***
Буря приутихла. К часу ночи весенний ветер разгулялся с нудным дождём, который по крайней мере лил уже не с такою силою. Мокрые крыши жилых одноэтажек и тоненькие деревья во двориках блестят в свете луны. Они шумно раскачиваются, и горевший на улице фонарь бросает сквозь их ветви слабый, причудливый свет. Нести громоздкую сумку со всевозможными учебниками и едой тяжело. Пройдя жилище соседей, которые уже давно уехали на несколько месяцев заграницу, я понимаю, что безумно устала. Недавно в интернете я наткнулась на какую-то статью и прочитала, что синдром хронической усталости может быть вызван депрессией, возникшей по самым разным причинам – безответная любовь, в особенности нездоровые отношения, нехватка времени на хобби и встречи с друзьями, долгий напряжённый труд без отдыха. Всё это подходило под описание моей жизни, нежели причин болезни. Поднимаясь по ступенькам крыльца, успеваю заметить, что коврик, под которым обычно лежит запасной ключ, сдвинут. Похоже, к несчастью, ко мне пришёл Иори. Сдунув с лица непослушные локоны, и поставив на специальную приступочку— гэнкан обувь, я дёргаю ручку на себя. Дверь, к ужасу, оказывается открыта, подтверждая мою догадку. Стены смыкаются вокруг меня, окружая теплом. Ставлю сумку на пол, распрямляюсь и смотрю в просвет коридора в бывшую комнату своих родителей. — Я дома, мама и папа, — говорю, сложив руки и бросив взгляд на альком — токоном, в углублении которого поместились фотографии умерших, каллиграфия, икэбана и парочка статуй богов. В просторной прихожей был раскиданы кроссовки, на пуфике у шкафа лежит сухая куртка, означавшая, что парень у меня в квартире уже давно. А меня предупредить не надо было? Я глубоко вздыхаю, снимаю верхнюю одежду, с которой льётся вода, и убираю в сторону, сломавшийся уже не нужный, зонт. Размяла затёкшие мышцы рук и стала раскладывать чужие вещи по местам. Вся моя квартира состоит из довольно современной обширной комнаты, в которой совмещается кухня с гостиной; спальни, ванной комнаты и «священной» для меня комнатки в традиционном японском стиле. Судя по неразбросанным подушкам и не тронутым игрушкам с когтеточкой, обычно активная Таму сегодня весь день дремала. Пасмурная погода, нагонявшая лень, совсем ей не нравилась. Маленькая с трёхцветным окрасом кошка лежит на оранжевом диванчике, уткнувшись носом в передние лапки. Несколько раз дёрнула ушком из-за громких и уже надоевших ей воплей бродячих котов. А котиков на Окинаве много. Так много, что временами возникает ощущение: это именно они — коренные жители Окинавы. В углу зала поднимается, точно вполз по стене, опираясь на неё спиною, взлохмаченный, худой человек, в белом мятом свитшоте с закатанными рукавами. — А, это ты. Я уж думал, воры пробрались, — промямлил он. — Привет, Иори. Не ожидала тебя увидеть у себя дома, — сердито, стараясь придать голосу уверенности и твёрдости, начала пробираться к нему, переступая, валявшиеся сжатые банки биру на полу. Дух от мужчины тягостный, помесь людского пота с непереносимым запахом алкоголя. Жалкое и грубое зрелище. — Я приехал на последней электричке. Где ты шлялась, чёрт возьми?! — Какое тебе дело вообще? Насколько я помню, я не обязана перед тобой отчитываться. Поэтому, где я была и с кем, твоей персоны ничуть не касается. — Мне не приятен разговор в таком тоне. Понимая, чем закончится эта беседа, я пытаюсь успокоиться и пройти мимо. Пусть делает, что хочет. Слёз нет, но из-за, постепенно появляющегося, страха, что-то жгучее щипет глаза, в горле встаёт сухой и колючий клубок. Не лезь. Ну лезь ты ко мне. — Ответь! — Тебе ли не знать, где я была, — не сдержавшись от наездов, стала перечислять, загибая пальцы, — пары, работа в океанариуме, полсмены в прачечной. В отличие от тебя, я работаю. Не хочешь спросить, как прошёл мой день? — не дождавшись ответа, я продолжаю, положив ладонь на сердце. — Ничего особенного не случалось и не