Переписать историю

      — Ммм… Профессор? — с дивана донёсся болезненный стон.       Мародёры резко развернулись на источник звука и увидели парня с изумрудными глазами. Он лежал на софе и шарил руками по мягкой обивке, подслеповато щурясь и будто пытался найти что-то на ощупь.       — Как ты… кхм… вы себя чувствуете… кхм… мистер Грейнджер? — преподаватель выделила интонацией последнее слово, было видно, что женщина заметно нервничала.       Блэк услышав вопрос декана, хотел было возмутится, но Лили ощутимо ущипнула его за руку и взглядом указала на Гарри, как бы прося: «Наблюдай. Молча.»       Парень кивнул.       От этого обращения Гарри вздрогнул и прекратил попытки самостоятельно отыскать очки, поднимая голову туда, откуда, по его мнению, должен был доносился голос.       Семикурсники, как по команде вздохнули, увидев юношу с растрёпанными волосами и изумрудными глазами.       «Он чем-то похож на Джеймса, только без очков и с зелёными глазами.» — одновременно подумали Люпин, Эванс и Бродяга.       — Не очень. Голова ужасно кружится и побаливает. — не стал врать Поттер-младший.       А после небольшой паузы задал вопрос.       — Что со мной произошло?       — Ты потерял сознание. Снова. — чётко проговорила заместитель директора, краем глаза ловя реакцию Мародёров на сказанные ею слова.       Мародёры вскинули брови в немом вопросе, но никто из присутствующих на это никак не отреагировал.       — Дайте пожалуйста мои очки, профессор. — попросил юноша.       Джеймс вздрогнул от этой фразы, ведь сам он неоднократно произносил её.       Минерва раскрыла глаза, понимания того, что стоит Гарри нацепить очки и всё станет ясно. Мародёрам откроется истина.       Прошла минута…       Две…       Три…       Минерва не сдвинулась с места, продолжая наблюдать за всем происходящим.       — Профессор! Может я и не вижу, но магию чувствую и я прекрасно осведомлён, кто передо мною стоит. — теряя терпение сказал парень.       Женщина поджала губы, но всё так же продолжала сидеть на месте.       Мародёры навострили уши, внимательно следя за каждым движением преподавателя и студента.       Гарри глубоко вздохнул и начал говорить.       — Я и так наврал достаточно. Да, возможно, эта фраза от меня уже не новая, и вы уже слышали это много-много раз, но это другое. Здесь есть существенная разница. Там я врал друзьям, хотя насчёт этого ещё надо поразмыслить, а друзья ли они мне? — с горькой улыбкой сказал волшебник. — Я обманывал и учителей и министерство, причём ни раз… но это совсем другое. А здесь я лгал самым дорогим мне людям. Но всему когда-то приходит конец. А я ведь клялся Дамблдору, что ни слова не скажу им. Просто спасу жизни и исчезну. Но я перестал выполнять обещание ровно в ту же минуту, когда перестал ему доверять!       Гриффиндорцы удивлённо переглянулись.       А после минутной паузы молодой маг продолжил.       — Я рвал на себе волосы, царапал кожу, кусал губы до крови, напивался, лишь бы удержатся и ни слова ни сказать. Знали бы вы, каких усилий мне это стоит…       Голос Гарри охрип, а по щеке потекла одинокая слеза…       — Неужели я прошу слишком многого? Неужели простые объятия и прикосновения к родным тебе людям, то, что ты общаешься с ними открыто, не боясь сказать чего-то лишнего и называть их так как они заслуживают, называть их как положено, разве… разве это так много?       Тишина.       — Тебя не смущает то, что они… твои ровесники? — запнувшись, спросила анимаг.       Мародёры уставились на Гарри.       — Знаете, — парень криво усмехнулся. — Когда это единственный шанс узнать их поближе, ты не задумываясь хватаешься за него.       — А Ремус? — профессор была заинтригована.       Лунатик вздрогнул.       — Он потерял единственного близкого человека, который у него остался. Остатки души Рема умерли вместе с крёстным 18 июня 1996 года.       — Остатки? — не поняв, спросила декан Гриффиндора.       — Часть его души ушла ещё тогда, в ту ночь, в Годриковой Впадине, вместе с родителями. — пробормотал парень.       — А как же ты? — последовал ещё один вопрос.       — А что я?       — Нуу… — женщина была в замешательстве.       — Это тут я называю его по имени, потому что уже привык, хотя было сложно не называть его на «Вы» и не обращаться к нему «профессор» — парень болезненно улыбнулся. — Они с Сириусом вдвоём видели во мне моего отца. ОНИ СТАРАЛИСЬ ЗАГЛУШИТЬ БОЛЬ ОТ ЕГО ПОТЕРИ МНОЙ, НО НЕ ЗАМЕЧАЛИ, ЧТО ЭТИМ САМЫМ ДЕЛАЮТ БОЛЬНО И МНЕ. Возможно, я тоже дорог Ремусу, но по-своему, ни так как папа или крёстный. Я и не прошу этого, и не имею права обвинить его в этом. Но это… очень тяжело… — волшебник откинулся на спинку дивана и прикрыв глаза, глубоко вздохнул.       Глаза гриффиндорцев стали размером с галеон, но они промолчали, обещая себе, что обязательно добьются от Гарри правды.       Следующая его реплика адресовалась Мародёрам.       — Я… врал вам… слишком много врал… Почти всё наше общение было пропитано ложью… Простите меня, пожалуйста… если сможете. — последнюю фразу маг, практически прошептал, но в его голосе было столько боли, страха и мольбы.       Гриффиндорцы видели, как ему было тяжело произносить это. Каждое слово было наполнено болью, сожалением и тоской, но он не молчал, а продолжил тихим и убитым голосом, но каждая его фраза была отчётливо слышна.       — Но… Так получилось… В общем я… вовсе не Грейнджер… — избегая внимательного и в какой-то степени изучающего взгляда отца, пробормотал Гарри.       Тишина.       — Надо же, какое открытие! А вот мы об этом и не знали и даже не догадывались! — язвительно проговорил Сириус.       — Прекратите язвить, мистер Блэк. Вы многого не знаете, а значит, не имеете права делать из этого какие-то свои выводы и так высказываться! Вам это ясно? — прикрикнула на парня Макгонагалл.       Воцарилась тишина.       Маг явно хотел запротестовать и вставить несколько колких замечаний в адрес своего декана, но увидев взгляд Ремуса, справедливо решил, что лучше промолчать.       Минерва взглянула на Гарри, проверяя, понимает ли он, что сейчас произойдёт. Женщина пыталась понять, готов ли волшебник рассказать родителям всё правду.       Казалось, что в душе и голове парня происходят самые настоящие дебаты. Он будто размышлял над тем, как лучше поступить.       А между тем, так оно и было. Гарри действительно раздумывал над тем, как ему лучше поступить. Он понимал, что врать дальше, уже просто невозможно. Но он боялся, что если Мародёры узнают правду, то не поверят и посмеются, а может и того хуже…       Они не захотят больше иметь с ним дело.       Это станет последней каплей…       Точкой невозврата…       Если родители его оттолкнут, то ему уже больше нечего делать в этом мире, да и вообще в мире живых…       Джеймс, будто очнулся от долгого сна и наконец начал адекватно соображать. Поттер-старший взглянул на Гарри совсем под другим углом, он посмотрел на него не как на парня семикурсника, а как на пятилетнего пугливого ранимого ребёнка и остановил взгляд на его глазах. Мало того они были такие же, как и у его Лили, так ещё и смотрели огорчённо, с огромной виной и болью.       Вдруг в сознании Поттера-старшего начали всплывать какие-то непонятные картинки. Они показывались в каком-то определённом порядке, но обрывками, как будто магловская кинолента. «И не спрашивайте откуда Джеймс знает, что это такое, это слишком длинная история»       Поттер попытался сфокусировать взгляд и различить картинки, впрочем, это было ни так уж и легко. Картины менялась со скоростью света, но кое-что волшебник всё-таки смог уловить: разговор 10-ти летнего Гарри со змеёй в террариуме. В том, что это был действительно Гарри, Джеймс не сомневался, внутренние чутьё, и что-то ещё… сердце что ли? Подсказывало парню, что это так. Дальше почему-то именно Хагрид рассказывает о школе Чародейства и волшебства.       «Ты Гарри Поттер. Твои родители Джеймс и Лили Поттеры были знаменитыми людьми.»       