________________________________________
— Теперь ты как бог, — пошутил Боат, когда он и другие его друзья сидели вокруг Галфа во внутреннем дворике королевского дома. Они выросли вместе и, к счастью, никогда не воспринимали внешность Галфа как нечто исключительное. Галф нахмурился. — Не напоминай мне, — огрызнулся он. — У меня от этого мурашки по коже. Вы видели, как закончила королева Ниоба, когда проявила неуважение к богине Лето, и Арахна, когда бросила вызов богине Афине. Я могу только представить, в каком ужасном положении окажусь, когда богиня Афродита узнает об этой ереси. Люди со всей страны стекались, чтобы воздать хвалу храму Галфа, говоря, что они высоко ценят то, что такой смертный, как он, обладает исключительной красотой, которая может даже соперничать с красотой самой прекрасной богини. Отец Галфа радостно приветствовал их в храме и принимал их подношения. Он даже начал выдумывать историю о невероятном рождении Галфа и его волшебном взрослении, подливая масла в огонь. — Как это вообще произошло? — спросил его друг Ран. — Я имею в виду, мы знаем, что люди всегда считали тебя красивым. Но это же совершенно иной уровень! Ты случайно не оскорбил кого-нибудь из богов? Галф задумчиво нахмурился. — Я правда не помню, чтобы совершил что-либо против воли кого-либо из богов и богинь, — ответил он. — Может быть, ты встретил бога и, к сожалению, проявил к нему неуважение, — объяснил Боат. — Ты знаешь, как Аполлон ухаживал за принцем Гиацинтом и как он реагирует на то, что женщины и нимфы разбивают ему сердце. Галф поежился. У бога солнца был длинный список смертных и бессмертных, которые превратились в деревья, цветы и водные пути из-за его страстных преследований. Он попытался вспомнить, не встретил ли он случайно какого-нибудь бога или богиню, прежде чем все вышло из-под контроля. Бессмертные никогда по-настоящему не показывались смертным, если только они не были героями или исключительно соблазнительными существами. — Я, наверное, видел одного около месяца тому назад, — сказал он, нахмурившись и воскрешая что-то в памяти. Он шел по рынку, когда увидел привлекательного и высокого мужчину, который вызвал переполох на улице. Он поднял руки и с сожалением смотрел на разъяренного торговца, который, казалось, почти навис над ним. Высокий мужчина выделялся из толпы своей сияющей белой хитоновой туникой, фарфоровой кожей, короткими темно-каштановыми локонами и хорошо сложенным телом. Галф обратил особенное внимание на его темные загадочные миндалевидные глаза, когда они извиняющимся взглядом смотрели на торговца. Если бы кто-нибудь сказал ему тогда и там, что он бог, он бы поверил в это. Он подошёл поближе к этой суматохе и узнал из разглагольствований торговца, что красавец просто так отдал два яблока вору. Тот несколько раз извинился, сказав, что он только хотел помочь маленькому голодающему мальчику, который тут же удрал, получив яблоки. Он также признался, что у него не было монет, которыми он мог бы расплатиться с торговцем. Услышав это, купец в ярости сказал ему, что отведет его к королевской страже, чтобы наказать. Галф хихикнул, когда поразительно высокий мужчина быстро убежал, растворившись в толпе. Прежде чем торговец успел уйти далеко, Галф позвал его и предложил заплатить за украденные яблоки. В следующий раз он увидел его, когда тот спускался по склону за городом. Казалось, он разговаривает с торговцем, у которого возникли проблемы с колесом его повозки. Она застряла в глубокой канаве, образовавшейся на грязной дороге, когда прошлой ночью шел сильный дождь. Красивый мужчина улыбнулся, его тонкие губы растянулись в зубастой детской улыбке. Он, казалось, очень хотел помочь, когда кивал на объяснение торговца о том, как это можно исправить. Галф наблюдал, как мужчина легко приподнял угол повозки, эффектно вытаскивая колесо из канавы. К несчастью, он поднял повозку слишком высоко, и большие глиняные амфоры, наполненные вином, которые стояли в ней, были выброшены из повозки, разбившись вдребезги об землю. Торговец поник, когда красавец с тревогой отпустил повозку, уронив ее на дорогу и разбив на куски. Галф прикусил губы от смеха. Он наблюдал, как красивый мужчина низко склонил голову в знак сожаления, а бледный торговец опустился на колени и уставился на обломки. Затем осел, тащивший повозку, начал убегать. Красавец быстро помчался за ним, чтобы, по крайней мере, тот все еще был у торговца. Хохоча, Галф подошел к торговцу и предложил оплатить ущерб. Он также сказал ему, что пришлет ему новую повозку и новый набор амфор для его дела. В следующий раз Галф снова увидел красивого мужчину в доках. Он, казалось, грустно разговаривал с женщиной, которая, стоя на краю причала, готовилась к прыжку и тоскливо