***
На полигоне смердело запахом крови и металла. Клубы пара столбами поднимались к небу. Хрипы гигантов, надежно прикованных к земле металлическими кольями и прутьями, были слышны почти на всей территории корпуса, отчего солдат пробирала дрожь. Разведчики, охраняющие подопытных и исследователей, крепко сжимали лезвия и не спускали напряженного взгляда со всех участников эксперимента. И только Ханджи, с головой погрузившаяся в процесс, маниакально расхаживала из стороны в сторону, то и дело слишком приближаясь к титанам. — Ханджи-сан! — Моблит, в любую секунду готовый кинуться на помощь командиру, инстинктивно вытянул руку в ее сторону, — Пожалуйста, будьте осмотрительнее! Та ничего не ответила, лишь поправила бликующие на солнце очки и, достав лезвие, тихо посмеивалась от нетерпения и подходила к свирепым чучелам как к милым питомцам. Кажется, каждый солдат в тот момент затаил дыхание и еще крепче схватился за рукояти УПМ. — Давай, Альберт, это всего лишь палец. Что ты чувствуешь? Тебе больно? Страшно? Может, ты хочешь что-то сказать? — тихий скрежет острого клинка по мясу и костям титана резал уши, алая кровь литрами лилась на траву, после испаряясь, отчего в животе невольно начинало крутить. Шаг за шагом взгляду открывались белоснежные хрящи и суставы. Фаланга пальца титана постепенно лишалась связи с телом и опускалась к земле медленно, заставляя кого-то из солдат завороженно наблюдать сквозь белый дым, сжимая челюсть. Некоторые не выдержали рвотных позывов. А довольно близкое и безропотное нахождение ученой к этим чудищам пробирало до дрожи и заставляло взглянуть на Ханджи по-новому, признавая ее безумную отдачу делу. Хейла стояла поодаль. Сегодня она была в роли наблюдателя. Ученая просила у нее совет по поводу экспериментов, аргументируя большими познаниями Торрес в «способах доставления боли». Фраза резала по сердцу, но все-таки была правдивой. Нехотя разведчица призналась сама себе, что изучение анатомии титанов выглядят интересно и даже захватывающе. Однако, вырезать слабые места и крушить этих тварей было банально проще. Ученая, по мнению Торрес, совершила больший подвиг, нежели многие разведчики: сумела перешагнуть через собственную ненависть и обратить ее в любопытство на благо Человечеству. Мысли прервал случайный взгляд на часы. — Черт, Петра, наверное, уже заждалась, — вздохнула Торрес. Их встреча была назначена на восемь, а Хейла ненавидела опоздания. Время — слишком ценный ресурс в наши дни, чтобы тратить его так бездарно. Они периодически тренировались вместе. Уровень подготовки Рал ничуть не уступал парням, несмотря на малые габариты. Наоборот, рыжеволосая была проворнее и быстрее. А поворотливость — как раз одно из тех качеств, на которые Хейле стоило бы обратить внимание. А ещё капитан её хвалил — признаться честно, было, за что. На площадке Петра показывала высший пилотаж во всем: от рукопашного боя до полетов на УПМ. Она отдавала всю себя, заставляя сослуживцев засматриваться на отличную растяжку, физическую силу и скорость при крушении огромных картонных фигур. Казалось, лучшим претендентом на роль учителя являлся лидер отряда, но просить Леви желания не было: он часто занимался делами поважнее. Более того, разведчице сложно продержаться с ним в бою хотя бы пять минут. На товарищей все ещё не поднималась рука даже в тренировочной схватке, которая снова превращалась в цирк, выводящий Леви из себя. В конце концов, он был уж слишком ловок и силен. Более того, несмотря на измененный статус Хейлы, ценить ее как военную он не спешил. Прозвище «слабое звено» плотно закрепилось за ней в отряде. Для Торрес было странно это слышать. В один момент лидер не скупается на критику, а в другой — трепетно целует в шею и держит за руку наедине. Но