Эта фраза, лесника показалась Джиму странной, но он не обратил на это особого внимания. Поступление в «Хогвартс», Философский камень в руках одиннадцатилетнего Гарри. «Флимонт Поттер ни раз рассказывал сыну о этом камне, поэтому молодой человек знал, что это такое» Сражение с Василиском в «Тайной Комнате». После, непонятно откуда появившиеся Лунатик и Бродяга, опять какая-то неразбериха. Следующий фрагмент связан с Кубком Огня, но от этого понятней не стало, от слова совсем. Дальше парень увидел дом на «Гриммо 12», но во-первых, он выглядел так, будто там никто не жил лет 15 как минимум, а во-вторых, почему-то он был заполнен то ли знакомыми, то ли незнакомыми людьми. По какой-то причине Вальбурга Блэк орала на всех со своего портрета.       А тем временем Лили, Люпин и Бродяга молча стояли и смотрели на развернувшуюся перед ними картину: Минерва сидела молча, поджав губы и не торопилась хоть что-то предпринять. Джеймс стоял напротив софы, на которой сидел Гарри. Он смотрел на Джима со стыдом, страхом и огорчением.       После картинка перед глазами Поттера-старшего сменилась. Маг оказался на улице с одинаковыми постройками, перед воротами какого-то магловского дома. При этом проживали там явно самодостаточные люди, об этом говорило всё: большой двухэтажный дом, припаркованная рядом машина последней модели, вычурно украшенный сад. Пожалуй, этого «вычурного» было слишком много.       Светило яркое солнце. Было такое ощущение, что на улице было градусов 30 жары, а то и больше.       Вдруг Джеймс услышал шаги и обернулся. Прямо на него опираясь на трость шла старуха. Внимательно присмотревшись, парень узнал в ней Арабеллу Фигг, но почему — то она была сильно постаревшей. Всё что Поттер о ней знал, было то, что она сквиб. Женщина пыталась устроится в Хогвартс, как Филч, но у неё не получилось. Поэтому она куда-то уехала, но никто не знал куда именно.       Очнувшись от своих мыслей, юноша увидел, что Арабелла идёт прямо на него и совсем не собирается останавливаться. Она будто не видела его, приближаясь всё ближе и ближе. Джеймс рефлекторно прикрыл глаза рукой, ожидая столкновения, но…       Ничего не произошло…       Женщина в буквальном смысле прошла сквозь него…       «Это вообще, как понимать? В смысле это тётка прошла через меня?» — Джей был в замешательстве. Парень опустил взгляд на своё тело и обомлел.       Он был прозрачным.       Нет не так.       ОН БЫЛ ПРОЗРАЧНЫМ!       ОН БЫЛ ПРИЗРАКОМ!       «Так! Джейми успокойся! Всё нормально! Всё хорошо! Вдох, выдох! Всё нормально! Всё хорошо! Агграх… да как может быть всё нормально, если через тебя в буквальном смысле прошёл человек! Твою мать! Ладно Джеймс, прекрати ныть! Ты же ни баба в конце концов!»       Сын Юфимии оглянулся по сторонам, улица была парню смутно знакомой, ему показалось, что он уже был здесь, но в то же время черноволосый был готов поклясться своим «Чистомётом 1978» в том, что был в этом месте впервые. Парню приглянулся один из домиков, и маг двинулся туда.       Поттер не мог точно сказать, почему его потянуло именно к этому дому и что его туда потянуло.       Это что-то было похоже на магию?       Но что больше всего смутило и одновременно с этим насторожило Джея то, что эта мощь, и эта магия была до боли знакомая, будто его собственная, но где-то были различия. По урокам от отца Джеймс знал, что такие ощущения могли быть только если у тебя с этим человеком родственные связи и, то только в том случае, если это первая линия, то есть отец и сын или мать и дочь…       Но на его отца Гарри явно не тянул…       Тогда получается, что Гарри всё-таки его сын…       Бред.       Но тем не менее, отряхнувшись от каких-то абсурдных мыслей, он двинулся к дому №4 на Тисовой улице, хотя парень и не мог подобрать слов, как правильно охарактеризовать это всё… полетел?.. или поплыл к дому? Но не суть…       Джим подобрался ближе к воротам и почувствовал, что тяга и сила возросли до такой степени, что стало невыносимо терпеть. Поттера пронзила острая и ноющая боль. Парень глухо вскрикнул и пошатнулся… Но писклявый женский голос, который прозвучал за воротами, не дал парню упасть, а наоборот дал сил пройти через ворота и посмотреть, что там происходит.       