***
Она не планировала свое грандиозное появление (вообще никакое не планировала). Тем не менее, сейчас в кабинете Командующего было целое столпотворение офицеров, которые расступились, чтобы уступить дорогу невесте, и Леви ничего не оставалось, кроме как выдержать долгую, мучительную минуту, пока она шла к Эрвину, который стоял возле своего стола. Эрвин болтал с чиновником, председательствующим за его столом, но обернулся, когда в кабинете внезапно воцарилась тишина, как раз вовремя, чтобы увидеть приближение Леви. Они собирались пожениться в своей форме, и хотя Леви крайне редко видела Эрвина в гражданском, еще никогда он не был так красив: высокий, статный, светлые волосы, блестящие от яркого солнечного света, что проникал через решетчатые окна, горящие ожиданием глаза. По-настоящему. Все казалось таким настоящим, и все же это было не так. Эрвин выглядел на удивление спокойным, можно сказать, безмятежным. Даже счастливым; и все же Леви знала талант этого человека убедительно играть на публику. Леви попыталась вспомнить Эрвина, каким она увидела его в первый раз, она тогда стояла на коленях, а он смотрел на нее холодным расчетливым взглядом. «Леви, не хочешь заключить со мной сделку?» Леви понимала, что этот так называемый брак был не чем иным, как очередной сделкой Эрвина. В результате первой она вступила в Разведкорпус и потеряла Фарлана и Изабель. Чем же обернется для нее вторая сделка? Если только я не получу от него то, что хочу, прежде чем он заберет мое сердце. Эрвин улыбнулся, когда она подошла ближе, и протянул ей руку. Леви попыталась вспомнить, как она ненавидела его — ненавидела сильно, ненавидела настолько, что хотела убить, — и обнаружила, что не может посмотреть в его ясные глаза. Леви позволила Эрвину взять ее за руку — да и как она могла не позволить перед всеми этими людьми — и его рука была теплой, когда он уверенно сжал ее. Церемония не являлась церковным венчанием, но чиновник начал точно так же, заявив, что у кого бы ни была причина, по которой этот мужчина и эта женщина не могут пожениться, пусть они скажут сейчас или молчат навсегда. На минуту воцарилась напряженная тишина, и Леви была почти уверена, что собравшаяся толпа набросилась бы на любого, кто осмелился хотя бы открыть рот. Затем чиновник продолжил, спросив жениха и невесту, не желают ли они обменяться клятвами. Леви тупо уставилась на Эрвина, не в силах вспомнить, был ли этот пункт среди тех, что он перечислил ей прошлой ночью при обсуждении плана церемонии, поскольку она отказалась от настоящей репетиции свадьбы. Заметив ее ошеломленное выражение лица, Эрвин быстро сообразил и взял инициативу на себя. — Все, Леви, — сказал он. — Обещаю. Что ж, коротко и по существу. И совершенно бессмысленно. Довериться человеку, который говорит загадками. — Да, хорошо. Что бы это ни значило, — пробормотала она, подбирая слова. Она покраснела, когда комната взорвалась добродушным смехом. Наконец, ей пришла в голову идея, и Леви совсем тихо произнесла: — Никаких сожалений. Похоже, Эрвин искренне был доволен, взял Леви под руку, и церемония продолжилась. Пока они отвечали на вопросы чиновника, Леви обдумывала слова Эрвина, и лишь когда они собрались обменяться кольцами, она вспомнила. Я хочу все, что ты можешь мне дать. Она сказала это ему только вчера, казалось, прошла уже целая вечность, но сейчас он дал ей ответ. Чувство нереальности снова нахлынуло на нее, пока она наблюдала, как Эрвин надевает кольцо ей на палец, и когда настала ее очередь, Леви без колебаний повторила действия Эрвина. После этого предстояло подписать документы — самый важный шаг для заключения сделки. Роспись Леви выглядела такой жалкой рядом с твердым, уверенным росчерком Эрвина, она подняла голову и увидела, что он пристально смотрит на нее, его глаза были бледнее обычного, и в них горели эмоции, которых она никогда раньше у него не замечала. А потом Эрвин наклонился к Леви, как раз в тот момент, когда чиновник сказал: — Можете поцеловать невесту. Эрвин мягко коснулся ее губ своими, и кабинет взорвался аплодисментами и одобрительными возгласами, не было времени думать, не было времени реагировать, поскольку чиновник произнес: — Объявляю вас мужем и женой. Теперь они женаты.***