смотрела на море. Красивый мужчина, казалось, был в панике, вероятно, не в состоянии отговорить ее от самоубийства. Он огляделся и увидел человека, который, по-видимому, тоже был одинок, ожидая кого-то на другом углу доков. Брови Галфа нахмурились от любопытства, когда лицо красивого мужчины озарилось волнением. Он вдруг махнул пальцем к себе. Сильный порыв ветра подул в их сторону, неожиданно потащив мужчину к женщине. Они упали, запутавшись конечностями. Мужчина встал первым, жалуясь высоким голосом на случившееся. Он, по-видимому, ждал, когда его возлюбленный вернется с моря. Галф наблюдал, как красивый мужчина огорчился. Он, вероятно, думал, что мужчина влюбится в женщину, но вместо этого они поссорились. Что ж, по крайней мере, женщина больше не собиралась прыгать с причала. Красивый мужчина снова исчез, прежде чем Галф успел приблизиться к нему. Он вздохнул, разочарованный тем, что опять упустил шанс поговорить с таинственным существом. Затем он заметил, что мужчина и женщина перестали спорить. Вместо этого мужчина, казалось, утешал женщину. Он даже пригласил ее на прогулку, чтобы поговорить о ее душевных страданиях. Так что, быть может, этот несчастный случай все-таки пошел на пользу. Галф, к счастью, нашел красивого мужчину на другой стороне доков. Он сидел на самом краю, его губы по-детски надулись, а глаза уныло смотрели на голубой горизонт. Его плечи были опущены в знак поражения. — Ты устроил настоящий беспорядок, — сказал Галф, садясь рядом с ним. — Мне очень жаль, — ответил мужчина, стыдливо склонив голову. — Я просто… я просто хотел помочь. — Я знаю, — ответил Галф, улыбаясь ему. — Тот мальчик, которому ты отдал яблоки, больше не голодал благодаря тебе. Тот купец, чья повозка застряла на дороге, смог вернуть своего осла. И эта женщина, которая собиралась прыгнуть в море, чтобы избавиться от своей сердечной боли, нашла нового друга. Ты отлично справился. В следующий раз просто хорошенько подумай, прежде чем что-либо предпринять и действовать из чистых эмоций. Его надутые губы сложились в мягкую улыбку. — Спасибо, — сказал он. — Я правда ценю это, — он медленно поднял голову, чтобы посмотреть на Галфа. У Галфа перехватило дыхание, когда он взглянул на его лицо — вблизи оно выглядело более поразительным и неземным. Пронзительные глаза мужчины стали шире. Это было тогда, когда женщины хлопали Галфа по плечу и умоляли назвать его имя, и когда рыбаки появились перед ним, чтобы выразить свое крайнее обожание. Когда он повернулся налево, где должен был сидеть красивый мужчина, Галф увидел, что тот исчез. — И что? — спросил Боат, наблюдая, как хмурое выражение на лице Галфа обращается в шок. — Может ли он на самом деле быть богом? — спросил Галф, а его сердце подпрыгнуло при воспоминании о красивом лице мужчины.________________________________________
— Маааайлд! — завопил Мью, бросаясь к нему на колени; посланник бога спокойно потягивал чай. Они сидели на балконе его дома где-то в облаках. — Что тебя тревожит? — спросил Майлд, взглянув на своего друга. — Должен быть способ снять мое заклинание, — промолвил Мью, глядя на него. — Даже у яда есть противоядие! Майлд вздохнул. — Мью, сила, которой обладаете ты и твоя мать, является одной из самых первозданных в мире, — объяснил он. — Она даже более могущественна, чем, — не приведи Олимп, чтобы он услышал это, — удар молнии Зевса. Она так же стара и сильна, как сама жизнь и сама смерть. Одним слово, — нет, нет никакого способа снять твое проклятие. Во имя Аида, что ты вообще натворил? Мью уныло сел. — Я не хотел этого делать, — начал он. — Я даже не знал, что сделал это! Это просто… случилось. Он рассказал о том дне, когда отправился в мир смертных, чтобы доказать, что он может быть полезным людям богом. Взрослея, Мью — известный смертным как Купидон, а позже Эрос — причинил больше вреда, чем пользы как бессмертным, так и смертным. Его детские привычки даже привели к тому, что Зевс стал отцом многочисленных детей вне брака. Он также заставил многих смертных и бессмертных превратиться в растения и животных, большинство из них, вероятно, из-за навязчивой страсти бога солнца. Став взрослым, Мью чувствовал себя неловко из-за своей репутации. Хотя боги и богини никогда не испытывали к нему ненависти за его детские шалости, это все равно не заставляло его чувствовать себя лучше. Добавьте к этому их предположение, что именно он натворил делов как сын Ареса, бога войны. Это было у него в крови, говорили они, поэтому, какими бы чистыми или невинными ни были его намерения, он всегда будет приносить беды и боль. Он хотел опровергнуть это. Он хотел показать, что может выйти за рамки озорного мальчишки с нагим задом, стреляющего стрелами во всех и каждого. Он