пока разум посредством логики успокаивает бушующие эмоции, волноваться было не о чем. Хейла постепенно принимала все странности Леви, как и он — её. Драгоценные моменты спокойствия с уже близким человеком хотелось потратить на что-то более нежное и интимное, чем суровые бои и повседневные дела. Девушка оглянулась в поисках сослуживцев, не занятых экспериментом. Ханджи отвлекать было бесполезно — под горячую руку взволнованной и энергичной учёной сейчас попадал любой, решивший ей перечить. «Ну и достается же Моблиту порой», — пронеслось в голове с жалостью при взгляде на помощника Зое. Казалось, от их криков уши вяли даже у титанов. Первые в истории Человечества пленные чудовища находились под чутким присмотром самого главнокомандующего. А где Смит, там и сильнейший воин человечества — стоит и хмурится, насквозь пронзая безмозглую тварь ледяным взглядом. Хейла невольно залюбовалась им исподтишка: на бледных кистях вены рисовали молнии вплоть до самых пальцев, желваки застыли от плотно сжатой челюсти, высекая скулы, а густые пряди черных волос слегка колыхал осенний ветер. Капитан выглядел вполне обычно: угрюмый и строгий, скрестил руки на груди. И даже сквозь плотный плащ она помнила очертания мышц, переплетённых между собой и напряжённых словно металлические канаты УПМ. Мягкий свет, пробивающийся сквозь тучи, ещё больше подчеркивал уверенный и непоколебимый образ капитана элитного отряда. Леви, что бы он ни делал, оставался таким манящим. Что-то в нем приковывало, заставляло желать быть рядом и понять все, что он старательно прячет по темным уголкам души, не осмеливаясь доверить их кому-либо. Несговорчивый и упрямый капитан постепенно открывался для Хейлы с другой, мягкой и чуткой стороны. Голову пронзило осознание того, несколько ей повезло, что такой заботливый (пусть и по-своему), интересный и умный человек теперь с ней. Вернее, она с ним. Она давно приняла тот факт, что нуждается в сильных прикосновениях, любопытных взглядах и аромате свежей до хруста одежды. Впервые за долгое время она чувствовала слегка волнительное…счастье? Да. Это ощущение было очень похоже. Очередной обеспокоенный крик Моблита привел в чувства. Хейла слегка замешкалась от мысли, что кто-то мог заметить ее немое восхищение, но оглянувшись по сторонам, не заметила на себе чьих-либо взглядов. «Идиотка», — засело стыдливо в голове. — Главнокомандующий, капитан, — отчеканила она, подойдя к мужчинам, — позвольте мне закончить на сегодня. Моя помощь здесь уже не требуется, — Торрес имела идеально ровную осанку и поставленную четкую речь. Беспрекословное влияние прошлого. — Вижу, Ханджи и без тебя справляется, — мягко произнес Смит, не отвлекаясь от наблюдения эксперимента, — Хорошо. Можешь идти. — Есть, сэр. Удар кулаком о грудь ознаменовал окончание разговора, и Хейла было уже сделала шаг в сторону от мужчин, как почувствовала сильную горячую хватку на запястье. — Куда намылилась? — низкий, пробирающий до глубины души голос заставил обернуться. Леви смотрел на нее пристально, но в то же время мягко. Сердце ускорило темп, а из-за волны мурашек складывался образ наивного ребенка, влюбившегося без памяти. При виде этого человека хотелось улыбнуться и оставить на щеке легкий след от губ (что уже стало привычкой), но военная дисциплина и какой-то негласный договор о непубличности отношений не давали воли этого сделать. — Петра ждет на тренировку, — не в силах оторвать взгляд, объяснилась она. Капитан выдержал паузу. — Ладно, иди. Как закончишь, ко мне в кабинет. Несмотря на то, что лидер дал разрешение, он не спешил выпускать руку подчиненной. На секунду послышался смешок главнокомандующего. — Да, капитан, — кивнула Хейла. Рука, наконец, была свободна, но еще не привыкшая к военной хватке капитана