Крестраж # 1 часть вторая

      Только когда я дотопал до Большого Зала, до меня дошло, что сегодня Хэллоуин. Почему-то не обратил на это внимание, так как мысли были заняты совершенно другими проблемами. Припомнив, что Хэллоуин почти всегда сулит мне неприятности, я непроизвольно подобрался и хмуро сосредоточился. И вот сейчас к моему напряжению прибавилось и раздражение. Всегда бесил этот праздник. Хогвартс как и в прошлые года был украшен тыквами, под потолком летали иллюзии летучих мышей, и по углам таинственно светились бледные и таинственные огоньки. Видимо, в этом году администрация школы не стала воспроизводить весь дебилизм присущий Хогвартсу, чтобы не шокировать гостей и ограничилась программой минимум с украшательством, традиционными розыгрышами, и, что немаловажно, с меню этого праздника. Мордредов Хэллоуин…       Около возрастной черты, проведенной Дамблдором вокруг Кубка Огня, как акулы вокруг жертвы, наворачивали круги несколько младшекурсников. Подавляющее большинство студентов всех наших факультетов, рассевшись кто-где за своими столами, с интересом следили за этим шоу. — Дело, конечно, твоё, Поттер, но тебе не кажется, что это слишком рискованно? Не боишься, что тебя выкинет за пределы черты и ты будешь подметать пол своей мантией? — ехидно спросила Браун. — А я вот думаю, что у Поттера слишком твердый лоб, и он наверняка прошибёт любую такую черту. Правда здесь колдовал Дамблдор, и он мог придумать что-нибудь такое… антипоттеровское. Ставлю галеон на Поттера! Ты как, Лав? — стала подбивать подругу на спор Патил. — Я что, по-твоему дура? Вспомни ту маггловскую книжку про статистику и теперь вспомни, когда у Поттера, что-либо не получалось, — возмущённо ответила Браун. — Вообще-то, у Поттера на зельях ничего не получается, — возразила Парвати. — Это не у Поттера не получается, а у Лонгботтома вместе с Поттером не получается варить зелья. И статистика тут верно говорит, — выдвинула непрошибаемый контраргумент Браун. — Эй! — возмутился Невилл. — Без обид, Лонгботтом, но из тебя зельевар, как из меня загонщик в квиддиче. То есть никакой, если не сказать похуже, — легкомысленно отмахнулась блондинка. — Гарри, может всё-таки передумаешь? — вздохнула Гермиона.       В это время я в компании своей девушки, Лонгботтома и дуэта сплетниц, задумчиво склонив голову, стоял перед пылающей золотом на гранитном полу Большого Зала окружности и рассматривал то, что наворотил вокруг Кубка наш директор.       На самом деле ничего сложного там не было. Немного переработанный колдомедицинский диагност. Да даже не переработанный, а очень упрощённый и примитивный. Из него выкинули вообще всё, кроме определения возраста и довольно филигранно и на любопытном принципе прикрутили к печати заклинания «Флиппендо». Присутствовало ещё несколько шуточных и детских заклинаний, которые должны срабатывать по условию, вроде усиленного роста волос или иллюзии младенческого подгузника. Зато внешне всё это выглядело внушительно и пафосно, как светящаяся золотом окружность десятифутового радиуса с пылающим Кубком Огня на вычурной деревянной тумбе в центре. Очень похоже действует обычный охранный круг, когда нарушителя, не подходящего под определенные параметры, выбрасывает за пределы защищаемой территории. И ещё, охранный круг, само собой не имеет визуальных эффектов, а не как здесь, с «карнавалом» и зрелищностью.       Преодолеть такое «препятствие» для меня не составит вообще никакого труда или специальных средств, вроде зелий, эликсиров или артефактов. Мне, как метаморфу, можно любой возраст воспроизвести и подделать энергосистему. Только вот остаётся риск с моим магическим источником. Он пока ещё не стабилизировался и по-прежнему находится в возбуждённом состоянии, как и у любого подростка моего возраста. Этот момент с моим магическим ядром, с планом пересечения возрастной черты меня больше всего беспокоил, и весь остаток летних каникул и первые месяцы нового учебного года я периодически посвящал тренировкам и занятиям со своей энергетикой.       Раскопал с помощью окклюменции в своей памяти все те случаи спонтанной аппарации и на основе тех чувств и рефлексов нашел способ держать свой источник в узде исключительно своей волей и желанием. Только вот пока не решался приступить к опытам трансгрессии, так как не был уверен, что перемещение получится так же, как и на бессознательном уровне. Там мое подсознание в экстремальной ситуации вытягивало все тонкости аппарации, даже с пунктом назначения, не говоря уже про словесную форму заклинания или жест.       