Пройдя через забор, Гриффиндорец увидел ухоженный двор, дом и беседку. Вроде всё нормально, но вдруг между грядок волшебник уловил какое-то движение. Сощурив глаза и внимательно приглядевшись черноволосый, понял, что там человек. И непросто человек, а худенький маленький мальчик лет четырёх, с чёрными, как смоль волосами и зелёными глазищами, которые были скрыты за перемотанными скотчем, но всё равно готовыми вот-вот разлететься стёклами очков. С тела ребёнка в три ручья тёк пот, но он не останавливался ни на минуту и усиленно продолжал поливать цветы из лейки, которая, к слову, была огромной по сравнению с ним.       Поттеру стало нечем дышать, будто кто-то забрал весь воздух из лёгких. Парень замер, не смея пошевелиться.       Этот маленький мальчик был его копией, за исключением глаз — они точь-в-точь как у Лили.       Магия внутри кареглазого бурлила. И парень прекрасно осознавал, что родная и знакомая, похожая на его магию и мощь исходит от этого ребёнка.       Внезапно в голове у Джеймса сложился пазл. И все мысли сложились в одно, ясное как день, предложение.       «Гарри Джеймс Поттер.»       От осознавания всей этой ситуации у Джима расширились глаза.       Сейчас, прямо перед ним, в огороде работал его маленький сынок, точнее сокровище его, и его любимой девушки. А Гарри в их… мире… или вселенной «студент не знал, как правильно всё обрисовать» это вот этот маленький мальчик, только чуть повзрослевший.       В душе Джеймса действительно что-то изменилось. Как будто теперь всё встало правильно. На свои места. Молодого парня нисколько не беспокоил тот факт, что у него есть сын «правда пока совсем непонятно, как всё так вышло, но неважно». Он почувствовал любовь и трепет к этому мальчишке, острое желание защитить этого ребёнка, своего сына от всех невзгод, такой порыв был и раньше, но сейчас волшебник почувствовал его особенно остро. Так хотелось, прижать Гарри к свой груди и больше никогда не отпускать. Успокоить, спросить почему у Гарри было такое состояние и что с ним случилось и помочь если это будет необходимо.       Кареглазый волшебник отвлёкся от своих мыслей и только сейчас заметил, как бедно был одет его сын, «нет, хотя называть его сыном было для Джея непривычно» кофта была старая, с потёртостями в некоторых местах и было видно, что явно с чужого плеча, штаны тоже были потёртыми и на несколько размеров больше положенного, ребёнок носил склеенные скотчем очки.       Приглядевшись к малышу, гриффиндорец сжал кулаки, на теле мальчика были видны синяки, порезы, где-то виднелась запёкшаяся кровь.       Сказать, что Джеймс озверел, это значит, ничего не сказать.       «Что же такое произошло? Почему всё докатилось до этого? Неужели я настолько плохой отец? И так жёстко избиваю своего ребёнка? Но за это бы меня уже давно наказала магия. Неужели я превратился в настоящего тирана? Нет! Я не могу причинить боль своему сыну, моей крови и плоти! Так Поттер угомонись, всё нормально. Сейчас я понаблюдаю и всё узнаю. Так, медленный вдох и выдох.»       С этими мыслями и проклиная всё и всех на белом свете Джим продолжил наблюдать за сыном.       Вдруг из-за открытого окна дома раздался визг, который заставил подпрыгнуть обоих представителей рода Поттер.       — Мальчишка! Ненормальный! А ну быстро в дом, приготовь нам обед! ты должен был этим заняться ещё 15 минут назад!       Гарри вздрогнул, быстро поднялся, вытер со лба пот и подойдя к уличному крану, умылся. После вошёл в дом.       Сын Флимонта последовал за ним.       Как только маг переступил порог дома в след за мальчиком, он понял, что они с Гарри единственные маги в этом помещении.       Изнутри дом был обставлен богато, но нелепо и слишком громоздко, даже Джей, который не особо смыслил в моде, подметил это.       На диване перед телепизером «вроде так называется штуковина, на которой показываются картинки. Джеймс узнал о ней на 6-м курсе, когда они вместе с Бродягой перепили лишнего и каким-то образом утром оказались у Алисы Стоун. Но это долгая история» сидел полный мальчик, внешне он был похож на воздушный шарик. Его поросячьи глазки были устремлены в этот телепизер, а руки шарили в миске с попкорном.       — Приготовь нам картофельное пюре с жареной скумбрией, живо! — прикрикнула спускавшаяся со второго этажа женщина. Это была тощая блондинка с лошадиным лицом.       — Да, тётя Петунья. — сказал Гарри и ушёл на кухню.       Джеймс даже не знал, что его удивило больше всего, то ли, то, что 4-х летний ребёнок уже занимался приготовлением пищи или то, что это светловолосая женщина была родной сестрой Лили.       Семикурсник продолжал наблюдать. К его удивлению Гарри, очень хорошо готовил, а ведь он ещё совсем малыш. Все в доме занимались своими делами, и никто не обращал внимания на Зеленоглазого.       Джим внимательно следил за действиями сына, в этом уже не было никаких сомнений, и поражался, как малыш всё ловко делает. Да что там таить, сам Джеймс, даже при помощи магии готовил плохо.       Спустя какое-то время хлопнула входная дверь. И этот ребёнок с поросячьими глазами побежал в коридор с воплями «Папа».       Джеймс повернул голову в сторону сына и увидел, что малыш ускорился и явно боялся сделать что-то не так.       Через несколько минут в гостиную волоча за собой ребёнка, вошёл грузный мужчина с усами и маленькими глазами. Этот человек, по мнению гриффиндорца был не очень приятным на вид.       Вдруг со стороны кухонного гарнитура раздался тихий всхлип, семейство Дурслей этого не заметило, а вот Джеймс всё услышал и резко развернулся к сыну.       Гарри стоял на табуретке, в одной руке у него был ножик, а во второй недорезанный огурец. Зеленоглазый порезался. Из пальчика малыша хлынула алая кровь. По его щеке катились крупные слёзы, лицо покраснело, а передняя губа задрожала. Ещё чуть-чуть и у ребёнка начнётся истерика.       В горле у Поттера-старшего застрял ком.       Его малышу больно.       Его малыш страдает.       А единственное, что он может сделать в этой ситуации, это стоять и наблюдать?       Нечестно!       Несправедливо!       Так не должно быть!       Джей настолько погряз в своих мыслях, что вздрогнул от пронзительного крика мужчины.       — Негодный мальчишка! Как ты смеешь переводить наши продукты и разбивать миску! Хотя, чему я удивляюсь? Твои родители были точно такими же ненормальными, негодными ни на одну стоящую работу. Одним словом — нищеброды! Такие же, как и ты! А нет, ошибаюсь, твои родители были алкоголиками, Слава Богу, что ты ещё слишком слабоумен для этого!       Сын Юфимии услышав это, сжал челюсти и зарычал.       Эти уроды могут говорить про него всё, что угодно, но говорить про его Лили такое… и тем более рассказывать всё это ребёнку… Никогда!       Дальше всё происходило, словно в замедленной съёмке: Гарри развернулся всем корпусом к Вернону, лицо мальчика покраснело от злости, а тело напряглось. Вокруг Поттера-младшего взметнулась магия, создавая для Зеленоглазого защитный барьер. Во взгляде малыша было полно ненависти и злости.       Подул сильный ветер.       — Не надо говорить так о моих родителях! — сквозь зубы прошипел сын Лили.       Джима от этого шипения передёрнуло.       Его мальчик был змееустом!       Парня, конечно распирало от гордости из-за того, что его Оленёнок умеет давать отпор с ранних лет.       Но также волшебника настораживало, то откуда Гарри знает парселтанг.       Джеймс был уверен, что ни у Поттеров, ни у Гриффиндоров, ни у Певереллов не было в роду Змееустов. «Не зря же он в пять лет заучивал всех — всех родственников: начиная от бабушек и дедушек и заканчивая прародителями.»       А Лили вообще маглорождённая, ни так ли?       Или нет?       Но чтобы там ни было, сейчас перед Гриффиндорцем стоял его маленький сынок и никем другим Гарри быть для него не может!       Поттер-старший подпрыгнул от какого-то звука.       Будто что-то ударилось.       Черноволосый перевёл взгляд в сторону звука и обомлел.       Этот мудак бил Гарри ремнём.       Мальчик лежал на полу со спущенными штанишками и беззвучно плакал. Ребёнок даже не пискнул от ударов, а они с каждым разом становились всё сильнее и сильнее. А этот урод наносил удары по всему телу малыша. Его мальчика. Его маленького сыночка.       Джим выл от бессилия, он ничего не мог сделать.       