кожа ныла и слегка покраснела. Жар от мужских пальцев еще пару мгновений обжигал запястье. Разведчики, разошлись, проводив друг друга привычными любопытными взглядами. — Она тебя и в постели капитаном зовет, а, Леви? — глядя вслед отдаляющейся Торрес, не стесняясь и предательски громко спросила Ханджи на пути к мужчинам. Она держала руки за головой, подняв локти и откинувшись, будто проснулась после чудесного сновидения. Зое была на подъеме, пике энергии. Можно было только предполагать, насколько активная мозговая деятельность сейчас бушевала в гениальном мозгу наряду с эмоциями. Что ж, в этом вся Ханджи. — Держал бы ты рот на замке, а то придется зашить, — ничуть не смутившись, ответил на колкость лидер отряда, — больно много себе позволяешь.***
— Кстати, давно хотела спросить, — именно эта фраза Петры каждый раз заставляла напрячься, ведь означала, что рыжеволосая догадалась о чем-то секретном, — У тебя кто-то есть, так ведь? Практически каждая реплика Рал сопровождалась добродушной улыбкой. В этот раз её дополнял прищур янтарных глаз. В мгновение из серьезного солдата она умела превращаться в задорную девушку, внутренняя хитреца которой не злила, даже наоборот: пробуждала внутри что-то столь же ребяческое и веселое. Торрес, со своей сдержанностью и редкой улыбкой постоянно удивлялась, как же всем «старичкам» элитного отряда удавалось нести радость сквозь весь этот мрак бесконечных человеческих жертв. — Петра, мне… неудобно отвечать сейчас, — процедила сквозь зубы разведчица, попытавшись уйти от вопроса. Выглядело жалко. — Да ну? А раньше ты разговор поддерживала. Может, убрать одно яблоко? После первой же тренировки Хейла поняла причину высокой скорости и хорошей растяжки Рал: её упражнения напоминали некоторые способы пыток. Например, классическую ды́бу, которая растягивала суставы, скрепляющие кости. Жуткая боль. После такого люди обычно уже не вставали. Пусть Торрес не испытывала приспособление на себе, но крики даже самых молчаливых родительских «клиентов» давали понять эффективность способа. — Просто… — дыхание сбивалось, говорить долго казалось невозможным, — просто уже устала. Методика Петры работала отлично, пусть и казалась странной: Торрес одной ногой стояла на причудливой конструкции, тем временем выпрямив в сторону другую. Длинная доска служила опорой и лежала на трёх яблоках, чтобы земля буквально выходила из-под ног. Задача была следующая: удерживая баланс и не опуская ногу, Хейла должна была отражать удары Петры. Рыжеволосая, в свою очередь, подругу не жалела, била что есть мочи и скорости. Впрочем, это было полезно для Торрес: так она действительно дралась в полную силу, задействовав наибольшую скорость, физическое напряжение и концентрацию. И как Рал пришло это в голову? Немыслимо. — Или просто не хочешь раскрывать ту личность, что завоевала твое внимание, — хитрый янтарь блеснул в глазах рыжеволосой. Она чувствовала победу, расхаживая вокруг потной и трясущейся на яблоках Торрес словно кошка около подбитого воробья. К сожалению или счастью, при знакомых сдерживать эмоции оказалось трудно: дыхание сперло, краска залила и без того румяное лицо, а из-за смущения взгляд больше не ловил намечающиеся удары подруги. — Нет, я не… — не успела ответить разведчица, как была прервана мощным ударом лодыжкой о челюсть. Она с грохотом свалилась на землю, подняв столб пыли. Песчинки забили горло и попадали в глаза. Кашель больно продирал гортань. Но на Рал было невозможно злиться. Уверенность в том, что это чудо с янтарными глазами не может навредить ни одному живому существу в стенах, была непоколебима. Вот и сейчас, когда она по-ребячески смеялась и смотрела сквозь земляную пыль так тепло и по-доброму, в сердце грелось лишь что-то теплое. — Ладно, Петра, ты меня раскусила, — смеясь и неуклюже вставая с земли, произнесла Хейла, — но кто это, не догадаетесь даже всем отрядом.***
