, когда становится лучше. Элис уходит на это время… обычно. Эдвард замолчал. Он ведь говорил о «помощи» Джаспера тогда, но я и представить не могла, что она выльется в постоянное подавление эмоций… Насколько невыносимы они были, если Эдвард согласился на это, принял как эдакую анестезию? И насколько болезненным было от неё отказаться? Остаться в полном одиночестве? Он пошёл на это, чтобы быть уверенным, что не причинит вреда мне или семье. Голова шла кругом от вопросов. Поняв, что уже какое-то время просто таращилась на него в смятении, я смутилась и отвела глаза. Говорить так открыто о его чувствах было неловко. Но, наверное, хорошо, что он не притворялся. Как обычно делала я, усложняя всё в сотню раз. Кто бы мог подумать, что для честного разговора понадобится больше храбрости, чем для того, чтобы противостоять вампиру-психопату. Я поёрзала на сиденье. — Ты не… думал о том, чтобы найти меня? Он слегка приподнял брови. — Чаще, чем ежесекундно? Уголки моих губ дрогнули, несмотря на пугающее значение слов. Отголоски язвительности делали его похожим на себя самого. «Я ждала тебя» Эти слова застряли в горле и никак не желали выходить. — Белла. — Чёрные глаза, казалось, поглощали свет, лицо застыло глиняной маской. — Зачем ты здесь? Он не шевелился, даже грудь не вздымалась от дыхания. Неожиданно остро я ощутила быстрый, испуганный стук своего сердца, дрожание сцепленных под столом пальцев… Глубоко вздохнув, я больше не пыталась скрыть волнение. Хотя бы это я ему задолжала. — Я боюсь, что обращение изменит меня настолько, что… я уже не буду чувствовать с такой же интенсивностью. — Я поморщилась от собственной косноязычности, чувствуя, как горят щёки. — Я боюсь не успеть сказать, что ты мне нравишься. Теперь я вся пылала. Боги. Плохая идея в метре от голодного вампира. Эдвард сделал короткий резкий вдох, потом криво улыбнулся: — Неужели моё письмо к Санте дошло? — Я объясняю кое-что важное, — я покачала головой. — Нет, не объясняешь, — в тон отозвался Эдвард. — Я и раньше знал, что нравлюсь тебе. Вампиры очаровывают людей, когда прилагают усилия, чтобы выглядеть безопасными. Это нормально. Зачем ты здесь, Белла? — Я ошиблась, ладно? — я передёрнула плечами. — Думала, что если закрыть глаза на проблемы, они исчезнут. «Притворяйся, пока не сделаешь», все дела… Я так старалась поддерживать видимость, что на то, чтобы по-настоящему подняться на ноги уже не оставалось сил. — Я потёрла лицо руками. Чёрт, это… тяжело. — Мне снились кошмары. Почти каждую ночь, хотя со временем стало лучше. Чужие прикосновения… было трудно их выносить. Я как будто застряла в той чёртовой психбольнице с Джеймсом. Я усмехнулась. — И ты… ты снился мне, часто… тогда становилось спокойно. Я надеялась, что ты поможешь. Но когда узнала… — Опёршись локтями на стол, я нервным жестом запустила пальцы в волосы. — Дьявол, я не справилась, ладно? Как я могла решить, что для меня хорошо, когда жизнь превратилась в жуткий сон, из которого не было выхода? Я испугалась. Выражения его лица смягчилось, словно треснула маска. Я поморщилась. — Ты можешь думать что угодно. Что я пришла, чтобы ты помог Мэри справиться со мной в первые месяцы, или чтобы заполучить тебя в свой будущий клан, или мне нужно что-то ещё, но… Эдвард издал сдавленный, недоверчивый смешок, затем негромко рассмеялся, заставив меня замолчать. — Это забавно. — Что? — непонимающе нахмурилась я. — Ты считаешь, что у меня осталась гордость. Он разглядывал меня, и недоверчивое, неуместное веселье на его лице смешивалось с отчаянием. — Ты совершила ошибку, Белла, — бархатный голос мягко обволакивал. По коже пробежали мурашки. Эдвард с сожалением покачал головой. — Я говорил тебе, помнишь? Я не смогу уйти даже для твоего блага. В глубине чёрных глаз бушевало пламя гораздо ярче алого цвета человеческой крови. Он с абсолютным ужасом, не отрываясь, проследил за моей рукой, пока я медленно, дюйм за дюймом тянула её через стол. Осторожно коснувшись холодной гладкой кожи, я погладила и сжала его ладонь. Она дрогнула под моими пальцами, и я подняла глаза. — Мне подходит. ***