Преодолеть препятствие, возведённое нашим директором, можно ещё несколькими способами. Можно обмануть черту с помощью «Оборотного зелья». Правда, такой трюк нужно без лишних глаз проводить, ночью например, так как любой взрослый сразу вызовет подозрения. Можно вручить записку своему фамильяру и приказать доставить по назначению. Или можно ещё договориться на кухне Хогвартса с домовым эльфом, чтобы он оказал такую услугу. Это не противоречит уставу школы. Или можно воспользоваться чем-то наподобие удочки. В конце концов можно попытаться закинуть записку с твоим именем через черту самостоятельно. Десять футов — это всего лишь чуть больше трёх метров и добросить скомканный клочок пергамента можно попытаться. Кубку плевать и он определяет только энергетический след твоей магии оставленный на пергаменте магическими чернилами с твоей же личной маной. Но последний вариант не пришёл в голову никому, потому что Дамблдор перед пиром знатно промыл мозги всем студентам, заявив, что по правилам опустить записку в Кубок Огня необходимо собственной рукой.       Постепенно суета вокруг «Возрастной линии» улеглась и все присутствующие стали пялиться на нашу компанию. Смотрели конкретно на меня, в основном. Конечно! Что ещё в очередной раз учудит этот чокнутый Поттер?       Сосредоточившись, при помощи метаморфизма я «прибавил» себе годков. Внешность не сильно-то и поменялась. Можно сказать, что только косметически и внешне совершенно незаметно. Я за этим особо следил. Вот — стоит обычный и привычный Гарри Поттер, а вот — уже чуть-чуть взрослый. Немного заострились мягкие черты подросткового лица, на дюйм раздались плечи и слегка поменялась осанка.       Под всеобщее молчание я покопался в сумке, извлёк из неё рабочий блокнот и красиво, с завитушками, вывел в нем своей ручкой из кости василиска: «Гарри Джеймс Поттер. Хогвартс». Оторвал полоску с именем от страницы, и, про себя, воззвав к Высшим Силам, перешагнул черту…       Дело сделано!       Так же, под всеобщее молчание, и с каменным лицом вернулся к своей компании, после того, как закинул записку в Кубок Огня, затем оглядел притихший Большой Зал и равнодушно пожал плечами, типа: «Ну, ничего особенного…»       Что тут началось! Кто-то принялся возмущённо вопить, что: «Так не честно!», а кто-то, усиленно шуршать перьями и лихорадочно копаться у себя в карманах и ученических сумках в поисках листа бумаги или пергамента. Остальные, в большинстве случаев, на меня смотрели, как энкавэдэшники на врага народа.       А вот дальше началось то самое зрелище — комедия, драма, и, заодно, чуть ли не боевик с элементами ужасов. Младшекурсники устроили настоящий штурм «Возрастной черты», который я бы смело обозвал как типичный «зерг-раш».       Они что, так спешат на тот свет отправиться? Хотя бы историю чемпионатов «Трёх Волшебников» почитали. По-моему, не было ни одного описания, где Турнир оканчивался бы без жертв. Всегда, один или несколько чемпионов ласты склеивали, заодно лихо отбрасывали коньки вместе со своими конечностями, но чаще всего, теряли голову, в прямом, а не переносном смысле. И виноват в таком поведении студентов Хогвартса, только его нынешний директор. По его мутным объяснениям, получалось, что это и не смертельно опасное испытание лучших учеников магических школ, а дружеское состязание и товарищеский турнир в «Плюй-камни». А ведь «штукарь» галеонов в качестве приза всем без исключения хотелось. Но, как мне видится, большинство из таких «хочунов», в предстоящем чемпионате ждёт «Вечная Слава» и только такая же вечная, как и покой. — Похоже, мы опоздали к самому веселью, Дред, — раздался голос одного из близнецов Уизли. — Но они все ещё не видели в деле нас, Фордж, — самоуверенно заявил его брат. — Выигрыш делим на троих, как и договаривались, — напомнил им Ли Джордан, их друг и своеобразная рыба-прилипала рыжего дуэта.       Хотя… Кто знает, какие у этой троицы отношения. Ведь Джордан, он… Ну да ладно. Даже думать об этом не хочу, а не то что представлять. — Всё получится, Ли! Приз, практически уже наш! — самоуверенно заявили близнецы.       