Часть 12. Чувство заката
23 мая 2021 г. в 12:52
За неделю организм Аси будто примирился с новой ролью — полузабытой ролью революционерки, и уже не мешал молодой женщине своей неуместной реакцией.
Ася много читала. Это были судебные речи народовольцев, высказывания подследственных, протоколы допросов. И все больше и больше молодая женщина осознавала, что цареубийство, о котором она говорила, является глупой мерой, которая может только навредить, а двигаться нужно только по тому вектору, о котором говорил Севастьян.
— Севастьян, — однажды вечером произнесла Ася. — Ты был прав. Цареубийство здесь не нужно. Это противозаконно, как и любое убийство, над царем, когда придет время, должен быть проведен судебный процесс. По всей форме, с обвинением и стороной защиты. А потом — приговором. Как во Франции.
— Я набросал проект, — сказал Севастьян. — Смотри, Ася. Сначала нужно разработать проект конституции. Многое можно взять из твоих бывших программ. Ну а потом речь должна пойти о создании партий. Нескольких, чтобы было много мнений. И руководство страной будет поделено примерно поровну между царем и партиями. Руководящая роль остается у царя, но без партий он не вправе принимать какие-то решения. То есть у царя будет… Где-то процентов сорок власти. И у партий оставшиеся шестьдесят. Но, по сути, у царя все равно больше. Так что главное — чтобы под видом партий не начали проталкивать свои, царские партии… И чтобы, как ты говоришь, со временем дело дошло до суда.
— И чтобы, Севастьян, нас не повязали вместе с этими программами, — уточнила Ася.
На душе молодой женщины было тяжело. В приговоре по делу четырнадцати Ася видела конец, закат эпохи. Конечно, слабые надежды на то, что это конец одной эпохи и начало другой, но молодая женщина прекрасно понимала, что так быстро что-то новое не появится. В живучесть программы Севастьяна Ася катастрофически не верила.
— Севастьян, — спросила однажды молодая женщина супруга. — Что с Дуськой?
— С какой Дуськой? — не понял Севастьян.
— Стриженой, — ответила Ася. — С синими очками. Где мы с тобой были.
— В ссылку поедет, — сказал Севастьян. — На Север. Куда-нибудь в Олонецкую губернию.
— Жалко Дуську, — вздохнула Ася.
— Легко отделалась, — произнес Севастьян. — Другие на каторгу поедут.
— Других почти что не знаю, — ответила Ася.
От мысли, что даже карьера Дуськи подошла к своему закату, Асе стало еще тоскливее.
«Совсем уходит эпоха», — подумала молодая женщина.
В один из дней Ася вышла из дома, чтобы немного прогуляться. В планах молодой женщины было посидеть в парке на лавочке одной, подышать свежим воздухом, а уже потом идти куда-то с сыном.
Не успела Ася отойти пару шагов от дома, как поравнявшийся с ней мужчина в штатском сказал:
— Мадам Лыкова, давайте не будем наводить позор на честное имя свекра и свекрови, пойдемте вместе, тихо и спокойно.
— Не понимаю, о чем вы, — ответила Ася и прибавила шаг.
— Агнесса Викторовна, или сейчас вы идете со мной, или через пару минут начнется захват, — сказал мужчина. — Лицом в землю. Возле дома вашего свекра и свекрови. Пожалейте их честное имя, раз свое не жалко.
— Я ни в чем не виновата, — произнесла Ася.
— Вам слишком понравился захват в прошлый раз? — спросил мужчина. — Еще раз желаете?
— Не желаю, — ответила Ася. — Но я ни в чем не виновата.
— Поговорим в другом месте, — сказал мужчина. — При других обстоятельствах.
Мужчина свернул чуть в сторону и Ася, понимая, что он, скорее всего, не шутит, тоже чуть свернула в сторону.
— Теперь в экипаж, — услышала Ася и, возмутившись, ответила. — С чужими мужчинами вместе не езжу.
— Значит, поедете в другом экипаже, — раздалось в ответ. — Видите, чуть вдалеке полицейская карета стоит. Поедете с другими чужими мужчинами.
Плюнув на все возможные правила приличия, Ася села в экипаж. Вскоре он остановился возле жандармерии.
— Пойдемте, мадам Лыкова, — произнес мужчина.
Понимая, что она по своей воле приехала в жандармерию, Ася испугалась.
