Путь жандарма

      Ася задумчиво смотрела в стену и никак не могла собраться с мыслями. В этом году все было как-то неправильно. В недавнем разговоре с Севастьяном выяснилось, что это лето они будут проводить на загородной даче. Да, Ася прекрасно понимала, что с маленьким ребенком на руках ехать на море — вещь неразумная, однако какая-то горечь оставалась. А еще, глядя на Димочку, молодая женщина вспомнила сирот Зои и взгрустнула.       «Куда ты полезла, дура!» — подумала Ася и, вздохнув, бегло прочитала молитву об упокоении.       С момента смерти сестры Севастьян как-то изменился. Сперва Ася списала это на естественную реакцию, горе, свойственное каждому. Молодая женщина видела, что и Александра Витальевна, и Михаил Павлович переживают, но на людях держатся вполне пристойно и, казалось бы, даже чуть безразлично. Иногда Ася даже думала о том, что это безразличие со стороны смотрится дико: умерла дочь, а они делают вид, будто все хорошо, но ничего не говорила вслух. Однако Севастьян сперва стал реже задерживаться на службе, а потом, наоборот, стал появляться дома слишком поздно.       Вспоминая двух любовниц отца, которые появлялись в разные периоды его жизни, Ася невольно подумала подобное и о Севастьяне. Но если позиция матери была непоколебима: «не сотрется», «погуляет и вернется», «а кто из нас безгрешный, пусть первый кинет в меня камень», «не смеши меня, и святые грешили», «развод — это позорно, людского осуждения побоится», то Ася, вспоминая сейчас эти аргументы, отметала их один за другим. И даже то, что отец оба раза возвращался в семью и, вроде как, даже извинялся перед матерью за свои ошибки, не успокаивало молодую женщину.       Однажды, встав ночью, Ася осторожно обнюхала мундир Севастьяна: ничем, даже отдаленно напоминавшим женские духи, он не пах. Правда, были едва заметны полувыветрившиеся нотки табака, хотя Севастьян не курил, но это Ася решила списать на обыденную ситуацию под названием «постоял рядом с курящим».       Однако не выдержав, в один прекрасный день Ася прямо спросила супруга, который явился домой около одиннадцати часов вечера, напрямую.       — Севастьян… — чуть стесняясь того, что она посмела контролировать своего мужа, произнесла Ася. — Что же ты так поздно?       — Служба, Асенька, — ответил Севастьян.       Воспитание прямо шептало Асе: не смей спрашивать дальше, приличная жена вообще не должна поднимать эти темы, однако молодая женщина зачем-то продолжила:       — Севастьян… Какая служба каждый день так поздно?       Чуть задумавшись, Севастьян ответил:       — Сперва служба, потом клуб.       «Точно, как я могла про клуб забыть!» — подумала Ася.       Молодая женщина сразу же покраснела от стыда за то, что подумала о муже невесть чего, а потом мысленно добавила:       «Позорница, нехорошо с мужем вот так…»       Слова бабушки и матери о том, как именно нужно обращаться с мужем, снова всплыли в голове Аси. Молодая женщина четко помнила, что она должна была спросить, не устал ли ее супруг, поразвлекать его разговорами, а не устраивать допросы с порога. Однако то, что она хотя бы спросила обо всем Севастьяна почти что прямо, успокоило Асю: молодая женщина убедилась в том, что дело явно не в любовницах.       Однако благоразумия Аси хватило ненадолго. На следующий же день молодая женщина пошла к клубу и села в некотором отдалении от него на лавочку.       «Увижу Севастьяна и успокоюсь, — подумала молодая женщина. — И потом пойду домой».       На случай, если вдруг Севастьян в этот день пришел бы домой вовремя, у Аси была заготовлена легенда: она просто решила проветриться и посидеть немного на улице, однако молодая женщина была уверена в том, что увидит Севастьяна возле клуба.       Ася сидела, вглядывалась в лица прохожих, наслаждалась чуть прохладным приятным ветерком. На душе было тоскливо, но мысль о том, что скоро она увидит супруга, грела душу молодой женщины.       — Отвратительная тактическая подготовка, Агнесса Викторовна, — раздался рядом знакомый голос. — Неудовлетворительно. Пересдача через две недели.       