встречалось, кроме моего нетрезвого бывшего, решившего в очередной раз напомнить о себе. Теперь он ещё злее и угрожающе смотрит на меня своими уставшими и воспаленными глазами. Я с трудом держусь ровно, изо всех сил борюсь с темнотой, которая накрывает меня. Мне бы хотелось иметь вид полностью независимый и бойкий. Позавчера, после того, как он узнал, что я после работы собираюсь встретиться с подругами в ресторане, он закатил мне истерику, и сегодня весь день названивал мне, не веря, что я действительно провела два часа с Эцуко и Казуми. Только вот его навязчивые звонки были совсем не кстати, ведь закидывать бельё в стиралки и сушилки, попутно держа телефон вечно на голове что-то бесполезно доказывать, не очень удобно. Человек, который делает всё, чтобы испоганить мне настроение, отнять у меня свободное время. Его бесят мои успехи и хорошее отношение со стороны людей. И, видимо днём, он приехал ко мне только для того, чтобы нажраться до стельки и как всегда довести меня до морального истощения, ведь он же ни дня не может прожить, не запугав меня. Я так больше не могу. Чувствую, что вот-вот упаду. — Я пьяный?! Нет, ты серьёзно? Ладно, проехали. Я тут чуть не сдох от голода. Жрать нечего. Ты хоть иногда готовишь тут? — дальше я просто перестаю слушать его упрёки и разворачиваюсь, не желая больше ругаться. Может, завтра он придёт в себя, и я всё ему выскажу, покончу с этим. — Что за хозяйка... Мог бы упростить жизнь своей «любимой», как он всё ещё считает, и сходить за продуктами. Или прийти не с пустыми руками. И к слову, я хорошая хозяйка: во всем доме чистота и порядок. Правда, поесть я действительно не приготовила, так как не успела, да и гостей вообще-то не ждала. — Я чувствую себя очень уставшей и, так и быть, сделаю вид, что не в курсе твоей низкой самооценки, потому что мне тупо сейчас не до этого. Судя по твоему виду и приходу, у тебя какие-то проблемы. Его мутные узкие глаза смотрит на меня из-под тонких бровей. Он быстро притягивает меня к себе, разворачивает к стене и начинает кричать. Мои ноги задрожали, а грудь будто сковало. — Ещё и срываешься на мне без причины. — Зараза! — вопил он и ловит меня за кисть, но я успешно вырываюсь. Тогда он хватает левой рукой за шею и снова придавлтвает к стене. Какие жёсткие пальцы… Я берусь обеими руками за его, отдирая их от горла, резко почувствовав, что слёзы душат меня и уже текут по моему раскрасневшемуся лицу. Он замахивается на меня другой рукой. Причём так, что лежавший рядом на тумбе пульт падает и включает телевизор, по которому, сейчас показывали сериал «Небо любви». Моя жизнь настолько скучна, что даже канал никогда практически не переключается. И в этот момент, со стороны кухни доносится шум воды, услышав который, мы подпрыгиваем и смотрим друг на друга. Кран прорвало. Радуясь удачному стечению обстоятельств, бегу к гарнитуру, спасаясь от следующих ударов и криков парня, и стала попавшимися под руку тряпками зажимать кран, следя, как вода, вытекая, фыркает и брызжет во все стороны. Я чувствую приближающуюся панику, наблюдая за утечкой воды. Конечно, я знаю, что затыкание места аварии разнообразными затычками ничем не поможет, так как напор в водопроводной системе слишком высок, но всё равно пробую остановить протечку таким образом. В конечном итоге я вспомнинаю, что нужно делать в таких ситуациях, и перекрываю воду. Иори смеётся и, шатаясь, смахивает безделушки с тумб, дошёл до входной двери. Кошка встаёт на дыбы и шипит. Он неуклюже обувается, накидывает короткую кожаную куртку и, не оглянувшись, выходит из дома, хлопнув дверью. Наверное, вызовет себе такси и поедет в общежитие или пойдет дальше пить в каком-нибудь баре. Мне всё равно. Да, определённо всё равно. — Мерзавец, вот мерзавец! —повторяю шёпотом я, всхлипывая и пытаясь вытереть слёзы рукой, а воду на паркете половой тряпкой, корячась и уже не чувствуя спину. И пусть у меня установлена новая известная