Эксклюзив

      — Ты уверен, что хочешь это сделать? — спросил Мью, его рука покровительственно покоилась на плече Галфа, когда они стояли в нескольких шагах от сцены: уютный красный кожаный диван для двоих, кресло под теплым светом прожектора со стеклянным окном позади него, демонстрирующим декоративные растения, усеянные светящимися сказочными огнями в темном вечернем свете.       Галф повернулся и посмотрел прямо на него: его профиль был обращен прямо к его Пи, и его глаза сузились от серьезного выражения лица Мью. Все остальные в оживленной студии подумали бы, что Мью просто небрежно разговаривает с ним.       Галф ухмыльнулся, распознав смысл и намерение, скрытые за взглядом, которым одарил его Мью. Именно по этой причине они собираются дать интервью через несколько минут; именно по этой причине им потребовалось так много времени, чтобы достичь того, что у них есть сейчас. Галф не сомневался, что, если он проявит хоть немного нерешительности, Мью откажется от интервью, даже если для этого придется заплатить солидный гонорар за нарушение контракта.       — Это не только для нас, помнишь? — спросил Галф, скрестив руки на груди, но не потому, что был напуган; скорее, это было похоже на тонкое «Я же тебе говорил.»       Мью что-то проворчал и кивнул в знак согласия.       — Пи Мью, Нонг Галф, — позвал директор.       Они оба улыбнулись, поприветствовали всех и заняли свое место на диванчике.       Это будет долгий час.

***

      Начались съемки. Ведущая — женщина — интервьюер, с которой они в прошлом работали над сольными интервью, — начала с обычных любезностей. Галф сразу же почувствовал себя в безопасности и расслабился во время легких разговоров: вопросы о том, как у них дела в последнее время со всеми новыми проектами, над которыми они работают, что они думают о фанатах, которые продолжали поддерживать их на протяжении многих лет, и как их семьи поддерживали их среди всех споров, которые они пережили.       Мью выбрал ее для интервью, потому что она придала этому событию приятный, слегка формальный оттенок. Они хотели, чтобы все, о чем они собирались говорить, воспринималось всерьез, отражая их естественную непринужденность. Атмосфера также должна была быть теплой: интимной, как и то, что они расскажут по ходу разговора.       — Вы молчали о многих вещах в ваших отношениях, — начала интервьюер, намекая, что они подошли к той части, к которой Мью и Галф пытались подготовиться с прошлой недели. — Но для этого эксклюзивного интервью вы обещали нарушить это молчание. Почему? Почему именно сейчас?       Мью подвинулся вперед на своем месте на диванчике, инстинктивно взяв на себя роль оратора, когда его локти твердо уперлись в колени. Это был не план, а инстинкт. Нонг Стю и Пи Бермб не потрудились дать им сценарии, которому нужно следовать, потому что они знали, что в конце концов они оба будут импровизировать. В конце концов, это была их история.       Галф рефлекторно слегка наклонил голову в его сторону, прислонившись спиной к мягкому дивану, не сводя глаз с профиля Мью и обхватив руками одно колено.       — Как вы и сказали, мы долгое время хранили молчание о многих вещах, — начал Мью, обращаясь непосредственно к интервьюеру. — Мы не хотели делать из мухи слона, реагируя на каждый слух. Но мы поняли, что, хотя мы и близкие нам люди знаем правду, много вводящей в заблуждение информации вредит людям, которые нас поддерживают. Мы знаем, что все еще будут люди, которые могут исказить наши слова позже, чтобы продолжать вводить в заблуждение других…но мы хотим, по крайней мере, рассказать нашим поклонникам нашу правду — ту, которую они заслуживают услышать от нас.       Галф кивнул в знак согласия.       — Наши поклонники были с нами уже много лет, и, несмотря на все, что они слышали и видели, они продолжают поддерживать и даже защищать нас в интернете, — добавил он, обращаясь к интервьюеру. — Это будет правильно, если и мы внесем в это наш вклад, — он почувствовал, как Мью кивнул рядом с ним в знак поддержки.       — Тогда ничего страшного, если мы начнем говорить о слухах один за другим, начиная с вашего предполагаемого разрыва шесть лет назад, — спросила интервьюер, любезно улыбаясь Галфу, на что он ответил своей фирменной невинной улыбкой в ответ.       — Все нормально, — начал он, поворачивая голову к Мью, который уже был готов ответить.       — Мы поссорились, — объяснил Мью. Это было именно то слово, которое они согласились использовать, чтобы поговорить об этом запутанном периоде их жизни. — Мы не можем говорить о деталях, но наши пути разошлись.       Галф кивнул интервьюеру.       — Я понимаю. До этого были предположения о том, что вы двое-пара, — подтолкнула их интервьюер. — Даже партнеры, живущие вместе. Но когда вас спросили о романтических отношениях, вы оба сказали, что вы одиноки. Вы действительно были вместе до того, как произошла эта ссора?       — Думаю, это можно назвать взаимопониманием, — ответил Галф. — Что в конечном итоге привело к ссоре.       — Мы не лгали, когда в тот раз говорили, что мы одиноки, — объяснял Мью, посмеиваясь над тем, как они пытались ввести прессу и всех в заблуждение относительно их отношений. Он должен был признать, что они плохо справлялись с этим, но они никогда не навешивали романтический ярлык на то, что у них было, поэтому технически они говорили правду. — Тогда мы не были официально вместе.       — Значит, никаких формальностей не было? Вы это имеете в виду? — уточнила интервьюер. — Никаких признаний? Никакого соглашения о том, что вы двое вместе как пара?       — Мы знали, что мы есть друг для друга, — ответил Мью, пытаясь найти лучший способ описать глупости, которые они делали в прошлом. — Мы просто не обсуждали это до такой степени, чтобы превратить это во что-то…официальное.       Галф надул губы, смотря в пол, но кивнул в знак согласия. Он должен был признать, что это было глупо. В то время они ужасно боялись быть «одинокими».       — Понятно, — ответила интервьюер. — И была ли за этим какая-то причина?       — Причин было много, — ответил Галф. — Все они из искренней заботы друг о друге.       На самом деле они просто хотели защитить друг друга. Мью хотел, чтобы он максимально использовал индустрию, не проходя через столько препятствий и душевных страданий, как он. Галф, уставший быть большим ребенком, нуждающимся в защите, хотел защитить Мью в ответ.       Конечно, в конечном итоге это привело к невысказанной неуверенности, которая вышла из-под контроля и проявилась в худших формах: споры, тревожные чувства…потеря. Галф вдруг почувствовал легкое ободряющее сжатие на своем плече и улыбнулся. Он повернул голову к Мью, и они обменялись ободряющими взглядами.       Интервьюер заметила это и воспринял как знак того, что им следует оставить эту тему. Она взглянула на свою карточку, отмечая один из спорных вопросов, которые ей разрешили задать этим вечером.       — Значит, ты женился через год, — сказала она, повернувшись к Галфу.       Галф кивнул, повернулся к интервьюеру и выпрямил спину.       — И в то время были опубликованы фотографии, на которых было видно, что Мью присутствовал на твоей свадьбе, — продолжила интервьюер. — Вы оба не подтверждали этого, но Мью присутствовал на твоей свадьбе       — Да, — ответили Мью и Галф.       Прессу пригласили на свадьбу, к большому дискомфорту Галфа, но это была услуга, которую его тогдашняя будущая жена попросила в обмен на спонсорскую помощь, которую они получали для свадебной церемонии. У них обоих была репутация, которую нужно было сохранить, поэтому он согласился при условии, что пресса не будет освещать это событие в прямом эфире. Он хотел, чтобы это было личное.       Когда Мью прибыл на место, он связался с Пи Бермбом, чтобы убедиться, что его не увидит пресса. Это вызвало бы шумиху, если бы предполагаемый бывший бойфренд Галфа появился на свадьбе. Мью и Галф встретились в раздевалке, где Мью вручил ему поздравительный букет. Мью наблюдал за свадьбой в дальнем конце зала, чтобы избежать камер, но каким-то образом просочились кадры, на которых они встречались в гримерке и его тайного разговора с семьей Галфа где-то в холле.       Мью позаботился о том, чтобы никто на интервью не спрашивал его об этом. Когда он попал в засаду, он ответил:       — Я считаю, что свадьба — это особый день для жениха и невесты. Это день, чтобы отпраздновать их любовь. Давайте не будем портить его чем-то несущественным.       