Путь жандарма

      На следующий день, придя на службу, Севастьян пошел докладывать о выполнении задания начальству.       — Ваше высокоблагородие, за прошедшую неделю никаких существенных изменений не произошло, — начал Севастьян. — Преступная сеть набирает сторонников, но активных действий совершенно никаких. Программная часть в процессе формирования. Распределения ролей пока что нет.       — Выступите с предложением распределить роли и дописать программу, — раздалось в ответ. — Посоветуйте, в конце концов, что-нибудь типовое. Возьмите образцы в архиве. Расшевелите их, в конце концов, выйдите с инициативой, а то у меня такое чувство, что весь план окончится ничем! Мы их возьмем, суд приговорит к паре месяцев тюрьмы, а нас же обвинят в том, что мы столько времени потратили зря.       — Так точно, — ответил Севастьян.       В архиве Севастьян уже был. Каждый раз, просматривая программы, молодой человек невольно думал о том, что приведи сюда Асю — она бы составила на основе всего этого что-то, куда более достойное.       «Проанализировала бы имеющиеся образцы, написала бы все, учтя ошибки», — подумал Севастьян.       Придя в кабинет, молодой человек начал набрасывать недостающие части программы, надеясь убедить переписать все это на кружке, только уже от своего имени, а не от его.       — Что, сидишь и мучишься? — спросил Виталий своего сослуживца.       — Да, — честно признался Севастьян. — Агнессу бы заставить это делать, она бы уж точно развернулась…       — А почему сразу Агнессу, почему бы самому не накидать типовых фраз? — спросил Виталий.       — У нее слог лучше, — ответил Севастьян.       Молодой человек немного помолчал и добавил:       — Чувствует, что не все так просто. Соврал про клуб — попыталась меня там выследить, недалеко от входа сидела. Неидеальное, конечно, место выбрала, но ее же никто не учил… На явку ее черти принесли, пришлось, будто на службе, каторгу предсказывать да говорить, что в детстве били мало. Не знаю, успокоилась или нет…       — Как-то нехорошо вот так с женой, — осторожно сказал Виталий.       — Нехорошо, — согласился Севастьян. — С женой так нельзя, она не подследственная. Но… А как иначе-то?       Виталий, не придумав, что можно сказать, промолчал. Севастьян же задумался о том, как он вообще согласился на такую авантюру.       Вскоре после гибели Зои Севастьяна вызвали к начальству.       — Ротмистр Лыков, — сказал начальник. — Вот это — адрес, по которому вы сегодня пойдете.       Подобное заявление для Севастьяна не было чем-то новым, однако начальник продолжил:       — Придете туда в штатском. Скажете, что слышали об этом адресе от ваших приятелей, а они, в свою очередь, от людей из университета. Спросят, от кого именно из университета — ответите, что сходу не вспомните. В высказываниях будьте умеренны, говорите, что ненавидите царскую власть, если спросят, почему — ответите, что царская власть сгубила мужа вашей покойной сестры и, заодно, ни в чем не повинную душу. Ну и про двух сиротинушек, которые остались без матери с отцом, не забудьте упомянуть. Можете поведать, как ни в чем не повинную мадам Геллер ни за что приговорили к двум неделям ареста, о том, что господина Геллера вообще ни за что жандармерия из поля зрения не выпускала. В общем, найдете, что сказать. Главное — помните, что мотив у вас личный, но, если так вдуматься, сколько по стране таких несчастных супругов Геллер и их еще более несчастных сирот.       — Так точно, — ответил Севастьян.       На молодого человека будто вылили ушат холодной воды. Подобную трактовку жизни своей сестры из чужих уст он еще не слышал. Однако в стенах жандармерии подобное звучало слишком цинично.       — Только не вздумайте агитировать с порога, больше о сестре да сиротах говорите, — напоследок сказал начальник.       — Разрешите обратиться, — произнес Севастьян. После одобрения молодой человек продолжил. — Что я должен ответить на вопрос, кто я такой?       — Канцелярская крыса, маленький человек, бумажный червь, будущий коллежский асессор, — раздалось в ответ. — Все пройдет хорошо — будете асессором. Майором, то есть.       После слов о майоре Севастьян отбросил последние сомнения и решил вжиться в легенду с воодушевлением.       Знакомство с членами кружка прошло легко. О том, как Владимира Геллера неудачно пытались вешать, там слышали. Через некоторое время, по совету начальства, Севастьян якобы окончательно раскрыл свои карты и, будто бы желая быть до конца честным, сказал, что на самом деле он служит в том месте, которое в приличных кругах называть не принято, но в глубине души у него мотив один — отомстить проклятой царской власти за сестру, ее мужа и двух несчастных сирот, чья бабушка была вынуждена пойти в содержанки к богатому человеку. Впоследствии, будто бы для того, чтобы обезопасить кружок от возможных слухов среди соседей, а больше для того, чтобы не бегать домой переодеваться, с согласия начальства Севастьян начал ходить туда в форме. Это даже внесло некоторую уверенность у остальных в том, что в случае чего им помогут.       