Ну-ну… Насколько я помню, то они должны сейчас применить собственноручно сваренный «Старящий настой». Вот только он не старит. Кто ж подобное зелье изобретать будет? Это косметическое зелье, не сильно сложное в варке и, между прочим, запрещённое к использованию Министерством Магии. Так как позволяет любому щеглу визуально накрутить себе возраст и покупать то, что детям не положено. Аврорат подобных шутников ненавидит просто. Потому что это всегдашняя их головная боль, когда любой малолетний маг решает таким образом попробовать взрослой жизни.       Потрёпанная и хмурая толпа студентов-младшекурсников, с нехорошими такими взглядами, теперь стала смотреть на Уизли. Кое-кто обзавёлся белоснежными подгузниками, кто-то непрестанно отрыгивал молоко, а некоторые щеголяли буйной растительностью на лице. Только у Рона Уизли, который ринулся штурмовать возрастную черту одним из первых, и которому я незаметно немного «помог», волосы выросли на ладонях… Кудрявились что надо.       Близнецы Уизли, не обращая внимания на враждебные взгляды и противно ухмыльнувшись, достали из-за пазухи по флакону с мутным содержимым, картинно чокнулись друг с другом и употребили зелье на брудершафт. Внешне ничуть не изменившись, они одновременно шагнули за черту, и даже успели подойти вплотную к Кубку, но даже не успели занести руки с записками, как великанским пинком были вышвырнуты за периметр. Ничему их опыт остальных не научил.       Обидно, наверное. Ведь им только месяц до семнадцатилетия оставался, а тут такой облом.       Ничего нового или неординарного с Джорджем и Фредом не случилось. У них тоже выросли бороды, но только длинные и седые, а-ля Дамблдор. Кстати, о нём… — А я ведь предупреждал! — раздался довольный голос директора, и все присутствующие обернулись на дверной проём, который вел на преподавательскую половину. Там стоял Дамблдор, так сказать: во всей красе. Не изменяя себе в цветовых пристрастиях, он был облачён в вырвиглазную, сиреневого цвета мантию, с вышитыми золотыми лилиями, очень похожими на герб Бурбонов и в шапочку на подобие кубанки, из зелёного меха неопределенной, но явно волшебной зверушки. Прям и нашим, и вашим. И французам сделал комплимент, и болгарам, применив в своей одежде национальные элементы и колорит.       Дамблдор явно не ожидал, что будет столько желающих переступить возрастную черту и соответственно столько же пострадавших от защитной магии. Это по его вытянутому лицу было очень хорошо заметно. — Директор Дамблдор! Поттер обманщик, он кинул свое имя в кубок! — размахивая своими руками, густо заросшими рыжими локонами, завопил Рон Уизли.       «Ах ты крыса! Почуял, падаль, что при директоре я не буду тебе морду лица рихтовать, вот и осмелел», — подумал я.       Я повернулся к младшему Уизли и холодным тоном начал его «опускать»: — Во-первых, мистер Уизли, по правилам не запрещено участвовать любому студенту Хогвартса, потому как директор Дамблдор заявил, что у учащихся младше семнадцати лет не получится участвовать, а не прямо сказал, что такое запрещено. Иначе почему вы все сейчас пытаетесь пересечь ограничительную черту? Во-вторых, у меня получилось сделать заявку, но это не значит, что я будущий чемпион. Кубок Огня всё равно выберет лучшего и сильнейшего в Хогвартсе. И, наконец, в-третьих… Мистер Уизли, заканчивали бы вы с рукоблудием, — я недвусмысленно указал на его ладони. — Такое явление пагубно влияет на ваши умственные способности.       Эта хохма была также хорошо известна в волшебном мире, как и в маггловском, причем не только как хохма.       Уизли покраснел, так как со стороны девчонок послышалось немного истеричное хихиканье, а Дамблдор, резко повернувшись ко мне, воскликнул: — Гарри, мальчик мой, это правда? — В том, что я бросил своё имя в Кубок — совершенно верно, а в том, что при этом кого-то обманул — нет, директор, сэр. — Но зачем ты это сделал? И какой магией воспользовался? — как-то показательно взволнованно спросил он. — Потому что могу, и магией я не пользовался вообще… директор Дамблдор, сэр, — немного резко ответил я. — Этого не может быть!       Я молча пожал плечами и перешагнул возрастную черту ещё раз, подошёл вплотную к Кубку Огня, постоял перед ним покачиваясь с пятки на носок и, протянув руку, щёлкнул пальцем об край артефакта, заполненного голубым пламенем.       