Для свадебного обеда солдаты украсили столовую белыми гирляндами, на длинных деревянных столах — изящные тарелки, столовые приборы и стаканы. Не стихали разговоры и тосты за молодоженов, прерывающие трапезу, которая уже явно затягивалась, товарищи по оружию требовали, чтобы жених и невеста поцеловались. Только позже Леви узнала о трогательной детали: каждый солдат внес часть своего жалованья, чтобы устроить ей и Эрвину свадебный пир. Ранее они оба обговорили, что откажутся от подарков. Уже начало темнеть, и им с Эрвином пора было выдвигаться, но прежде их заставили пройти через почетный караул избранных друзей, стоявших с поднятыми над головами мечами. К тому времени Леви уже хватило потрясений, поэтому единственной ее реакцией был фирменный хмурый взгляд, но, судя по виду Эрвина, тот был очень и очень собой доволен. Редкое зрелище, и, несмотря на накатывающую усталость и раздражение, Леви чувствовала, как его радость согревает ее. Наконец они сели в экипаж, и, стоило двери закрыться, как Леви сразу же плюхнулась на мягкое сиденье. — Долгий день, — заметил Эрвин, продолжая с улыбкой смотреть на свою уже жену. — Долгий, — эхом отозвалась Леви, когда экипаж тронулся. Теперь, когда они остались одни, ей казалось, что карета буквально давит на них, а в воздухе нарастает напряжение. К счастью, Эрвин не стал настаивать на разговоре. — Отдохни немного, Леви, — просто сказал он, усаживаясь напротив нее. — Если повезет, мы прибудем к месту назначения до полуночи.***
Леви не стала спрашивать, куда именно они едут, а Эрвин хранил молчание. Они уже давно миновали гладко вымощенные улицы города, и грохот и стук колес по проселочным дорогам не располагали к разговору. Это было к лучшему. Леви устроилась в своем углу кареты и не заметила, как заснула, пока не почувствовала, как Эрвин мягко трясет ее за плечо. Сначала она подумала, что это просто еще одна остановка, последняя была несколько часов назад возле маленькой уютной гостиницы, где они решили поужинать, но Эрвин объявил: — Мы приехали, Леви. Резко проснувшись, она села, тем временем Эрвин уже выходил из кареты, чтобы поблагодарить кучера и, судя по хору возбужденных голосов снаружи, их вышли поприветствовать. Отмахнувшись от протянутой руки Эрвина, Леви спустилась сама и обнаружила, что их встречали хозяева и их работники. Они выстроились в аккуратную линию: семья из семи человек и несколько слуг, возбужденно разговаривая с Командующим, когда он по очереди пожимал им руки. Леви сделала то же самое, молча кивая в ответ на поздравления. Только когда они миновали первое здание, Леви поняла, что они находятся в каком-то пансионате, расположенном посреди леса и состоящим из нескольких отдельных коттеджей. Некоторые были заняты, их освещенные окна казались маленькими желтыми квадратами на фоне темной ночи. Когда Леви вопросительно посмотрела на Эрвина, он просто сказал: — Попросил об одолжении. — Это было больше, чем одолжение, — объяснял владелец санатория, пока лично вел их в коттедж, а его жена следовала за ним. — Для меня честь принимать у нас спасителей человечества по такому особому случаю. Маленькие каменные фонари горели вдоль дорожки, придавая обстановке некую интимность, которая успела сильно повлиять на Леви. Уединиться здесь, с Эрвином, после многих месяцев жизни в казармах. Она испытывала схожее чувство лишь раз — когда они были за стенами, но то было совсем другое дело. Здесь не было титанов, и все же Леви не была уверена, что Эрвина — ее мужа, если уж на то пошло — не стоило опасаться. Когда они добрались до своего коттеджа и их провели внутрь, снова начались