— Если у вас есть вопросы — вызывайте, как положено, — произнесла молодая женщина, выходя на улицу. — У меня нет настроения сегодня разговаривать.
Ася сделала шаг в сторону и почувствовала, что ей заломили правую руку.
— Отъехали от дома свекра — можно и поустраивать представления? — услышала Ася. — Пойдемте.
Ася с обреченным чувством шла по коридорам. За собой молодая женщина не чувствовала никакой вины, однако понимала, что было бы желание, доказательств легко хватит хоть на что.
— Фамилия, имя, отчество, род занятий, вероисповедание, — монотонно пробубнил жандарм.
— Лыкова Агнесса Викторовна, дворянка, православная, двадцать три года, — ответила Ася. — Супруга Лыкова Севастьяна Михайловича.
— Майора в отставке, — продолжил жандарм.
Ася оторопела.
— Скоро им будет, — услышала молодая женщина и не поверила своим ушам.
«Да, так все и должно было окончиться», — подумала Ася.
— И для того, чтобы окончательно во всем разобраться и понять, куда пойдет организатор: к стенке или на виселицу, предлагаю вам ответить на пару простых вопросов, — сказал жандарм. — Только перед этим извольте ознакомиться с неопровержимыми доказательствами его вины.
Ася бегло оглядела программу, планы, документы, написанные ею и Севастьяном…
«Женщин не вешают, — подумала Ася. — Перовская была исключением. Беременных уж тем более не вешают. Нельзя, грешно».
— Идея преступной деятельности принадлежала полностью мне, — ответила Ася. — Севастьян Михайлович всячески был против подобного. На правах супруга он неоднократно пытался избавить меня от подобных мыслей. Разумеется, так, как умел. Наказывал, будто нахулиганившего ребенка, говорил о том, что именно я стану причиной конца его службы.
— Проговорите четче для протокола, — сказал жандарм. — Вторую часть вашей фразы.
— Севастьян Михайлович был против моих идей о преступной деятельности, — произнесла Ася. — Он неоднократно наказывал меня за это и говорил, что из-за меня он однажды лишится погонов.
— Что же вы предприняли? — спросил жандарм.
— Я приняла решение действовать, несмотря на запрет мужа, — сказала Ася. — Подумав, я решила, что идея цареубийства бесполезна, поэтому нужно привести страну к конституционной монархии. После чего написала этот план, программу, документы. Схожесть почерка легко подтвердит эксперт.
— Несомненно, — ответил жандарм. — С какой целью вы это затеяли?
— Взгляды принадлежали мне с самого раннего возраста, — произнесла Ася. — Меня не устраивало ущемленное положение крестьян и рабочих в стране, то, что женщина не имеет такие же права, что и мужчина.
— Надеюсь, приговор суда в полной мере удовлетворит вас, — сказал жандарм.
— Я заявляю о своей беременности и требую проведение освидетельствования врачом, — ответила Ася.
— И зачали вы непременно для того, чтобы речь не шла о высшей мере, — ухмыльнулся жандарм. — Поборница равных прав.
— Ребенка нам с мужем послал Господь, — сказала Ася. — И мой нравственный долг — объявить о своей беременности, чтобы ребенок не пострадал.
— Это все лирика, — ответил жандарм. — Ваш супруг дал другие показания, куда более интересные. Можете прочитать.
Ася пробежалась глазами по листу бумаги.
«Идея о преступной деятельности принадлежала полностью мне… …Агнесса Лыкова не поддерживала идею о конституционной монархии и не раз это говорила вслух…»
В глазах плыло, читать было все тяжелее.
— Два сапога пара, — усмехнулся жандарм. — Что один, что вторая дали такие признательные показания, что без проблем на обвинительный приговор хватит. Ждите суд, мадам Лыкова. Судить вас будут вместе с супругом.
«Может, это подделка? — подумала Ася. — Может, показания Севастьяна придумали сами и показали их мне?»
Однако слог был похож на слог Севастьяна и в том, что ее супруг мог дать именно такие показания, Ася практически перестала сомневаться.
«Надо как-то меня сделать организатором, мне проще будет выпутаться из всего этого, — подумала Ася. — Севастьяна точно расстреляют, а у меня шансы есть».
Перед глазами встала история синеочкастых стриженых дур и Ася, тяжело вздохнув, сказала:
— Господин майор. Я верю, что документ можно потерять. И знаю, что документы теряются. Просто для этого нужно что-то сделать. Уточните, пожалуйста, что именно.