Вечная жизнь не обещает вечного счастья

На Нью Йорк опустилась ночь. Подобно кошке она грациозно скользила по улочкам и скверам, взмахом хвоста зажигая фонари рядом с дорогами. Огоньки в окнах один за другим стали гаснуть, а вывески ночных клубов и прочих увеселительных заведений напротив, замерцали кислотными, неоновыми красками. В проулках стали скапливаться пьяницы и проститутки, а попрошайки, собиравшие здесь милостыню, взяв под мышку костыли и смыв с опухших лиц струпья и шрамы, заспешили кто по домам, кто пропивать дневную выручку. Ночной мир стал медленно оживать. В большинстве окон этого района уже погасли огни, и лишь парочка оконных проемов все ещё отбрасывала на камни мостовой светлые пятна. Одно из этих окон было распахнуто настежь, и лёгкий шаловливый ветерок то и дело колебал дорогие сафьяновые занавески. Само помещение было залито приглушённым светом, который отбрасывала стоящая на рабочем столе лампа. По середине комнаты, в глубоком кресле благородного рубинового оттенка, обитого бархатом, сидела женщина. Вся её строгая фигура выражала непоколебимое спокойствие и невозмутимость. Её осанка была настолько идеальной, что могло показаться, будто эта леди проглотила целиком рапиру. В её пальцах, сморщенных от времени, расположилась крохотная Фарфоровая чашечка, наполненная черным кофе. Глаза были спрятаны за стёклами очков, а тонкие бледные губы сурово сжаты. Она без особого интереса наблюдала за беспокойно снующим по комнате человеком. Он нервно ходил из угла в угол, усаживался на краешек кресла и тут же тревожно вскакивал обратно. Спустя некоторое время пожилой леди видимо надоедает это мельтешение и она раздраженно произносит — мистер Спидвагон, немедленно успокойтесь и сядьте! Тот вздрагивает, и согласно кивая, усаживается наконец в кресло и складывает руки на коленях. Миссис Эрина в последний раз прикладывается губами к чашечке и ставит её на стол, в кампанию к кофейнику. — У Вас есть какие нибудь новости для меня, Роберт? Спидвагон хмурит темные брови и с небольшой задержкой произносит —  После того случая с каменной маской, Стрейтс убил всех моих сотрудников и членов экспедиции, а затем сбежал. Он сказал, что променял человечность на вечную молодость, и без колебаний убьет любого, кто встанет у него на пути. После этих слов суровая, каменная фигура Эрины еле заметно сгорбилась и будто потемнела. Спидвагон тоже почувствовал горечь этой фразы только сейчас, когда она осела на языке маслянистой пленкой, и в носу внезапно предательски защипало. Он не в силах смотреть на Эрину неловко отвёл глаза и как назло наткнулся взглядом на фотографию, стоящую на книжной полке. На этой фотографии были изображены три человека, по середине в кресле сидит молодая красивая женщина все с той же идеальной осанкой и пронзительным взглядом, чуть выше — высокий мужчина со смоляными волосами до плеч, держащий на руках завернутого в пеленку младенца, а в небольшом отдалении расположился юноша, на вид не старше 20, светлые волосы беспорядочно рассыпались по плечам, а левую щеку пересекает крупный шрам, лишь подчеркивающий общую бледность кожи. На этой фотографии должен быть ещё один человек. Он должен был стоять по середине наполняя пространство фотографии аурой спокойствия и защищенности. Но его тут нет. Спидвагон поднимает руку и кончиками пальцев касается шрама на щеке. Неровная шероховатая кожа раздражает нервные окончания. Его лицо все такое же молодое и красивое как и 60 лет назад. Он будто совсем не состарился. Внезапно Роберту становится невыносимо тяжко на душе. Стрейтс за одну лишь чёртову молодую оболочку промерял все: друзей, душу и честь. Спидвагону думается, что он сам похож на причудливое насекомое, навеки запечатанное в янтаре. Вокруг него сменяются эпохи, стареют и умирают близкие люди, а оно ничего не может сделать. Вечная молодость