Его сыночку больно, но он ничего не мог сделать.       У молодого родителя сердце кровью обливалось.       Джей сжимал кулаки от бессилия и истошно кричал.       Но естественно его никто не слышал.       Хотя нет, не так.       В 1978 году, его истошный вопль слышали и Лили, и Бродяга, и Оборотень, а Минерва вообще подскочила.       Джим упал на колени вцепился в волосы и начал издавать нечеловеческие звуки.       Лили хотела кинутся к любимому, успокоить, взять за руки, привести в чувство, но декан Гриффиндора её опередила, и подлетев к Лили, оттолкнула её.       — Не приближайтесь! — зыркнула преподаватель.       А тем временем видение Джеймса Поттера продолжилось.       Волшебник всё ещё смотрел на то, как избивают его сокровище.       Через минут 10, эти муки ада закончились.       На Гарри было больно смотреть: синяков и гематом стало вдвое больше, Вернон ударил малыша по носу, так сильно, что был слышен треск, кровь хлестала и по боку.       Налюбовавшись своей работой этот Дурсль посмеялся и подняв черноволосого за шкирку, куда-то поволок.       Сын Юфимии не теряя времени, направился следом.       Этот свиноподобный закинул ребёнка в какой-то чулан и запер дверь на ключ.       — Сидишь здесь, еду получишь завтра утром. И если хоть раз пискнешь выпорю ещё два раза, тебе ясно? — получив какое-то лепетание в ответ, удовлетворённо кивнул. А после пошёл к своей семейке.       «В смысле «Еду получишь завтра»? Эти уроды даже не кормят моего ребёнка?»       Джеймс внутренне кипел, он чувствовал, что ещё чуть-чуть и не сдержится, даст своей магии вырвется наружу и разнесёт эту семейку к чертям.       Но тогда Джиму будет крышка.       Если он не сможет сдержаться, то подставит всё Магическое сообщество.       Но с другой стороны на кону стояла жизнь его сокровища, его сыночка.       Выбор был очевиден.       Поттер-старший прошёл сквозь эту дверь и застыл в ступоре.       Гриффиндорец оказался в маленьком пыльном чулане. Маг оглянулся: буквально в полуметре от него стояла какая-то дощечка, судя по всему, это был стол. На этом «столе» лежали какие-то поломанные вещи, приглядевшись Джей понял, что когда-то эти обломки были полноценными игрушками. А чуть левее, прямо на полу, лежал потрёпанный, некогда белый матрас. На нём и лежал Гарри.       Волшебник подошёл ближе к ребёнку и его сердце сжалось от боли. На малыша было больно смотреть: по всему телу хлестала кровь, где-то кожа была синяя. По лицу зеленоглазого текли слёзы, а тело сотрясалось от рыданий.       А от следующих слов сына, Джеймсу захотелось закричать, что есть мощи, впрочем, он и закричал.       — Мамочка, па…почка, заберите ме.ня к себ…е. Мне зд.есь пл…охо. Я скучаю. За…бер.ите… пожал…уйста! Я… буд…у… хорошим сы…ном, только забе…рите! — речь мальчика сопровождалась всхлипами.       Семикурсник больше не мог смотреть на страдания сына и подлетев к нему, достал палочку и залечил все его раны и ушибы магией.       Маленький мальчик с открытым ртом и большими от удивления глазами наблюдал за тем, как от ран не остаётся и следа.       Поттер-старший даже не мог объяснить мотив своих дальнейших действий, но он подлетел к Гарри ближе и прошептал в самое ухо.       — Потерпи чуть-чуть сынок, скоро всё будет хорошо. Главное, помни — мы с мамой очень любим тебя, несмотря ни на что.       Малыш широко раскрыл глаза и кивнул.       Вдруг какая-то сила потянула Джеймса назад, всё вокруг закружилось, а в глазах парня потемнело.       В следующую секунду, маг ощутил, как падает в чьи-то объятия и услышал полный страха крик:       — Сохатый…       Открыв глаза, парень видит, что все склонились над ним и смотрят с явным беспокойством.       В сознании Поттера-старшего пролетела одна чёткая мысль. Гарри.       Джим даже не понял, как подскочил и кинулся обнимать парня, сидящего на диване.       Поттер-младший был обескуражен таким поведением отца, но все переживания забылись, когда Джеймс его крепко обнял. А от следующих слов отца у Поттера-младшего навернулись слёзы.       — Ну, здравствуй, сынок! — посмотрев в глаза своему чаду и усмехнувшись проговорил Сохатый.