***
- из сводки новостей за 21 мая -
Восстановлена хронология событий, произошедших утром 19 мая xxxx года. В девять двадцать два, за восемь минут до начала первого занятия, в школу заходит человек в черном, несущий с собой набитый взрывчаткой рюкзак и ружьё, спрятанное в чехле от гитары. Ученик одиннадцатого класса Мортимер Смит — а стрелком оказался именно он — идёт по очереди в столовую, библиотеку и два коридора здания, оставляя там взрывчатку, а затем, через несколько минут после звонка, поднимается на третий этаж, где у его класса уже идёт занятие по математике.Почему именно туда? Что ему сделали его одноклассники? Это была случайность или осознанный выбор?
Пройдя в помещение, он запирает за собой дверь и начинает кровавую бойню, хладнокровно расстреливая пятнадцать из шестнадцати присутствующих людей. Первый выстрел звучит в девять сорок один. Первый звонок в полицию поступает в девять сорок четыре — детские крики и повторяющиеся выстрелы не оставляют сомнений в том, что ошибки тут нет: в школе начался ад, именующаяся расстрелом.С чего он решил, что они заслужили смерти? С какой целью он оставил в живых одну из потенциальных жертв? Что с ним не так?
Начинается экстренная эвакуация школьников и персонала. Более шестисот людей, находящихся в здании, необходимо вывести через пожарные лестницы и аварийные выходы до того момента, когда человек с ружьём решит выйти из-за запертой двери. Директор по громкой связи говорит оставшимся в здании студентам забаррикадироваться в классах. Убийца начинает обход школы, пропуская запертые помещения и стреляя в тех, кто оказался в коридоре.В чём заключались его мотивы? Почему он решил прийти с оружием именно в эту школу? Неужели никто не замечал странностей в его поведении?
Детонирует оставленная на первом этаже взрывчатка. Те, кто спрятался в столовой и библиотеке, попадают в зону поражения. Стрелок спускается на второй этаж, пускает пули ещё в нескольких попавшихся ему на пути; к этому моменту к зданию наконец подъезжают спецназ, медики, сотрудники полиции — как только SWAT начинает приводить в действие операцию по захвату вооружённого террориста, он сам выходит из здания школы со взрывчаткой в руках. Смертника ликвидируют за доли секунды, выпуская ему в тело около шести пуль…Почему в один день его рука поднялась на таких же детей, как он сам?
***
в з г л я д и з н у т р и
Когда раздаётся первый выстрел, не все понимают сразу, что происходит — а потом с третьего этажа раздаются ужасные крики, и как-то неожиданно в голову Эффи приходит простая истина: тот шум — не грохот от падения чего-то громоздкого и даже не взорванная каким-то умником петарда. Учитель кричит им оставаться на своих местах, заставляя всех вскочивших со своих мест сесть обратно за парты, и осторожно выходит в коридор. Из соседних аудиторий выглядывают люди, находящиеся в таком же замешательстве — никто не понимает, что происходит. Выстрел. Директор по громкой связи объявляет о начале срочной эвакуации. Выстрел. Они строятся и идут к аварийному выходу. Выстрел. Коридор наполнен напуганными детьми. Выстрел. Эффи со своего места видит, как группа детей — мелкие, лет 14-15 на вид, наверное, девятиклассники — покидают здание. Выстрел. Руки дрожат от страха. Они так далеко от выхода. Выстрел-выстрел-выстрел-выстрел-выстрел. Даже самые храбрые дёргаются, вслушиваясь в череду свидетельств того, что на третьем этаже только что прервалось пять жизней. Выстрел. Мэри стискивает в руке её ладонь. Выстрел. Директор срывающимся голосом объявляет по громкой связи, чтобы они немедленно запирались в классах. Выстрел. Они идут обратно. Выстрел. Парни придвигают к дверям парты, они все садятся в самый дальний угол, подальше от окон и от входа в аудиторию — кто-то всхлипывает, закрывая ладонями лицо, кто-то просто прижимает к груди колени и молчит, широко открытыми глазами глядя на противоположную стену. Они все осознают, что сейчас играют в русскую рулетку с никому не известным ублюдком, решившим открыть стрельбу в их школе. На несколько минут в школе повисает тишина. В сердце закрадывается робкая надежда о том, что всё прекратилось, но всё внутри сжимается, когда где-то в коридорах раздаётся ещё один выстрел. Она закрывает глаза и начинает молиться, вспоминает всех известных ей богов, умоляет высшие сущности о том, чтобы просто выйти из этого места живой. Сердце пропускает удар, когда дверная ручка несколько раз дёргается. Сидящая