Переписать историю

      За окном стояла холодная и глубокая ночь. Нет, даже не так. Уже примерно через час начнёт светлеть. В пустующих коридорах замка тихо, только изредка слышатся какие-то недовольные перешёптывания портретов.       Хотя, наверное не трудно догадаться, кто являлся инициатором этого беспокойства?       И да.       Конечно же это Гарри Поттер. Собственной персоной. Ну, а кто же ещё?       Обитатели замка опасались за жизнь молодого хозяина, прекрасно зная, что если они не успеют подстраховать лорда и с ним что-то случиться, то Годрик и Салазар снимут с них три шкуры. А если к ним присоединятся Ровена и Хельга… уххх, тогда это будет хорошенькая взбучка и громкий скандал… А этого портреты, призраки, домовые эльфы и прочие существа, которые обитали в Хогвартсе, хотели в последнюю очередь.       Слишком свежи были воспоминания о том, как несколько тысяч лет назад, когда ещё в школе Чародейства и Волшебства всем управляли основатели, портреты сильно оплошали и разгневали своих хозяев. Но это уже совсем другая история… За которую волшебным существам было очень стыдно…       Лишь тиканье величественных напольных часов нарушало воцарившуюся идиллию. Все обитатели замка были погружены в царство Морфея.       Только одна парочка не сомкнула глаз этой ночью, раздумывая над своими неосторожными словами и необдуманными поступками. Наверное если бы Поттер и Эванс были персонажами какой-то маггловской мелодрамы, то все люди смотрящие её, давно уже утирали бы слёзы и сочувствовали им.       А все чувства и эмоции возлюбленных можно было бы выразить вот такой цитатой:       «Словом можно убить,       Словом можно согреть,       Словом можно за рану живую задеть,       Словом можно обидеть и исцелить,       Словом можно кинжал острый в сердце вонзить…»       Лили Эванс провела эту тяжёлую для неё ночь в Выручай-комнате, ни разу не сомкнув глаз. Стоило девушке на мгновение прикрыть глаза и она сразу же видела озверевший и разочарованный взгляд любимого.       Вопреки данному себе обещанию староста в произошедшем винила только себя. И никого более.       «Ведь знала же что Джеймс разозлится… но нет решила попытаться… Дура! Безмозглая дура!» - эта мысль никак не хотела покидать зеленоглазую красавицу.       Девушка сидела на белоснежном кожаном диване поджав под себя ноги и смотрела только в одну точку. Всё её тело пробирала мелкая дрожь. Мантия помялась и задралась до неприличия. Глаза цвета изумруда померкли и опухли от обилия слёз, вся косметика самым безобразным образом, потекла и размазалась. Волосы больше были похожи на солому, нежели на прекрасные огненные волны, струящиеся по изящным плечам. Наверное, если бы кто-нибудь её сейчас увидел, то непременно бы отшатнулся от шока и страха, постарался бы убежать от студентки, как можно дальше.       Эванс была настолько погружена в свои мысли, что не замечала на себе пристального взгляда тёмных, строгих, но в то же время смотрящих с любовью глаз. Хотя чему тут удивляться, если рыжеволосая даже не обратила внимание на обстановку царившую в комнате. А если быть точным, то эта гостиная была в точности такая же, в загородном доме в Годриковой Впадине, принадлежащем роду Поттер. Но как вы уже поняли будущая леди была слишком опечалена, чтобы подмечать такие детали. Да и откуда ей вообще знать, как выглядит их гостиная?       Но давайте всё-таки вернёмся к этому пристальному взгляду. И принадлежал он создателю факультета Слизерин.       Салазар прекрасно чувствовал, все те эмоции, которые испытывала его внучка. Мужчина ужасно хотел поговорить с Годриком, чтобы Гриффиндор поговорил со своим отпрыском и объяснил правила приличия по отношению к женскому полу. Но мужчина чувствовал ещё одно желание, совершенно противное тому, о котором было написано выше. Волшебник не был уверен, что им стоит вмешиваться в личную жизнь своих внуков. Но ведь жизнь Гарри висела на волоске. Они ведь не могут оставаться в стороне.       Правда ведь?       Он практически разрывался от этого двоякого чувства.       А в это время в одном тайном месте проходила очень интересная беседа. ***       Совсем рядом с гостиной Гриффиндора висел портрет, непримечательный на вид. Поэтому жители замка не всегда замечали его, а может и забывали о его существовании. В любом случаи это было не столь важно и было даже на руку портрету и всем тем кто о нём знал.       На полотне был изображён какой-то старичок не особо приятной внешности: он был низенького роста со свисающим вниз животом, его загорелое лицо было покрыто морщинами и бородавками, губы были искривлены в неприятной усмешке, а глаза были почти выцветшими и смотрели свысока.       