Дух зверя, дух безумия

Очередной поход Чумного Доктора завершится плохо. Олег это знает. Шурик это знает. Не знает и не хочет знать Разумовский обеими сутями. Возможно, знание приходит только хищникам, что чуют беду. Волк знает наверняка, что ему не поздоровится. Повезет, если выживет, а если нет… Печально будет, умирая, понимать, что все-таки пес оказался сильнее дикого зверя. Он не пытается вразумить Сережу и Птицу — бесполезно, они нацелены. Если сказать, то могут посчитать, что отговорить пытается, сильнее разозлятся, а могут и сами полезть. Не стоит. В конце концов, Олегу не впервой шкуру портить, а если убьют, то главное, чтобы тело было уничтожено или не нашли — сразу на Разумовских выйдут, если его опознают. Странно, наверно, планировать такие вещи, вместо способов спасения. Шурику тоже приказывает — не лезь. Шура недовольно шипит, скалясь, пытается возмутиться этому решению. У Олега твердое нет. Странный он Волк, если защищает Рысь. Но этот рысенок — часть его стаи, а вот это для волка нормально — защищать своих. Олег принял это решение, твердо понимая на что идет. Главное, чтобы Шурик не полез — ни к Разумовскому, пытаясь объяснить, что их ждет, ни за ним, пытаясь бесполезно защитить. Надевая снова черный плащ, Олег надеется, что Шура будет послушным и выполнит приказ. Пока он также верно ждет его с другими наемниками на месте встречи. Уходить из башни кажется таким тяжелым испытанием, что нервозность начинает замечать Сережа. — Олеж, — зовет он тихо на пороге, настороженно хмурясь. — Что-то не так? Он смотрит встревоженно, осторожно касаясь взглядом напряженных плеч, сжатых губ, нахмуренных черных бровей, пустого безэмоционального выражения в глазах. Оно не меняется, когда Олег смотрит на Сережу. Лишь губы ломано изогнул в подобии улыбки. — Все нормально, Сереж, — произнес Олег, касаясь пальцами чужой щеки. — Не переживай, хорошо? — Вот после такого мне хочется только больше переживать, — стал мрачнее Сергей, ловя теплую ладонь и сжимая в своей, прижимаясь губами к точке пульса. Который был смертельно спокойным. — Что случилось? — Все хорошо, — попытался убедительно соврать Олег, целуя Разумовского в лоб. — Меня уже ждут. Пора идти на охоту. — Удачи, — пожелал Разумовский, отпуская Волкова выполнять собственный приказ. Хотя отпускать его все же почему-то не хотелось. Птица не волновался. Сережа стал. Олег молча ушел, понимая, что все, что могло пойти не так обязательно пойдет. Очередной заказ на очередного богатея города, нажившего богатство нечестным путем. Как и половина города. Но пора было восстанавливать справедливость и покарать его самым жестоким образом. И все было бы прекрасно. Если бы не «но» — их уже ждали. Ждала полиция с личной охраной, которая была из тех же кругов, что и наемники — в общем, теплый прием однозначно. Задание требовалось выполнить в любом случае, и легче при такой охране пробираться одному, чем пытаться пробиться боем. В конце концов, Олег никогда не хотел посылать никого на верную смерть. — Волк, мне идти было бы логичнее, — пытается вмешаться Шурик, но Волков непреклонен. — Ты неопытен и горяч, — объясняет ему Олег, глядя на остальных наемников. — Закладывайте. Я пойду внутрь, если обнаружат, то взрывайте. — Но… Возражения прерывает строгий животный взгляд Волка. Этот взор скользнул по всем наемникам — те, в отличие от Шуры, и не пытались противиться чужой воле. — Оставаться на месте, — приказал Олег. — Ждите час, не вернусь — уходите. Шурик недовольно сощурился, сжимая упрямо губы, но коротко кивнул. Приказ есть приказ, и противиться ему он не мог, хотя все в душе рвалось против этого. Да уж, обидно уходить от такой стаи, но выбора было немного. Войти он знал, как и когда. Офис — этот «трудоголик» решил в нем закрыться — охранялся, конечно, прекрасно, но Олег был хищником, причем ночным. Ему не нужны были ни фонари, ни какие другие приборы. Человеческий запах нитями сплетаются вокруг и внутри