это не дар, это проклятье. Из тяжких размышлений его вырывает голос Эрины. — Тебе стоит быть аккуратней, не исключено что Стрейтс нанесёт тебе нежелательный визит. — Но зачем ему это? -Удивленно восклицает Спидвагон подрываясь с места. — А с тем, что он решит вытянуть из тебя секрет вечной молодости, или сочтёт, что обрубив прошлые связи он станет навечно свободным от уз прошлого. Спидвагон сокрушенно качает головой и падает в кресло, ответившее на такой приём жалобным скрипением. — Ничего не понимаю, зачем, Стрейтс, зачем? Эрина не отвечает, но в воздухе грозовым облаком висит тяжёлое молчание, то и дело пускающее разряды непонимания. — Где Джоджо? Наконец напряжённо выдаёт Сп Спидвагон поднимая голову и глядя на Эрину из-под полов шляпы котелка. — Он недавно вернулся в Нью Йорк, хочешь с ним встретиться? — Да, пожалуй это было бы неплохо, недавно я обнаружил у него недюжинные способности к владению хамоном. Прямо как…. — У Джонатана, да? Спидвагон сглотнул накопившуюся во рту вязкую слюну и продолжил. — Навык хамона нужно тренировать, я займусь этим. Мы завтра же едем в Рим на встречу с внуком барона Цеппели — Цезарем. — К чему такая спешка? Недовольно отмечает Эрина. — Не забывай, что мы имеем дело с порождением каменной маски, а с такими как Стрейтс, тем более стоит всегда быть начеку. Эрина сжимает в кулаках ткань платья и дрожащим голосом произносит — Не смей, слышишь не смей говорить о нем как о безмозглом кровопийце! — Но мисс Эрина… Спидвагон растерянно хлопает глазами, не в силах понять столь неожиданного выпада в свою сторону. Но затем закусывает губы и опускает голову, глядя на свои колени -Хорошо, я понял. Передайте Джозефу, что мы едем в Рим через два дня, пожалуй вы правы, стоит дать ему немного времени, пусть пообвыкнется. Всего хорошего, миссис Эрина. Спидвагон поспешно встаёт с места и не оборачиваясь спешит к двери. Когда комната остаётся за спиной, а лицо обдаёт прохладой ночных улиц, Роберт наконец выдыхает и бессильно прислоняется к каменным кирпичам. Разговоры с Эриной никогда не бывают простыми, а особенно так или иначе касающиеся Джозефа. Оно и неудивительно, юноша единственное, что осталось у неё в память о погибшем муже. Джонатан… Наверное всех слов на свете не хватило бы на описание этого человека. Роберт любил его, несмотря ни на что. Он жизнь готов был отдать за Джонатана. А тот предпочёл другую. Юную, невероятно красивую, благородную девушку голубых кровей по имени Эрина Педлнтон. Разбило ли это Спидвагону сердце? Да. Винил ли он в этом кого ничего помимо себя? Нет. Он слишком сильно любил Джонатана, чтобы помешать его счастью. И на пышной Джостаровской свадьбе он по настоящему искренно поздравлял молодожёнов… А когда все разошлись, он сидел в пустом зале и горько горько плакал. Пожалуй единственным, кто знал о чувствах Спидвагона был старик Цеппели, он не раз пытался убедить Роберта забыть о собственных глупых и безответных чувствах и перестать наконец убиваться по этому поводу. И Роберт пытался, честно пытался, но у него не получилось. И болезненно любимый образ Джонатана и по сей день стоит у него перед глазами, стоит Спидвагону зажмуриться. Как же больно терять близких людей! Сначала Джонатан, затем пижон Цеппели, а теперь ещё и Стрейтс…. И все они были объединены одной немаловажной деталью — все трое были владельцами техники хамона. Энергия солнца породившая тьму, какая же все-таки злая ирония. Он внезапно вспоминает слова старика Цеппели и делает парочку глубоких вдохов. Воздух вокруг становится заметно теплее. Кончики пальцев чувствуют еле ощутимые вибрации и покалывания. Но не более. Снова вдох и так не один десяток раз, но ничего не выходит. Нет никакого ощущения переполнения энергией и адреналином, которое так красочно описывал Джонатан при использовании этой загадочной техники. Ровным счётом ничего.