разговоры и восхищение. Интерьеры были простыми, но со вкусом, брачное ложе шириной около мили была усыпана лепестками роз. Взглянув на кровать, Леви с трудом сдержала внезапную дрожь и поспешно отвела взгляд. Ванная была просто чудесной, с фарфоровой ванной и кранами с горячей и холодной водой — невероятная роскошь по сравнению с трехминутным душем, к которому Леви привыкла в разведке. Несмотря на долгую экскурсию и сложную дискуссию, разговоры вскоре сошли на нет, и хозяева с улыбкой откланялись, наконец оставив молодоженов одних. — Уверен, сначала ты захочешь воспользоваться ванной, — сказал Эрвин, прежде чем между ними возникла неловкость. — Наш багаж еще не прибыл, но, думаю, его доставят как раз, когда ты закончишь. Леви молча направилась помыться. Только когда она погрузилась в теплую воду, напряжение наконец отступило и стало легче дышать. Она знала, что ночь будет долгой, и ей нужно было кое-что сделать. Она не могла позволить себе потерять контроль, потерять саму себя. Зная Эрвина, он, вероятно, сделает все возможное, чтобы расстроить ее планы, возможно, даже раскроет пару секретов о ней до того, как закончится ночь. Ей нужно держать себя в руках, если хочет добиться успеха в завоевании мужчины, за которого только что вышла замуж. Наконец Леви вышла из ванны и, немного подумав, решила добавить горячей воды для Эрвина. Их сундуки, возможно, уже прибыли, а может, и нет, но будь она проклята, если станет просить Эрвина принести ей одежду. Быстро вытершись огромным полотенцем, она надела один из мягких махровых халатов, висевших на крючках у двери, и вышла из ванной, готовая к битве. Мысленно она готова была сразиться со своим новоиспеченным мужем, но совершенно не ожидала увидеть такое зрелище — отключившийся Эрвин лежал на кровати полностью одетый, а на его груди покоилась книга. Он выглядел таким умиротворенным. Похоже, Эрвин решил скоротать время за чтением и неожиданно задремал. Неужели она так долго была в ванной? , задалась вопросом Леви. Она взглянула на деревянные часы в другом конце комнаты и с удивлением увидела, что уже почти час ночи. — Эй, — обратилась она к Эрвину, толкая его в бок. Он тут же встрепенулся, тихо ворча и моргая. — Вода еще теплая. Лучше прими ванну перед сном. Эрвин зевнул и, кажется, снова собирался закрыть глаза. Леви схватила его за руку и с силой усадила. — Иду, иду, — пробормотал он с сонной улыбкой, а Леви пришлось собрать все свое мужество, чтобы не отвести взгляд. «Сосредоточься», мрачно напомнила она себе. Она устроилась на кровати среди благоухающих красных, розовых и белых лепестков, чувствуя себя такой потерянной, пока ждала, когда Эрвин закончит мыться, что, она была уверена, не займет много времени. Он вышел всего через десять минут, одетый в такой же, как и у нее, халат и вытирая полотенцем волосы. Эрвин на мгновение замер, разглядывая Леви, развалившуюся поперек кровати, одной рукой она подпирала голову, а в другой держала книгу. — История Троста, — продекламировала она, прежде чем посмотреть на него, прикрыв глаза. — Подходящее чтиво для медового месяца. Эрвин рассмеялся. — Я взял с собой и другие книги, — заверил он, усаживаясь на диванчик напротив кровати. — Возможно, Ханджи подкинули парочку любовных романов. Сам видел, как они крутились у одного из сундуков, пока я паковал вещи. — Я бы это так просто не оставила, — согласилась Леви, глядя на Эрвина. — Итак, что теперь? Ты собираешься провести там всю ночь? — Зависит от обстоятельств. — Не говори глупостей, Эрвин. У тебя будут свешиваться ноги, если ты будешь спать на этом маленьком диване. Хотя… — Леви выгнула бровь. — Хотя, конечно, если ты и впрямь устал и хочешь спать. Полагаю, такому старику, как ты, нужен отдых. — Леви. — Тогда иди сюда. Эрвин молча повиновался, и Леви очень понравилось такое послушание с его стороны. Приказывать Эрвину было для Леви в новинку. Она наблюдала за его осторожным приближением, за