Только тот, кто знал пароль, и имел право входить в эту комнату, знали настоящие намерения портрета, а заключались они в том, что в данную комнату он впускал только достойных. И по его мнению достойными тут были только те, кто был приближён к Гриффиндорам.       В гостиной приветливо горел свет. А обстановка была такая же как в главной гостиной Поттер-Холла. Эта обстановка была желанием Годрика, чей портрет величественно висел на одной из стен. А напротив портрета на обитом дорогим материалом кресле со стаканом огневиски сидел Джеймс. Строгий взгляд мужчины направлен на ловца гриффиндорской команды, брови сведены к переносице. Одного взгляда кинутого на основателя и можно с лёгкостью понять, что он недоволен. Очень не доволен.       — Как ты мог накричать на девушку? И непросто накричать, а обозвать её последними словами на Земле? — негодовал волшебник.       — Я…я.я, - Джеймс пристыжено опустил голову и сделал вид, будто очень увлечён разглядыванием лежащим на полу шёлкового ковра.       Тишина.       Прошла минута.       Две.       — Чего молчишь? — Годрик медленно вскипал. Впрочем, что Поттеры, что Певереллы, а тем более Гриффиндоры не отличались особой терпеливостью.       В ответ тишина.       — Что? Стыдно? Как ты МОГ ТАК ПОСТУПИТЬ? ОТВЕЧАЙ! — Годрик озверел окончательно.       Поттер мысленно обрадовался тому, что дедушка сейчас занял место на портрете. Иначе… он даже боялся представить, что бы сделал с ним основатель если бы был в человеческом теле… Заавадил? Или задушил бы голыми руками? Хотя молодой человек не был уверен, что родственник не захочет прибить его потом, после того, как примет человеческий облик.       А портрет тем временем не желал останавливаться.       — Голова тебе для чего? — после подумав добавил. - Теперь ты ненавидишь «Грейнджера»? — Затаив дыхание задал волнующий его вопрос Рик.       Парень понимал, что не прав, но признавать этого не хотел.       — Ох, как же запустили тебя Флимонт и Юфимия! Избаловали донельзя! До такой степ… - хотел было продолжить свою тираду черноволосый, но был грубо перебит внуком.       — Хватит! — не выдержав напора заорал Джеймс. - Прекрати. - Уже чуть тише добавил он.       — Хорошо. - Кивнул головой Годрик. - Но ты попросишь прощения у Лили. — Его тон не терпел возражений.       Джеймс закусил губу, признавать свои ошибки было не легко, а уж тем более просить за них прощения.       После минутной паузы парень тихо сказал:       — Спасибо.       Поттер на секунду улыбнулся, но почти сразу же его лицо приняло обеспокоенное выражение.       — Почему ты снова занял место на полотне? Что? Надоело быть человеком? — спросил Джеймс, позволив себе ухмыльнуться.       — Узнаешь позже, -ответ прозвучал сердито и сухо.       И, развернувшись, парень направился было к двери, но слова деда остановили его.       — Подожди. Что-то ещё беспокоит тебя и я бы хотел знать, что именно. И к тому же ты не ответил на мой вопрос.       Этого вопроса Гриффиндорец боялся больше всего. Но теперь было поздно.       — Я жду.       Представитель рода Поттер глубоко вздохнул и заговорил.       — Как раз Гарри и беспокоит.       Основатель вскинул брови в ожидании продолжения.       — Меня тянет к нему… от него веет чем-то родным и… знакомым…граххх… я не знаю как это объяснить! — кареглазый схватился за волосы и облокотился о стену, а потом продолжил, - но в то же время… я жутко ревную его к Лилс.       Основатель внимательно посмотрел на него и сказал.       — Иди, ты ужасно устал, - видя, как наследник пытается возразить мягко добавил, - не упрямься.       — Родители что-нибудь присылали тебе? Как у них дела?       — Да, и неоднократно. У них всё хорошо. Зачем ты спрашиваешь если сам можешь это проверить?       — Мне важно услышать это от тебя.       Джим развернулся и пошёл к двери.       — Доброй ночи!       — Хотя, скорее, доброго утра, - сказал мужчина.       И Джей покинул комнату.       — Посмотрим, что ты, внучёк, скажешь, когда узнаешь, что Гарри — твой сын, - сказал портрет в пустоту. ***       За завтраком в Большом Зале было, как обычно, очень шумно. Но мародёры сегодня были не такими радостными, как обычно, а больше грустными.       Джеймс думал, как загладить вину перед Лили. Он прекрасно видел её опухшее от слёз лицо, которое не скрашивали даже маскировочные чары. Его сердце обливалось кровью. Она плакала. Из-за него.       Сама же Эванс боялась посмотреть в глаза любимому, боясь увидеть в них осуждение и разочарования.       Сириус и Ремус боязливо косились в сторону парочки. Но палочки у них были наготове. На всякий случай.       А Гарри? А что Гарри? Он был не в самом лучшем виде. Боль в груди становилась невозможной и Поттер-младший чувствовал, что ещё чуть-чуть и его сердце просто не выдержит.       