Подстилка.

Звенит долгожданный звонок, и дети с превеликой радостью понимают, что наконец свободны, в классе слышны облегченные вздохи.. По крайней мере на сегодня. Кто-то сонно зевает (все же история — не самый увлекательный предмет), а кто-то быстро подрывается с места и, покидав учебники в сумку, выбегает из кабинета под пристальным и неодобрительным взглядом преподавателя, едва ли не снося все на своем пути. Так или иначе класс постепенно пустеет, лишь только один ученик медленно и очень неуверенно подходит к учительскому столу, он мнется и совсем не знает, как ему начать. — Ты что-то хотел? — чуть раздраженно кидает мужчина, понимая, что этот ребенок тут и до вечера может простоять. Ему уже самому надоело сидеть здесь, пытаясь втолковать неблагодарным школьникам то, что им же самим и понадобятся. Он не прочь бы побыстрее уйти домой и расслабиться, а может, и заняться делом, лишь бы подальше от толп громкоголосых детей, а тут... — Да, Хибари-сан, пожалуйста, можно мне пересдать? Пожалуйста, — дрожащим голосом произносит мальчик, даже боясь смотреть на Хибари, потом и вовсе опуская взгляд на пол. От решения учителя практически зависит его жизнь. На глаза невольно наворачиваются слезы, поэтому шатен быстро склоняется в знак уважения. — Ладно, придешь ко мне завтра после уроков, — обреченно вздыхает учитель, едва сдерживая себя, чтобы не цокнуть языком раздраженно и закатить глаза. В юности он мог себе это позволить, а теперь — нет. Вы что, он же педагог! На подобные слова ему всегда хотелось с особым пристрастием сказать, что педагоги-рабы — это все остальные, а он преподаватель. К тому же ему никогда не нравилось переспрашивать учеников, слушая, как те запинаются, коверкают исторические факты, словно издеваясь, хоть это и было несомненно лучше, чем проигнорировать двойку. У этого мальчишки есть хоть какое-то рвение к учебе. Такое стоит поощрить. — Хорошо, я постараюсь, только, пожалуйста, не ставьте эту оценку, — все так же в поклоне просит шатен, он чувствует на себе этот холодный и пугающий взгляд Хибари даже тогда, когда тот не смотрит на него. Паранойя? Вполне возможно. А может, дело сосем другом... — Смотря, как ты завтра расскажешь параграф, — наводя на столе порядок, он берёт ключи и отходит к двери, дожидаясь, пока этот забитый мальчишка сам додумается выйти из кабинета. Говорить с кем-то хочется с каждой секундой все меньше. В ответ лишь еще один поклон и слова благодарности, после чего омега быстро ориентируется, проскользнув в светлый школьный коридор. И он определенно доволен тем, что учитель все же согласился принять его ответ еще раз, все-таки он не всегда разрешал ученикам пытаться исправлять оценки. Может, все еще не так плохо, как казалось? Но вот если бы тот не согласился, то мальчику было бы очень плохо, отец его за двойку по головке не погладит. Когда он выходит из здания школы, оглядываясь и замечая, что возле ворот его уже ждут два его хороших друга. После заранее обговоренной встречи они отправляются вместе домой. Это похоже на традицию, вот так втроем прогуливаться после учебы. Это отвлекало от неприятных мыслей. — Тсуна, уверен, что не хочешь зайти сегодня ко мне? Мог бы остаться с ночевкой... — он на секунду уходит в мысли и даже не замечает сначала, что у него спрашивают, так что улыбчивый Такеши повторяет свое предложение, понимающе смотря на одноклассника. — Да нет, Ямамото-кун, я лучше вернусь домой сразу, а то мне еще и достанется. Да неудобно как-то, я у тебя почти круглые сутки дома же, — даже как-то смущенно тянет Тсуна. Ему и правда неудобно, что он так напрягает друзей и грузи своими проблемами. — Тебе и так достанется, — недовольно бурчит пепельноволосый, перебивая довольно грубо, хотя в словах и во взгляде читалось беспокойство и безграничная забота. Савада окрестил бы его "мамочкой", если бы это слово не отзывалось тупой болью в сердце. — Да, Хаято прав, вчера же твоего отца дома не было, значит, сегодня будет все совсем плохо. Если уж тебе стыдно у меня, то давай к Хаято хоть тогда пойдешь. И раз ты все же опасаешься, что отец почувствует на тебе запах альфы, — пытается предложить что-то иное Ямамото. Было бы несправедливо сказать, что о Тсуне заботится только его друг-омега. — Бейсбольный придурок, прекрати напоминать, что я омега! — снова огрызается Гокудера, отвесив брюнету подзатыльник. Что поделать, он всегда такой вспыльчивый, но в этом есть какое-то странное очарование. — Зато бьешь ты, как натуральный альфа, — Такеши только и может, что рассмеяться в ответ на попытку унизить его. Наверное, своим характером этот спесивый итальянец и привлек такого добродушного альфу. — Ребята, спасибо вам, правда, за заботу, но я все же лучше сегодня домой приду, чтобы завтра не мучиться. Да и у тебя, Гокудера-кун, скоро дела начнутся, ну, период этот. Вот, а я тебя наверняка раздражать буду. — Нет, Тсуна, ты что. Ты будешь раздражать меня? Не, это вот этот идиот меня бесит, — фыркает Хаято, а бейсболист лишь смеется, притянув пепельноволосого блондина к себе за талию, при этом не убирая руки с бедер омеги. "Все-таки насколько разными они бы ни были, они все равно хорошая пара, истинная. Редко можно найти себе истинную пару", — улыбаясь, думает Тсуна. А где-то в глубине души он все же очень хочет, чтобы и он хоть немного, хотя бы совсем капельку был счастлив вот так с кем-то просто