В поисках свободы

***

Женя встряхивает рукой, зажигая сигарету, что оставляет ожог греха на белоснежных ладонях. Горький дым заполняет легкие, пробивается ядом в каждой вене и артерии. Холодный ветер касается волос, убивает тело, разум и немного прогнившую насквозь душу. Всё в её жизни черное и жестокое, как это бесполезный вечер. Медведева тушит окурок о подоконник, выбрасывает его на улицу и закрывает окно, наслаждаясь жжение ментола на губах. Она ненавидит курить, мама вечно кричит на неё, когда чувствует запах гнилого дыма. Но больше всего она ненавидит Этери Георгиевну Тутберидзе, которая всегда безразлично пьёт вино, бокал за бокалом заканчивая третью бутылку красного сухого из соседнего супермаркета. Когда-то их встречи были не бесцельными, а очень редкими и особенными. Они словно пытались доказать, что они могут чувствовать и показывать это не только через бесполезные слова. Только доказать оказалось нечего. Женщина одним глотком осушает бокал, чуть сколотый сверху. Её язык порезан от встречи с острым стеклом на каёмке, но ей искренне плевать на всё. Металлический вкус крови, мешается с обжигающим холодом табака и ментола на губах. Женя методично растягивает этот вкус абсурда и старой жизни, ставшей историей о глупости. Фигуристка зажигает ещё одну сигарету, с садистским удовольствием давясь кашлем, ощущая как из глубины легких дым захватывает её сердце. Женя закрывает окно, смотрит на россыпь звезд где-то вдалеке и садится на старый стул, что вот-вот развалится. Они всегда снимают эту старую, потрепанную квартиру, как символ их сломанных отношений. Да и можно ли назвать это отношениями? Скорее просто удовлетворение потребностей. Окраина Москвы бесконечные многоэтажки и гул машин, что едут не останавливаясь не на секунду. Здесь шумные соседи и скрипучий пол, но никто не знает о них и ничего не скажет в след. У всех хватает проблем помимо маленькой девочки и взрослой женщины, что целуются в прогнившем лифте. Медведева наблюдает за тем, как мир сходит с ума, всё ещё не выпуская изо рта сигарету. Маленький огонёк уже почти жжёт кожу, но она не решается закончить. Как и перевернуть что-то тяжелое в своей душе. — У тебя ужасные сигареты, — Женя выпускает пар прямо в лицо собеседницы и тушит окурок о стол, где непременно останутся следы пепла. Часы стучат слишком громко, отбивая ритм неживого сердца. Это всё фарс и игра, но Этери всё равно отрывает свой взгляд от телефона и с безразличием смотрит, как девушка кидает пачку прямо на стол, задевая её пальцы длинными ногтями. — Я не заставляла тебя их курить, — ничего в её лице не меняется, когда она вдруг убирает руку, — Да, и что скажет мистер Орсер, если узнает? Медведева, откидываясь на спинку стула, горько улыбается, ладонь слегка трясется от последних слов, но она демонстративно закуривает снова. Девушке противно от того, как Тутберидзе расставляет акценты, но от этого не менее плевать на все её ядовитые высказывания. Орсер никогда не узнает об этих ночах, потому что ему всё равно, почему Женя носит только водостойкую тушь. Этери выпивает очередной бокал и отвечает на вечный звонок, от которого её пробивает дрожь. «Будет неплохо, если мы завтра встретимся, сегодня никак не могу» — неприятная фраза, но с ней ничего не сделаешь. Таких вечеров созависимости у них немного. Медведева тушит очередную сигарету и хватает единственный бокал в квартире на другой части стола. Запах дешевого вина ударяет в нос. Это запах не винограда, а горкой обиды на жизнь. Жидкость обжигает горло и лишает голоса. Женя не умеет пить, но ей совершенно безразлично как она будет выглядеть и чувствовать. Этери не привыкла к долгим разговорам — это Медведева знает на себе. Фигуристка нежно рассматривает, как тренер завершает вызов, закусывает губу и гневно кидает телефон на стол. Им не приходится здесь скрывать эмоции, потому что они обе понимают как бесполезны игры в добрых, милых девочек. — Ты отвратительна, когда пытаешься показать мне, что тебе хорошо с другими. Женя облизывает губы, с которых градом скатываются капельки алкоголя и смотрит прямо в глаза. Она любит эти маленькие развлечения с эмоциями женщины. Если её позлить, она будет ярче реагировать на ласку. — А ты веришь, что мне с тобой лучше? — Тутберидзе медленно подходит к столу, стучит ногтями по деревянной поверхности и выдавливает игривую улыбку. Их встречи всегда имели одну цель — секс. Как можно более жесткий и громкий, такой чтобы от криков дрожали стены, а ноги немели и тряслись от удовольствия, но они часто заходили куда-то дальше, за границы собственных ощущений. Это пугало и злило, но дарило какое-то чуткое спокойствие, ведь именно это сближало их с дурацким прошлым. — Я с тобой трахаюсь, а не занимаюсь психотерапией. Если хочешь разобраться в себе могу дать контакты хорошего психолога. Женщина тянет лямку, и без того жутко короткого платья, вниз, сминая ткань почти до груди. Оголенная часть тела вздымается слишком быстро от духоты маленькой кухни, когда сигаретный дым заполняет все пространство. Она наклоняется низко-низко к лицу почти целуя, и ударяет Женю по щеке, не беспокоясь о последствиях. — Не такой уж он и хороший, если ты каждый раз приезжаешь по первому зову. Рискуешь превратиться в девочку по вызову, — Этери давит прямо девушке между ног, начиная снимать желтый топ, который совершенно ничего не скрывает. Женя надевает его специально, чтобы соблазнить за пару секунд и не дать оторвать