Переписать историю

«Природа отцовства заключается в том, что вы делаете то, что совсем не умеете, но затем вы становитесь в этом профессионалом» Джон Грин

      О да, спор насчёт того, кто где будет спать был долгим и грандиозным. Поттер-старший чуть ли не кричал, уговаривая Эванс пойти в гостиную Гриффиндора и поспать хоть пару часиков до подъёма, но староста была непреклонна и упиралась, намереваясь остаться ночевать с Мародёрами и Гарри. Но после получаса таких споров волшебница сдалась и согласилась оставить парней одних.       Как только дверь за Лили захлопнулась, Выручай комната сама преобразилась в спальню с удобными диванами и кроватями, а в стене появилась ничем непримечательная дверь, там был санузел. Спальня ничем не отличалась от спальни парней в гостиной их факультета.       — Ничего себе! — удивлённо протянул Ремус.       Хотя Люпин с детства знал о магии, но всё равно некоторые её возможности до сих пор поражали парня.       — Это магия, дружище. — беззлобно усмехнулся Джеймс.       Ремус устало закатил глаза, мол «и без тебя знаю».       Гарри с тоской в глазах посмотрел на перепалку двух друзей. Поттер-младший уже который раз ловил себя на мысли, что ему в своём времени очень не хватает таких вот простых взаимодействий с самыми близкими людьми.       Блэк и Люпин устало плюхнулись на свои временные кровати, которые были ничуть не хуже тех, которые стояли в их спальне, а может быть были и лучше, и стали наблюдать за Поттерами, которые всё ещё сидели в кресле. Джеймс подпитывал юношу своей магией, а Гарри всё также лежал на Джиме и усиленно моргал глазами, чтобы не заснуть. А спать хотелось адски. Но он знал, что скорее всего эта ночь будет тяжёлой, потому что за сегодняшней день произошло много всего и его опять будут мучить кошмары. Но одновременно с этим Поттер-младший испытывал удовольствие, ощущая магию и силу своего отца. Маг чувствовал, как магия родителя обволакивала его со всех сторон, создавая защитный кокон, защитный барьер. Сегодня Гарри первый раз за свои 16 лет почувствовал, что такое тепло родительских объятий.       Через некоторое время Джеймс встал с удобного кресла и с сыном на руках подошёл к временной кровати Гарри, чтобы уложить его спать. Джей никак не ожидал встретить сопротивление и истерику на это действие.       — Нет, не надо, пожалуйста. — прошептал Гарри вцепившись в кофту папы.       Поттеру-младшему было страшно. Да, он уже 17ти летний молодой маг знающий приличный арсенал проклятий и парень многое повидал на своём веку, но сейчас гриффиндорец ощущал себя маленьким мальчиком, которому казалось, что стоит ему отпустить руку отца всего на миг и тот бесследно исчезнет, снова оказавшись просто ведением, сном. Впрочем, вся эта история с перемещением во времени уже казалась Гарри нереальной, фантастической сказкой. И волшебник начинал думать о том, что это просто его сон или о том, что он сошёл с ума и совсем скоро проснётся в Мунго, а именно в отделении для душевнобольных, но часть его души говорила обратное. Была ещё одна причина того, почему Гарри не хотел отпускать отца. Ночные кошмары. Они снились парню каждую ночь, маг не хотел провести эту ночь так же, как многие другие. Видеть кошмарные ведения, а после просыпаться от собственного душераздирающего крика в мокрой, точно не от пота постели и некоторое время дрожать от только что пережитого ужаса. Обычно после таких вот ночей Гарри уже больше не мог уснуть до самого утра. И, что же тут скрывать, Поттер-младший просто хотел провести ночь в родительских объятьях, которых был лишён с 15 месяцев.       Джеймс, увидев реакцию сына, был мягко сказать обескуражен его поведением. Сохатый тревожно переглянулся со своими друзьями, но, к своему сожалению, не увидел в их глазах поддержку и уверенность, наоборот, друзья излучали лишь растерянность, непонимание и тревогу.       — Милый, что случилось? Что не так? — мягко спросил Джим и кое-как посадил Гарри на кровать, подперев его спину большой подушкой, а сам опустился на колени, чтобы быть на одном уровне с парнем.       Поттер-младший пару раз всхлипнул, помотал головой и уткнулся в шею отца крепко обхватив того руками.       — Ничего. Просто не уходи от меня пожалуйста. — прошептал Гарри куда-то ему в шею.       Джеймс глубоко вздохнул, понимая, что с сыном будет очень тяжело. У парня есть глобальные проблемы с психикой и это было сразу ясно. Хотя, это и не удивительно, если эти маглы так с ним обращались. Поттер-старший осознавал, что в присутствии сына надо быть очень аккуратным в выражениях, ведь каждое неправильно сказанное слово может ранить юношу. Об этом анимаг хотел ещё поговорить и с друзьями после того, как зеленоглазый маг уснёт. А с Лили он поговорит об этом утром.       — Хорошо, я никуда ни уйду и посижу рядом с тобой, но ты должен пообещать мне, что после того, как я трансфигурирую твою одежду в более подходящую для сна, ты хотя бы попытаешься уснуть. — мягким, но в то же время требовательным тоном сказал новоиспечённый отец.       Джим по глазам видел, что сын хотел ему ещё что-то сказать, судя по волнению парня что-то очень важное. И гриффиндорец решил подтолкнуть своё чадо к правде.       — Малыш, я же вижу, что ты хочешь мне что-то сказать. Не бойся, я всё пойму. Пожалуйста, расскажи, что тебя гложет. — потрепав сына по волосам, попросил анимаг.       Ремус и Блэк по-прежнему не вмешивались в диалог отца и сына, молча наблюдая за ними и понимая, что здесь они явно лишние, но оставить Поттеров одних сейчас просто не могли.       Гарри, услышав, как его только что назвали жутко покраснел, но одновременно с этим в душе разлилось какое-то приятное тепло от этого, как казалось, простого прозвища. Ведь так его ещё никто не называл.       — Ты же знаешь, что я могу с лёгкостью проникнуть в твоё сознание и увидеть всё, о чём ты думаешь. — прошептал на ухо сыну Поттер. — Но я хочу, чтобы ты знал, что я не желаю делать это без твоего добровольного согласия. Но если ты будешь припираться, то мне придётся сделать это. Так что выбирай.       Гарри не ответил. Уткнулся лицом в плечо отца и вдыхая терпкий, но такой приятный аромат одеколона. Такой родной и незнакомый одновременно запах мяты и цитруса. Маг понимал то, что эту битву он явно проиграл. Но через несколько минут глубоко вздохнул и не смотря отцу в глаза, неуверенно промямлил.       — Ты точно не злишься на меня? — робко спросил Гарри, боясь услышать ответ. Но парень всё ещё чувствовал себя виноватым перед Мародёрами за свою ложь. Но больше всего ему было стыдно перед родителями. А именно перед отцом.       Джим от этого вопроса замер в недоумении. Что же происходит с Гарри? Разве он не доказал сыну, что принял мальчика? Правда, Сохатый и сам не мог объяснить, почему он так быстро и просто признал и принял мальчика своим чадом. Наверное, потому что сердце подсказало Джеймсу, что так будет правильно. Потому что он сам хотел тянуться к волшебнику и быть с ним гораздо ближе. И к тому же, острое желание прижать Гарри к груди, и защитить, укрыть этого маленького мальчика от всех бед и опасностей никуда не делось, а наоборот становилось всё сильнее и ярче. Гриффиндорец видел в путешественнике во времени не молодого перспективного юношу, который обладает приличной силой и мощью, а маленького мальчика, который зажался глубоко в себе и боится открыться окружающим его людям. Гарри боялся быть отвергнутым самыми близкими людьми. Джеймс понял это потому, как сын прижимался к нему, обнимал. Но самым больным, режущим по сердцу, было то, что зеленоглазый обнимал его так, как будто обнимает в последний раз. И анимаг не выдержал.       — Гарри, посмотри на меня. — сказал он мягко.       Но Гарри не шелохнулся.       — Гарри. — позвал во второй раз Джим, но голос его звучал строже.       Реакция была той же, что и в первый раз.       — Гарри… я считаю до трёх… — Джей надеялся, что это сработает.       Джеймс заметил, что после этих слов, рука Гарри еле ощутимо дрогнула.       — Раз… — сказал Сохатый, внимательно следя за реакцией сына.       — Два… — Поттер-младший сжал кулаки.       — Три… — напряжённо оповестил парня отец. — И я ещё раз задаю тебе тот же вопрос. Что случилось? — мягче спросил Джим.       Сын Юфимии не ожидал, что Гарри заговорит.       — Пап, а можно…ты поудобнее устроишься в кресле…а я…сегодня посплю на тебе…точнее…у тебя на коленях…пожалуйста…я обещаю, что больше ни о чём не буду тебя просить…пожалуйста… — тихо-тихо на ухо Джею прошептал Гарри, а в его голосе было столько надежды, мольбы и боли.       Поттер-старший запутался окончательно. Он не понимал ровным счётом Н-И-Ч-Е-Г-О. И это определённо не было преувеличением. Почему Гарри изо всех сил хватался за Мародёров? Но больше всего сын пытался сблизиться именно с ним? И вообще почему Гарри был здесь? Сам ли он переместился? Или его заставили? А может это произошло по неосторожности кого-то? И что же такого случилось в будущим раз он защитил свою жену и сына ценой своей жизни?       Так же Джеймса настораживало поведение директора. Уж очень странным был Альбус в последнее время. А точнее, это всё началось в начале года, как раз с появлением Гарри.       Должен ли был Сохатый обратить на это внимание и держаться подальше от Дамблдора?       — Эй, Олень, полегче, ты Гарри сейчас все волосы выдернешь! И к тому же Гарри больно. — голос Сириуса вывел Мародёра из своих мыслей.       Отец Гарри вздрогнул и посмотрел вниз на парня, который всё так же сидел у него на коленях. Оказывается, Джим вцепился в волосы Поттера-младшего и довольно сильно оттягивал их. По выражению лица Гарри было видно, что волшебнику было не очень приятно, такое занятие с его волосами, но он покорно молчал.       Джеймс резко убрал руку с волос сына и растерянно на него посмотрел. Парень прислушался, Гарри шмыгал носом и мелко подрагивал. Его мальчику действительно было больно. И эту боль причинил именно Он.       От осознания этого факта у Джея очень больно и неприятно закололо в груди. Казалось бы, чего такого ужасного в том, что отец просто задумавшись чуть сильнее положенного дёрнул волосы своего чада? Но для анимага это было важно. Джим уже успел поклясться себе в том, что никогда в жизни не причинит боли своему сыну. Но как он может сдержать это обещание если даже сейчас, в мелочах, нарушает его?       Черноволосый старался не смотреть на отца.       Гриффиндорец сильнее прижал Гарри к себе и уткнулся носом в мягкие волосы своего маленького чемпиона.       — Милый, прости, я случайно… — тихо-тихо прошептал Джеймс.       — Ничего страшного папа, я уже привык… — ответ получился тихим и убитым.       Сыну Юфимии такой ответ не понравился, ой как не понравился. И парню показалось, что Гарри хотелось ещё что-то добавить, но боялся?       И тут Джим понял, что ждать дальше просто не сможет. Анимаг использовал то, чем раньше только грозился, он незаметно достал палочку, направил её на Гарри и применил Легилименс.       Джеймсу показалось странным, то насколько он спокойно прошёл сквозь ментальные барьеры сына, а если быть точным, то их там вообще не было. Джима поразило то, что Гарри не пытался защитить свой разум от внезапного вторжения. Казалось… что он хотел этого?       Мало кто знал об этом, но наследники рода Поттер и рода Гриффиндор, а в последствии и наследники Певерелл были обучены окклюменции, нет, даже не так, они были потрясающими знатоками в этой области науки. Род Принцев, Гонтов или Лестрейнджей, а уж тем более так называемые «самоучки», к которым кстати и относился Дамблдор, даже рядом с ними не стояли. По рассказам папы и дедушки Годрика только род Слизерин был достаточно сильным противником, чтобы противостоять роду Гриффиндор, как и род Гриффиндор был достойным противником лорду Слизерину. Но Годрик и Салазар почти всегда стояли по одну сторону баррикад и всегда были друг за друга. Конечно, временами были и ссоры, и недопонимание между ними, но, чтобы не случилось, они всегда возвращались к одному и тому же, а именно прикрывали друг друга своими спинами.       