тем, как он остановился у кровати, словно чувствуя неуверенность, даже стеснение. Леви неторопливо подняла ногу и уперлась босой ступней в мягкую ткань, скрывавшую его промежность, наслаждаясь звуком его грубого, прерывистого дыхания, когда он вздрогнул от ее легкого прикосновения. — Забавно, — пробормотала Леви. — А я-то думала, ты слишком устал. Эрвин покачал головой, в этот момент он выглядел как мальчишка, и Леви чуть не рассмеялась. Она начала поглаживать ногой его член, чувствуя, как он твердеет под халатом. — Ты знаешь, чего я хочу, Эрвин, — сказала она. — Все, — ответил он глубоким голосом, глядя на нее потемневшими глазами. — Поцелуи, — напомнила ему Леви. — Как я уже говорила, никакого траха не будет, пока ты не убедишь меня, что хорошо целуешься. — Какие именно поцелуи тебя интересуют? — невероятно мягким голосом спросил Эрвин. — Всякие, — произнесла она. — Все, на какие ты способен. Он улыбнулся, пока Леви с колотящимся сердцем ждала, как он будет спорить, стараясь выйти из этой ситуации. Однако он не стал этого делать. Эрвин вообще не сказал ни слова, просто взял Леви за ногу, нежно обхватив за лодыжку и изгиб стопы, и, склонившись, ласково поцеловал. Застигнутая врасплох, Леви заерзала. Она не хотела, чтобы Эрвин начал с ноги, но все равно. Вот же ублюдок, он проявил изрядную изобретательность, и Леви стало любопытно. Она смотрела, едва дыша, как он провел губами по ее коже. Неожиданно Леви почувствовала его язык и чуть не отпрянула. — Только не пальцы, — предупредила она, разгадав его намерения. — Это отвратительно. Эрвин лишь хихикнул, глубокий низкий звук, которого она никогда раньше не слышала. Крепко держа ее ногу одной рукой, он опустил голову, чтобы уделить внимание ее лодыжке, ее голени. Эрвин опустился на кровать, продвигаясь вверх, добираясь до бедра, где кожа намного чувствительнее. Леви предупреждающе потянула руку как раз в тот момент, когда подумала, что он продолжит, однако Эрвин перехватил ее и поцеловал костяшки пальцев. — Как я справляюсь? — спросил он и улыбнулся, увидев, как она сжала губы. — Неплохо, — призналась Леви. — Всего лишь неплохо? — поддразнил Эрвин, беря ее указательный и средний пальцы в рот и посасывая. Она подавила стон, от такой ласки тело напряглось. Леви недоверчиво уставилась на мужа. Неужели это тот же самый человек, Командующий Разведкорпуса, суровый, весь такой правильный, всегда с невозмутимым лицом отдающий приказы целому гарнизону солдат? Когда он с тихим причмокиванием выпустил ее пальцы изо рта, Леви подумала, не недооценила ли она его снова. Это была его опасная черта, наряду с его коварным, талантливым ртом, которым он сейчас прижимался к ее без малейшего следа застенчивости. Леви застонала, пока Эрвин жадно целовал ее. Вот оно что. Когда он целовал ее до этого, у нее мелькали мысли о том, на что он способен. И все же она удивилась глубине его чувств, скрытых до сих пор. Эрвин разорвал поцелуй, Леви же задыхалась. Она почувствовала, как он провел влажными поцелуями по ее шее, его шершавая щека коснулась ее кожи, и, прежде чем Леви хоть что-нибудь осознала, Эрвин распахнул верх ее халата, обнажая ее маленькую грудь. — Красивая, — пробормотал он. — Ты такая красивая, Леви. — Эрвин, постой, — она хотела бы сказать громче, но получился лишь шепот. Возможно, он даже не расслышал ее слов, и, наклонившись, накрыл ртом темный сосок. У нее есть план, твердила себе Леви. У нее есть свой собственный план, но прямо сейчас она, казалось, не могла вспомнить, в чем он состоял. Леви, не сумев сдержать крик, выгнулась, ее тело само отвечало на ласки этого горячего рта, этого властного языка, дразнившего ее сосок, пока тот не затвердел. Леви невольно вцепилась Эрвину в волосы, прижимая его к себе, когда он переключил свое внимание на другую ее грудь. Так приятно было чувствовать его. Слишком приятно. Леви так отвлеклась, что не сразу заметила, как мозолистые пальцы мужа