находиться рядом. У Савады много друзей как альф, так и таких же омег, как и он. Но у него нет своей пары, что его несколько огорчает. И тому свои причины. "И, наверное, никогда и не будет", — тяжело вздыхает шатен, продолжая идти к своему дому и слушать беседу друзей. Тсуна с ужасом понимает, что хоть он уже и не маленький, но у него еще не было ни одной течки, а все потому, что он пользовался таблетками и духами, чтобы скрыть свой запах, да и до сих пор пользуется. Но так как денег у школьника немного, ведь ему никто не дает на карманные расходы, и он сам устраивается на разного рода легкие подработки, то у омеги финансов хватает на самые дешевые и не очень-то качественные препараты, из-за чего его здоровье совсем не как у спортсмена. Гокудера не скрывал свой запах, тем более не скрывает и сейчас, поэтому быстро смог найти свою пару, когда Тсуне приходится тщательно следить за тем, чтобы отцу было комфортнее, а по близости не было сильных запахов омег. Саваду-старшего выводит буквально все, что связано с его единственным сыном, и он даже не старается скрыть своей ненависти к ребенку, а наоборот своим обращением с мальчишкой лишь доказывает то, как тот ему неприятен. Неспешным шагом друзья все же расходятся по домам, Тсуна всю дорогу думал о предстоящем, ведь понимал, что его ждет наказание. За что его постоянно наказывали, тот не знает, может быть, за то, что мальчишка вообще появился на свет. Вот он уже подходит к дому, а вот проходит внутрь. Он не проговаривает обычное для всех школьников "я дома", когда возвращается, и его никто не встречает. В зале мальчишка никого не замечает, зато когда он проходит на кухню, видит отца, допивающего почти пустую бутылку коньяка. Альфа поднимает затуманенный алкоголем взгляд на вернувшегося сына и ухмыляется, отчего мальчишку передергивает, ведь все это не сулит ничего хорошего. — Ну что, вернулся, потаскуха, — вставая из-за стола, неровно, опасно качнувшись в сторону, произносит мужчина, его руки сжимаются в кулаки, и его терпение как обычно заканчивается именно тогда, когда в комнату проходит юный омега, на губах старшего появляется какая-то полубезумная улыбка. Как он на ногах стоит от количества выпитого, сказать трудно. Да и кому это сейчас надо? — Пап, пожалуйста, не надо, не сегодня... — пытается хоть что-то выговорить шатен, на секунду прикрыв глаза, судорожно выдохнув. Все начинается всегда одинаково... Но кто его будет слушать? Кто его хоть раз вообще выслушал? Старший Савада даже не удостаивает своего сына никакими другими словами, кроме ругательств. — Маленький выродок, — проговаривает альфа, хватая ребенка за шкирку и впечатывая худое тельце в стену, выбивая из того весь воздух. — Как ты себя ведешь?! Да кто тебе разрешал что-то вякать?! — продолжает мужчина, хватая мальчика за шею и приподнимая его над полом, и его сын по-прежнему пытается найти хоть каплю человечности в отце, заглядывая слезящимися глазами в чужие, маленькими ладошками касаясь отцовской руки, но его снова ударяют головой об стену, после нанося все новые и новые удары на хрупкое тело. Мальчик лишь сгибается от боли, сжимая зубы, чтобы не издать ни звука. Все идет по одному и тому же сценарию. — Тебя нужно наказать, — после довольно продолжительных избиений, когда ребенок уже еле стоит на ногах, альфа хватает того за руку и с силой тащит за собой в спальню юного омеги, бросив его на кровать. После чего отец действительно не церемонится со своим сыном. Он снова без растяжки входит в ослабленное тело и задает быстрый темп. Он похож на животное, удовлетворяющее свои потребности... И Тсуне не верится, в который раз он не может поверить в происходящее. Ему кажется, словно это не он вовсе, что с ним просто не может такого происходить, но каждый болезненный толчок заставляет возвращаться в реальность и думать об обратном. Каждое грязное оскорбление, летающее с губ его отца, принуждает его слышать эту реальность, чувствовать ее. Но он привык к этому, привык к боли... С ним иначе не поступают, ведь он... подстилка для отца, так? Все это длится недолго, но ребенок уже успевает потерять сознание. И он не знает, радоваться ли этому, или огорчаться, но приходит в себя он лишь ночью, но даже с учетом этого он не может сделать уроки на следующий день. Да что там уроки, он лишнего движения себе позволить не может... Он тонет в своем бессилии... Все же его тело хоть и привыкло к такому, но до сих пор оно не смогло научиться быстро восстанавливаться. Сбой гормонов, неправильный омега с искалеченной жизнью и душой. Одинокий мальчишка, все еще мечтающий о своей сказке, но давно забывший о том, что такое настоящее счастье. Идеальная жертва для такого "совершенного" мира. Кажется, в сказках с "избранными" людьми точно что-то перепутали, когда же и для него начнется белая полоса в жизни? Все тело неприятно ноет, а движения доставляют очередные порции боли, где-то порция больше, а где-то меньше. Становится настолько плохо, что он не может даже просто встать с кровати, ему остается лишь закрыть покрасневшие от слез глаза и провалиться в сон, на некоторое время забывая о том, что его гнетет... Он должен набраться побольше сил, чтобы завтра вновь беззаботно улыбаться новому дню, хорошей погоде, добрым учителям и любимым друзьям. Все только ради новой искренней улыбки и мимолетного, еле уловимого счастья. Он просто немного "избранный".