В привычном мраке капитанского кабинета свет разливался только на зону стола, обдавая оранжевой теплотой две фигуры, склонившиеся над чайным сервизом. — Ты берешь слишком много. Лучше ложкой. — Но ты обычно сыпешь на глаз. — А ты завариваешь чай впервые. Не все сразу, — Леви взял столовый прибор и протянул Хейле, — тем более, руки грязные. — Я только что помыла их, — порой, понять его было трудно, сколько бы усилий ни было приложено. Хейла не повышала тон при малейшем несогласии, как часто делал отец — вместо этого она подняла голову на причину возмущения, стоящую рядом и обдающую кипятком небольшой чайник. Будто простого взгляда было достаточно, чтобы понять мотивы и ворчливую натуру мужчины. Но невозмутимости лидера можно было позавидовать: казалось, когда он занимался таким, для кого-то, пустяковым делом, он вкладывал в это душу. Поэтому Торрес не обращала внимание на замечания капитана — для него этот процесс важен, и нужно отнестись с пониманием к его требовательности. — Столько хватит? — она обратилась к Леви, отсыпав немного чаинок обратно в жестяную банку и заботливо держа свободную ладонь под ложкой на случай, если листы рассыпятся по неосторожности. Сжимая пальцы в кулаки и держа только большие клинки УПМ, она уже забыла, как обращаться с чем-то хрупким и тонким типа чайной ложки. — Да. Подходи, можно заваривать. Хейла почувствовала давление пятерней в области талии: Леви бережно тянул ее к себе. Этот жест уже давно прижился, но до сих пор вызывал рой мурашек и смущенную улыбку. Торрес опустила ложку с рассыпным чаем в фарфоровую емкость, стараясь унять дрожь в руке (после тренировок это было нормой). Капитан же, заметив это, мягко обхватил запястье подчиненной. На мгновение сосредоточенный разум омрачила мысль, что сегодня на полигоне он слишком сильно сжал ее. Вечно военная грубость души не могла не найти выражения в движениях. Потому потребность (что еще удивительнее — желание) проявлять к кому-то нежность ощущалась так странно. Бурлящая вода скользила по стенкам чайника словно молодой ручей прокладывал себе дорогу через вековые камни. Время будто останавливалось, чтобы весь мир мог насладиться моментами спокойствия, пока чаинки раскрываются ярким цветочным букетом, тут же пробиваясь в нос и заставляя жадно вдыхать сказочный аромат, иногда даже прикрывая глаза от удовольствия. — Будет готов через две минуты. Капитан кинул взгляд на подчиненную, с задумчивой улыбкой наблюдавшей за движениями сушеных листов в бурлящем вихре. Завороженная нескончаемым явлением физики Торрес казалось расслабленной как никогда. Впервые он видел кого-то, с серьезностью и восхищением относившегося к его увлечению. Леви до сих пор помнит то удивление, когда она попросила научить ее заваривать чай (хотя, более странным фактом было лишь то, что она этого не умела). Да и, признаться, делиться тонкостями сортов, ароматов и способами изготовления напитка было интересно. Пожалуй, раньше с таким рвением его слушал лишь Фарлан. Светловолосый то и дело ухмылялся, почесывая затылок, и твердил, какое же странное это сочетание: вынужденная грубость Подземного города и такое искусное дело, как чай. Леви наблюдал за наивной девушкой, будто пытался разглядеть душу. Было непривычно и так приятно смотреть на улыбку и видимое удовольствие от простого запаха травяного чая. Еле ощутимое тепло растеклось в душе от вида кого-то, искренне разделяющего причудливое увлечение капитана. В мгновение о себе дало знать смущение, оставившее след в виде лёгкого румянца. — Какой насыщенный аромат, — воодушевленно произнесла разведчица, поднимая круглые глаза на мужчину, — Я