Дар окклюмента был строгой тайной рода. И за её разглашение было жестокое и непоколебимое наказание, которое передавалось из поколения в поколение в течение многих столетий. Как правило, Лорд Поттер рассказывал своему наследнику об этом, когда сам посчитает нужным, когда будет уверен, что его наследник готов об этом узнать и начать обучаться этому тонкому, точному и очень сложному разделу ментальной магии.       Джеймс почувствовал, что проваливается в бездну. В бездну мыслей.       Сохатый никак не ожидал, что как только он войдёт в сознание Гарри на него посыпятся огромное количество мыслей и убеждений. Неправильных убеждений.       Просмотрев все мысли своего чада анимаг, был, мягко говоря, шокирован тем, что он увидел. Гарри был убеждён в том, что во всех бедах виноват сам Гарри, так же он винил себя в смерти Лили и в смерти Бродяги, он винил себя в смерти какого-то Седрика Диггори. Гарри корил себя в том, что вот не мог освободить мир от Волдеморта. Но Джеймс оказался не готов к тому, что увидит и поймёт то, что Гарри больше всего винил себя в его смерти.       Неожиданно Джима выкинуло из мыслей сына.       — Не надо, папа, пожалуйста. — протянул он жалобно.       Гарри опять начало трясти, с его губ слетали болезненные стоны, даже больше похожие на хрюканье, его тело буквально охватили судороги парень закашлялся и начал судорожно выплёвывать алую дорожку. Кровь. Его кожа посинела за считанные секунду, а глаза начали закатываться. Но самым ужасным было то, что магия Гарри вновь начала мелькать и бурлить в прямом смысле этого слова и Джим понимал, что медлить нельзя, иначе последствия будут необратимыми.       — Гарри? Гарри! — взволнованно позвал Джеймс.       Ответа не последовало.       Поттер-старший попробовал отцепить парня от себя, но ничего не вышло, Гарри крепко вцепился в папу и не желал его отпускать. ***       В это время в замке Гриффиндора в одной из малых гостиных возле камина с бутылкой Огневиски, в уютных креслах расположились двое мужчин. Наверное, не трудно догадаться что это — Годрик Гриффиндор и Салазар Слизерин.       Два друга просто сидели и наслаждались минутами тишины, которых в последнее время было ни так уж и много. Ровена и Хельга были где-то в другой части замка и как бы это грубо не звучало, но два основателя были рады взять передышку от двух этих прекрасных особ женского пола.       Вдруг лорд Гриффиндор откинулся на спинку стула и глубоко задышал.       — Рик? — спросил основатель змеиного факультета заметив перемену в состоянии друга.       — Всё нормально. — ответил мужчина, прикрывая глаза.       — Да? Тогда я видимо совсем отстал от жизни, но позволь поинтересоваться, когда это такое твоё состояние стало нормой? — язвительно спросил Сал.       — Уф… прекрати пожалуйста… мне и так не очень хорошо… — проворчал основатель.       — Ну, так скажи, что случилось. — смотря на друга в упор, повторил Слизерин.       Годрик вздохнул.       — Гарри видимо черпает магию из Джеймса в неприлично больших количествах, такими темпами Джима надолго не хватит. Это происходит из-за того, что в то же время подсознательно Джеймс пытается сделать так, чтобы Флимонт какое-то время не чувствовал магию Гарри, чтобы он вообще ничего о нём не знал, тем самым неосознанно повысив себе нагрузку в разы. А магия исполнила желание Джима и «прикрепила» Гарри и Джеймса ко мне, просто на всякий случай если вдруг силы Джеймса не хватит, чтобы подпитать Гарри. А я оказался к этому не готов, вот поэтому и такая реакция. — закончил Годрик.       Его собеседник кивнул.       — Как думаешь, чем это всё закончиться? — задумчиво сказал Сал.       — Не знаю, но скажу одно: от брачного союза между Лили и Джеймсом можно ожидать всё что угодно. — констатировал очевидный факт Гриффиндор. ***       Вдруг в голове у Сохатого раздался голос Годрика Гриффиндора, который чётко приказывал.       «Попроси Сириуса и Ремуса выйти на некоторое время. Им нельзя тут находится, дело в магии Гарри, а именно в магии рода и только ты сможешь ему помочь, но времени у тебя мало».       Джим пришёл в себя только тогда, когда сын в его руках начал биться в конвульсиях.       — Лунатик, Бродяга, выйдите, пожалуйста. — севшим голосом попросил Джеймс.       Гарри полностью потерял контроль над собой и над своей магией. Поттер-старший чувствовал, как магия сына набирает обороты и вот-вот уже вырвется наружу. Ему то она не повредит, но она может серьёзно задеть оборотня и Блэка. А этого Джим не хотел.       — Зачем? — в замешательстве спросил Сири.       — Выметайтесь отсюда оба, живо! Или я лично вас вышвырну! — рыкнул сын Флимонта, понимая, что дольше просто не сможет продержать магию сына.       Два Мародёра недоумённо переглянулись, но развернулись и поспешили к выходу. Нечасто можно было увидеть Джеймса в таком состоянии, а значит случилось что-то очень серьёзное.       — Подождите за дверью, пожалуйста. — крикнул напоследок Джеймс.       Когда дверь за его друзьями закрылась, Джеймс кое-как уложил Гарри в кровать, а сам лёг рядом, одной рукой успокаивающе гладя парня по спине, а второй крепко взял сына за руку помогал справиться с большим наплывом магии.       — Ааа, папочка, я больше не могу… мне больноо… — жалобно простонал Гарри.       А боль была действительно адской. Голова болела невыносимо и было такое чувство, как будто её сжимали с двух сторон. Горло сдавило так, что дышать было очень трудно. Все кости ломило, как во время лихорадки, было такое ощущение, будто в кожу вонзились тысяча иголок сразу, спина ныла, а всё содержимое желудка грозилось оказаться на одежде. Вдобавок ко всему Гарри била крупная дрожь. Короче, весь букет «приятных» сюрпризов.       — Чш… милый, всё хорошо, ты сильный, ты со всем справишься. Скоро всё закончиться, вот увидишь. — приговаривал анимаг, чувствуя, как магия его чада льётся ото всюду. Это был очень мощный поток силы и Джей просто удивлялся, как его маленький мальчик всё это выдерживает.       — Но пааап, я устал, я больше не могууу… мне больно… — простонал зеленоглазый.       — Чшш попытайся уснуть. я буду рядом — прошептал анимаг.       Гарри задрожал в его объятиях.       — Всё в порядке, милый. — прошептал Поттер-старший.       — Нет! Не в порядке! Мне больно! — Гарри начал всхлипывать.       Джеймсу было неудобно лежать на маленькой кровати вместе с сыном, но, когда Джим попытался поменять позу, сын схватил его за край рубашки.       — Нет, пап не уходи. — сказал Гарри с ноткой паники в голосе.       — Чшш, сынок, успокойся, я никуда ни денусь, я с тобой. — прошептал Сохатый, нежно взлохматив волосы сына.       Через некоторое время дыхание Гарри выровнялось, он заснул, но пальцы Поттера-младшего всё ещё крепко сжимали рубашку отца.       — Я люблю тебя, папа. — пробормотал Гарри сквозь сон.       У Джима перехватило дыхание. Ему это послышалось? Или сын действительно сказал это? Слышать эти слова было так не привычно, а с одной стороны, вроде так и должно быть…       — И я люблю тебя, Гарри, сынок. — произносить эту фразу было так чуждо и так правильно одновременно. Но почему-то от этого предложения стало так тепло и спокойно в сердце, что Джеймс сделал вывод: да, всё правильно, всё должно быть именно так.       Как только голова Сохатого коснулась подушки, а его рука крепче обняла сына, Джеймс провалился в беспокойный сон. Молодой маг не услышал, как отъехал портрет и в комнату на цыпочках вошли Сириус и Ремус.       Два Мародёра застыли в проходе, увидев картину и пару минут полюбовавшись отцом и сыном тоже легли в свои постели, чтобы впоследствии провалиться в беспокойный сон…