Вскоре это было прикрыто скандалом с другой знаменитостью.       — Почти год спустя фотографии твоей жены с другим мужчиной попали в заголовки, — сказала интервьюер, читая ее карточку. Она обдумывала самый мягкий способ сформулировать это, но решила, что лучше всего изложить это так, как все и было: просочились фотографии, которые вызвали ярость в твиттере и серию статей в прессе.       Мью почувствовал, как Галф дернулся, зная, к чему это идет. Как бы ему ни хотелось обнять Галфа за талию, чтобы успокоить, сейчас было не самое подходящее время для этого. Это была история Галфа, и Галф хотел показать, что он достаточно силен, чтобы справиться с этим. Мью устроился, откинувшись назад и положив руку на спинку сиденья; нависая над сгорбленной спиной Галфа.       — Было выпущено видео, где она сделала заявление о том, что ты изменял ей с Мью, — закончила интервьюер, смотря на Галфа.       Галф кивнул, его лицо было спокойным. Если бы его спросили об этом три года назад, он бы почувствовал гораздо большую панику и тревогу. Но прошедшие годы принесли ему столько добра, что он почти не чувствовал ненависти к своей бывшей жене       — Можешь ли ты рассказать нам об этом подробнее? — спросила интервьюер.       — Чтобы все прояснить, — перебил Мью. — Я думаю, мы должны начать с того, что мы действительно не общались друг с другом в течение…года? — спросил он, взглянув на Галфа.       — Семь месяцев, — поправил Галф, смотря на Мью.       Это продолжалось так долго отчасти потому, что они были заняты съемками различных сериалов и развлекательных проектов.       — Я пытался помириться с тобой, но это не сработало, поэтому мы потеряли контакт на пять месяцев после этого. Тогда…да. Если мы объединим месяцы, когда мы не общались, то получится около года.       Мью кивнул: год ада, вспомнил он.       Галф повернулся к интервьюеру.       — Я познакомился с ней через пять месяцев после того, как отказался от попыток наладить с ним отношения, — продолжил он. — Я был на дне, несмотря на то, что достиг стольких вещей, и она помогла мне встать на ноги. Она поддерживала меня и заставляла чувствовать себя счастливым. Она хорошо ладила с моей семьей и была готова оставаться рядом со мной долгое время.       Глаза Мью были опущены на деревянный пол сцены, когда он слушал, его сердце колотилось при последних словах Галфа: обещание, которое он дал, которое в конце концов решил нарушить, думая, что это лучшее решение, которое он мог принять для него.       — Я действительно думал, что смогу провести с ней всю свою жизнь, когда попросил ее выйти за меня замуж, — сказал Галф. Он вспомнил, как понял, что она обладала всеми чертами, которые, как он надеялся, будут у его жены: кто-то, кто проявлял инициативу, чтобы сблизиться с ним, кто-то, кто заботился о нем, кто-то, кто хорошо относился к его семье…кто-то, кто был готов остаться рядом с ним на долгое время. — Я любил ее.       — Так и было, — сказал Мью, удивив Галфа, который откинул голову назад, чтобы с любопытством посмотреть на него. Мью улыбнулся ему, намек на печаль промелькнула в его загадочных темных глазах, когда воспоминания о Галфе в его смокинге всплыли в его сознании. Тогда Галф похудел, но улыбка на его губах и нежность во взгляде были такими же, какими он одарил Мью, когда они были неофициально вместе. — Я видел это в твоих глазах, когда мы встретились на твоей свадьбе. Ты был счастлив.       Туман печали и сожаления окутал студию, как будто события, о которых они рассказывали, были настоящим.       — Вы сказали, что больше не общались друг с другом, когда Галф познакомился с ней, — начала интервьюер, прорезая оглушительную тишину. — Почему Мью присутствовал на вашей свадьбе?       Галф грустно улыбнулся при этом воспоминании; его глаза внезапно восхитились деталями деревянных панелей на полу.       — Это была последняя попытка, — сказал он, прежде чем повернуться к интервьюеру. — Пи Мью — огромная часть того, кем я стал, и потеря его оставила большую пустоту внутри меня: ту, которая заставила меня чувствовать себя…странно…когда мы потеряли связь. Она заполнила часть этой пустоты, но я все еще чувствовал, что мне нужно, чтобы он был со мной как друг, поэтому я прислал ему приглашение. Я не думал, что он появится, поэтому был очень рад, когда он появился.       