Обострились те же ощущения, что и раньше: головная боль, головокружение, тошнота.       Парень тяжело дышал. Руки затряслись и увлажнились. Из глаз выступили слёзы.       И конечно волшебник был не в том состоянии, чтобы подмечать вид родителей.       Хотя если бы он заметил размолвку между ними, возможно было бы легче сложить два плюс два и понять, что ужасное состояние Гарри вызвано размолвкой родителей.       Минерва Макгонагалл первая заметила, что с волшебником случилось что-то не то и, использовав чары отвлечения внимания, быстрым шагом направилась к студенту. Успела она вовремя, так как маг полностью потерял над собой контроль и ничком свалился прямо Минерве в руки.       Декан Гриффиндора ни теряя ни минуты, быстро отлевитировала своего студента и пошла в сторону своего кабинета, сняв чары отвлечения внимания.       Женщина вошла в свой кабинет положила Гарри на диван, а затем отошла к окну.       — Как у Вас это получилось? — спросила она, всё также стоя к ним спиной.       — Это семейные секреты, посторонним о них знать не обязательно, - ответ получился грубее того ответа, который задумал Слизерин.       - Салазар! — одновременно воскликнули Хельга и Ровена.       — Ничего страшного, - заверила их Минерва, а потом, развернувшись к ним лицом, обеспокоенно добавила. -Что мы можем сделать?       — Мы — ничего. Всё зависит от них самих. И от Гарри. И Вы об этом прекрасно знаете Минерва, - как-то обречённо сказал Гриффиндор       — Мне кажется ждать уже осталось недолго. ***       После завтрака Джеймс схватил Лили за руки и повёл в гриффиндорскую гостиную. Девушка была удивлена, но старалась не подать виду, хотя у самой сердце чуть не выпрыгивало от волнения. Парочка шла в давящей тишине. Зайдя в комнату мальчиков, Поттер отошёл на несколько шагов от Лили, будто собираясь с мыслями, а патом махнул рукой, подошёл ближе к девушке и поцеловал. Долго и страстно. Как умел только он. Зеленоглазая сначала растерялась, но уже через считанные секунды охотно отвечала любимому. Оторвались друг от друга только тогда, когда воздуха стало не хватать. Им обоим была необходима эта близость, этот жаркий поцелуй и эти крепкие, но нежные объятия.       — Прости меня, - прошептал Джеймс ей в ушко, сильнее прижимая к себе свою красавицу и пытаясь надышаться её запахом — малина и ваниль.       А Лили просто кайфовала в объятиях любимого, снова чувствуя себя нужной, любимой и защищённой.       Вдруг в спальню зашли Лунатик и Бродяга, портя этот волшебный момент.       — Ну как, голубки? Помирились? — хитро спросил Сириус.       Джеймс закатил глаза, а Лили покраснела.       — Эй, ребят! Пока мы с Блохастым шли по коридорам школы, ко мне в руки прилетела записка, - Ремус не успел договорить, так как был перебит Блэком.       — И там было написано, что бы пока не ходили на уроки и не высовывались из гостиной.       — Оно было от МакГонагалл,- дополнил оборотень.       Эванс нахмурилась и строго сказала.       — А ну-ка колитесь, что вы опять натворили?       А в ответ тишина и недоумённые взгляды.       Спустя пятнадцать минут молодые люди занимались каждый своим делом: Ремус и Лили переговаривались о каком-то редком растении, а Сохатый и Бродяга страдали ерундой.       — Сириус, достань пожалуйста из моего чемодана родовую книгу и кинь её мне. - попросил Сохатый лениво развалившись на своей кровати.       — Зачем она тебе? — удивлённо спросила своего парня Лили.       — Секрет, - коварно улыбнувшись ответил Маг.       Блэк тем временем наигранно застонал и пробормотал что-то себе под нос, но встал и подошёл к чемодану друга.       — Какой пароль? — спросил Сириус.       — Я не меняю его с 3-го курса, - пропел в ответ Поттер.       Голубоглазый достал палочку и тихо прошептал.       — Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!       Чемодан открылся.       — Олень, ответь мне пожалуйста, что у тебя в чемодане делает карта? Она разве с прошлой нашей вылазки не у Рема осталась? — ничего не понимая спросил парень.       — Что? — в один голос воскликнули два мародёра.       Ремус быстро просунул руку в карман и ответил.       — Нет, карта у меня.       — А мантия? — севшим голосом сказал кудрявый.       — Здесь, - сказал Поттер, ощутив в кармане мягкую ткань.       Джим быстро сел на кровати и посмотрел на свой багаж, тот спокойно стоял в сторонке, а Блэк открыл чемодан Гарри.       — Сири, это не мой, а Гарри, - тихим голосом прошептал очкастый.       Будущий лорд Блэк без слов развернулся к друзьям, в одной руке он держал карту мародёров, а во второй мантию-невидимости.       Парни застыли в немом шоке.       — Что-то тут нечисто, - одними губами произнесла Эванс.