Ася повернула голову и увидела рядом с собой супруга, сидящего на лавочке. Молодая женщина немало изумилась, а Севастьян продолжил:       — Сидите в засаде на видном месте, обстановку по бокам не контролируете, меня, подсевшего рядом, даже не заметили. Стыдно должно быть демонстрировать столь поверхностные знания, учиться надо лучше.       «Стыдно должно быть мужу так не доверять», — подумала Ася.       — Чтобы вы так не огорчались из-за своего провала, предлагаю пойти домой, — произнес Севастьян. — Я сегодня в клуб не пойду.       Сперва Ася обрадовалась, что встретила Севастьяна здесь, пусть даже была им замечена. Однако чуть позже молодую женщину начали одолевать ненужные мысли:       «А вдруг Севастьян просто догадался, что я решу его подкараулить, и перехитрил меня?» — подумала Ася.       Голова разрывалась от собственных мыслей по этому поводу и того, что явно бы сказала бабушка, узнав обо всем происходящем. Ася буквально чувствовала, что все не так просто, как может показаться на первый взгляд, но не представляла, что ей делать дальше.       На следующий день Севастьян, как обычно, задержался на службе. Молодой человек не пришел вовремя и на следующий день, и через день. Понимая, что она совершает недопустимое, в один из вечеров Ася решила осторожно осмотреть документы Севастьяна.       Глубокой ночью, когда супруг крепко спал, Ася потихоньку встала с постели и прокралась к бумагам мужа. Четко осознавая, что за подобное ее вправе послать самым отборным матом и это будет самым лучшим вариантом, Ася осторожно перебирала бумагу за бумагой.       В основном, это было что-то, посвященное одной гимназистке, примерно такой, какими были они с Зоей в свое время. Потеряв интерес к бумагам и опасаясь быть пойманной супругом с поличным, Ася все быстрее и быстрее переворачивала листы, как вдруг увидела шифровку.       Любопытство взяло верх над разумом, кроме того, в своей скромной революционной деятельности Ася ни разу не прибегала к шифрам. Об их ненадежности молодая женщина прекрасно знала.       «Очередная Зоя Михайловна решила побаловаться», — подумала Ася, однако увидела, что шифр написан рукой Севастьяна.       Любопытство усилилось в разы. Ася не понимала, зачем Севастьян это переписал, но все же решила расшифровать текст.       «Черный дом, двадцатая квартира справа», — гласил текст.       «Пошли вы со своими шифрами, и без того тошно», — подумала Ася и начала дальше перебирать бумаги.       Больше ничего интересного не было. Одним из последних документов было что-то, вроде объяснительной.       «Серафима Новосельская была отпущена ввиду отсутствия доказательств», — прочитала Ася.       О том, что супруг иногда чуть злоупотреблял полномочиями, сперва доведя подследственную до истерики и осознания беспросветности своего существования, расписав в красках каторжные работы, а потом, после получения клятвенного обещания показать, где раки зимуют, отдавая ее на руки родителям, Ася знала. Большинство подобных девочек, столкнувшись с реалиями жизни, бросали свои идеалистические взгляды. Подобная информация вызывала у молодой женщины уважение: Ася прекрасно осознавала, что если бы не Геллер и Завьялова вначале и если бы не адвокат чуть позже, она бы уже была слишком далеко от своего родного дома. Однако на этот раз глаз Аси чуть зацепился за этот документ.       Утомившись от чтения, Ася поспешила убрать листы обратно. Сон, так усердно подавляемый в последние часы, усиленно требовал свое. Ася попила воды и легла в постель.       Наутро, проводив супруга на службу, молодая женщина задумалась о своем ночном поступке. При свете дня он казался не просто аморальным, но еще и глупым. Однако мысли о черном доме никак не покидали Асю.       «Это что такое? — думала молодая женщина. — Как связано с тем шифром? Что это за дом?»       Если о том, что квартиры надо отсчитывать наоборот, с последней к первой, Ася догадалась, то относительно дома не было никаких идей.       «Дом, который горел? — подумала Ася. — Просто темный дом?»       Любопытство не давало молодой женщине покоя и, чуть подумав, Ася решила этим же вечером пойти к дому, который не так уж давно горел, но внутри практически ничего не пострадало. В народе этот дом иногда называли копченым.       