В случае чего помочь пришлось уже вскоре. Некая Серафима Новосельская якобы ввиду своей неопытности, идя с листовками от одной конспиративной квартиры к другой, будто бы вела себя слишком подозрительно, что и было видно со стороны, вследствие чего была замечена жандармом, будто бы случайно идущим по улице. Серафима была задержана, после чего ее несколько часов допрашивали, обещая каторгу и уголовный барак, а потом, якобы после того, как об этом совершенно случайно узнал Севастьян, девушка была отпущена и даже не на руки родителям, с которых взяли обещание о том, что они предпримут все, чтобы дочь больше не появлялась в этих стенах, а просто так, на все четыре стороны. Спустя несколько дней Серафима со слезами благодарила Севастьяна и не один день прожужжала всем уши о том, что если бы не ее спаситель, она бы уже шла пешком в двойных кандалах на Сахалин.       Севастьяну было несколько неприятно слышать то, как его благодарят без повода, однако, в целом, он не испытывал к этим людям никаких чувств: ни сочувствия, ни ненависти.       Тем временем, Ася никак не могла успокоиться. Мысли, запрятанные в самую глубину души, казалось, были вытащены Севастьяном наружу.       «Зоя была неправа, — мысленно произнесла Ася. — У Зои мотива не было. А есть ли он, мотив, у меня? Или я такая же Зоя?»       В памяти невольно всплыл разговор с Зоей. Мысленно возвращаясь к нему, Ася подумала о том, что да, жизнь несовершенна, многое в ней нужно менять. В принципе, если бы она была не замужем и, что самое главное, не была бы ответственна за вновь появившегося человека, больше под воздействием чувств, нежели разума, Ася бы согласилась на яркую вспышку после стольки лет достаточно мирной жизни. Однако сын, который мирно спал неподалеку, не давал молодой женщине такой возможности. Да и слишком хотелось увидеть счастливое будущее своими глазами, а не проверять лично, видно ли с того света, что творится на этом, или нет.       В этот день Севастьян вернулся домой без малейшей задержки.       — Агнесса, — сказал он, закрывая дверь. — Нам нужно очень серьезно побеседовать.       От этих слов и, особенно, от того, что Севастьян закрыл за собой дверь, Ася испугалась. Невольно вспомнилась мать, которую отец поколачивал за закрытыми дверями. Видя за собой явные грехи, Ася понимала, что ее есть, за что ударить, однако не допускала для себя такого варианта.       «Посмеет поднять руку — подниму шум на весь дом и плевать, пусть прислуга и свекор со свекровью слышат», — подумала Ася, чувствуя, что пульс подскакивает практически вдвое.       — Агнесса, вам, по-видимому, не живется спокойно, — начал Севастьян.       «Вы — бессовестная женщина, — подумала Ася. — Вряд ли ваше дурное воспитание можно как-то исправить, но я постараюсь…»       В ее голове Севастьян будто говорил то своими словами, то словами отца. На глаза начали наворачиваться слезы.       — Свои странные желания я предлагаю пустить на пользу Родине, — продолжил Севастьян. — Ваша задача — за этот вечер и за весь завтрашний день прочитать документы, которые я вам принес, а потом написать программу. Желательно, чтобы она не повторялась с вашей прошлой программой, иначе вас же могут вычислить. Программу и документы отдадите мне. Только прошу вас, Агнесса, просто умоляю: даже не смейте думать об их копировании. Иначе сразу же станете женой городового или даже заключенного. О том, что вы писали, зачем писали, кому и куда писали, постарайтесь потом забыть навсегда.       Сперва Ася не поняла, к чему все это. Однако, едва увидев документы, руки молодой женщины затряслись.       «Я же мечтала это увидеть, наверное, всю жизнь… — подумала Ася. — Севастьянка, миленький, родненький мой! По гроб жизни тебе благодарна буду!»       На следующий вечер Севастьян пришел домой слишком поздно. Понимая, что он пришел с явки, Ася отдала супругу документы и программу.       — Асенька, милая моя, ты спасла меня! — искренне воскликнул молодой человек. — Что бы я делал без тебя?       На душе Аси стало несколько тяжеловато: молодая женщина знала, что она отдала супругу первую версию программы: временами, наивную, временами, глуповатую. Вторая же версия программы с выверенными до запятой строчками, лежала между страниц настольной книги Аси — Уложения о наказаниях уголовных и исправительных.