Забота и только

— Папа, отпусти, мне больно! — Терпи, малец! — ещё один удар прилетел в лицевую спарка.- Ты мужик! Ты должен терпеть! — Но папа! — уже в слезах кричал парень с тубусом на плече. Персептор проснулся весь в омыватиле, резко схватившись с платформы и выкрикивая фразу «Папа, не надо!» Немного придя в себя, он взглянул на циферблат будильника. Три часа ночи, двадцать шесть минут. Опять не спать пол ночи. Томно вздохнув, Перси ушел из кварты. Вернется он к оффлайну точно не скоро. Рэтчет вечно ругался, за то, что учёный коротает ночи в лаборатории, но по другому он не может. Так больно вспоминать прошлое. Когда отец ругал его и бил. Как отправил в приют, от куда парень сбежал. Как неделю бродил по улицам и голодал. И как Рэтчет нашел его. Приютил и заменил семью. Первые двенадцать ворн жизни были болезненными. Персептор до сих пор не верит, что нужен команде. Что его ценят и защищают. Он по сей день пугается, когда кто-то в пылу разговора подымает и машет руками. Не принимает помощь, так как боится… Боится, что это запомнят и когда-то вспомнят. И казалось бы, вот все хорошо. У него есть бот, которого он с радостью бы назвал «Папа», есть друзья и даже тот в кого он влюблен. Да, он уже не отрицал, что Дрифт ему нравится. Такой спокойный, добрый, милый и в то же время жестокий, прекрасный бело-красный самурай. А эти формы. Тонкая талия и длинные ноги — ну просто великолепное зрелище. Персептор часто наблюдал за ним во время медитации. И порою ему казалось, что его чувства взаимны. Но никогда не подходил. А зачем? Услышать отрицательный ответ и слушать насмешки до конца своих дней? Да и сдался он — никчёмный, слабый и больной ботан, такому красивому и сильному боту? Персептор хмыкнул, даже не заметив, как уже пришел к лаборатории. Отперев двери он включил свет и сел за стол. Разобрав пару чертежей, начал собирать инструмент. Прошел час, второй, третий. Уже ближе к семи, когда все просыпались, учёный уснул прямо за столом. Он не заметил как в тишине и полумраке лаборатории оптика сама по себе выключилась, а вентиляция успокоилась. — Папа, прошу, перестань! За что ты так со мной?! — парень опять метался в кошмарах, крепче сжимая в руке паяльник. Вот, включенный инструмент прикоснулся к другой руке и начал плавить броню. Казалось бы, должен уже проснуться от боли, но нет, ему снилось, будто это отец ему вредит. — Персептор! — вовремя вошедший в лабораторию, мечник вырвал инструмент из руки ученого и выключил. — Перси, проснись! Ради Примы, проснись! — он начал трясти спящего и только спустя пару кликов удалось разбудить его. — Дрифт? — робкий и охриплый, от криков, голос прозвучал со стула. — Аах. — только сейчас он почувствовал боль. Взглянув на руку, он удивился. — Э.это я? Сделал. — Да. Тебе нужна медецинская помощь. Пойдем. Я проведу тебя. — самурай опустился на колени перед микроскопом и пытался успокоить его. — Н.нет… Не нужно. — Персептор отдернул руку от обвивших ее манипуляторов Дрифта и встал пошатнувшись. — Перси. — Дрифт поднялся с колен и подхватил его на руки. — Чт… Ты делаешь? — учёному явно не нравилось, что его несут к выходу. — Судя по всему, у тебя шок, тебе нельзя ходить, золотце. — обращение к Перси прозвучало тише и неуверенней всей фразы. — Это был просто кошмар, не нужно волновать по этому поводу Рэтчета. — казалось, будто учёный и вовсе не заменит такого обращения к себе, но нет, в душе он был самым счастливым ботом и был совсем не против путишествовать на руках у Дрифта. — Кошмар, от которого ты руку себе до проводки обжог? Мы идём к Рэтчету и точка. Ты вообще спал ночью? — Дрифт только сейчас заметил измученный фейс друга. — Или это не верный вопрос? — после краткого кивка он вздохнул — И сколько ты не оффил? — Какая тебе разница? — обижено пробурчал меньший по размерам бот. Он уже перестал вырываться из таких желанных объятий. — Я… — кажется Дрифт замялся. — Я волнуюсь за тебя. — Зачем? — такого вопроса в лоб не ожидал даже сам Персептор. — Я… Ты… То есть я… — не найдя ответ, Дрифт увел взгляд. Ну как он сейчас скажет, что втрескался в это хрупкое и милое создание? Он всегда казался мечнику нелюдимым, таким недоступным. Часто Дрифт наблюдал за работой умника. И вот, он решился подойти и сказать. Сказать то, что так давно накипело. Но по приходу в лабораторию самурай нашел Персептора в омыватиле и паяльником в руке. Он лежал за столом и что-то кричал. Кричал что не хочет видеть отца, что ненавидит его, что уже устал от побоев. Его били? Били в детстве? Праймус, неужели били… Дрифту было больно только от одной мысли, что такому хрупкому и невинному боту могли причинить боль или вред. — Ты не обращаешь на меня никакого внимания. Всегда игнорируешь и постоянно уходишь. А тут резко забеспокоился! — да, это правда. Но он делал это, потому что думал, что не интересен ему. А оказалось… — Ты мне нравишься. — мечник остановился и взглянул на собеседника. — Поэтому я волнуюсь. — взгляд самурая был серьёзным как никогда. — Нравлюсь? — Перси тут же зажал больную руку сильнее. — Пусти, ты делаешь себе больно. — Дрифт поставил микроскопа на пол и разжал ладонь на ране. Он осторожно взял поврежденную руку в свои и поцеловал. Как можно нежнее. — Перси, послушай. Ты должен успокоиться. Как я сказал тебе раньше, я люблю тебя. И готов защищать от всего и всех, что тебе может навредить. — Но я ничтожество. — Персептор и правда так о себе думал. Унижение со стороны отца в детстве и неуверенность в себе из-за НЕ военной работы, заставили его думать, что он бесполезен. Что ничего не стоит тут и что никто бы не пришел ему на помощь. — Это не правда, золотце. Ты самый прекрасный, самый умный и самый красивый бот, которого я видел. — мечник присел дабы быть с Перси на одном уровне. Он мягко улыбнулся и взглянул в опущенные линзы. — Я не знаю, что там с тобой отец в детстве делал, но со мной тебе больше никто не навредит. Слышишь меня? — Дрифт поднял на себя оптику испуганного Персептора. Не уверенно кивнув, он словил нежный поцелуй. — А теперь к доктору.