Вокруг собралось ещё больше народа, который спешил на завтрак, и эту сцену наблюдали не только наши студенты, но и заграничные гости, прибывшие одновременно в Большой Зал двумя организованными группами. — Так не честно! — опять завопил Уизли. — Поттер обманщик! — Да? А ты докажи, Уизли, или заткнись к Мордреду. Иначе, я тебя за клевету и оскорбления прямо тут в троллье дерьмо превращу! — зло смотря на Рона, пообещал я. — Хм-хм… Не нужно ссориться, друзья мои. Мистер Поттер, надеюсь вы сможете объяснить этот свой поступок? Турнир Трёх Волшебников опасное предприятие, и в нем могут участвовать только подготовленные и лучшие ученики, — хмуря брови спросил директор. — Как я уже говорил: Я только сделал заявку на участие, а выберет ли меня Кубок, пока неизвестно. Думаю, что вам не стоит беспокоиться насчёт этого, сэр, — вежливо ответил я. — Ну, хорошо. Будем надеяться, что всё обойдется, — как-то уж быстро свернул он тему с моим участием в Турнире. — А теперь, поспешите на завтрак…

***

      От сегодняшнего завтрака я ожидал очень многого. Вчера ночью я сумел провернуть свою наркотическую диверсию против Снейпа и сейчас ожидал появления нашего зельевара. Были не ясны результаты. Удался ли замысел с такой авантюрой или то, что сварил Лонгботтом, не имеет каких-либо уникальных свойств.       Так же, как и вчера, иностранные делегации заняли места за столами Слизерина и Рейвенкло, оставив сиротливым наш гриффиндорский стол. Ну и хорошо. Меньше народа — больше кислорода. Не очень-то и хотелось. Зато вчерашний ажиотаж вокруг иностранцев никуда не делся. Парни украдкой рассматривали француженок, а девчонки стреляли глазками и улыбались болгарам.       Кстати, на завтрак у нас сегодня было такое же интернациональное разнообразие блюд, и я с удовольствием стал поглощать обычные такие пирожки с капустой, луком и яйцом, запивая их сладким чаем. Прямо вспомнил родину Ханеша и его вкусовые пристрастия в пирожковых вкусах, с которыми я был полностью солидарен. Ещё бы блинчики, настоящие, русские! Да со сгущенкой или вареньем… м-м-м… Здесь так не умеют.       За столом преподавателей, рядом с Дамблдором, завтракали Каркаров и Олимпия Максим, что выглядело забавно, потому как сидящий справа от неё Хагрид неуклюже пытался за ней ухаживать. Сам директор непринужденно болтал с Каркаровым, но периодически косился на пустующее место зельевара. А так как наш Снейп никогда не пропускал прием пищи, то это выглядело странным для такого педанта.       Уже под самый конец завтрака Снейп всё же появился и его выход в Большой Зал Хогвартса сопровождался дружным вздохом удивления от всех присутствующих студентов.       Только я знал почему сейчас он выглядит так…       На всегдашней его желчной и вытянутой роже сейчас была натянута лыба до ушей, а пронзительные черные глаза превратились в узкие и заплывшие щелочки. Чую вштырило его конкретно. Интересно, что за дерьмо сварил Лонгботтом, если Снейпа судя по всему до сих пор не «отпустило».       Тем временем, в напряжённой тишине, Снейп, мерзко подхихикивая стал на цыпочках красться к трону директора, всем своим видом изображая из себя человека-невидимку. Схватил одну из множества парящих в воздухе свечей, служащих для постоянного освещения зала и попытался поджечь бороду Дамблдора…       Борода директора трещала, слегка дымилась, но загораться категорически не желала. — Э-э-э… Северус? — ошеломлённо и офигевши спросил Дамблдор.       Такой вопрос что-то перемкнул в сознании у Снейпа и он, как говорится: «Упал на измену». В панике заметался перед преподавательским столом, но наткнувшись взглядом на Максим, почему-то успокоился. Затем, задумчиво склонил голову и протянув руку, ущипнул её за огромную грудь, размера эдак двадцатого…       Рассматривая это представление, веселился только я один. Остальные пребывали в натуральном изумлении. Вот это эффект! Я ещё приучу этого засранца в противогазе спать. Правда, нужно быть очень осторожным. Мало ли что по накурке он может учудить. Снейпу даже его окклюменция не помогла, если «вещества» смогли пробить блок у непоследнего специалиста в этой области. Нет, определённо, с Невиллом нужно сотрудничать. Кто сказал, что Лонгботтом плохой зельевар? По мне, так очень даже замечательный алхимик. Вон какие штуки умеет!       