сантехника, моя невезучесть всегда находила выход в этом мире, бесконечно заставляя ломаться любую технику. Наконец закончив, я, смахивая слёзы, чуть не поскользнувшись, встаю, включила чайник, и внезапно в запотевшем окне над раковиной замечаю смутные очертания молодого человека, совсем не похожего по телосложению на Иори. Незнакомец проскакивает летящей походкой мимо винтовой лестницы здания напротив. Он остановливается и медленно поворачивается. Встретившись со мной взглядом, спускается вниз, но всё еще продолжает пялиться в окно. Я вздрагиваю и пячусь. Кто-то ходит рядом с моим домом и наблюдает за мной. Сумасшедший? Бандит? Извращенец? Маньяк?! Напряжённо вглядываясь в сумрак, узнаю недавний капюшон. Тот парень... Что ему нужно? И.. видел ли он эту потасовку? Моя голова кипит, словно этот чайник, его бурление сводило меня с ума. Может, вызвать полицию? — Я влюблен в тебя! Только ты... Только ты можешь подарить мне нежность и счастье. Ты самая лучшая девушка на земле! — наигранно говорит голос из телевизора, заставляя меня опять расплакаться. Внезапно я чувствую, как что-то горячее струёй льётся у меня из носа. Кровь. В переносицу и виски́ тут же ударяет давление. Я сжимаю пальцы сильнее, чувствуя, как алые капли, словно дождинки по оконному стеклу, текут по ладони, я боюсь взглянуть на них, а также испачкать, только что вымытый пол. Умываюсь холодной водой из кувшина и запрокидываю голову, давлюсь. Когда пульсирующая боль прекращается, снова смотрю во двор. Парень бесследно исчез. Дурацкая кровь. Резко зашторив окно, я выхватываю из сумки лапшу, при этом пнув переноску ногой, кидаю в миску и заливаю кипятком. Полузасохшая жидкость мешает дышать. Пока ужин остывает, я, стараясь не думать о произошедшем, убираю чужой мусор. И иногда поглядываю на окно и экран, чтобы наконец-таки узнать, стали ли встречаться герои, хотя на самом деле я уже не испытывала радости за героев, а лишь зависть. Усталость, взявшая верх над мучительным смятением моих чувств, наваливается с такой силой, что я даже не обращаю особого внимания ни на блуждающего незнакомца под моими окнами, ни на аромат еды. Не хочу кушать, не могу. Слышится настойчивый звонок. Телефон сияет в темноте, высвечивая на экране имя подруги. Сначала я не хочу брать трубку, но подумав, что с ней могло что-нибудь случится, отвечаю. — Минами, прости, что так поздно, но у тебя всё хорошо? Обычно ты комментируешь сериал мне в сообщениях, а сегодня тебя и в сети нет! Там тако-о-ое происходит!.. Ты дома? — высокий женский голос звучит взволнованно и удивлённо одновременно. Я и забыла, что мы всегда вместе обсуждаем эту глупую историю. — Да... Дома. Всё нормально. Я...я просто сегодня замоталась чутка. — Чувствуется, что ты что-то не договариваешь. Снова Иори? В дождливые дни так было всегда. Потому что звук дождя пронизывает меня воспоминаниями, которые я безнадёжно пытаюсь забыть. А с ними на поверхность всплывают ненужные мне чувствова, которые я похоронила глаубоко внутри себя. В итоге со мной рука об руку идут мысли о том, что я наконец-то сошла с ума, но и они уже давно привычные гости в моей голове. Тот день совершенно точно был самым обычным... — Сегодня двадцать второго октября из-за, сильно выпавших, осадков вследствие недавней бури и скользких дорог, на центральной улице города произошла крупная авария. Водитель грузовика не справился с управлением и вылетел на встречную полосу, — читала с напечатанных листов ведущая новостей канала OTV. На фоне играло видео. На нём было видно и слышно, как громадная машина врезается в лобовое легковушки. Такого же цвета, как и нашей машины. — Грузовик марки ISUZU врезался в автомобиль на полной скорости и какое-то время тащил его по дороге. Пассажиры погибли на месте. Как сообщает председатель местной службы обеспечения правопорядка, что произошло ещё предстоит выяснить. Следователи проводят проверку... Люди на тротуарах