Эксклюзив

      — Галф, ты видел синюю папку, которую я здесь оставил? — спросил Мью, нависая над кухонным столом и оглядывая пространство, пытаясь вспомнить, что он делал в комнате почти десять часов назад. — Я знаю, что оставил её здесь сегодня утром, — сказал он, прищурив глаза за стеклами очков, когда выдвигал ближайшие ящики.       — Почему ты спрашиваешь меня? — спросил Галф резким тоном, удивив этим Мью.       Мью повернулся, чтобы посмотреть на него, и заметил, как Галф грубо открывает холодильник, нахмурив брови.       — Я вышел из дома первым, поэтому подумал, что ты мог видеть её, — медленно произнес Мью, изучая движения Галфа.       — Ты думаешь, я обращаю внимание на всё в этом доме? — холодно ответил Галф, присев на корточки, чтобы достать из холодильника контейнер с заранее приготовленной едой и бросить его на ближайшую стойку. Он захлопнул холодильник и повернулся к микроволновке.       Мью сбит с толку тем, как ведёт себя Галф.       — Я просто спросил, видел ли ты её, — сказал он, пытаясь сказать, что ни в чем его не обвиняет.       — Ну, я не видел, — огрызнулся Галф, поставив контейнер в микроволновку и закрывая её.       Мью недоверчиво уставился на него, затем глубоко вздохнул и покачал головой. Он отвернулся и тихо пробормотал:       — Ты мог бы сказать это с самого начала, — он решил покинуть кухню до того, как его вспыльчивость встретится с гневом Галфа.       Мью заметил, что Галф, казалось, о чем-то задумался с тех пор, как вернулся домой. Он пытался уговорить его рассказать ему об этом, но Галф настаивал, что с ним все в порядке. Мью решил, что это знак того, что ему нужно время, чтобы сначала успокоить свои эмоции.       Затем Галф взорвался, и Мью понял, что было бы нехорошо кидать в него и свою бомбу. Мун спала наверху, и он не хотел будить ее, поднимая шум на кухне. Было бы лучше, если бы он оставался рациональным в этой ситуации и просто немного успокоился, прежде чем нормально поговорить со своим мужем.       — Ты думаешь, я бы спрашивал тебя об этом, если бы видел?! — возразил Галф, повышая голос и смотря на гудящую микроволновку.       Это была гордость Галфа, которая хотела оставить последнее слово за собой.       Мью закрыл глаза и глубоко вздохнул, прежде чем повернуться и посмотреть на него.       — Галф, — начал он спокойным и озабоченным тоном. — Что случилось? — спросил он, сдерживая гнев, который рвался из его груди.       У Галфа был эмоциональный всплеск из-за чего-то, с чем ему нужна была помощь. После многолетнего наблюдения, Мью знал, что это часто случалось, когда он слишком долго пытался держать своё разочарование в себе.       — Что со мной не так? — рявкнул Галф, поворачиваясь и взглядом кидая в него кинжалы. — Что с тобой не так? Ты продолжаешь задавать мне эти вопросы, как будто я в доме 24/7! У меня тоже есть работа, на случай, если ты забыл. У меня есть проекты и совместные работы, которые требуют, чтобы я покидал этот дом. Я не твоя домохозяйка!       Мью уставился на него, не понимая, что привело Галфа в такую ярость. Ему потребовалось мгновение, чтобы сдержать свой гнев и спокойно ответить.       — Я никогда не думал о тебе в таком ключе, — мягко сказал он, и в его глазах было видно, насколько он был сбит с толку и обижен тем, что имел в виду его муж.       Это, казалось, потрясло Галфа: его брови расслабились, глаза расширились, а челюсть отвисла. Он несколько раз моргнул, прежде чем отвернуться и выбежать из комнаты.       — Галф? — спросил Мью, следуя за ним, пока они не достигли гостиной. Он остановился, когда понял, что Галфу нужно немного подышать свежим воздухом. Он наблюдал за тем, как Галф грубо открыл дверь, открывая темноту, окутавшую их передний двор в этот вечер, и захлопнул ее за собой.       Мью посмотрел вверх по лестнице, напряженно прислушивались к любому признаку того, что шум разбудил Мун. Их дочь крепко спала, но он хотел убедиться, что их спор не повлиял на неё. Но ничего не было: только жуткая холодная тишина под ярким домашним светом их гостиной.       Это был не первый раз, когда они ссорились. Они ссорились и оскорбляли друг друга несколько раз, и все это заканчивалось периодом молчания. Затем они всё это обсуждали и оставались при своем мнении, если это было необходимо. Обычно они ссорились из-за мелочей — из-за работы по дому, из-за вещей, которых не следовало покупать, из-за расписания, которое следовало обсудить заранее, и из-за того, как растить Мун.       Однако они не ссорились из-за того, что чувствовали себя задохнувшимися из-за их необычной семейной обстановки. Мью думал, что с тех пор, как они решили связать себя узами брака и открыто рассказать об этом всем, у Галфа больше не было никаких сомнений или проблем по поводу всего. Они получили больше поддержки, чем ненависти, в сделанном ими выборе, и их семьи и друзья поддерживали их.       Так что же вдруг задело его гордость? Неужели Мью сделал что-то, чего не должен был делать?       Как долго он был расстроен из-за этого?       Мог ли Мью сделать что-нибудь, чтобы это исправить?       Чувство вины, страха и сожаления тяжким грузом легли на его грудь, и волна усталости пронзила его вены. Ужасы и страхи, которые он постоянно выталкивал из головы, казалось, медленно проскальзывали сквозь щели шкафа, где они были надежно заперты, напоминая Мью о беспорядке, который он вызвал, и о решениях, которые он должен был принять.       