Но шоу оказалось коротким. Первым на неадекватное состояние Снейпа среагировал Грюм и выхватил свою палочку, но сделать что-либо всё равно не успел. Хагрид не стерпел таких откровенных приставаний к своей даме сердца и незатейливо отоварил укуренного декана Слизерина сверху по голове своим немаленьким кулачищем. Снейпа срубило моментально, только костями брякнул на гранитный пол, а Хагрид, поднявшись из-за стола, взвалил на плечо сомлевшую тушку зельевара, и бормоча что-то ругательное, поволок его в сторону Больничного крыла. — Я приношу извинения за этот случай, — стал обеспокоенно извиняться Дамблдор перед мадам Максим. — Похоже, Северус Снейп что-то напутал с теми составами, которые варит для школы. — Oui? А мнье казалось, что мсье Снейп, есть мастьер-зельевар и нье может так ошибаться. N'est-ce pas? — Не знаю, что это было, но почему-то уверена, что это твоих рук дело. Не удивился только ты, Поттер, — прошептала Браун мне на ухо.       Мордред! Зараза глазастая! Эта малолетняя разведчица уже приобретает профессиональную наблюдательность. — Вам как всегда показалось, мисс Браун, — равнодушным тоном отшил её я. — Ну-ну…       Как будто я вот возьму и признаюсь. А подозрения к делу не пришьёшь. Об этой операции никто не знал, даже Гермиона. Хотя догадаться может и Невилл. Как-никак вместе с ним варили состав. Но он меня наверняка не сдаст, так как Снейпа ненавидит ещё больше чем я.

***

      После завтрака народ не стал расходиться и с интересом наблюдал, как претенденты опускают записки со своими именами в Кубок Огня. Студенты не расходились и ещё по одной причине. Они ожидали повторения того зрелища, что случилось перед завтраком и даже дождались. Рейвенкловец-пятикурсник Шомминг, что совершенно не похоже на представителей этого факультета умников, попытался прорваться за возрастную черту и был с позором отфутболен обратно, так же как и хаффлпаффец-четверокурсник, кстати. Эти события были встречены дружными воплями восторга, а по рядам учеников прошлась волна, когда друг другу передавали выигрыш от ставок. Как я погляжу, в Хогвартсе это явление азарта приобрело повальный характер. Раньше как-то попроще было.       Зато все студенты Хогвартса заценили представление, которое устроили француженки. Принаряженные и накрашенные, они демонстрировали бездну изящества и кокетства, при простом действии, когда нужно было всего лишь опустить в Кубок записку.       Я помню, что от нашего факультета тоже должны быть заявки и память меня не обманула. К Кубку Огня приблизилась Анжелина Джонсон, в компании своих неизменных подруг-охотниц: Кэти Белл и Алисии Спиннет. Только сейчас вспомнил, что у Энж день рождения вроде неделю назад было и ей уже семнадцать. Ну, что ж, будем смотреть, что решит Кубок.       Последними к Кубку Огня пожаловала целая делегация хаффлпаффцев и чуть ли не силком вытолкнула вперёд смущённого Седрика Диггори. По-моему, его персональное мнение ничего не значило. За него весь коллектив Хаффлпаффа решил — участвовать ему или нет. В этом они все. Между прочим, на подпольных боях соплохвостов победили тоже «хафы» и «судьи» которые следили за сражениями химер, до сих пор спорят честная ли была победа. Потому как мы своих питомцев развивали самостоятельно, а соплохвоста Джастина Финч-Флетчли, со странной кличкой «Тихая Булка», они откармливали и даже тренировали всем факультетом. Мой номер «Семьдесят восемь» после таких «спортивных» состязаний чуть клешни не отбросил и до сих пор в себя приходит, проиграв в полуфинале «Бульдогу» Невилла.       Так что сейчас тут, в Большом Зале Хогвартса, царил тотализатор и, как до нашей компании донес Колин Криви, больше всего ставили на Диггори. На втором месте была Джонсон, почему-то. Хотя насколько мне известно, Энж и не сказать, что сильная и знающая волшебница. Середнячок, серединка на половинку. На третьем месте слизеринец Уоррингтон, и я совершенно не понимаю почему он. Этот маг только физическими кондициями выделяется. Он что, решил там в рукопашную на Турнире всех забороть? Хотя, наверное, единственная заявка от Слизерина была подана только из соображения престижа. И, наконец, в аутсайдерах пребывал я, собственной персоной. Но Колин тут же поделился, что на меня он поставил целых десять галеонов, одновременно с Луной Лавгуд. С удивлением узнал, что безумная рейвенкловка хотела поставить на мое чемпионство целых пятьдесят золотых, но устроители тотализатора отклонили такое предложение, заявив, что максимальная ставка, как раз десять галеонов.       На «темных лошадок» из Дурмстранга и Шармбатона, никто ставки не принимал, так как про них было ничего не известно.

