Ты понимаешь, во что ввязался?

Молча беря полупустую сумку с рук парня, Арсений старался не показывать своего удивления. Было сложно поверить, что это все вещи подростка. Вернее, то, что ему важно. Такого не должно быть. Но он решил промолчать, ведя Антона к своей машине. На улице уже было темно и лишь уличные фонари освещали дороги. Антон, как всегда, накинул лишь легкое пальто. Он не чувствовал холода, но по телу прошлась мелкая дрожь. Возможно, он просто привык. А от привычек избавляться сложно. – И каково это? – вдруг произнес Арсений, все так же следя за дорогой. Вечернее небо манило неким готическим романтизмом, и он не спешил, позволяя им обоим насладиться этим моментом. – Что? – Каково это, лишиться души? – голос Арсения был тихим, но для Антона вопрос эхом раздался в ушах. Будто кто-то сидел на его плече так и шепча об этом, надеясь свести до безумия. Но парень только поморщился, даже не посмотрев на мужчину. Ком застрял в горле, но он сумел прошептать: – Это больно. Сначала… Но потом уже все равно. Думаю, люди слишком преувеличивают свою ценность. Арсений же понимал, что виноват. Что не сможет смотреть в глаза этому ребенку, говоря, что все будет хорошо. – Злишься? – спросил, разворачивая машину. Краем глаза он следил за парнем, пытаясь уловить эмоции того, но в зеленых глазах была лишь усталость. – Глупо злиться на то, что ты не в силах изменить. Жизнь такая, – ровным голосом ответил Антон, разглядывая вечерние фонари за окном. Ему нужно было время осмыслить все. Последние дни были слишком странные. А Арсений все так же бегал за ним, намереваясь доказать что-то. И, парень даже начинал верить ему. Но он знал, что все это лишь временно. Что, в конечном итоге, он сдохнет один где-нибудь на улице или дома в ванной. Какая разница? Никто никогда не узнает, какая дыра в его душе. Антон думает о том, что хочет исчезнуть. И это кажется так просто. Уехать и умереть свободным. Право выбора хоть на что-то. Ведь у него никогда не было выбора. Никто у него не спрашивал, чего он хочет, передавая парня из рук в руки, как щенка. И после окружающие надеются увидеть любовь. Только вот Антон не знает, что это такое. Он не понимает Арсения. И ему любопытно. – А на меня? На меня ты злишься? - пальцы мужчины крепче сжали руль. Он сам себя загоняет в угол. Как печально, что единственный способ доказать свою заботу это заставить ненавидеть. – А что Вы хотите услышать, Арсений Сергеевич? – выдохнул Антон, разворачиваясь в сторону преподавателя и ловя взгляд синих глаз. В машине воцарилась тишина. Арсений боялся сделать лишний вдох. Будто парень, сидящий рядом, мог исчезнуть, стоит ему отвернуться. Антон же сидел как под гипнозом, будто перед ним была картина знаменитого художника, в которой он видел бурю разрушения и надежду. Только никак не мог понять, как может быть такое противоречие в глазах человека. Арсений нахмурился, возвращая взгляд в сторону дороги. Нужно больше оснований для ненависти? И даже если Бог не простит, ему плевать. – Это из-за меня твоего отца повязали, – произнес преподаватель, возвращая свою уверенность. Теперь все карты раскрыты. Теперь пути назад нет. – Павел Воля – мой друг. Я попросил его найти информацию о тебе, но вместе с этим он раскопал кое-что и о твоем отце. Антон нахмурился. В висках отдалась резкая боль, а к горлу подкатила тошнота. На лице заиграла улыбка, напоминающая оскал. Сюрреализм потонувшего художника. И Арсений почувствовал страх. – Спасая меня от смерти, Вы решили спасти меня от жизни, – губы парня дрогнули. Локтем опершись о край окна, он презрительно глянул на мужчину. Взгляд, которым можно разбудить совесть и заставить упасть на колени в покаянии. Но разве Бог слушает молитвы тех, кто собственноручно вырвал собственные крылья? Арсения всегда притягивал образ Люцифера. Он не святой. Он несет собственный крест. Но если Бог однажды уничтожил свое творение, что ему помешает во второй раз сделать это? Арсений не был слепым. И он не пытался опровергнуть мировоззрение парня. Это глупо. Ведь познавшему тьму никогда не забыть дна. – Знаете, Арсений Сергеевич, у Вас получается, – мужчина плотно сжал губы. Он боялся следующих слов. Его вообще пугало то, во что он ввязался. – Получается показать, что в жизни так же нет смысла, как и в смерти. Мы все обречены. Нас всех ждет мокрая земля и пустота. – Слишком много думаешь, Антон, – выдохнул Арсений, фокусируясь на дороге. – Я Вас ненавижу. Хоть где-то не соврал. И Арсений грустно улыбнулся.