Возле дома Ася остановилась и начала мысленно отсчитывать двадцатую квартиру. Молодая женщина не представляла, что скажет, постучав в дверь.       «Меня сочтут сумасшедшей или вызовут полицию», — подумала Ася и решила сначала продумать план и только потом воплощать его в жизнь.       — Агнесса Викторовна! — раздался голос Севастьяна.       Однако если в прошлый раз он был больше смеющимся над неудачливой разведчицей, то в этот раз сразу было понятно, что Севастьян разозлен.       — Агнесса Викторовна! — резко сказал молодой человек. — Вы мешаете жандармерии выполнять свою работу! Или, может быть, вы снова в революционерки подались? Пойдемте отсюда, не будем мешать другим людям выполнять свои дела!       Севастьян взял Асю за руку и увел за несколько кварталов от дома.       — Мне снова вам адвоката нанимать прикажете? — возмущался Севастьян. — Соблаговолите рассказать хотя бы супругу, пока дело не ушло дальше, что именно вы изволили делать здесь, возле этого дома?       — Гуляла, — испугавшись, но не подавая вида, ответила Ася.       — Просто так гуляли, — с усмешкой сказал Севастьян. — Знаете, Агнесса Викторовна, вы мне напоминаете барышень, которые будто бы находили на улице листовки и приносили их домой, чтобы растапливать ими печку. Извольте сказать правду!       — Помнится, некоторое время назад вы, Севастьян Михайлович, мне говорили, что я совсем дремучая, а нынче буквально допрашиваете меня, — произнесла Ася. — В показаниях путаетесь! Я не обязана отчитываться даже перед мужем, где именно хочу гулять.       — Допрашивать вас будут в отделении, — ответил Севастьян. — Захотят узнать, где именно вы нашли этот адрес, кто вам его сказал!       — Севастьян, отпусти руку, синяк будет, — уже спокойнее сказала Ася. Почувствовав, что супруг отпустил руку, Ася чуть отодвинулась в сторону и сказала. — В твоих бумагах нашла. Свою вину полностью признаю.       — Мало тебя секли в гимназии, — резко ответил Севастьян. — И дома плохо воспитали, раз в бумагах мужа лазишь!       — Маме не говори, — испугавшись, произнесла Ася. — Позор до конца своих дней обеспечен…       — Агнесса, вам ребенок, по-видимому, не нужен, — сказал Севастьян. — Вы его упорно хотите осиротить. И я даже понимаю, с кого именно вы пример берете.       — Севастьян! — воскликнула Ася. — Все понимаю: служба накладывает отпечаток, но это слишком больно слышать.       — Привыкайте, Агнесса, в жандармерии с вами еще не так разговаривать будут, — ответил Севастьян. — Вы — бессовестная женщина, вам плевать на судьбу своего сына и своего мужа. То, что мужа разжалуют в городовые, вам, по-видимому, неинтересно!       — Севастьян, прости меня! — уже со слезами воскликнула Ася.       — Суд будешь о снисхождении просить, если убеждения позволят, — произнес Севастьян.       Возле дома что Ася, что Севастьян сделали вид, будто просто прогуливались вместе, поэтому никто из домашних даже не заподозрил, о чем был разговор не так давно. Однако в комнате Севастьян тихо сказал супруге:       — Если тебя отправят на каторгу, Дима вряд ли еще раз увидит тебя. Сперва каторга, потом поселение. Вернешься ли обратно — еще вопрос. Будь реалисткой, Ася!       — Севастьян, зачем же ты так? — начиная плакать, спросила Ася. — Зачем на самое больное давить?       — Я еще не начинал, — ответил Севастьян. — Могу так разговор составить, что ты в истерике будешь захлебываться. Только вот не хочу, поэтому просто беседую с тобой.       — Я верю, Севастьян, — прошептала Ася. — Верю… Севастьян, прости меня. Не должна была в твоих бумагах лазить!       — А по явкам ходить — это пожалуйста, — произнес Севастьян.       — Не должна была, — больше имея в виду документы, повторила Ася.       На следующий день, проснувшись утром, Ася еще раз подумала о том, что произошло вчера. И если возмущению на тему, что она лазила в документах супруга, Ася не удивлялась и не осуждала его, то реакция относительно кружка показалась молодой женщине слишком резкой.       «Да неужели?..» — с некоторым изумлением подумала молодая женщина и решила сегодняшним вечером повторить свой поход.       Чуть раньше, нежели у Севастьяна должна была окончиться служба, Ася пошла к нужному дому и постучала в нужную квартиру.       — По какому вопросу? — спросила хозяйка.       — Меня пригласили… — замявшись, ответила Ася.       По-видимому, на явке действительно кого-то ждали, поэтому Асю пригласили внутрь.       Вскоре в дверь снова постучали. Хозяйка вышла, открыла дверь и в квартиру вошел Севастьян.       «В жандармской форме, — подумала молодая женщина. — Им конец. И, наверное, мне тоже».       — Севастьян, проходите, — радушно произнесла хозяйка. — Барышня уже пришла. Только, как я поняла из разговора, не та, давайте еще одну подождем. Жаль, что вы вчера не пришли, мы так хорошо поговорили!       — Не было времени, — с явным огорчением произнес Севастьян.       Руки Аси затряслись.       «Севастьянка сюда ходит на явку? — подумала молодая женщина. — Севастьянка?»       Севастьян оглядел Асю и сказал:       — Мадемуазель, извольте забыть сюда дорогу. У вас на лице видно, что вы пришли сюда за приключениями. Если что-то пойдет не так, вас не отец выпорет, а по приговору суда вешать будут. Мне в гимназию сообщить вашей инспектрисе, что вы по сомнительным кружкам ошиваетесь, или сами покинете этот дом?       «Делает вид, что не узнал», — подумала Ася и ответила. — У вас ошибочные взгляды, господин ротмистр.       — Не господин ротмистр, а ваше высокоблагородие, — произнес Севастьян. — Казалось бы, из приличной семьи, а таких простых вещей не знает.       — И не смешно ли в этих стенах говорить «ваше высокоблагородие»? — изумилась Ася.       — Я при исполнении, — ответил Севастьян. — Пройдемте, мадемуазель, побеседуем вне этих стен.       — Севастьян, вы уверены? — спросила хозяйка. — Барышня на вид кажется вполне пристойной.       — Эта вполне пристойная барышня может разрушить все планы, — сказал Севастьян. — Поверьте моему наметанному глазу.       — Вы уверены? — спросила хозяйка. — Хотя… Если вернется даже после беседы с вами, значит, и вправду хочет того, зачем пришла.       — Уверен, — ответил Севастьян.       Окончив говорить с хозяйкой, Севастьян подошел к Асе и сказал:       — Мадемуазель, разговор с вами мы окончим в жандармерии.       Ася была изумлена, услышав подобные слова супруга. И пусть молодая женщина прекрасно понимала, что все это — не более, чем простые слова, настроение Аси крайне испортилось.       — Севастьян, в чем дело? — спросила Ася, едва они спустились на пару ступенек от квартиры.       — Это я вас должен спрашивать, Агнесса, в чем дело! — возмутился Севастьян. — Это вы должны сейчас пытаться хоть как-то объясниться!       — А если я не хочу? — спросила Ася.       — В жандармерию пойдем? — спросил Севастьян. — Вы не думали, Агнесса, что я могу получить на службе задание раскрыть преступную сеть и стать не господином ротмистром, а майором?       Поняв, что все вполне могло быть именно так, Ася чуть испуганно ответила:       — Прости, Севастьян… Прости меня, идиотку… Порчу тебе все…       — Поэтому, Ася, я и не желал тебе говорить правду! — резко сказал Севастьян. — По тебе, Агнесса, тюрьма плачет!       — Виновата, Севастьян… — прошептала Ася. — Виновата!       — Тебя зачем сюда понесло? — спросил Севастьян.       — Взгляды, — ответила Ася. — Взгляды, которые были убраны куда подальше, вернулись обратно, когда я увидела, что супруг имеет такие же взгляды!       — Вторая Зойка, — бросил Севастьян. — За супругом полезла!       — Я не думала, Севастьян, что тебе могут дать столь ответственное задание, — сказала Ася.       — Думать надо, Ася! — возмутился Севастьян. — Вроде бы, достаточно думающая барышня, а такое устроила!       — Севастьян, пожалуйста, прости меня… — снова сказала Ася.       — Я тебя прощу, Ася, а потом ты еще раз что-нибудь затеешь, — ответил Севастьян. — А потом еще раз. Как моя ныне покойная сестра.       Молодой человек тяжело вздохнул и сказал:       — Не мешайте моей службе, Агнесса… Займитесь сыном, от этого больше пользы будет!       — Хорошо, — ответила Ася.