***

      Весь день, до ужина, где должна была состояться церемония оглашения чемпионов, я провел как на иголках, хотя внешне старался не выказывать нервного напряжения. С виду по мне и не скажешь, что я обеспокоен, но вот от Гермионы такое мое волнение скрыть было невозможно и постепенно она тоже начала нервничать, заразившись моим настроением.       А нервничать я начал только по одной причине. Потому что неожиданно подумал, что кто-то, кто хотел бы мне навредить, может и её имя в Кубок Огня подкинуть, а проверить это я никак не могу. Момент упущен.       Изъять из артефакта пергамент с именем возможно, применив на Кубок Огня «Конфундус», и пока он будет в перезагрузке, наколдовать «Акцио»… Но… Моргана его побери, нужно всё равно знать и представлять в деталях этот пергамент. Иначе ничего не получится. Свою записку я могу так извлечь, а закинутую чужаком — никак, так как не знаю её внешний вид. Да ещё и кубок на виду постоянно и незаметно к нему не подобраться.       Проклятая паранойя не давала покоя. Везде мне казались самые поганые варианты. Если Гермиона тоже будет участвовать в этом долбанном Турнире, то… Нет, лучше о таком даже не думать. Я тогда эту дурацкую «огненную кружку» в пепел обращу и в глотку Одину запихаю! — У тебя все получится, Гарри, — уверенным голосом и интонацией пыталась успокоить меня Гермиона, хотя сама же и «дёргалась» больше чем я. — Да знаю я, — улыбнувшись ответил я и на самом деле почувствовал, что начал полностью успокаиваться.       Невольно подумал, что она каким-то образом мои мысли прочитала и планы мести повелителю Асгарда одобрила.       Всё же здорово, когда рядом есть родной и близкий человек, который тебя понимает, в иных случаях даже лучше чем ты сам. Я всё никак не могу понять, как это у неё получается. Вот так, как сейчас — очень быстро меня успокоить или внушить уверенность. Вроде пять минут назад готов был ногти грызть от волнения, а сейчас… нет ничего, с чем бы я не справился.       Я должен справиться. Иначе мне не жить и я точно уверен, что она, в случае моей гибели не проживет долго. Несмотря на свою внешнюю выдержку и хладнокровный разум, Гермиона та ещё эмоциональная личность с очень авантюрным складом характера. И я очень хорошо представляю, что будет если у неё «снесёт предохранители». Сам же и «раскачал» свою невесту так, что если нас серьёзно обидеть, то нам на пару по силам устроить в Англии локальный Апокалипсис. Она пока ещё не осознает своей магической силы, но я уже вижу, что эту волшебницу лучше не трогать и не злить.       Когда мы вдвоём шли на ужин, то я услышал голос, который ни за что не спутаешь с каким-нибудь другим в Хогвартсе. Судя по перезвонам серебряного колокольчика за углом коридора, там кого-то «таскала на хуях» Луна Лавгуд. С такой интонацией она только ругается, а ругаться моя безумная ученица умеет только матерно. Я уже достаточно хорошо её изучил, чтобы делать такие выводы со стопроцентной уверенностью. Правда сейчас, я не понимал что она говорит, но подсознательно был уверен, что, что-то нецензурное*: — Je vais te casser la gueule, connard! — кому-то, с мягким французским выговором, интонацией обещала Лавгуд. — Quoi? — раздался растерянный мужской голос. — Ta gueule! — резко ответила Луна. — Je demande pardon si quelque chose vous a blessé, — стал, видимо, извиняться её собеседник. — Va te faire foutre, fils de pute! — пробурчала Лавгуд, и на этот раз ворчливо добавила по-английски: — Какие-то дикие французы пошли. Из-за угла вылетают, с ног сбивают!       Когда мы с Гермионой, у которой почему-то сейчас было очень красное и смущенное лицо, вышли из-за поворота замкового коридора, то узрели занимательную картину: Луна Лавгуд с расстроенным видом сидела на полу и потирала свою пятую точку, а вокруг неё суетился тот самый пацан-француз, которого мы все увидели самым первым из шармбатонской делегации. То ли паж, то ли слуга, а может быть и действительно студент французской магической школы… короче, разумный с неопределенным статусом. — Га-арри По-оттер… — протянула в своей манере Луна и вперилась в меня своими серебряными глазами, в которых сейчас отражалась вся несправедливость мира и осуждение конкретного волшебника. То есть некоего Гарри Поттера. Как будто это я был виноват в таком её нынешнем положении. — Хорош уже, Лавгуд! И прекращай так на меня смотреть. Я не при делах! — возмущённо ответил я на такой её осуждающий взгляд.       