Мью поднялся по лестнице и покачал головой, ухватившись за ту единственную ниточку, которая удерживала его от того, чтобы дать своему шкафу с ужасами сломаться.       Сначала он проверил детскую, чтобы убедиться, что Мун все еще спит, прежде чем войти в комнату, расположенную всего в нескольких шагах от нее.       У него и Галфа были свои домашние офисы: офис Галфа располагался на первом этаже с прекрасным видом на сад на заднем дворе, а офис Мью был наверху, всего в нескольких шагах от детской, где хранились его коллекция книг и манги вместе с небольшой коллекцией фигурок.       Мью посмотрел на стеклянную витрину, где хранил одну из своих ценных вещей: темную маленькую глиняную фигурку слона, неумело вылепленную вручную. Он был неожиданно подарен ему на одном из их публичных мероприятий несколько лет назад. Он уставился на светлое пятно глины в верхней части его короткого хвоста. Хвост сломался давным-давно. Светлое пятно напомнило ему о том, как он пытался прикрепить его снова, когда они с Галфом поссорились.       Это была его слабая попытка восстановить отношения, которые он разорвал, но он никогда не рассказывал Галфу об этом.       Мью почувствовал, как тяжесть в груди стала тяжелее; чувство обиды, которое он испытывал много лет назад, медленно возвращалось на поверхность — в настоящее. Он отвернулся, сдерживая слезы, и подошел к своему полированному деревянному столу. Он сел в свое красное кожаное кресло и сделал несколько глубоких успокаивающих вдохов, уставившись на закрытый ноутбук перед собой. Он оглядел комнату в поисках синей папки, которую искал.       Её здесь не было.       Мью тяжело вздохнул, тяжесть на его груди ощущалась намного тяжелее, чем раньше. Он проглотил комок, образовавшийся в горле, и открыл ноутбук. Он знал, что ему следует поплакать, чтобы уменьшить тяжесть в груди. Но если он сделает это, Галф заметит его опухшие веки. Это заставило бы его чувствовать себя ужасно виноватым и грустным.       Мью пообещал себе, их семьям и Галфу, что никогда не заставит его грустить. Он не мог нарушить это обещание, даже если часть его думала, что Галф этого заслуживает.       Мью открыл ноутбук, чтобы отвлечься. Он вспомнил, что ранее в этот день Галф был на мероприятии по запуску нового продукта. Мью должен был нанести ему визит, но съемки выбились из графика. Вместо этого он попытался удивить Галфа, поприветствовав его дома с Мун. Мью вдруг задумался, не было ли разочарование Галфа вызвано тем, что он не смог подарить ему цветы.       Возможно, то, что чувствовал Галф, было вызвано неуверенностью. Мью действительно должен был подготовить цветы, даже когда Галф сказал, что они ему не нужны. Он должен был послать одного из своих сотрудников, чтобы доставить букет, как он всегда делал в прошлом. Он должен был попросить кого-нибудь, по крайней мере, оставить букет в его гримерке, чтобы не омрачать его мероприятие, вместо того, чтобы просто позвонить Галфу, пока он сам был на съемках, чтобы пожелать ему удачи.       Однако какая-то его часть — та, которую он предпочел игнорировать из-за страха выпустить на волю множество ужасных мыслей, — говорила ему иное.       Мью открыл браузер и попытался найти сайт цветочного магазина, в котором он часто заказывал букеты. Он мог бы купить букет и получить его с доставкой к утру. Если не получится, то он соберет цветы в саду, приготовит ему завтрак и отнесёт его своему мужу в постель.       Как раз в тот момент, когда Мью собирался просмотреть список букетов, из телефона, который он засунул в карман шорт, раздался громкий звонок. Он достал его и увидел сообщение от одного из сотрудников студии.       «Ты видел это, Кхун Босс Нонг?»       Мью открыл ссылку, которую ему отправили. Это было видео, опубликованное на YouTube от СМИ. Он нахмурился, увидев название видео, на котором было изображено холодное бесстрастное выражение лица Галфа: «Галф Канавут о том, чтобы быть геем из-за настоящей любви.»       Мью почувствовал себя так, словно на него вылили ведро со льдом. Его кровь застыла в жилах от того, что подразумевалось в названии видео. Он отметил стиль одежды и макияжа Галфа для этого конкретного мероприятия, а также время, когда было опубликовано видео. Несомненно, видео было опубликовано после полудня, до того, как Галф вернулся домой.       Мью откинулся на спинку кресла и уставился на открытую дверь своего кабинета; тяжесть в груди заставляла его тяжело дышать.       Должен ли он посмотреть это видео?       Абсолютно.       Мью встал, подошел к двери и закрыл ее. Он держал дверную ручку, раздумывая, не запереть ли её. Если он запрёт дверь, то это скажет Галфу, что хочет побыть один. Он подумает, что Мью расстроился из-за того, что он сделал.       Мью закрыл глаза, чувствуя, как чувство вины пробегает по спине.       Да. Он ни за что не смог бы сразу же встретиться с Галфом после просмотра видео. Он знал, что видео причинит ему боль, но он должен был посмотреть его. Он должен был знать, что так сильно повлияло на Галфа.       Он должен был знать, что сделал не так.       Мью запер дверь и вернулся на свое место за столом. Он глубоко вздохнул и включил видео, убедившись, что громкость была достаточно низкой, чтобы только он мог слышать его.       Всё началось так же, как и любое другое видео: много громких голосов, яркий свет прожектора, следящий за тем, чтобы его Туаэнга было хорошо видно на экране.       — Это правда, что у вас есть дочь? — спросил репортер. Галф широко улыбнулся.       — Да, мы с Пи Мью говорили о ней в эксклюзивном интервью несколько месяцев назад, — сказал он.       — Это правда, что она ваша дочь? — спросил голос.       Глаза Галфа сузились, на его лице отразилось замешательство.       — Да. Она наша дочь, — ответил он, слегка посмеиваясь. — Моя и Пи Мью.       — Это правда, что ты помирился со своей бывшей женой? — снова спросил голос.       Галф моргнул, явно ошеломленный внезапным вопросом.       — Мы с ней поговорили, — ответил он. — Мы в хороших отношениях.       — Она мать вашей дочери? — спросил голос, ошеломляя Галфа.       — Что, простите? — спросил он, широко раскрыв глаза.       — Ходят слухи, что вы воспользовались процедурой ЭКО с использованием вашей спермы и ее яйцеклетки, — пояснил голос.       Галф нахмурил брови, его глаза сузились в замешательстве, когда он попытался обработать информацию.       — Я никогда не слышал об этом, — сказал он, пытаясь улыбнуться.       — В хороших ли отношениях Мью и твоя бывшая жена? — спросил голос.       — Да, они не в плохих отношениях, — ответил Галф, поднимая брови, пытаясь понять, к чему ведет вопрос.       — Ходят слухи, что Мью и твоя бывшая жена договорились подарить тебе ребенка, — объяснил голос. — И что он сделал это, чтобы сохранить ваши отношения.       Галф нахмурился, посмотрев в сторону репортёра, задавшего вопрос.       — Я не уверен, какое это имеет отношение к запуску нового продукта, ради которого мы здесь, Пи, — сказал он, снова пытаясь вежливо улыбнуться направленным на него камерам. Мью заметил, как его шея и уши начали постепенно краснеть.       Другие репортёры задавали небольшие правильные вопросы, и Галф с радостью отвечал на них.       — Ты проводишь дома гораздо больше времени, чем Мью? — спросил знакомый голос. Галф улыбнулся в камеру.       — Да, у Пи Мью напряженный график, — ответил он.       — Так это правда, что ты домохозяин? — спросил голос.       Галф моргнул, нахмурил брови и расхохотался.       — Прости, Пи, я действительно не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал он.       — Ходят слухи, что Мью держит тебя в качестве домохозяйки, чтобы ты не бросил его, — объяснил голос.       Галф рассмеялся и покачал головой.       — Я не знаю, откуда вы взяли всё это, — сказал он.       Остальные репортеры сказали, что это было написано в колонке светских сплетен.       — О, я не читал это, — сказал Галф, невинно моргая репортерам.       — Ты думаешь, Мью твоя настоящая любовь? — спросил голос.       — Да, — уверенно ответил Галф.       — Значит, это правда, что ты стал геем из-за настоящей любви, — заключил репортёр.       Галф нахмурился, услышав вопрос.       — Что?       — Мью — гей, верно? Он сделал тебя геем, — сказал голос.       Галф был явно ошеломлён.       — Или Мью бисексуал? Некоторые говорят, что он пансексуал, — продолжал голос. — Дело в том, что он убедил тебя перестать быть гетеросексуалом.       Галф на мгновение уставился на него широко раскрытыми глазами, прежде чем повернуться к Пи Бесту позади него; казалось, что они обсуждали с персоналом что-то серьёзное. Брови Пи Беста нахмурились, и он резко посмотрел в сторону камеры.       На этом видео закончилось, и Мью тупо уставился на экран.

***

      Галф с силой пнул свой изношенный футбольный мяч, выругался себе под нос, когда гулкий звук удара резины о бетон эхом разнесся по их переднему двору.       Он знал, что вёл себя неразумно, когда набросился на Мью на кухне. Этот разговор о пропавшей синей папке, очевидно, был слишком маленькой причиной для ссоры. Он мог бы спокойно сказать Мью, что не видел её, и на этом закончить разговор. Но нет, он повысил голос, как будто Мью обвинял его, хотя на самом деле это было не так.       Ну, его разозленное «я» заставило его подумать, что Мью обвиняет его в чем-то. И он ненавидел себя за это: за то, что так думал о Мью. Галф решил, что он заслужил гнев Мью за то, что не защитил его лучше в том глупом интервью.       Дерьмовый интервьюер оставил его ошеломленным и встревоженным после окончания пресс-конференции. Он был в машине с Пи Бестом, когда позволил себе полностью переварить случившееся. Вопросы постоянно звучали в его голове, оскорбляя его. Что заставило его захотеть ударить кого-нибудь, так это обвинение, которое было брошено в Мью, как будто он был извращенным хищником. Галф кипел от злости, и Пи Бест сказал, что он примет меры, чтобы убедиться, что этот конкретный репортер не будет присутствовать на последующих пресс-конференциях.       Пи Бест спросил его, не стоит ли им сначала поехать в ресторан, чтобы успокоиться, прежде чем отправиться домой, но он отказался, сказав, что к тому времени, как он доберётся до дома, с ним все будет в порядке.       Конечно, он ошибался.       Даже когда он вышел из машины, разочарование, которое он испытал из-за того, что едва защитил достоинство Мью в интервью, преследовало его. И когда он увидел, как Мью и Мун приветствуют его у входной двери с яркими улыбками на лицах, он почувствовал, как его сердце упало от осознания того, что он не может защитить их обоих.       Галфу было так стыдно за себя, что ему потребовались все его силы, чтобы улыбнуться им. Он старался не говорить слишком много, пока Мун бодрствовала, чтобы не расстраивать её. Он не собирался набрасываться на Мью на кухне; просто ему так надоел гнев, который он держал в себе, что, когда Мью спросил его, что случилось, он взорвался.       