здания, а Волков с удивительной ловкостью уходит от них, уклоняясь от узлов и петлей, которые мог ли бы его задушить. Здесь ему не было равных. Хотя был подобный, который готовился выйти на его след. Гром, естественно, здесь. Его цель была понятна — поймать с поличным волка. Наконец добыть доказательства своей правоты, что за всем стоит именно Волков, как мент и предсказывал. И, пожалуй, только у него и были шансы поймать Олега. И, судя по ощущениям, именно это и произойдет. Что ж, волки рвутся из цепей — Олег так просто не сдастся. Он и к Сереже вернулся полусдохший, когда тот его пытался вернуть после долгого расставания, чего уж говорить о стычке с псом. Олег не позволит ему так легко себя одолеть. Бороться до конца, до последней капли крови, до задушенного вдоха. Ведомый инстинктами, запахами и знанием распорядка дня их новой жертвы, Волков добирается до нужного этажа, где в одном из кабинетов закрылся виновник торжества. За камеры не боится — Сережа, может и не здесь физически, но он ведет его, взломав систему. Наверняка уже злится, что Олег потащился один на задание. Но телефон молчит: Волков его отключает от Разумовского, но когда это мешало. Скорее всего уже Шурика донимает, но тот не сдаст, Олег уверен. И уверен, что Сережа тоже это знает и поймет, что за подставу придумал для самого себя Волков. Он же умный мальчик. А Птица точно будет в бешенстве. Он ведь Дух безумия. Найти цель — не проблема. Убить его — тоже не сложно. Волк чует страх от человека. Видит его в дрожащих руках и больших глазах. Осознает в направленном на врага дуле пистолета. Когда бы Олега испугало оружие. Хищник оказался быстрее пули, как не парадоксально. Но не клыками разил, а ответной пулей, выпущенной прямо между глаз. Один раз. Точно. Сережа просил не так, но главное, что сделано. Выстрел точно привлек внимание. Можно было ножом или клыками, но запах крови бы точно впитался в него и вывел бы надоедливого пса на след намного быстрее. Так есть шанс улизнуть быстрее. Естественно, выстрел привлек внимание. Естественно нити запахов стали стягиваться к нему, стараясь затянуть на шее петлю. Но когда волк попадался в петли? Олег убегал от них. Скрывался в засаде, пережидая их шаги, ожидая ослабление их запахов. Уходил путями, которые для человека были бы не мыслимы и непонятны. А вот Духу это было по уму и по силам. К сожалению, не только волчьему. Олега сбивают с ног, налетев с боку со всей силы. До выхода оставалось совсем немного. Как предсказуемо и банально, как в некачественных романах или пресных боевиках. Волков даже не удивляется, но стремится все равно сопротивляться. Удар ногой. Следующий — в челюсть. Гром слетает с Олега, дико рыча и скалясь. В его глазах плясали животные искры дикого огня, который готов был вырваться и объять своим жаром все вокруг, и прежде всего своего врага. Пес рычал на Волка. Как забавно. — Как забавно, — усмехнулся вслух Олег, достаточно резво поднимаясь на ноги. В его взоре расплескалось звериное золото, а кости заныли, предвещая скорое обращение. — Забавно тебе, ублюдок?! — гаркнул Гром, обнажая острые крупные клыки. — Ты всех этих людей порешал! — Уточни конкретно, псина, — усмехнулся Олег, демонстрируя свой оскал. — Я убил не всех в этом городе. — Чумной Доктор — ты, — почти гавкнул Игорь, расправляя плечи и чуть приседая, явно готовясь к нападению. — И все еще неверно, — спокойно ответил Волков, практически отзеркалив позу противника. — Можешь попытаться еще. Если глотку не разорву быстрее. — Падаль. — Покойник. Они смешались в конечностях, слились в ударах. Никакого оружия, только мощь тела и Духа. Удар об стену, ответ — глубокая царапина поперек лица. Следом — удар по ребрам. После — захват и вывих плеча. Никаких криков. Никаких лишних шорохов. Слегка тяжелее дыхание. Шаги, удары, сжатые в груди хрипы и рычание. Но кровь ложится отвратительными пятнами на пол. Она размазывается по одежде и коже, доказывая, что это