Когда мы подошли, блондинистый и кареглазый французик в голубой мантии замер и смущённо поклонившись залопотал что-то на своем. Я решительно его не понимал, но чувствовал через эмпатию, что он действительно смущён и растерян.       Тем временем, к разговору подключилась Гермиона и бодро «зашпрехала» по-французски, а я помог подняться Лавгуд, с опаской обернувшись по сторонам, не увидел ни одного постороннего и портрета-шпиона, палочкой очистил её мантию от пыли.       Завязался оживленный разговор на иностранном языке, в котором я не понимал ни слова, но по интонациям понял, что идёт только вежливое знакомство.       Парня звали как-то даже банально — Анри Дюбуа. То есть если на английский манер — Вуд, как и Оливер Вуд, наш бывший капитан команды по квиддичу. Этот Анри был младшим братом одной из студенток Шармбатона и попал в делегацию, как отличник и лучший четверокурсник своей школы, и примазался к делегации на правах пажа и в качестве помощника «подай-принеси», четырнадцати девушек — основных претенденток на чемпионство… сумасшедший идиот-мазохист.       Дюбуа, просияв улыбкой и галантно поклонившись, что-то предложил Гермионе, но она, покраснев, указала на меня и в длинной фразе по-французски произнесла мое имя. После этого его улыбка моментально потухла, а лицо стало покрываться мертвенной бледностью. — Le Boucher**… — прошептал он.       О! А это слово я знаю! Так меня во французских магических газетах окрестили после дуэли с Макнейром. Нефиговая такая у меня репутация за Каналом, если даже этот паренёк проникся.       Я растянул губы в змеином и холодном оскале и подмигнул взбледнувшему французу, который во все свои расширенные глаза, с ужасом глядел на меня. После чего, этот бедолага, скомкано попрощавшись с девчонками и поклонившись, поспешно испарился. — Небось клеился? — кивнув в сторону убежавшего француза, едко поинтересовался я у своей девушки. — На бал приглашал, — вздохнула Гермиона и тут же возмущённо оправдалась: — Я ему сразу сказала, что с женихом иду и тебя ему представила, а он… вот… — Следующему такому «приглашальщику», я яйца-то откручу, — мрачно пообещал я. — Гарри! — А можно я с тобой? — оживилась Лавгуд и тут же пояснила: — Яйца буду откручивать!

***

      По моим внутренним ощущениям, самый «долгий» за всю мою жизнь ужин, наконец-то, закончился. Со столов исчезли многочисленные золотые тарелки и столовые приборы, а на редкость полностью заполненный Большой Зал замер в напряжённом ожидании.       Дамблдор вышел на середину зала, подошёл к Кубку Огня, ещё немного подождал, пока улягутся всё посторонние перешёптывания и начал вещать: — Итак, Кубок почти что готов принять решение, — произнёс директор, — по моим подсчётам ему необходима ещё одна минута. Теперь так, когда Чемпионов назовут, они должны будут подойти к столу преподавателей, пройти мимо него и выйти из зала, где они получат первоначальные инструкции, — Дамблдор указал на одну из дверей позади себя.       Он вытащил свою волшебную палочку и широким взмахом обвёл ею зал. Тотчас же все свечи, потускнели и стали светить еле-еле, а Большой Зал погрузился в полутьму. Самым светлым пятном оказался Кубок Огня, его яркое, голубовато-белое пламя, теперь отражалось в многочисленных глазах устремленных на него. Все молча ждали… То там, то здесь присутствующие нервно поглядывали на часы.       Пламя в Кубке внезапно обрело красный цвет, рассыпалось искрами и выплюнуло в воздух обгорелый кусочек пергамента. Весь зал выдохнул в предвкушении.       Дамблдор поймал этот кусочек и, держа его в вытянутой руке, чтобы под светом пламени, которое вновь превратилось в голубовато-белое, прочитать написанное на нём имя. — Чемпионом Дурмстранга, — произнёс он, театрально затягивая паузу и наскипидаривая народ, — будет Виктор Крам!       