Галф пнул мяч в последний раз, прежде чем устало плюхнуться на траву, не обращая внимания на то, что она заставляла чесаться его голую кожу, которую его шорты оставляли незащищенными от вечернего холода. Он посмотрел на темное небо, задыхаясь, вытирая пот, стекавший по лбу, и бросая взгляд на мерцающие звезды, рассеянные вокруг полной луны.       Сама луна была прекрасна…и это напомнило ему о том, как сильно Мью любил его со всеми его недостатками.       — Чёрт, — раздраженно вздохнул Галф.       Он снова повторяет те ошибки, которые разлучили его с Мью много лет назад. Он знал, что монстры все еще прячутся в тени, несмотря на постоянную уверенность и любовь, которые он получал от Мью. Галф понял, что его родители не шутили, когда говорили, что сохранение брака потребует тяжелой работы.       Их обоих преследовали свои кошмары.       Неуверенность и сомнения таились в уголках мыслей, но они с Мью сдерживали их, находя время, чтобы как следует поговорить о своих чувствах. Однако на этот раз он позволил неуверенности победить и оттолкнул Мью, вместо того чтобы поделиться с ним своей болью, чтобы они могли вместе бороться с ней.       Галф встал и направился обратно в дом. В доме стояла мучительная тишина, когда Галф вернулся в гостиную.       Мью, вероятно, ушел наверх. Галф вспомнил о еде, которую он разогревал, и решил накрыть стол для быстрого ужина. Он приготовил две тарелки — одну для себя и одну для Мью. Он поговорит с ним обо всём. Он попросит прощения, и к утру всё будет в порядке.       Галф глубоко вздохнул и направился вверх по лестнице. Он заглянул в детскую, чтобы проверить, не проснулась ли Мун или не нужно ли ей что-нибудь. Затем взглянул на кабинет Мью на случай, если тот там. Галф уже собирался направиться в спальню, когда услышал тихую музыку, играющую в комнате. Он посмотрел на щель между дверью и полом и заметил свет, исходящий из кабинета.       Мью был там.       Галф повернул ручку, чтобы открыть дверь, но понял, что она заперта. Он замер. Мью никогда не запирал свой кабинет, если только ему не нужно было время, чтобы побыть с собой наедине. Смотря на дверь, он почувствовал, как сильно забилось его сердце. Неужели он слишком сильно обидел Мью? Галф медленно поднял руку и постучал в дверь.       — Пи? — позвал он, дважды постучав. — Я приготовил ужин. Хочешь поужинать со мной внизу?       Он ждал ответа, но так его и не получил.       — Пи? Пи Мью? — спросил Галф, внезапно почувствовав тяжесть в груди. Он постучал еще раз. — Пи, мне очень жаль. Давай поговорим. Пожалуйста.       Он не слышал ничего, кроме негромкой музыки с другой стороны двери.       Галф тяжело вздохнул, смахивая слезы, которые успели собраться в уголках его глаз. Мью, вероятно, нуждался в личном пространстве. Они уже проходили это. Скоро он успокоится, они поговорят и заснут, как ни в чем не бывало.       — Я подожду тебя внизу, — сказал он, прежде чем вернуться в столовую.       Галф уставился на рис с хрустящей свининой, который он разогрел. Это было больше похоже на поздний перекус, чем на ужин, так как было почти 10 часов вечера. Он взглянул на пустую тарелку, которую приберег для Мью. Прошло уже пять минут с тех пор, как он пригласил Мью присоединиться к нему внизу.       Сердце билось как сумасшедшее.       С ними всё будет в порядке. Это обычная ссора. Они всё уладят в мгновение ока.       Он взял свой телефон и подумал, не следует ли ему написать Мью. Это звучало глупо: посылать ему сообщение, когда они находились в одном доме.       Галф вздохнул и напечатал сообщение в лайне: «Пи, я подготовил рис с хрустящей свининой Давай поедим.» Он нажал «Отправить» и стал ждать ответа.       Одну минуту. Две минуты. Три минуты.       — «Мне очень жаль», — напечатал Галф. Он уже собирался отправить это сообщение, когда получил ответ: «Прости, я сейчас кое-чем занят.»       Галф облегченно вздохнул. Они были в порядке. С ними всё было в порядке.       С ними всё будет хорошо.       — «Я оставлю тебе немного, Пи», — ответил он в чате, прежде чем жадно съесть свою порцию.       Сообщение осталось без ответа.

***

      Галф вышел из душа в одних трусах, с полотенцем на плечах. Обычно плейлист Мью наполнял дом уютной атмосферой. Однако на этот раз было жутко тихо. Это заставило Галфа понять, почему Мью всегда включал музыку, когда был дома.       В конце концов, Мью так и не спустился вниз, чтобы поесть. И когда Галф снова постучал в его дверь, он не ответил. Галф предположил, что он всё ещё занят, поэтому решил принять душ и приготовиться ко сну. Однако все это время у него в груди было неприятное ноющее чувство. Он чувствовал, что что-то не так, но не хотел верить в это.       Они были в порядке. У них всё хорошо.       Галф с тревогой посмотрел на дверь кабинета Мью. В двенадцать часов ночи из комнаты все ещё доносилась тихая музыка. Он осторожно поднял руку, чтобы постучать в дверь.       — Пи, — позвал он. Он уставился на дверь, ожидая ответа.       Ничего.       — Пи Мью, — позвал он снова, постучав в дверь ещё два раза. — Уже за полночь. Разве у тебя нет расписания на завтра? Тишина.       — Тирак~, — позвал Галф, покорно вздохнув. Они были не в порядке. — Пожалуйста, давай поговорим.       Он посмотрел вниз, надеясь увидеть тень, которая скажет ему, что Мью, по крайней мере, около двери.       Но её не было.       Галф сморгнул слезы, грозившие скатиться с его глаз. Он глубоко вздохнул и повернулся к их спальне. Может быть, Мью нужно больше времени.       Он может подождать.