отправился в мир людей, решив не использовать свои врожденные способности. В первый раз, когда он попытался кому-то помочь, его отругали и почти наказали по человеческому закону. Во второй раз, когда он попытался кому-то помочь, он уничтожил средства к существованию человека. В последний раз, когда он попытался кому-то помочь, он в конечном итоге послал женщине врага вместо нового возлюбленного. Для него все просто шло наперекосяк, пока этот красивый молодой смертный не появился и не заверил его, что с ним все в порядке. Он заставил его чувствовать себя таким счастливым, что ему захотелось сделать ему подарок в ответ. Но когда он посмотрел на его лицо, его сердце екнуло. Следующее, что он помнил, это то, что он наложил мощное любовное заклинание, которое принесет обожание молодому человеку на всю его жизнь. — А-а, — сказал Майлд, кивая. — Так вот почему эти люди поклоняются ему сейчас, — заключил он, хихикая при этой мысли. — О чем ты вообще думал, когда делал это? Мью вздохнул. — Я был так тронут его словами, — объяснил он. — Когда я увидел его, я был удивлен, что он был таким же красивым, как и его сердце. Я хотел показать ему, как сильно мне это понравилось. Майлд расхохотался. — Понравилось это или понравился он? Судя по всему, именно он тебе понравился. Мью отвел взгляд, и по его лицу разлилась краска. — Может быть, — сказал он. — Но он же человек. И он мужчина. — И в этом нет ничего такого, что не могло бы исправить твое заклинание, — поддразнил его Майлд. — Аполлон — одно из доказательств этого. — Я не хочу заставлять его любить меня таким образом, — сказала Мью. — Если я ему вообще понравлюсь, я бы хотел, чтобы это произошло, потому что он этого хочет. Майлд вздохнул. — Отлично, — промолвил он. — Пусть твое сердце будет разбито, только не думай о том, чтобы сделать какую-нибудь глупость, например, превратить себя в камень или спуститься в Подземный мир. Вселенная не может существовать без любви. Мью вздохнул и обнял его, чтобы почувствовать утешение. — Я уверен, что сейчас причиняю ему столько страданий, — пробормотал он. — И я не могу ему помочь. Я даже не знаю его имени. — Его зовут Галф, — сказал Майлд, удивив Мью. — На самом деле, я здесь из-за него. Твоя мать просила меня передать тебе, чтобы ты явился к ней как можно скорее. Она злится, что молитвы и подношения в её честь сократились из-за некоего смертного соперника. Мью отступил назад, его глаза расширились от горя. — О нет, — воскликнул он. — Она ведь не убьет его? — Я тебя умоляю, она же не твой помешанный на войне отец, — усмехнулся Майлд. — Она, вероятно, планирует сделать что-то гораздо худшее.________________________________________
Сказать, что Афродита была расстроена, было бы преуменьшением. За всю свою жизнь Мью никогда не видел мать в такой ярости. Женщина, которая всегда была на пике женской молодости и жизненной силы, была возмущена, когда он прибыл в ее дворец. — Здравствуй, мама, — осторожно обратился он, когда она взглядом, подобному кинжалу, посмотрела на отражение в воде — вид одного из ее храмов, не получающего никаких, кроме скудных даров и молитв. — Только взгляни на это отступничество! — воскликнула Афродита, повернувшись к сыну. Для Мью она выглядела как неземная женщина с темными волнистыми волосами. Для других она выглядела бы иначе. Афродита воплощала их идеальное видение женской красоты. — На наглость этих смертных поклоняться… — Смертному? — тихо спросил Мью. — Самозванцу! — огрызнулась Афродита. — Ты слышал, что говорит этот старый дурак? Что его сын собирается занять место богини красоты?! Меня? Смертный займет мое место? Когда я практически подарила этому смертному только крупицу своей благодати?! Мью скривил лицо. — Успокойся, мама, — сказал он. — Я уверен, что есть совершенно нормальное объяснение тому, что происходит. На самом деле, не было, но он мог попытаться. — Нет! Нет, их нужно наказать! — возразила Афродита. — Надеюсь, ты не собираешься приказывать мне напасть на них и убить их, — с тревогой спросил Мью. Это было именно то, что Лето сделала в последний раз, когда смертные плохо отзывались о ней. — Что? Нет! Зачем мне делать что-то ужасно уродливое и варварское? — воскликнула Афродита, недоверчиво нахмурившись. Мью вздохнул с облегчением. — Конечно, моя прекрасная мама. Как я мог подумать о таком? — Я хочу, чтобы ты использовал свою силу и заставил этого Галфа безумно влюбиться в самое мерзкое, самое презренное существо во всем мире, — сказала Афродита, возбужденно ухмыляясь ему. — Я хочу, чтобы он пресмыкался перед любовью к чудовищу, которое разорвет его и сожрёт до последнего кусочка. Мью вздрогнул. Ведь это была общеизвестная причина, которая привела бога войны и богиню красоты к рождению бога любви.