взгляд. Тутберидзе движется холодной рукой по груди, откидывая ненужную ткань куда-то в угол комнаты. Её губы жгут вином и кровью, а Женины отвечают холодом табака и метола. — Рискуешь нарваться. Этери расстрегивает шорты, глубоко проникая языком в рот, так чтобы девушка не могла вздохнуть. Эти встречи никогда не были о любви или чувствах. Они обе по большому счету ничего не знали об этом чувстве, но Тутберидзе нравилось молодое тело и неопытность, что только её руки касались этого юного тела, а Медведевой нравилось обладать неприступной для других женщиной. Они ничего друг другу не обещали, но Женя всегда ждала звонка, когда возвращалась в Москву. У них обеих было много других, но они упорно продолжали этот порочный круг. — Тебе не идут угрозы, — Этери стянула шорты с девушки, с удовольствием взглянув на обнажённое тело. Это было не больше, чем просто сексом, но когда-то начиналось иначе. Ей казалось, что она может стать кем-то большим, когда ей было семнадцать. Этери сорвала её, словно прекрасный цветок, и оставила там своё клеймо. Женя была зависима от чужого тела, как от наркотика. — А я тебя не спрашиваю. Женя набросилась сверху, за секунду встав со стула и сняв с бывшего тренера платье, что мешало исполнять свои планы. Они не привыкли к нежностям и размеренности, ведь это был просто спортивный интерес. Всё или ничего. Фигуристка вжала Этери в стол, быстрыми движениями изучая знакомые изгибы. Её губы оказались на ключицах, оставив там несколько синих отметин, налитых кровью. Ей никогда не хотелось разбираться с чувствами и их проявлением. Она продвигается ладонью по всему телу оставляя мурашки на теле тренера и быстро вводит в неё два пальца, рвано двигаясь в попытках найти опору. Этери громко вскрикивает, когда Женя сжимает пальцы внутри неё, зная куда давить. — Смело, — ответ больше похож на стон. Девушка все еще не может разобрать отвечает ли женщина на ее действия или слова, но ей абсолютно безразлично на это, когда тело изнывает от желания. Одной рукой она продолжает толкаться, доводя женщину до точки. Размеренность процесса и растягивание удовольствия свойственны настоящим отношениям, а их вечер просто игра на нервах. Женя может поспорить, что имя, которое срывается с этих идеальных губ дороже ей всего на свете: — Блять, Женя. Медведева сжимает чужую грудь, до ссадин и стонов, прячется в белых кудрях, что так приятно пахнут дешевым вином и пудрой. У них есть вся ночь, чтобы закончить этот марафон безумия. Этери дышит быстро-быстро, почти замирая от волн удовольствия. Её глаза закатываются, она громко стонет от этого чувства страсти и голода. Ей тоже нужно только тело. Женя отпивает вино из бокала передавая капли вина с поцелуем. Горечь алкоголя жжет язык, но ей все равно. Женя еле дышит от картины, что открывается, и пытается понять почему же эта женщина так влияет на неё. Медведева даже не замечает как её берут за руку и ведут в спальню полную желтого света. — Плетка или ремень? — выдыхает Тутберидзе прямо в ухо девушке. Женя от фантазий расплывается в загадочной улыбке. Она точно знает, что именно из-за этих просьб и её разрешения, она получает звонки с приглашением. Этери использует ее как объект для извращений и она, вероятно, не против таких развлечений. Это ведь ничего не значит. Они враги на публике, никто не знает, что между ними есть что-то кроме злобных взглядов. Что между ними что-то вроде чувств, любви. — Плетка, — смущенно произносит Женя, пряча лицо в подушку. В далеком 2017 Женя впервые почувствовала, что хочет своего тренера. Это было дурацкое иррациональное желание попробовать перейти за грань с той, кто должна была видеть в ней только ребёнка. Холодные касания казались тогда самым страшным и прекрасным, но однажды Этери открыла ей мир страсти и удовольствия где-то глубже, чем у обычных людей. Женя мечтала тогда о любви, но пошла на дно. — Я знала, что ты так ответишь, — игриво произносит женщина, медленно проводя кожаными лентами по спине. Фигуристка вздрагивает от этих ощущений. Звук первого удара рассекает помещение громом, оставляет в голове слишком много размышлений. Женя ритмично отвечает на удары, стонет от боли и жары. Этери не позволяет себе лишнего, лишь коротко касаясь внутренней стороны бедра, не переходя определенных граней Спина горит от волн ударов и поцелуев. А ноги бесчувственно дергаются в попытке прекратить это безумие. Боль расслабляет и уводит от лишних размышлений. Медведева не чувствует в себе сил отказать, или закричать что-то о ревности, что на самом деле разрывает грудь. — Я хочу слышать тебя, а не смотреть как ты зажимаешься. Медведева знает, что от нее ждут невинности и открытости, но она давно выросла, превратившись в бесконечное воспоминания. Огонь их ночей просто так не потушить. — Я ведь все равно лучше чем твой хахаль, так что заткнись и продолжай. Этери ударяет ее со всей силы, проводя плёткой по бедрам. Её длинные пальцы путаются в складках худого тела, взрываясь фейерверками, но усталость накрывает и без этого. Этери переворачивает её на спину, долго целует и словно ищет смысл в этом вечере. Коротко, но страстно вводя пальцы. Любовь — слово громкое, но это никогда не было любовью. Секс, страсть — что угодно, кроме этого ужасного чувства обязательного союза. — Врешь самой себе, Женька, — женщина, последним поцелуем завершает первую часть их безумного марафона и ложится рядом, в поисках какого-то чувства. Но в ответ звучит лишь тишина.