слева Мэри судорожно всхлипывает, закрывая рот руками — а затем в полной тишине удивительно отчётливо слышатся шаги за дверью: медленные и какие-то тяжёлые, отходящие от их класса всё дальше и дальше. Выстрел. Совсем рядом раздаётся нечеловеческий женский крик, наполненный болью. Она зажимает руками уши, а чужой голос пробирается сквозь её пальцы, эхом отзывается в голове, вызывая мурашки по коже. Куда страшнее становится в тот миг, когда после очередного выстрела наступает тишина. — Мы можем выпрыгнуть из окон, — лихорадочно шепчет Оскар. — Мы можем выпрыгнуть из окон и убежать отсюда — тут всего второй этаж. В голове мелькают мысли о том, что его слова могут быть разумными, а в следующую секунду прямо под их помещением раздаётся взрыв. В этот раз кричит уже не один человек. Под ними — библиотека. Библиотека, в которой наверняка забаррикадировалась часть школьников. Мэри срывается в тонкий скулёж, и Эффи обнимает плачущую подругу, содрогаясь от страха. Они не знают, сколько времени проходит — минуты тянутся, как липкая жвачка, приставшая к пальцам, и неожиданно раздавшийся стук в дверь едва не доводит всех находящихся тут до сердечного приступа. — Откройте дверь. Это полиция, — мужской голос, чуть приглушённый, звучит как-то устало. Раздаётся непонятный шорох, и спустя мгновение в тонкую щель между дверью и полом проскальзывает удостоверение. И правда: возле металлического жетона к бумажнику прикреплена карточка с фотографией полицейского средних лет. Их выводят из класса, и она чувствует, как мелко дрожат губы. Из глаз опять текут слёзы; буквально в нескольких метрах от них лежит изуродованный труп девушки, голова и бедро которой представляют собой кровавое месиво. Алиса Джонсон, семнадцать лет, класс истории. Любила покупать на обед сладкие вафли, держала дома трёх котят, принесённых ею с улицы, подрабатывала волонтёром в одном из местных приютов для животных, а ещё планировала получать образование ветеринара. На лестничном пролёте изломанной куклой лежит тело молодого мужчины с простреленной грудью. Его глаза широко открыты, одна ладонь закрывает рану, словно в последние мгновения перед смертью мужчина пытался остановить кровотечение. На безымянном пальце мужчины виднеется кольцо; так и не скажешь, что оно обручальное — пятна крови полностью скрыли золотой отлив украшения. Элиас Мартин, преподаватель биологии. Он выпустился из университета всего пару лет назад, а в апреле этого года сделал предложение своей девушке, преподающей кружок рисования в этой же школе. На первом этаже путь к лестнице перекрывает тело беловолосого юноши, на чёрной кофте которого не сразу можно разглядеть влажные следы крови. Джеймс Ли, шестнадцать лет, единственный альбинос, проживающий в их округе. Встречался с мальчиком из параллели, за что над ним часто подшучивали в классе, а ещё просто прекрасно играл на гитаре и мечтал основать музыкальную группу со своими друзьями. Они идут к запасному выходу, ступая по битому стеклу, проходят мимо разрушенных помещений и коридоров, в которых совсем недавно сидели, весело переговариваясь, школьники, готовящиеся к новому учебному дню. Дети пришли сюда за знаниями. Дети остались тут навечно. Из здания школы выносят пострадавших. Их класс наконец выходит на улицу, и Эффи моментально оказывается в объятиях рыдающей матери. — Моя маленькая, моё солнышко, ты цела. Как же я боялась за тебя, малышка… На траве лежат хнычущие от боли дети и стискивающие зубы взрослые. Газон покрыт тёмными пятнами крови, территория окружена машинами экстренных служб, а между ранеными снуют туда-сюда медики и просто оказавшиеся рядом люди, способные помочь врачам хоть чем-то. — Не смотри туда, — шепчет женщина, кладёт ладонь на волосы дочери, стоит той попытаться повернуться в сторону крыльца. — Пожалуйста, маленькая… И Эффи делает вид, что лежащего на ступенях ружья не увидела. Делает вид, что это не она десять минут назад сидела в одном из классов, прижав колени к груди и захлёбываясь слезами от страха и бессилия. Делает вид, что всё в порядке, что по ночам ей не снятся алые пятна на стенах коридора и изуродованные трупы, лежащие в лужах собственной крови. Делает вид, что таблетки ей помогают, что ей не плевать на терапию, что её состояние становится всё лучше и лучше. А затем пускает в свою голову пулю из такого же ружья, что несколько месяцев назад сжимал в руках Герпсонский стрелок, одним утром пришедший в их школу убивать.