скользят вниз по твердым мышцам ее живота, направляясь к промежности. Внезапно запаниковав, Леви опустила руку, чтобы остановить его. Эрвин поднял взгляд на Леви; его волосы, всегда безукоризненно причесанные, сейчас падали на глаза. — Прости, любовь моя, — извинился он, стараясь успокоить ее. — Я забываюсь. Только поцелуи, верно? Не дожидаясь ответа, он раздвинул ее ноги и быстро поцеловал внутреннюю сторону бедра. — Постой, — выдохнула Леви срывающимся голосом. Эрвин снова поднял голову, и Леви увидела, как губы мужа медленно растягиваются в улыбку, а голубые глаза удовлетворенно блестят. — В чем дело, Леви? — спросил он шелковым голосом. — Я думал, ты хочешь поцелуев. Как ты сказала, всяких. Леви выругалась. — Это месть, да? За вчерашнее? Эрвин хитро ухмыльнулся. — Не понимаю, о чем ты, дорогая, — съязвил он, после чего снова опустил голову между ног Леви. «Блядь, ну что за человек», — подумала Леви как раз перед тем, как потеряла всякую способность связно мыслить. Ее гребаный муж. Она вскрикнула, когда он нежно прикусил чувствительную кожу ее внутренней стороны бедра, прежде чем успокоить боль своим языком, шире раздвинул ее ноги, скользя губами чуть выше, совсем немного, пока не коснулся ее там. Леви вздрогнула от собственного крика, когда почувствовала язык мужа на своих складках, дарящий нежные ласки, а затем погрузился глубже, наконец открывая ее. — Тише, любимая, не так громко, — попросил Эрвин, тихо посмеиваясь, прежде чем возобновить поцелуи. Леви прикусила кулак, чтобы заглушить свои вопли, второй рукой зарываясь Эрвину в волосы, крепко сжимая их, когда он дотронулся до ее клитора, набухающего под его грубыми ласками. Она прижалась к его языку, безмолвно призывая не останавливаться; любить ее так, как никогда не любил ни один другой мужчина. Леви вздрогнула, почувствовав, как Эрвин поглаживает ее грудь, так легко поместившуюся в его огромной руке. — Прикоснись к себе, — попросил он, и Леви неуверенно протянула руку, переплетая свои пальцы с его. — Возьми то, что хочешь, дорогая. Все, что хочешь. Все, что тебе нужно. Это все тебе. Мускусный запах возбуждения густо витал в воздухе, смешиваясь со слабым ароматом роз. Ее запах. Леви вдохнула его, приоткрыв рот, дотрагиваясь до своей груди, сосков, ощущения приятные до боли, охватившее все ее тело, вместе с прикосновением рта ее любовника к ее влажной промежности. Окружающий мир перестал для нее существовать, остался лишь Эрвин, его потрясающий язык, который знал, как доставить ей удовольствие. Эйфория накатывала все сильнее, Леви извивалась всем телом, ища освобождения, заполнения пустоты, о существовании которой она раньше даже не догадывалась. В последний момент она почувствовала, как Эрвин отстранился, а после глубоко проник в нее языком, потираясь щетинистой щекой о клитор. Леви не смогла заглушить крик, когда ее тело выгнулось дугой над кроватью, поддаваясь нахлынувшему наслаждению. Медленно приходя в себя, Леви увидела, что лежащий у ее ног Эрвин неистово ласкает свой член. Пока она наблюдала за ним, Эрвин замер, а между его пальцами проступила белая жидкость. Он застонал, прижимаясь к жене. Воцарилось молчание. Тишину нарушали лишь их прерывистые вздохи. Наконец, Леви облизнула пересохшие губы и сказала: — Ты… ты мог… ну, во мне… Эрвин вскинул голову, на его лице сияла улыбка, когда он целовал Леви. Это была первая ночь, когда она попробовала свой вкус на его языке. — Скоро, дорогая, — пообещал он. — У нас еще будет на это время. Как только утром мы поговорим. А пока что… Он укрыл Леви одеялом, всколыхнув лепестки роз. Эрвин устроился за ее спиной, когда Леви свернулась в клубок, ее удовлетворенное тело все еще немного потряхивало. — Надеюсь, это раз и навсегда развеет все сомнения моей жены относительно моих способностей к поцелуям, — прошептал ей на ухо Эрвин, в то время как она удивлялась, как, черт возьми, она могла так сильно его недооценивать.