***

Выделив одну комнату парню, мужчина пошел искать аптечку. Все-таки рану стоило нормально перевязать. На этот раз Антон спокойно сидел, всматриваясь в окно на кухне. Он думал о Екатерине. Последнее время их пути редко пересекались. Оба сидели в полной тишине. Лишь когда Арсений закрыл аптечку и встал со стула, их взгляды вновь встретились. Мужчина выглядел уставшим, как и сам Антон. Поэтому, без лишних слов, он пошел в сторону спальни, оставив преподавателя одного. Тот, тяжело выдохнув, взъерошил волосы и, достав бутылку виски, налил полстакана. Он и подумать не мог, что всего за несколько дней его жизнь так перевернется. И он не был уверен, что Никита одобрил бы то, как он себя ведет. Но разве желания мертвых что-то значат для живых?

***

Три часа ночи, и Антон все еще был не в силах сомкнуть глаз. Сколько он уже нормально не спал? Он не помнит, когда в последний раз ему хоть что-то снилось. Ему больше не о чем мечтать. Его сознание пустое и, просыпаясь каждое утро, он хотел лишь вновь провалиться туда. Антон не думал об отце. Он давно понял, что однажды этот день настанет. Ведь деньги не могли появляться из ниоткуда. Парень не был глупым. Рассудительность матери передалась ему по наследству. Единственное, что от нее осталось. Ведь у него отняли все. Даже воспоминания, которые теперь смазаны днями в детском доме и ожидании, что хоть кто-то о нем помнит. Единственное, чего не понимал Антон, это зачем отец забрал его тогда. Андрей никогда не отвечал на этот вопрос, и вскоре парень перестал спрашивать. Но теперь мысли так и крутились. Антон устал от самого себя. Встав с кровати, парень побрел в сторону кухни. Стены душили его. Ему нужен был глоток холодной воды. И покурить. Это уже давно стало его традицией. Но стоило пройти в коридор, как из комнаты Арсения донесся резкий крик. Приглушенный и будто сливающийся с немыми слезами, но все-таки крик, пробудивший в Антоне страх. Тихо открыв дверь, парень вошел внутрь. Шторы не были задернуты, и лунный свет падал на силуэт мужчины. Его черная челка прилипла ко лбу, а брови были нахмурены. Губы сомкнуты, будто пытаясь скрыть собственную дрожь. Тело мужчины было укрыто одеялом, в которое он вцепился мертвой хваткой. Бледное лицо, будто призрак. И парень остановился у кровати, всматриваясь в такую искаженную эстетику. Все люди пытаются прятать свои страхи, закрываясь в темных шкафах... Так плачевно. – Никита… – тяжелый выдох, более похожий на скулеж побитой собаки. В хриплом голосе была спрятана отчаянность. Губы мужчины сжались сильнее, а пальцы рук побелели. Лицом упершись в подушку, будто надеясь скрыть слезы, Арсений все продолжал шептать имя брата. По щеке потекла одинокая слеза, а веки дрогнули. Антон просто стоял, не понимая, что ему делать. Присев на корточки, он лишь прикрыл чужую руку своей, пытаясь создать хоть какое-то ощутимое тепло. Морщинки на лбу мужчины мгновенно выровнялись. Последний выдох отдался долгим эхо, а после последовало мирное сопение. Арсений так и не проснулся, но его сон стал более спокойным. Выводя разные узоры на ладони преподавателя, Антон щекой уперся о кулак, раздумывая над ситуацией. В три часа ночи он сидит у кровати историка, боясь разбудить того от ночного кошмара. Такого даже в трагикомедиях не расписано. – Вы идиот, Арсений Сергеевич, – прошептал парень, в конечном итоге отрываясь от мужчины и покидая комнату. Его тут вообще быть не должно.

***

Екатерина, 05:05 Встретимся?

Антон поспал лишь пару часов. И теперь, сидя на подоконнике в квартире преподавателя, он просто курил, оставляя окурки в железном стакане с черепом, найденном на верхней полке на кухне. Пятница всегда бесила. Люди так переоценивали этот день, притворяясь, что теперь у них есть время на себя после сложной недели. Но они сами себя ставили в эти рамки. Сами отказывались жить. Для Антона каждый день был таким же.