Зал взорвался аплодисментами, а болгары начали хлопать по плечам мрачного и не сказать, что радостного, первого выбранного Кубком Чемпиона Турнира Трёх Волшебников. Крам, под приветственные крики и истеричные вопли Рона Уизли, неуверенно потопал в направлении той неприметной дверки, на которую указал Дамблдор. Только когда за спиной Крама захлопнулась дверь, Кубок вновь вспыхнул красным пламенем и выбросил очередную дымящуюся записку, которую ловко схватил директор. — Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур! — торжественно провозгласил Дамблдор.       Француженке не хлопали так же активно, как Краму, но всё равно она удостоилась горячих оваций от большинства парней. А вот девчонки были намного сдержанней и их аплодисменты не были похожи даже на вежливость. Я уже молчу про то, что за столом где сидели остальные претендентки от Шармбатона, наблюдалась чуть ли не драма с трагедией. Несколько француженок были очень уж расстроены.       Источая довольство и демонстрируя гордость и превосходство, Делакур последовала по тому же маршруту, что и болгарин.       Вокруг стал нарастать возбуждённый гул перешёптываний, а атмосфера чуть ли не накалилась от нетерпеливого ожидания. Ведь самый важный момент для Хогвартса наступил. Кто же будет третьим Чемпионом?       В этот момент я, почему-то, совершенно не волновался. Я сильнее любого студента из здесь присутствующих и даже сильнее подавляющего числа преподавателей. Со мной сейчас только Дамблдор и Олимпия Максим могут поспорить в плане магической мощи. Ну, и Гермиона… Правда и спорить она не будет, потому как знает, что я её сильнее и опытней.       Пламя в Кубке Огня покраснело в третий раз и выбросило третий обгорелый кусочек пергамента. — Чемпион Хогвартса, — начал было звучно и торжественно директор, но тут же всё испортил, задумчиво промямлив: — Хм… Гарри Джеймс Поттер.       Большой Зал потрясённо выдохнул…       В полнейшей тишине, сопровождаемый различными и в большинстве своем враждебными взглядами, я, с непроницаемым и индифферентным выражением на лице, встал из-за стола и потопал к той же двери, за которой скрылись другие чемпионы. Проходя мимо Дамблдора, который сжимал мою записку в руке услышал от него растерянное: — Гарри, ты бросал свое имя в Ку… А, ну да…       Только я хотел саркастически ответить на его невысказанный вопрос, слегка проехавшись про его маразм и дырявую память, как тут же заткнулся, скрежетнул зубами и сжал в напряжении кулаки. Кубок Огня вспыхнул красным в четвертый раз…       В тишине, с шипением из Кубка выпала ещё одна обгорелая бумажка, а Дамблдор, как-то на автомате поймал и её, развернул и прочитал: — Поттер Г. Д. — Chego, blayd'? — в изумлении матюгнулся я по-русски и удостоился странных взглядов от болгар.       Это явно от моего какого-либо эссе. Только там я так подписываюсь по русской привычке с инициалами, типа, да — я Поттер Гарри Джеймсович. Это настолько в плоть сознания въелось, что не искоренить никак. Я даже контракты в Министерстве Магии так подписывал, потому как привычка после заявления или другого заполненного документа так же фамилию с инициалами оставлять и всё время порывался даже закорючку подписи оставить, что в магическом мире не обязательно.       Пока все молчали от такого внезапного поворота и «переваривали» этот неординарный случай… Кубок загорелся в пятый раз!       Сука! Да сколько можно?!       На этот раз директор долго ловил никак не хотевшую даваться в руки бумажку, но всё равно успел подхватить около самого пола и развернув, даже с каким-то нетерпением прочитал: — Поттер.       А тут, кто-то неумело попытался замести следы и инициалы обрезал. Затейник какой, понимаешь!       На всякий случай, в полнейшей тишине, я погипнотизировал Кубок Огня ещё минуту. Не, ну а вдруг? Но эта долбанная «огненная бадейка», наконец успокоилась и голубое пламя в ней почти потухло, лишь слегка вырываясь над краями маленькими язычками.       М-да… И что мне сейчас делать? Я ведь сейчас как тот тройной одеколон, но только чемпион. Так сказать: тройной Поттер в одном флаконе. Задумчиво оглядев офигевших студентов, перевёл взгляд на преподавательский стол за которым сидели Людо Бэгмен и Крауч старший и спросил конкретно их: — Мне теперь что, нужно за троих чемпионов выступать?