кричали и шарахались из стороны в сторону при виде крови, битого стекла, дыма и... мёртвых тел. Двух мёртвые тел. Мужчины и женщины. Грудь сдавило, сердце пропустило удар, а после заколотилось, как сумасшедшее. — Соблюдайте бдительность на дорогах. Если приходится совершать поездку в плохую погоду, то будьте особенно осторожны. Помните, что реакции автомобиля на управление будут более вялыми и замедленными, даже если дорога только кажется слегка влажной... Я не двинулась с места, осталась стоять в оцепенении, хотя вскоре, всё же покачнулась. В этот же момент телефон стал говорить сообщение, оставленное на автоответчик: — Привет, милая, — судорожный вздох на грани рыдания. — У меня плохие новости. Тебе лучше присесть. Я уже не слышала ни слов тети, ни слов ведущей программы передачи. Важно только одно – родителей больше нет. Их нет. Они погибли. Эта мысль еще долго кружилась в моей голове в разных вариациях. Последнее, что я тогда увидела перед обмороком, были искажённые в ужасе, обгоревшие лица на фото, присланном из местного участка для опознания. — Минами, ало! — Прости, что?.. — Я говорю, весь такой из себя! — перебивает она меня. — Считает себя выше других. Как он смеет кидать в твою сторону замечания и оскорбления?! Он меня ещё с утра взбесил! Это возмутительно! Постой-постой, не отвечай мне, я знаю, это позволяет ему почувствовать себя умнее других, да? Может это из-за твоей неуверенности в себе он так поступает? — Не знаю. Давай оставим эту беседу на потом, ладно? Спокойной ночи, — произношу я и швыряю телефон на диван, отчего кошка в злом прищуре глядит на меня. Мрак в комнате ещё более сгущается, только слабый свет плазмы освещает помещение. Безжалостно избавившись от телефона, я ещё больше заплакала. Наступает вторая волна ужасной мигрени. Дежавю того дня не даёт покоя. Но как выбросить из памяти хоть на минуту такое страшное событие? Почему подсознание не блокирует детали аварии? Вот если бы я легла спать, и они стёрлись бы во время сна, захватив с собой то, что было после... После смерти родителей, всё перевернулось. Оставшиеся далёкие, во всех смыслах, родственники, ждали от меня одного – проявления безграничного мужества. Мне приходилось работать в поте лица, чтобы оплачивать коммунальные счета, продолжать учёбу и подняться до должности учёного. Хотя, о какой учебе и работе могла идти речь? Однако я думала, что любимый мужчина будет ждать меня и поможет мне пережить самое страшное горе. Надеялась, что он будет рядом. Поможет с документами и остальными формальностями... Но Иори не отвечал ни на один мой звонок, а когда я узнала где он, то даже не стала ехать к нему. Это был то ли бар, то ли ночной клуб, уже не помню. Главное, что с ним была выпивка, девушки... Всё моё тело было покрыто синяками и ранами. Первоначальная оценка медимедиков подтвердила синяки на моих руках, ограниченное движение челюсти и кровотечение из носа в результате травм. Однако, поскольку мне были нанесены лишь незначительные травмы, это не являлось уголовным делом для передачи в прокуратуру. Всё, что оставалось делать полиции, это задержание и посредничество. Жизнь продолжалась. Мои родители уже никогда не узнают в какую тварь превратился их почти-что зять, и как их дочь уверено и храбро, наконец, бросила его. Да. Жизнь продолжалась. Я жила лишь мыслью о следующем дне, все мечты и цели угасли. В институте и на работе, узнав о проблемах с парнем, многие отвернулись от меня, и я уже не могла выносить, как они шептались за моей спиной, как обсуждали личную жизнь и как говорили мне ужасные вещи прямо в лицо. — Как их семейный бизнес связан с тобой? — Просто он выпил слишком много пива. Кто раньше не был пьян и не сделал то, о чем сожалеет? — Ты должна винить себя, ведь не можешь позаботиться о своем мужчине. У меня осталось несколько друзей, поддерживающих и помогающих мне, за которых я цеплялась, как за спасательный круг. Произошедшее