Антон, 05:07 Конечно.

***

– У меня нет купальника, – пояснила девушка, увидев, что они и правда остановились у бассейна. Дмитрий лишь улыбнулся, сказав, что Оксана позаботилась обо всем, за что хотелось пристрелить девушку. Но та быстро взяла Екатерину под руку, глядя на ее невинным взглядом и ведя вовнутрь. – Зачем ты меня сюда притащил? – от холода по телу прошлись мурашки. Купальник был немного большим, из-за чего девушка чувствовала себя неуютно. Она вообще не любила оголять свое тело. Настроение упало ниже нуля. Она просто хотела развернуться и уйти, спрятавшись где-нибудь в туалете. Лишь бы подальше от этих взглядов. – Наперегонки? – предложил Дима, становясь рядом и смотря, как Сергей пытался потопить Илью. Екатерина понимала, что это глупо. Знала, что она не сможет. У нее не осталось сил. – Хоть на край света, если после этого ты оставишь меня в покое, – буркнула она, идя к бортику одной из дорожек. Дима хмыкнул, лениво бросив: – Ну, края света не существует, но вот до конца дорожки и назад вполне сойдет. Вольный стиль? Екатерина только кивнула, не веря, что и правда собирается это сделать. Оксана стояла позади, давая команду прыгать. Резкий холод и гул в ушах. Девушка пыталась всплыть, но сил не было даже вытянуть руки. Вода мигом заполнила горло, а немой крик так и застыл на лице. Ее никто не слышал. Вмиг стало страшно, но не из-за смерти. Было страшно не иметь возможности вдохнуть. Будто кто-то отбирал у нее воздух. Всю жизнь у нее все отбирали. Веки стали тяжелыми, как и тело девушки. Она почувствовала холодное дно бассейна. Один вдох и легкие наполнились водой. Она была готова к встрече с костлявой, а в голове неверие. Вот так просто и глупо? – Блять, да очнись ты! – резкая боль в груди, и вся вода вышла из тела Екатерины. Она еще долго пыталась прийти в себя, откашливаясь, и, как рыба, глотая воздух. Ее грудная клетка поднималась и опускалась с сумасшедшей скоростью. Она не видела обеспокоенных людей вокруг себя. Она не обращала ни на что внимание. Она лишь пыталась осмыслить, что осталась жива. Она помнила, как ей стало грустно от мысли, что оставит Антона одного. Екатерина уже успела умереть. Теплые и крепкие руки обняли ее со спины, прижимая дрожащее тело к себе. – Мне не нравится тебя убивать, но, если только так я могу заставить тебя осознать собственную отчаянность, я готов на это, котенок. И даже на большее. И плевать, как сильно ты будешь меня ненавидеть. Но запомни это чувство. Запомни этот страх. Это все, о чем я тебя сейчас прошу... – И которая уже за сегодня? – знакомый голос вырвал девушку из мыслей. Антон сел напротив с чашкой черного кофе. Екатерина хмыкнула, опуская взгляд. Почему-то она чувствовала себя виноватой перед Антоном. – Всего-то вторая. Утро для них обоих было тяжелым. – Как насчёт исчезнуть? – вслух произнес мысль парень, медленно постукивая ложкой о края кружки. Но, когда девушка вопросительно приподняла бровь, взглянув прямо на него, добавил. – Уехать куда-нибудь в Омск или Краснодар. Где нас никто не знает, где мы сможем быть никем. – А смысл? Нам же полгода осталось. – Не думаю, что я в силах столько вытерпеть, – криво усмехнулся Антон, но в сердце что-то кольнуло. Он понимал, что, оставаясь тут, он будет видеть ложную надежду на этот мир в лице Арсения. Что люди будут помнить о нем и, возможно, оплакивать, зря поливая сорняки слезами. – Куда ты, туда и я. Нам всегда по пути.

***

Проснувшись, Арсений не ожидал увидеть пустую квартиру. Так же, как и приготовленный завтрак на кухне. Но что-то мужчине не давало покоя. Интуиция вновь терзала его, а оставленный листок бумаги с корявым почерком подтвердил его опасения. Спасибо за Ваши старания. Надеюсь, Вы любите омлет и тосты. Это все, что я в силах приготовить. Не стоит корить себя, Арсений Сергеевич. Пытаясь помочь мне, Вы лишь погрязнете еще больше в крови. А ее отмывать тяжело. Возможно, наши пути пересекутся где-нибудь. Но лучше, если нет. Вы слишком хороший человек, Арсений Сергеевич. – Антон…