Мью ухмыльнулся.       — Ты не говорил мне об этом раньше, — сказал он, слегка разрядив обстановку в комнате своим импровизированным комментарием. Галф повернулся к нему.       — Ты не спрашивал, — сказал он, ухмыляясь ему.       — Значит, ты присутствовал на свадьбе, Мью, — сказала интервьюер, изо всех сил стараясь не слишком улыбаться при виде нежных взглядов, которыми они теперь обменивались. — Ты тоже хотел снова подружиться с ним?       — Честно говоря, я хотел посмотреть, счастлив ли он, — ответил Мью, наклоняясь вперед и снова упираясь локтями в колени. — И он был счастлив, — сказал он, вспоминая яркую улыбку, которую Галф подарил ему, когда они встретились в гримерной, и когда молодой человек завершил свою клятву перед толпой.       — А если бы я не был счастлив? — спросил Галф, с любопытством изучая его глазами бэмби.       — Я бы прямо там рассказал тебе, что чувствовал, — сказал Мью, смотря прямо на Галфа, как на долгожданное признание в любви: твердое и окончательное.       — А-а, — усмехнулся Галф. — Что ты чувствовал? — недоверчиво спросил он. У Мью действительно были заплаканные глаза, когда он встретил его в гримерной в тот день. Он думал, что это от счастья, потому что тот все время улыбался. Галф решил не упоминать об этом, опасаясь, что Мью заметит, как у него защемило сердце при виде него.       — Что ты чувствовал? — спросила интервьюер, не в силах сдержать улыбку на губах.       — Да, что ты тогда чувствовал? — еще раз тихо спросил Галф, как будто хотел прошептать это, но микрофон был достаточно чувствителен, чтобы уловить это. Он скрестил руки на груди и слегка наклонил голову в сторону Мью, словно внимательно прислушиваясь к его ответу.       — Эй, — сказал Мью, на мгновение закрыв лицо руками. Его уши покраснели. Он глубоко вздохнул, прогоняя нервы; Галф внимательно наблюдал за ним с широкой улыбкой. — Тогда я был несчастен, — сказал он, закусив нижнюю губу. — Я хотел сказать ему, что сожалею о том, что произошло с нами, и что я хочу, чтобы мы попробовали еще раз, но когда я увидел, что он счастлив с ней, я решил не делать этого.       — Тебе было больно с тех пор? — тихо спросил Галф, и все в студии могли сказать, что это был интимный вопрос.       Интервьюер заметила, что некоторые сотрудники вытирают глаза.       Мью улыбнулся Галфу. Он мог видеть сожаление и вину на его лице.       — Я хотел, чтобы ты был счастлив, — сказал он. — И в то время так оно и было. Поэтому я больше не рассказывал тебе об этом, — он повернулся к интервьюеру. — Отчасти причина, по которой произошла ссора, заключалась в том, что я боялся, что не смогу дать Галфу то, что он должен был иметь. Тогда он был на пике своей карьеры. В то время как мир, казалось, терпел слухи об отношениях, превращение их в реальность все еще имело последствия. Я думал, что дальнейшее общение с ним может разрушить его репутацию и помешать ему осуществить свои мечты.       Галф смотрел на него с грустью в глазах. В то время он знал, что неуверенность разъедает Мью. Тогда у него тоже была изрядная доля неуверенности в себе. И поскольку они оба упрямо пытались защитить друг друга, не разрабатывая совместную стратегию, они в конечном итоге причинили боль друг другу.       — У него также были планы завести детей, — продолжил Мью. На этих словах губы Галфа надулись, а глаза заблестели. — И я не был уверен, что он был открыт для этого с единственными способами, которые были возможны со мной, — Мью повернулся к Галфу. — Я знаю, ты говорил, что для тебя любовь между двумя людьми одного пола — это все еще любовь, — сказал он. — Но иметь детей и надеяться позже поиграть с внуками — это совсем другое дело.       Галф опустил глаза, чтобы скрыть слезы, которые застилали их, чувство вины наполнило его грудь. Слова, которые он по-детски произнес в прошлом, потому что у него не было четкого видения своего будущего, вернувшись, навредили и ему. Он протер глаза, чтобы избавиться от слез, и вдруг почувствовал успокаивающее сжатие на затылке. Он поднял глаза и увидел, что Мью улыбается ему. Он улыбнулся в ответ, зная, что означало это прикосновение.       — Итак, каковы были ваши отношения после свадьбы? — спросила интервьюер, быстро вытирая глаза.       — Мы были друзьями, — ответил Мью, смотря на нее. — Но не близкие. Мы не обменивались сообщениями, не звонили друг другу, не виделись вне работы. Ты был ближе к Майлду, чем ко мне, — сказал он, смотря на Галфа. Галф кивнул.       — Мы встречались несколько раз, но никогда не оставались наедине, — объяснил он. — Ты встречался со мной только тогда, когда с нами были другие люди. Единственные случаи, когда мы отправляли друг другу сообщения, были в групповых чатах, которые наши друзья использовали для организации встречи.       — Это верно, — сказал Мью, вспомнив неловкие ответы «Конечно, я буду там», которые он давал в групповых чатах после того, как был уверен, что Галф ответил, что у него ни с кем не будет проблем, включая его.       — Итак, когда твоя бывшая жена сказала, что ты изменяешь ей с Мью, — подсказала интервьюер, открывая плотину, которую пресса пыталась открыть много раз и потерпела неудачу, потому что Мью и Галф постоянно молчали. Галф задумчиво поднял голову.       — За несколько месяцев до того, как это произошло, мы с ней пережили несколько тяжелых периодов, — сказал он, вспоминая. Все началось с того, что их часто не было дома из-за работы, откладывания свиданий, необоснованные платежи по кредитным картам, неловкие семейные разговоры о том, что у нее нет детей или о том, что суррогатная мать должна вынести ребенка до срока, чтобы тело, которое она использовала для своей модельной и актерской работы не пострадало бы. — Я не хочу вдаваться в подробности, но дошло до того, что мы часто держались порознь, чтобы избежать ссор. Был один уик-энд, когда у нее была работа за пределами Бангкока, и Майлд пригласил меня на пляж с нашими друзьями, включая Мью.       — Это был уик-энд, когда предположительно были сделаны ее просочившиеся фотографии, — сказала интервьюер, вспоминая споры. Тогдашняя жена Галфа, актриса и модель, которая все еще поднималась по карьерной лестнице, была поймана целующейся с кинорежиссером, который, по слухам, должен был снимать предстоящий фильм с ней.       — Да, — ответили они оба. — И в тот день меня отправили в больницу, — продолжил Мью. Галф кивнул.       — Больница? — удивленно переспросила интервьюер. Она не помнила ни одного сообщения в новостях о том, что Мью был госпитализирован примерно в это время.       — Он потерял сознание, — объяснил Галф. — Очевидно, он переутомился и переживал сильный стресс.       Находясь на курорте, Мью и Галф оказались в жарком споре. Галф не мог точно вспомнить, с чего все началось, но он помнил, как вывалил на него все свои сдерживаемые разочарования и Мью решил уйти от него. Галф обвинил его в том, что он убегает, что он не столкнулся с ним лицом к лицу, как они привыкли, что привело к их ссоре.       Он вспомнил, как с силой схватил Мью за руку, когда тот пытался вернуться в комнату с балкона, на котором они находились. Мью повернулся к нему лицом, его усталые глаза умоляли отпустить его, прежде чем он откинулся назад, и тело Мью рухнуло на кафельный пол; его голова с громким стуком ударилась о пол. В это время Майлд был на балконе, пытаясь заставить их нормально поговорить. Он тут же в панике бросился к Мью.       Галф ошеломленно уставился на Мью; свет в комнате, наконец, показал бледность его губ, темные круги под глазами и красную полосу, которая расплылась по полу. Отрицание ударило его, когда он присел рядом с ним и позвал его по имени. Когда он не ответил, и его руки на руках Мью почувствовали холод, которого не должно было быть, Галф почувствовал, как мир перевернулся на 180 градусов; слезы затуманили его зрение. Он думал, что потеряет его навсегда.       Они с Майлдом доставили его в ближайшую больницу с помощью своих друзей. К счастью, у Мью диагностировали только усталость, анемию и сотрясение головы, которое легко поддавалось лечению.       — Значит, обвинение в том, что ты изменял ей с Мью, не соответствует действительности? — спросил интервьюер.       — Верно, это не было правдой, — ответил Мью, когда Галф медленно покачал головой. — Мы почти не разговаривали друг с другом, прежде чем меня срочно доставили в больницу, и мы никогда не оставались наедине.       — Когда вы узнали о слухах о ней? — спросила интервьюер, пытаясь собрать воедино всю историю.       — Мы были в больнице, когда я получил сообщение от своего менеджера об этом, — ответил Галф.       Он сидел рядом с бессознательным Мью, если быть точным; слишком измученный, чтобы думать или что-либо делать. Облегчение нахлынуло на него, и его адреналин упал. Потребовалось слегка потрясти его за плечо, чтобы понять, что его телефон непрерывно звонит. Его менеджер сообщил ему новости прежде, чем он успел прочитать тонны уведомлений и список пропущенных звонков от разных людей, включая его родителей. Его YouTube, Twitter и Instagram были в полном беспорядке: множество нежелательных комментариев наводняли его ленту.       — Пи все еще был без сознания, — сказал Галф. — Я вернулся в Бангкок, чтобы встретиться с ней. Но я не видел ее до тех пор, пока она не опубликовала свое заявление.       Он возвращался в Бангкок, когда смотрел ее трансляцию в прямом эфире инстаграма, который его тогдашняя жена провела после получения ненавистных комментариев от просочившихся фотографий. Он вспомнил, как волновался за нее и как ему было больно при виде ее слез, когда он сидел на пассажирском сиденье, пока Пи Бест, который забрал его из больницы, вез их обратно в город.       Пи Бест резко ударил по тормозам, как только она заговорила об измене с Мью. Они остановились у обочины, оба ошеломленные этим заявлением.       — Я услышал эту новость, когда проснулся на следующий день, — добавил Мью.       Заявление было загружено на YouTube, где его смотрел Мью. Это было, по воле судьбы, видео женщины, плачущей о том, что ее киберзапугивали пользователи сети, и эмоционально и психологически оскорбляли ее мужа до такой степени, что она чувствовала, что измена ему была правильным поступком. Она обвинила Галфа в том, что он постоянно сравнивал ее с Мью, и она постоянно оставалась одна, в то время как ее муж проводил вечера с другим мужчиной. Она не только испортила свою карьеру, но и спихнула карьеру Галфа в канализацию.       — И как ты себя чувствовал тогда, Мью? — спросила интервьюер.       Мью вздохнул и на мгновение отвел взгляд, подыскивая нужные слова. Глаза Галфа смотрели в сторону, голова слегка наклонилась к нему, как единственный признак того, что он внимательно слушал. — Я беспокоился, — наконец сказал Мью. Под яростью, которую он испытывал из-за необоснованных обвинений, которые она бросала ему и Галфу, скрывалось чувство беспокойства и тревоги за психическое здоровье Галфа. Он слышал о брачных неудачах Галфа, и спор прошлой ночью был доказательством того, что это съедало его изнутри. Эта новость должна была еще глубже погрузить его в эмоциональное и психологическое смятение, не говоря уже о том, чтобы негативно повлиять на его средства к существованию. — Я беспокоился о том, как это повлияет на него.       Интервьюер кивнул; тревожная тишина заполнила студию.       — Ты сказал, что встретился с ней в Бангкоке, — спросила журналистка Галфа. — О чем вы говорили?       — В основном мы договорились о разводе, — ответил Галф, пропустив ту часть, где он был удивлен, увидев адвоката со своей женой в разговоре, который должен был быть только между ними двумя. Он надеялся, что трансляция была ошибкой: результатом эмоционального всплеска его тогдашней жены. Он представил, как успокаивает ее в ресторане, уверяет, что он и его менеджер найдут способ исправить беспорядок, и говорит ей, что он готов все уладить. Но она спокойно встретила его с адвокатом, который договорился о разводе и финансовом урегулировании.       — Это правда, что она просила большую сумму денег? — интервьюер подтолкнула его. Она не была уверена, как это произошло, но слухи о том, что женщина просит о разводе, взорвались в твиттере, за которыми последовали новостные статьи, показывающие возможные доказательства этого слуха.       — Я предпочитаю держать детали развода в секрете, — ответил Галф, несмотря на то, как его бывшая жена выставляла напоказ свои недавно приобретенные активы в интернете. Именно так в первую очередь разгорелся слух о сумме денег, которую она получила после развода. На самом деле он не видел смысла в том, чтобы констатировать очевидное.       — Я понимаю, — сказала интервьюер, кивая. — Я заметила, что тогда ты так и не ответили на ее публичное заявление. Ни одна из этих подробностей о ваших отношениях с Мью в то время или его госпитализации, которые могли бы подавить негативные слухи о вас, не была опубликована до сих пор. И даже при разговоре ранее, казалось, вы не говорите о деталях, которых ожидают люди. Которые могли спасти от споров. Вы можете сказать нам, почему?       Галф скрестил руки на груди, задумчиво опустив глаза.       — Как я уже сказал, я любил ее, — ответил он. Это было правдой. Ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, что женщина, в которую он влюбился, и женщина, на которой он женился, стали двумя разными людьми. — Она помогла мне подняться, когда я больше всего в этом нуждался. Я знаю, как люди говорили о ней после того инцидента. Хотя я не думаю, что измена — это правильно, я также думаю, что запугивание людей — это неправильно. У меня с ней были и хорошие воспоминания, а не только плохие. Я думаю, что это тоже должно иметь значение.       Он также чувствовал себя ответственным за все, что произошло. Он не помнил, чтобы произносил это вслух, но было несколько раз, когда он ловил себя на мысли, как бы все было, если бы он был с Мью. Даже когда они встречались, были моменты, когда он заканчивал разговор, говоря о Мью. Когда он смотрел заявление, которое она опубликовала, он задавался вопросом, не заставило ли это ее думать, что он изменяет ей. Не помогло и то, что в то время он был занят другими проектами. Они едва успевали нормально поговорить в своей квартире, что привело к тому, что их семья предложила им завести ребенка, который сблизит их друг с другом.       Потом был его разговор с родителями через несколько недель после развода. Они говорили об ожиданиях, которые, по их мнению, у них были относительно него, которые он хотел оправдать, но не оправдал; и о том, что эти ожидания никогда не существовали на самом деле. Они говорили о заметных изменениях в Галфе до и после Мью: как изменилась его улыбка, когда они потеряли контакт — от беззаботной и расслабленной до расчетливой и сдержанной. Они сказали, что в последний раз видели эту беззаботную улыбку в день его свадьбы, и это убедило их, что он наконец обрел счастье благодаря своей новой жене.       До позднего вечера им не приходило в голову, что это могло быть из-за того, что Мью присутствовал на его свадьбе.       — Каково твое мнение по этому поводу, Мью? — спросила интервьюер.       — Пресса спросила меня об этом, когда споры достигли пика, — ответил Мью. — Тогда я сказал им, что это личное дело Галфа и его бывшей жены. Я был не в том положении, чтобы говорить об этом тогда, и я не в том положении, чтобы говорить об этом и сейчас.       — Ты не имеешь ничего против нее? — интервьюер подтолкнула его. Поклонники, в частности, говорили в интернете, что Мью, вероятно, ненавидел бывшую жену больше, чем Галф, потому что он очень защищал своего Яй Нонга.       — Как сказал Галф: она была рядом с ним, когда он больше всего в этом нуждался, — ответил Мью. — Я знаю, что она сделала это для Галфа, но я все равно благодарен ей за это, — как бы сильно он ни ненавидел эту женщину, он должен был отдать должное там, где это было необходимо.       — Галф, ты жалеешь, что женился? — храбро спросила интервьюер.       Галф глубоко вздохнул, прежде чем повернуться к ней.       — Я всегда думал, что ничего не могу поделать с прошлым, потому что было, то было, — сказал он. — Я могу сделать что-то с будущим, только действуя в настоящем.       Мью ухмыльнулся.       — Ее вопрос был в том, сожалеешь ли ты о чем-нибудь, — мягко сказал он, наконец обнимая Галфа за напряженные плечи. Галф повернулся и посмотрел на него.       — Если бы я не жалел, меня бы здесь с тобой не было, — ответил он.       — Ааа, — сказал Мью, хихикая и медленно кивая, вызвав серию головокружительных возгласов персонала. Это ослабило напряжение, заполнившее студию. Даже интервьюер улыбнулась.       — Итак, следующий вопрос: как вы с Мью сошлись? — спросила интервьюер, с любопытством смотря на них.