не просто мордобой, а настоящий бой не на жизнь, а на смерть. Олег готов убивать. Игорь — кажется, тоже. Волчьи клыки сошлись слишком близко от чужого плеча. Крепкий кулак пролетел в миллиметрах от лица, стремясь выбить эти клыки. Удар ногой в живот. Гром отлетает на несколько шагов назад. На его лице гневная гримаса, губа разбита, клыки окровавлены, ржавые разводы растерты по щеке и шее. Кажется, Олег успел все же разорвать ключицу. Волков ощущает теплую струйку, стекающую вниз по руке. Гром успел когтями порвать плечо. Ребра болят — несколько переломано точно. Запястье ноет — вывернуто, растянуты связки. Неплохо. Сил еще полно. Медленно, но верно механические повреждения восстанавливаются. Раны, нанесенные Духом, зарастать не станут, но их пока не столь много и не настолько глубокие, чтобы переживать. Еще не все. Битва еще не закончена. — Выдохся, песик? — усмехнулся Олег, сплевывая кровь — и свою, и Грома. — Кто из нас еще псина? –хмыкнул Игорь, рукавом куртки стирая кровь с губ, в итоге сильнее ее размазывая. — Хозяин сильно расстроится, если я тебе шкурку подпорчу? Волков не стал отвечать. Снова рывок, снова удар. Сделать все, чтобы убить. Надо было скорее с этим покончить, пока их не обнаружат другие. Просто уйти — нельзя. Надо подчищать за собой — закон, вбитый на войне. Они снова вплетаются в плотный клубок тел и ударов, хрипло рыча друг на друга. Олег и не сразу заметил произошедшее. Его поглотил сладостно-горький вкус охоты, который ощущался кровью на языке хлынувшей из порванного горла врага. Но до него доходит. Хриплый смех врага. Сжигающая боль под ребрами. Влажная липкость на боку. Осознание рубит. Олег сильным рывком вытаскивает нож. — Не надейся, песик, — хрипит Игорь, зажимая рану на шее рукой. — Не простой ножичек. Я знаю, как охотиться на волков. Подготовился. Гром приваливается к стене, продолжая удерживать ладонь на шее, стараясь предотвратить чрезмерную кровопотерю. У него не много времени для спасения — раны, оставленные Духом, заживают крайне скверно. Как и рана, оставленная отравленным клинком. Кажется, из-за него слабеет Дух и кровь не останавливается. Да уж, неприятно. Олег перехватывает нож удобнее, свободной рукой зажимая рану. Волк бьется до тех пор, пока сердце не перестанет биться. Даже отрубленной волчья голова продолжит искать свою жертву, пока последняя капля крови не покинет ее. Ему дали оружие — эффективное! — почему он не должен им воспользоваться. В глазах Грома он увидел осознание этого фактора. — Надо было в шею бить, — усмехнулся окровавленными зубами майор, обреченно вздыхая. — Все равно бы сразу не свалил, — ответил оскалом Олег, надвигаясь — уже с ощутимо меньшей скоростью — на врага. Противно будет смешивать кровь, но ни времени, ни сил на очищение клинка не было. Придется грешить. Еще больше, чем до этого. Олег не чувствует тела, но чувствует обжигающее тепло растекающееся по боку, по ноге на пол. Ощущает тяжелым грузом клинок. Но он невероятно легко входит в расслабленное тело, пронзая живот — до сердца бы не добил, а так есть шанс умереть от кровопотери, к тому же еще и от яда. — Не стыдно пользоваться чужим оружием? — слабо хмыкнул Гром, глядя в хищные глаза напротив. — Не стыдно умирать от собственного трюка? — ответил тем же Олег. — Я не умру, — рассмеялся хрипло майор, доставая из кармана не большой кнопочный телефон. Кнопка вызова. Гудки. Волк улавливает мелодию звонка за несколько поворотов. — Сука, — рыкнул он, вытаскивая оружие и снова вгоняя, на этот раз целясь в печень. Снова выхватил, чтобы усилить кровотечение. Отступая, Олег смутно подумал, почему он не стал наносить смертельный удар. Нет сил? Открывшаяся кровожадность? Надо было уходить, как можно дальше. Живым не даваться. Если умирать, то не на глазах врагов. В одиночестве, чтобы никто не видел его последней слабости. Уж точной последней, потому что выйти он вряд ли сможет, даже при лучшем варианте… — Олег! Ебанный Шурик…