***

      Галф почувствовал движение на пустой половине кровати, и тут же открыл глаза. Ему потребовалось несколько часов, чтобы попытаться уснуть, но, всё же, он был рад, что его сон нарушили.       Галф сонно прищурил свои пульсирующие глаза в темноте, чувствуя вес Мью на кровати, и его нос уловил знакомый запах их геля для душа. Он повернулся, чтобы посмотреть на него, и увидел Мью, одетого в майку и пару боксеров.       Он принял душ.       Мью сидел на краю кровати, отвернувшись от Галфа; его спина сгорбилась, как будто он очень устал. Галф смотрел, как он медленно падает боком на кровать, как дерево, покорно поддающееся силе тяжести. Он нахмурился, удивляясь, почему Мью не ложится как следует. Казалось, что Мью находится далеко от него, даже когда они были на расстоянии вытянутой руки друг от друга.       Галф медленно подвинулся, чтобы прижаться к спине Мью, но тот внезапно снова сел, тяжело вздохнув. Галф наблюдал за тем, как Мью встал и вышел из комнаты, словно он не мог оставаться в кровати. Он тихо закрыл за собой дверь. Галф уставился на дверь широко раскрытыми глазами, услышав шаги Мью в коридоре; сбитый с толку тем, что только что произошло.       Неужели Мью все еще обижен на него?       Галф вскочил с кровати и побежал за ним. Он открыл дверь спальни как раз в тот момент, когда Мью запер дверь в свой кабинет. Галф подошел к двери и прижался к ней ухом, чтобы проверить, что делает Мью. В комнате играла тихая музыка. Галф поморщился, проклиная себя за то, что не остановил Мью, когда у него был шанс.       — Пи? — спросил он, его голос слегка дрогнул, когда он постучал в дверь.       Ответа нет.       — Тирак, — позвал он. Музыка всё ещё играла. — Тирак~, — взмолился он.       Галф сокрушенно вздохнул, прижавшись лбом к холодной деревянной двери.       В кабинете Мью был диван, который он иногда использовал в качестве кушетки. Она была далеко не такой удобной, как их двуспальная кровать, но Мью спал на ней, когда чувствовал себя слишком усталым, чтобы принять душ, прежде чем лечь на кровать, которую они делили, или когда кто-то из них был слишком расстроен, чтобы спать рядом друг с другом.       — Тирак~, — попытался он снова, его голос сорвался. — Пожалуйста, поговори со мной.       Из кабинета продолжала доноситься тихая музыка.       Галф удручённо отошёл от двери и направился обратно в спальню. Он бросился на кровать и повернулся лицом к стороне Мью. Темная спальня никогда по-настоящему не пугала его раньше, но без Мью было одиноко и странно.       Галф схватил подушку Мью и крепко сжал ее в объятиях, вдыхая запах Мью, который отпечатался на ней. Этого недостаточно, но этого должно было хватить, пока Галф не найдет способ должным образом помириться с мужем.

***

На следующий день Галф проснулся, чувствуя себя измученным после плохого сна; запах от подушки Мью заполнил его нос.       Он несколько раз моргнул затуманенными глазами и похлопал по столику в поисках телефона. Он схватил устройство и проверил время. Было три часа ночи, и для него было ещё слишком рано, чтобы просыпаться. Тем не менее он скатился с кровати, чувствуя тошноту из-за неудобства от тяжести в сердце и нечистой совести. Его опухшие глаза сузились, когда он посмотрел в окно и заметил, что снаружи всё ещё немного темно.       Возможно, он сможет приготовить завтрак для Мью.       Галф вспомнил, что у Мью расписание с самого утра, и ему нужно поесть перед уходом. Галф может, по крайней мере, разогреть для него немного супа на завтрак, и он может воспользоваться этим моментом, чтобы нормально поговорить.       Он вышел из комнаты со своим телефоном, заглянул в комнату Мун, чтобы убедиться, что с ней все в порядке, а затем направился вниз. Он замер на ступеньках, когда до него донесся запах аппетитной еды.       Мью проснулся. И он уже приготовил завтрак.       Галф вздохнул, медленно спускаясь по ступенькам. Действительно, Мью был на кухне, помешивая кастрюлю Као Тома (* традиционный тайский завтрак. Рисовая жидкая каша). Он медленно подошел к нему, отметив широкую спину под серой майкой, и остановился перед кухонным столом.       — Привет, — тихо сказал Галф. — Доброе утро.       Мью слегка повернулся к нему — его глаза были скрыты за круглыми очками — и кивнул.       — Доброе утро, — тихо поздоровался он в ответ. Галф застенчиво огляделся.       — Хочешь кофе или чаю? — спросил он, зная, что у них где-то есть сгущенное молоко, кофе и чай.       — Конечно, — ответил Мью, все еще не смотря на него. — Только чай.       Галф кивнул и подошел к стойке, чтобы приготовить чай. Он сделал по одному для каждого и поставил на стол, когда Мью поставил на стол две тарелки с завтраком для них. Как только Мью собрался сесть на своё привычное место, Галф протянул руку и мягко схватил его за руку.       — Мне очень жаль, — сказал он. — Мне не следовало набрасываться на тебя вчера. Прости.       По идее, сейчас Мью должен был повернуться к нему и спокойно начинать разумную дискуссию о том, что произошло между ними, как это бывало обычно. Они всё обсудят, поймут друг друга и помирятся, обнявшись.       Галф ждал этого, но Мью лишь уставился на тарелку на столе. Именно тогда Галф заметил его опухшие нижние веки, тёмные круги под глазами и покраснение в глазах, которое Мью пытался спрятать от него.       — Пи…? — спросил Галф, умоляюще сжимая руку Мью. — Поговори со мной, пожалуйста.       Мью моргнул, на его глазах выступили слезы.       — И ты прости меня, — пробормотал он, и Галф понял, что его голос был хриплым.       — Простить за что? — спросил Галф, потянув его за руку, чтобы посмотреть ему в лицо; тяжесть в груди внезапно стала больше в десять раз. Именно так они потеряли друг друга много лет назад: именно эта сцена разыгрывалась на фоне ночного пейзажа на крыше вместо обеденного стола.       — Мью, мы обещали, что больше не будем проходить через это, — настаивал он. Каждом слово было пропитано отчаянием. Мью повернулся, чтобы посмотреть на него, из его опухших глаз текли слёзы.       — Я видел интервью, — сказал он.       — Интервью? Что за интер…       В голове Галфа что-то щелкнуло. Мью слышал вопросы. Он слышал беспочвенные обвинения. Он видел, как слабо Галф защищал его от унизительных замечаний.       — Пи, я —       Мью покачал головой, грустно улыбаясь ему.       — Тебе бы не пришлось проходить через всё это, если бы ты был со своей женой, — сказал он. Галф замер. — Они не стали бы так говорить о Мун, если бы ты был с женщиной, — прошептал он срывающимся голосом.       Конечно, Мью винил во всём себя. Конечно, он верил, что несёт ответственность за всё, потому что он старше. Конечно, он был слишком драматичным. Галф нахмурился и потянул Мью за руку, пока они не оказались лицом к лицу.       — Ты хочешь потерять меня? — рявкнул он. Мью склонил голову, по его щекам всё ещё текли слезы, а его губы были бледными. — Ты хочешь потерять Мун и меня? — спросил Галф со слезами на глазах. — Ответь мне!       — Нет, не хочу, — ответил Мью, его голос был хриплым, а плечи дрожали, пока он плакал.       — Тогда перестань так говорить, — проворчал Галф, прежде чем крепко обхватить его руками и уткнуться лицом в изгиб его шеи, вдыхая аромат и расточая тепло, которого ему не хватало с прошлой ночи. — Ты не заставлял меня делать то, чего я не хотел, — сказал он, крепко обнимая его, чтобы их сердца бились вместе. — Ты не заставлял меня делать то, что мне не нравилось. Я выбрал тебя, Мью. Я выбрал тебя так же, как ты выбрал меня. Мы выбрали друг друга и выбрали Мун.       Галф почувствовал, как руки Мью обхватили его, и он уткнулся в изгиб его шеи, всё ещё плача.       — Прости, — прошептал он.       — Больше никаких извинений, — отрезал Галф. — Я скучал по тебе.       — Я тоже скучал по тебе.       — Я не выпущу тебя из дома в таком виде, — сказал Галф, наблюдая за болезненным выражением лица Мью, когда они завтракали. Макияж мог бы скрыть темные круги под глазами или бледность губ, но его измученный взгляд был признаком ужасного вечера. — Можно ли отложить твоё расписание на сегодня?       — Я просто поеду проверить демо, — ответил Мью, устало смотря в свою тарелку. Он работал над очередным музыкальным проектом и должен был встретиться с музыкальным продюсером, чтобы прослушать первое демо. — Я могу попросить отправить демо-версии на мою электронную почту и провести встречу онлайн.       — Нет, ты сегодня не работаешь, — заявил Галф, настороженно смотря на него. — Тебе нужно поспать. Я поговорю с твоим менеджером, если придётся. Не испытывай меня.       Мью ухмыльнулся и посмотрел на него.       — Ты говоришь как жена, — поддразнил он.       — Я твоя жена, — ответил Галф, самодовольно улыбаясь ему. — Я твой муж тоже, — Мью усмехнулся.       — Думаю, для тебя я исполняю те же роли, — сказал он. Галф пожал плечами.       — Ты гораздо более драматичен, чем я, — сказал он, улыбаясь мужу. Мью по-детски надул губы в ответ. Галф хмыкнул.       — Что ты делал в своём офисе всю ночь? Смотрел порно? — Мью нахмурился.       — Ты плачешь из-за порно?       — Конечно, нет, — ответил Галф. — Я просто держу свой разум открытым на случай, если я прав.       — Я ценю это, но нет, — ответил Мью. — Я искал того репортёра из видео.       — Репортёра? — с любопытством спросил Галф.       — Тот, кто задавал тебе все эти глупые вопросы, — объяснил Мью.       — Ах! Ты искал его? — растерянно спросил Галф. — Зачем?       — Я хотел знать, кто он такой, — просто ответил Мью, опуская часть «я хотел знать как его погубить.» Глаза Галфа сузились.       — Если ты планируешь что-то плохое за моей спиной, то рассчитывай и на меня, — сказал он. Мью усмехнулся.       — Ты ужасно защищаешь свою репутацию, ты это знаешь? — спросил он. Галф закатил глаза.       — Если ты говоришь о моей «гетеросексуальной репутации», то эта штука давно вылетела в окно, — ответил Галф. Мью рассмеялся.       — Почему я продолжаю смеяться над твоими глупыми шутками?       — Ты слишком сильно меня любишь, — ответил Галф, улыбаясь ему. Мью покорно кивнул. Галф потянулся к руке Мью, переплетая их пальцы.       — Я всё думаю, исчезнут ли когда-нибудь наши демоны, — пробормотал он, не сводя глаз с их рук. Мью глубоко вздохнул.       — Помнишь, как нам всегда говорили, что для поддержания отношений нужно усердно работать? — спросил он, задумчиво смотр вверх. — Даже пары, которые вместе более десяти лет, расстаются, потому что они перестают работать над сохранением отношений. Независимо от того, как долго мы будем вместе, всегда будут моменты, когда у нас будут сомнения и страхи относительно друг друга. Тогда я любил тебя, но отпустил, потому что думал, что однажды ты пожалеешь, что выбрал меня, — он повернулся, чтобы посмотреть на Галфа, который, по-видимому, пристально смотрел на него. — Я только что был на грани того, чтобы сделать это снова. Не думаю, что когда-нибудь это пройдёт.       