отложило свой отпечаток на мою психику. И с каждым днём внутри меня всё больше образовывалась щемящая пустота. Я открываю маленький холодильник и начинаю искать формочку, чтобы приложить лёд к синякам и немного опухшему носу, но меня встречает лишь, одиноко стоящая, банка ежевичного напитка Dydo Soda Jelly. Такие напитки придумывались для охлаждения организма, и я, можно сказать, в такой ситуации, поняла это буквально. Я совсем недавно купила её, для утоления жажды в жару, и было бы глупо держать её в другом месте. Я невольно вспоминаю незнакомца. Недолго думая, прикладываю к лицу ледяную газировку с надписью «пить охлаждённым» и с силой ногою пинаю дверь. Неожиданно глаза режет яркая вспышка, пищит на пределе возможностей человеческого слуха, вызывая дикую головную боль. Банка с металлическим звоном падает, а я, зажмурившись, зажимаю руками уши и плавно опускаюсь вниз.***
На следующее утро всё моё тело ломит. Головная боль прошла, по крайней мере, теперь я ничего не чувствую, точнее, только растерянность и бесцельность существования. Через зашоренное кухонное окно проходит мерцающий тусклый свет утренней зари. Одна яркая полоска скользит по моему лицу, и слипшиеся ото сна глаза начинают постепенно раскрываться, а затекшие на полу ноги разгибаться. На душе муторно и скверно. Оцепенение, с которым я живу уже много дней, не покидают меня. В основании позвоночника возникает боль. Когда я помылась, остаток давнего чувства, — умиротворение, вдруг шевельнулось у меня в груди, и после этого стало лёгко и свободно, как будто и душа умылась. Причём нормально умылась, только после нечеловеческих усилий добиться нужной температуры. Я чищу зубы, переминаясь с ноги на ногу, чтобы убрать прилипшие с пляжа песчинки из ванной, расчесываю волосы, после сделав пучок. Смотрю в запотевшее зеркало, и в голове опять заседаеь мысль, что мне в себе не нравится. Радость тут же улетучивается. Из этого тумана на меня глядит несчастная неизвестная, едва различимая в мозаике мелких капель с неловкой девичьей хрупкостью и угловатостью. Я из тех людей, которые не могут похвастаться успехами в спорте, ловкостью и силой. Уставившись на нескладную и худую темноволосую девушку в отражении, я, слегка отпрянув, пытаюсь замазать тональником царапины на запястье, покраснения вокруг глаз, которые давно уже потускнели. И я не думаю, что что-то может изменить это. Я помню последний раз они сияли прошлой весной, когда у меня были счастливые моменты с друзьями, нормальным парнем и родителями. — Ну, что ж, получилось весьма неплохо, — сказала я сама себе, ещё раз бросив оценивающий взгляд в зеркало. Сегодня я слишком долго стояла перед ним и рассматривала следы вчерашней потасовки, вокруг носа, на кистях. После ванной, напоминающей парилку, бреду на кухню выпить воды. Мерно и грустно капающая из неплотно завёрнутого крана, вода напоминает китайскую пытку. Позавтракав тамаго-яки и чаем, я решаю не останавливаться на этом и съесть ещё йогурт вместе с хлопьями, потребляя столько сахара, как если бы я выпила две банки колы. Честно сказать, мне хотелось поесть ещё больше, видимо, это из-за того, что я вчера не ужинала и уснула на голодный желудок. Закончив, кладу в авоську тетрадь, личную карточку работника, немного иен и пудреницу, чтобы в случае чего поправить то, что я бы не осмелилась назвать макияжем. В кармане снова вибрирует мобильный: «Доброе утро, Минами. Мы с ребятами собираемся поработать и отдохнуть на городском пляже. Аки хочет закончить с починкой яхты. Будем ждать тебя у пристани». Хорошо. Я как раз собиралась перед работой посидеть у моря и всё обдумать, зная, что море утопит отчаянность и замешательство. Только вот друзья... я так нуждалась в тишине... Тетсуо так официально позвал меня, впрочем, как и всегда — в своём стиле. Этот пессимистичный, скрытный интроверт... Слабо, но искренне улыбаюсь сообщению лучшего друга и выхожу из дома.