давно не чувствовала настолько хороший чай. Аккуратно, стараясь не задеть чайник, она слегка помахала руками, заставляя устремиться к ней непрерывную полоску пара, и ещё раз жадно вдохнула причудливый бергамот с оттенком шоколада, закрывая глаза и желая прочувствовать этот момент каждой клеточкой тела. Хотелось уловить каждое мгновение этого спокойного и уютного вечера. Капитан не сдержался: уголки губ, обычно опущенные и плотно сжатые, поднялись в искренней и доброй улыбке. Ему начинала нравиться эта странная теплота при взгляде на Хейлу. Девушка умела больше остальных солдат, но не справлялась с такими простыми вещами как заварка травяного напитка. Будто чтобы вложить в голову специальные умения, ей пришлось вытащить что-то базовое. А теперь приобретение этих навыков заменяет нескончаемые раздумья на детский блеск в глазах. Вот же бестолковая. — Ну все, закрывай, а то не заварится, — мягко произнес капитан, вставляя маленькую крышку в отверстие фарфоровой посудины. Он прижал её к себе ещё сильнее, переместив руку с талии на плечо, и поглаживая его большим пальцем. Горячее дыхание щекотало щеку капитана, а густые волосы с запахом отвратительного военного мыла оставались на удивление мягкие. Мысленно Леви пообещал себе привезти ей хороший шампунь из города. — Спасибо тебе, — произнесла Хейла, от смущения не решаясь взглянуть в глаза мужчине — теперь смогу встречать тебя утренним чаем. — Да, и правда, — Леви снова улыбнулся, но заметив, что выражение лица девушки сменилось на удивлённое, замешкался, — что не так? — Я…не видела твою улыбку раньше, — задумчиво ответила та, не спуская взгляда с возлюбленного, — тебе очень идёт. — Не неси чепухи. Я улыбчивый, — это, конечно, неправда, но сказать что-то нужно было. Ворчливая часть капитана не хотела признавать, что новый герой его жизни застал неподдельные эмоции. В который раз. — Целый легион тебе не поверит, — раскатисто засмеялась Торрес. Леви лишь положил тяжелую руку на макушку темноволосой, слегка наклонив ее к себе, а затем мягко поцеловал в лоб. Он стал делать это часто, что по началу не могло не волновать. Но Ханджи и Эрвин заверили, что абсолютно нормально вести себя «не как обычно». — Две минуты, — мягкий голос заставил моргнуть, выходя из раздумий. Капитан взглянул на часы. И правда, чай уже должен быть готов. Разлив содержимое по чашкам, Леви пригласил Торрес присесть на пару деревянных стульев. Она еще с первого взгляда на комнату приметила, что мебель явно пережила не одного командира, но выглядела довольно хорошо. Щепетильность лидера доходила и до такой степени. Подобные уютные вечера привносили окрыляющую легкость в сердце обоих разведчиков. Торрес делилась впечатлениями о штабе, рассказывала небольшие достижения в тренировках с Петрой и полетах на УПМ. Бывало, она заговаривалась и вспоминала прошлое, насыщенное совершенно другой жизнью. Леви слушал, время от времени попивая ароматный чай. Он не скупался на советы в своей привычной жесткой манере, но, когда видел, что Хейла мрачнеет оттого, что ее старания не признаются, останавливал себя и целовал нежную женскую руку, как бы извиняясь. Тот факт, что он ее капитан, только все осложнял. — Через два дня Эрвин и я едем к кадетам, — посреди вечерней тишины произнес капитан, — у него большие планы на следующие вылазки. Нужен дополнительный набор пары десятков солдат. — Отлично. Спрошу у Эрвина, можно ли мне с вами. Леви знал, что Торрес не упустит шанса проведать сестру. Джоанна была слишком важной частью ее жизни. Но в этот раз ему пришлось ее расстроить. — Ты не поедешь. — Что? — казалось, древесный аромат перестал завораживать и вовсе больше не имел значения, отчего девушка опустила кружку на колени. Несколько мгновений разведчики не теряли