Галф крепко сжал его руку.       — Я расстроился не из-за того, что это случилось со мной, — сказал он, смотря глубоко в глаза Мью. — Я знал, во что ввязываюсь, когда начал встречаться с тобой. Но я понял, что, возможно, не смогу защитить тебя и Мун. Я злился на себя, потому что знал, что должен был лучше справится с ситуацией. Я боялся, что если что-то подобное произойдёт снова, я не смогу защитить вас обоих от необоснованных оскорблений. И не хочу, чтобы вам обоим было больно, — сказал он. Его голос сорвался, а глаза блестели из-за непролитых слез.       Мью грустно улыбнулся ему, прежде чем встать и повести Галфа в гостиную. Он сел на диван и усадил Галфа к себе на колени, обняв своего Туаэнга и заставив уткнуться головой в изгиб его шеи. Он почувствовал, как Галф задрожал, поддавшись эмоциям.       — Мы с Мун любим тебя, — сказал Мью, потирая спину Галфа рукой, пока тот плакал. — И ты действительно хорошо справился с этим интервью. Этот репортер был неправ. И что расстраивает, так это то, что он знал, что был неправ, но все равно делал это, потому что ему было все равно, делает ли он людям больно, чтобы получить то, чего он хочет. Такие люди, как он, будут повсюду, и мы не всегда будем достаточно сильными, чтобы держать их в страхе. Но пока мы обороняемся вместе, все будет в порядке.       Галф шмыгнул носом и поднял голову, чтобы посмотреть на Мью — его лицо было залито слезами. Мью осторожно вытер слезы пальцами.       — Это перегруппировка? — спросил Галф, улыбаясь ему. Мью кивнул, по-детски надув губы. Галф усмехнулся и снова прижался к изгибу его шеи. — Мне нравится, — сказал он.       — Тогда давай делать это почаще, — предложил Мью, улыбаясь и закрывая глаза. Галф кивнул.       Они оставались в объятиях друг друга на диване, тихо наблюдая, как утренний свет освещает их дом.       — Ты связался с адвокатом? — внезапно спросил Галф, нарушив тишину, когда его осенила мысль.       — Я назначил встречу с ней на сегодня днем, — ответил Мью, чувствуя, как тяжелеют его веки. Галф рассмеялся.

***

      Галф спокойно сидел на стуле в гримерной, пока команда визажистов готовила его для утреннего мероприятия. Он взглянул на своё отражение в зеркале, наблюдая, как стилистка высвобождает пряди его чёлки из-под бигуди, и как визажистка завершает наносить макияж.       — Я все ещё не могу поверить, что у репортёра хватило наглости сделать что-то подобное, — нахмурившись, сказала его стилистка, и подправляя его причёску. — Он даже не удалил видео после всей критики и жалоб.       — И подумать только, что он сказал новичок в этом бизнесе, — сказала визажистка Галфа, поглаживая легкий румянец на щеке Галфа, чтобы нарушить тусклый тон его тонального крема. — Он настаивал на этих глупых вопросах! Я пожаловалась на его видео.       — Я тоже! — сказала стилистка. — Я не понимаю, почему люди должны знать каждую деталь чьей-то жизни. Я имею в виду, что даже если они знаменитости, они все равно люди, которые заслуживают некоторой конфиденциальности!       — Репортёр настаивал на этом, поскольку знаменитости в основном зарабатывают на своих фанатах, знаменитости должны рассказывать им всё, что они хотят знать, — ответила визажистка, нанося румяна на щеки Галфа.       — Значит, если фанаты скажут своим кумирам спрыгнуть со скалы, они должны спрыгнуть? Невероятно! — сказала стилистка, нахмурившись при виде того, как упали волосы Галфа на лоб. — Если они действительно твои фанаты, Нонг, они не будут требовать от тебя разглашения деталей, вторгаясь в твою личную жизнь, или заставлять тебя делать то, что удовлетворит их эго, — сказала стилистка, смотря на отражение Галфа в зеркале. — Они любят тебя за то, кто ты есть, а не за то, что ты должен делать. Вот что такое «фанаты».       — Я полностью согласна, — сказала визажистка, выбирая оттенок помады для Галфа. — И если они оставят тебя после того, как ты стал тем, кем являешься сейчас, они никогда не были твоими фанатами. Это все равно, что иметь друзей: лучше иметь несколько хороших и близких друзей, чем кучу фальшивых, которые в конечном итоге бросят тебя под автобус.       — Ты сказала это, Пи, — прокомментировала стилистка, продолжая укладывать волосы Галфа. Галф только улыбнулся им.       — Спасибо вам обоим за поддержку, Пи, — сказал он.       — Как Пи Мью отнесся к этому? — спросила визажистка.       На самом деле они были не моложе Мью, но «Пи Мью» Галфа стало достаточно заразным, чтобы теперь так его называли многие в этой индустрии. По крайней мере, для каждого из их сотрудников он Пи Мью. Мью не возражал, так как его фанаты обращались к нему точно так же.       Галф печально надул губы.       — Ему было больно, но больше потому, что он знал, что было больно мне, — ответил он, прежде чем слегка приоткрыл губы, чтобы визажистка могла нанести помаду.       — Ах, — сказала стилистка, грустно хмурясь в зеркало. — Я действительно не могу понять, как люди могли так поступить с ним. Он такой мягкий! Они всегда пытаются выставить его плохим человеком. И что это за одержимость людей публично навешивать ярлыки на других? Я понимаю, что знание своей сексуальности помогает вам признать себя, быть тем, кто вы есть, и найти больше таких людей, как вы. Но это не значит, что присвоение ярлыков другим людям принесёт им такую же пользу! — пожаловалась она, положив руки на талию. — Мы кто? Продукты в супермаркете, которые необходимо маркировать и сортировать по разделам? Пусть сами совершают каминг-аут, если хотят, но не наклеивают ярлыки на других.       Галф и визажистка хихикнули.       — Все вопросы были неприятными, — сказала визажистка, ища блеск для губ. — Они подразумевали, что Пи Мью был маленьким коварным дьяволом. Из-за этого ЛГБТК + звучало как заразная болезнь. Интервью было отвратительным и откровенно оскорбительным. Я рада, что MSS планирует возбудить дело против этого репортёра.       — А эта фраза — «Стать геем ради настоящей любви», что за хрень! — воскликнула стилистка. — Означает ли это, что гетеросексуальность можно включить и выключить? Так вот почему они жаловались на ЛГБТК+? Они ожидали, что мы вручную переключим переключатель гомосексуальности?       — Им нравится думать, что только у гомосексуализма есть переключатель, — с горечью ответила визажистка, заставив стилистку покачать головой и вздохнуть.       — Все это люди, которые говорят гадости о вас, даже не встречались ни с кем из вас лично, — сказала стилистка, расчесывая выбившуюся прядь волос. — И все же они так уверены в себе, что хорошо знают вас. Просто потому, что вы видите так много вещей о людях в социальных сетях, не означает, что вы знаете о них всё за пределами социальных сетей.       Галф усмехнулся.       — Не принимай это всерьез, Пи. У тебя появятся морщины, — поддразнил он, заставляя их смеяться.       — Ау, Нонг, — сказала его визажистка после нанесения блеска для губ. — Вот такие твои 'мамочки'.       Легкий смех наполнил комнату, прежде чем его телефон на столе зазвонил. Галф взял телефон и увидел уведомление от Мью. Он ухмыльнулся, вспомнив, что Мью взял Мун с собой в студию, потому что их родители были заняты и не могли посидеть с малышкой.       — О, это твой муженёк? — поддразнила стилистка.       — Ага, — подтвердил Галф, открывая сообщение.       Все началось с сообщения «Она узнала что-то новое», за которым последовало видео. На стоп-кадре была Мун — ее волосы были собраны в яблочный пучок резинкой с маленьким плюшевым слоником, и на ней было платье с арбузным узором. Галф постучал по экрану, чтобы включить видео.       «Мун, давай скажем ‘Удачи’ папочке», — произнес голос Мью, фокусируя камеру на их дочери, которая плюхнулась на его рабочий стол. Оленьи глаза Мун с любопытством посмотрели в камеру, и она кивнула.       «Ты можешь спеть песню для папули, чтобы поддержать его?» — спросил Мью, заставив десятимесячного ребенка надуться и задумчиво поднять голову.       «Как насчет того, чтобы спеть ту песню, которая тебе нравится?» — спросил Мью. Галф усмехнулся, подумав, что она будет напевать либо колыбельную, которую Мью все время пел ей, либо один из первых синглов Мью, когда он дебютировал в качестве певца. Эти песни всегда успокаивали её и убаюкивали.       Мун начала качать головой взад-вперед, когда она пробормотала несколько слогов, каким-то образом следуя жутко знакомому ритму.       — «~aahmmmm hmph paw….mhmmmm~aow….huh-ahhmmmmm~aow…aaahmmmm~chu…mmm~li~mmmmm-boo!»       Глаза Галфа расширились, когда он узнал мелодию. Удивительно, но Мун могла хорошо следовать ритму мелодии, благодаря тому, что Мью подверг её музыке, даже когда она была в утробе матери.       - «Хм-мммм~ты!» — продолжила Мун, прежде чем сделать драматическую паузу: ее голова остановилась под углом, а глаза смотрели на Мью, как будто ожидая его сигнала. Конечно же, Мью начал петь слова припева, заставляя её снова качать головой, напевая мелодию.       — «~mmmmb~bee,» she sang with Mew. «mmmmm~dee…mmmmmmm~bee….mmmmm~dee.»       — Уи! Это та песня, о которой я думаю?! — пропищала стилистка, выглядывая из-за плеча Галфа. — Еще раз, что это за песня? Столько лет прошло!       — «Missing baby», верно? — спросила визажистка, взглянув на Галфа и заметив, какими блестящими стали глаза Нонга. Галф собирался исполнить рэп-песню для сегодняшнего мероприятия. Визажистка ухмыльнулась, гордясь тем, что использовала водостойкую косметику для глаз.       — Да-у~! — сказал Мью, заставив Мун автоматически хлопать в ладоши: её глаза превратились в полумесяцы, когда она улыбнулась. — Скажи «Фор».       — По… — сказала Мун, смотря на Мью.       — Джоб-джоб, — сказал Мью.       Мун надула губы в сторону камеры, как будто собиралась поцеловать ее.       Команда Галфа ахнула.       — Как мило! — завизжали они, краснея и прикрывая щеки обеими руками.       Мью хихикнул из-за камеры.       — Су су на, Туаэнг, — сказал он, прежде чем придвинуться к Мун, прижавшись щекой к её круглой пухлой щеке и надув губы, как для поцелуя, прежде чем видео закончилось.       Галф на мгновение широко улыбнулся экрану своего телефона, прежде чем глубоко вздохнуть и кивнуть самому себе. Он взглянул на своё отражение в зеркале и восхитился работой своей команды.       — Су су! — воскликнул он, поднимая кулаки.