***
У этого дома нет адреса, но о нем знают многие. В городе его зовут Хромым домом, он и правда хромой — двухэтажное крыло на четыре окошка, сбоку прикособочена башенка в три этажа под готику, просевшая со временем из-за плохого фундамента. Остальные пристройки понатыканы, как попало — слева этажик, справа сторожка, перед крыльцом какой-то кирпичный нарост. Крыша неровная, зигзагами. Ошибка архитектора, а не дом. Со временем дом оброс лишайниками и плющом, скрывшими шрамы разномастной кладки. Здесь редко зажигаются огни в окнах — с улицы не видно, вся жизнь — со двора, тихая, тайная, неслышная. А размеры двора никто не знал. Здесь живут трое — двое мужчин и неприятная маленькая девочка, которую редко видно. Хозяин дома, с крючковатым птичьим носом и длинным белым хвостом, надменный и высокий, именно в его лабораторию стекались поставщики, просители и покупатели. Он недобр и скидок не делает, у него дорого, а пытаться надуть его — себе дороже. Но лучшего товара в Чернолесе не найти. Иногда дверь открывает темноволосый неулыбчивый мужчина. Он поселился здесь намного раньше хозяина, мало с кем общается, изредка выгуливает ребенка и уезжает за покупками. Всех вместе их увидеть большая редкость — они не показываются на людях. Сюда приходят разные. Приходят те, кому нужно редкое лекарство или снотворное, сюда пробираются местные летуны, кому нужен легальный пропуск в Наружность или запрещенный транспорт в Лес, сюда приходят за ответами на тяжелые вопросы, ответами, разлитыми в безликие стеклянные ампулы, упакованные в фирменные медные коробочки с выгравированной хищной птицей на крышке. Здесь почти не бывает настоящих гостей — чтобы с вином и угощением, но сегодня особый вечер, завтра Лорд и Стервятник отправятся в Лес.***
— Ну, за успех нашего предприятия! — За успех! Пузырьки шампанского щекочут нос, Папа Птиц поднял бокал и, широко улыбаясь, демонстрируя свои острые зубы, чокнулся с Лордом. Остальные потянулись к ним бокалами. Про личную жизнь Стервятника Лорд рассказывал неохотно, видно было, что ему неприятно сплетничать про друга. Не удивительно, что у Стервятника в Доме не было девушки — это ж какой психикой надо обладать, чтобы связаться с этим пугалом. Там от одного прикосновения можно было в обморок брякнуться. Сейчас-то другое дело, а тогда… Однако, то, что услышала Рыжая, было по меньшей мере странно. Черный Ральф и Стервятник? И Крестная с ними?! Бред какой-то. Интересно, думала Рыжая, глядя на сидящего напротив нее Черного Ральфа, когда у них началось? Неужели еще в Доме? Да ну, блин. Что их сблизило? А, собственно, какое ее дело — живут и живут люди. И похоже неплохо живут. Может, Стервятник стал таким, как есть, благодаря Ральфу? Пусть. Видя ее плохо скрываемое внимание, Ральф едва заметно улыбался, он мог почти дословно озвучить те наивные и, наверняка, не совсем приличные вопросы, которые роились в этой огненной голове, откровенное любопытство Рыжей его веселило. А вот вся эта затея с экспедициями в Лес ему категорически не нравилась. Странный получился вечер. Стервятник буквально не отлипал от Лорда - чуть не за руку водил по дому, с гордостью демонстрировал свои владения - лабораторию, теплицы, увлеченно рассказывал о своих экспериментах. Лорд в свою очередь советовал, какие растения еще можно поискать, мол, эффект искрометный — закачаешься — называл какой-то «лианник заречный», «прозрачную канапею», и «ядовитый хмыщ», при этом глаза Стервятника загорались алчным и хитрым огнем, а губы кривила торжествующая улыбка. Потом они стали обсуждать какой-то золотистый вермикулит и как его тяжело достать на изнанке. Слушая их, Ральф хмурился, а Рыжей от изобилия непонятных слов стало скучно, она допила шампанское и стала разглядывать комнату. Внутри дом Большой Птицы удивил сочетанием родовой наследной роскоши и чудовищной запущенности — вздыбленный в коридорах пол и торчащие доски, висящие кое-где ошметки обоев соседствовали с гигантским камином, обрамленным узорчатыми изразцами и замысловатым чугунным кружевом, книжными стеллажами до потолка и изящным маленьким палисандровым роялем в гостиной. В самом начале Лорд успел шепнуть, что такой рояль называется «миньон», а еще бывает кабинетный — побольше. А на камине стояли эти… как их… смешное вычурное слово… канделябры. Тихо потрескивая, горели свечи. Даже негромкая музыка, наполнявшая комнату, была под стать обстановке — звучал старый джаз и фокстроты, с тягучим и сентиментальным надрывом, с потрескиванием скребущей пластинку иглы. Треск поленьев, треск пластинки, треск половиц — шампанское шумело в голове, и Рыжей казалось, что дом скрипел, как голос Большой Птицы. И пугал темными окнами, как глаза Черного Ральфа. На правах хозяина Ральф ухаживал за Рыжей — подливал ей игристый напиток, протягивал зажигалку, что-то рассеянно рассказывал про дом и даже Крестную упомянул. Мол, весьма капризное существо, но с маленькими всегда не легко. Поинтересовался, как она управляется с Толстым. Но все это время поглядывал на Лорда со Стервятником, которые настолько были поглощены друг другом, что окружили себя невидимой стеной, не допускавшей никого постороннего в их внутреннее пространство. Потом они вообще встали из-за стола и отошли покурить к камину, где продолжали свой военный совет. Пару раз Рыжая пыталась вклиниться, но сначала Лорд что-то ответил, отвлеченно скользнув по ней взглядом, а потом Стервятник откровенно попросил не мешать. Ральф ни разу к ним не подошел. Но нет-нет и бросал напряженные взгляды на увлеченных компаньонов, а иногда ловил себя на нелепом желании взять канделябр и разогнать всю эту палату птичьих лордов. И это была не только неуместная ревность, усиленная шампанским (эй, Эр Первый, ты еще, оказывается, способен ревновать? поздравляю, старина). На самом деле Ральфа уже несколько дней разъедала необъяснимая, беспричинная тревога. Ему ужасно не хотелось, чтобы Птица шел за Лордом в Лес. Потому что Рекс, в отличие от Лорда, без своих адских ампул туда не попадёт, Ральф уже хорошо разбирался в изнаночной иерархии. А это было небезопасно. И не совсем законно, кстати. Так что причины для тревоги на самом деле были, но внятно озвучить их не получалось. Зачем Стервятник так упорно стремился в Лес, Ральф понять не мог — то ли это был исследовательский азарт экспериментатора, то ли Птица пытался все еще что-то доказать себе или Максу, или тому же Лорду, который, кстати, готов был пойти один. Всю неделю накануне они спорили до хрипоты, до крика, но Стервятник был непреклонен — пойду и все. Хотя бы первые два-три раза. Что-либо указывать ему Ральф не мог - он уже давно не воспитатель, да и вопрос старшинства здесь, на Изнанке, был относителен. В каком возрасте прилетел к нему Птица с другого круга? И сколько этих кругов он прошел на самом деле? Так что авторитет старшего не работал. К тому же бизнес для Птицы и правда очень важен, это его дело. Ральф ничего не мог ему запретить, он мог только убеждать, умолять, угрожать и терпеть. Но пока ничего не помогало. Поэтому сегодня он молчал. Вернувшись за стол и осушив еще по бокалу, Лорд и Стервятник стали обсуждать, что с собой необходимо взять, во сколько сбор - утром эльф должен был приехать сюда — отправляться собирались из лаборатории Стервятника. Рыжая устала от чужих разговоров и почти не вникала в то, о чем они говорили, но тут что-то ее насторожило. В той красивой схеме, которую нарисовал Стервятник, чувствовался изъян, который она пока не могла уловить, что-то не сходилось. Прокутив еще раз в голове их беседу, Рыжую, наконец, осенило, и она бесцеремонно дернула Падальщика за рукав: — Слушай, Стервятник…ик… а с каких это пор ты стал Ходоком? Как ты собираешься в Лес идти? Ты же по жизни Прыгун. Или тебя будет Лорд каждый раз переводить? Это же против правил. Даже сквозь пелену опьянения Рыжая заметила, как после ее вопроса изменилось настроение у присутствующих, как мгновенно замолк Птица, а Лорд опустил глаза в стол и довольно больно ткнул ее локтем в бок. И, если бы она обернулась, то увидела бы, как сжались кулаки и загорелись нехорошим огнем глаза Черного Ральфа. Вечер потихоньку разваливался.