зрительный контакт, будто дети во время игры в гляделки. Голубые глаза капитана потеряли ту нежность и снова приобрели холодный и строгий оттенок, в то время как Торрес пыталась понять, не разыгрывает ли ее лидер. В кабинете, до этого момента теплом и уютном, воцарилась испытывающая, напряженная тишина, нарушаемая лишь треском свечей. — Могу я хотя бы узнать причину? — Ты балласт, — не изменяя тона произнес Леви и громко отпил чай, будто специально выводил из себя, — мы потеряем слишком много времени в поездке, если возьмем тебя с собой. Это не прогулка, Хейла. — Я… — девушка замешкалась, понимая вескость аргумента. В голове проносились возможные варианты, собираясь в один большой ком запутанных мыслей. Ничего путного не пришло на ум. Торрес спешно отставила кружку на письменный стол. — Леви, это моя сестра, — оставалось лишь попробовать уговорить сначала капитана, а затем и главнокомандующего. Хейла понимала, что повлиять на этого упрямого мужчину маловероятно, но попытаться стоит. — Нет, — лидер был непреклонен. Как и всегда. Он вздохнул, поднимая тяжелый взгляд на девушку, — Более того, тебе есть, чем заняться здесь. Член отряда не должен пропускать тренировки без веской причины. — Ну да, мы опять об этом… Мне надоело доказывать тебе, что я выкладываюсь больше остальных, Леви, — Торрес скрестила руки на груди и грузно откинулась на спинку скрипучего стула, отвернувшись словно обиженный ребенок. Она стыдилась подобных капризных жестов, но в данный момент не хотела подавлять настоящую себя. Реакция Хейлы была ожидаема: она ненавидела ежедневные упреки в своей некомпетентности и недостатке опыта как солдата. Казалось, что ежедневные дополнительные тренировки не впечатляют капитана никоем образом. Леви же оставался непоколебимым. Смотрел выжидающе, не сводя пристального взгляда. Торрес отныне он не смущал, в отличие от многих разведчиков. За строгостью прячется забота, а за равнодушием, порой — попытка скрыть эмоции. Решение сильнейшего воина человечества не подлежит обжалованию. Оно сродни приказа: сотни раз взвешенное, просчитанное, и потому наиболее (но не факт) верное. Торрес тяжело вздохнула. Стоило ожидать, что Леви выставит бараньи рога и не отступится от решения ни на шаг. Разведчица поднялась с места и вышла из комнаты, провожаемая все таким же ледяным взглядом. Дверь закрылась. В фарфоровой чашке, оставленной на столе, небольшими волнами подрагивал черный напиток. Неприятное ощущение заставляло душу капитана противно скрипеть, как стекло, о которое бьётся сухая ветка во время бури. Леви вздохнул. Он знал, что она расстроится, но не ожидал, что уйдет. — Как дитя малое… — на выдохе произнес лидер самому себе, потирая переносицу. Оставалось закончить вечер в одиночестве. Мысль об извинениях за резкое поведение пролетала мимо, ведь капитан говорил правду. Отчасти. Все старания Хейлы, разумеется, не оставались без внимания Леви. Но для него признавать ее успехи значило лишить мотивации. Воспитанный в жестоких условиях капитан пока не имел опыта обучения, ведь к нему приходили только лучшие. Хейле просто нужно привыкнуть. В мыслях он хвалил ее каждый раз, когда видел во время тренировок. В дверь постучали. После короткого «войдите» Торрес перешагнула порог. Ее не было всего несколько минут, но Леви уже был рад её видеть. Девушка протянула мужчине конверт. — Раз я не могу поехать, передай ей, пожалуйста. Так будет быстрее, чем почтой. Капитан взял письмо, разглядывая почерк. Все такой же вычурно идеальный. Не то что грязные каракули выходца из Подземного города. — Не хочешь остаться? — эти слова для лидера были сродни извинениям. Пусть он и старался не показывать, но ему нравилось, когда она проводила в его кабинете ночь. Разведчики редко разговаривали, когда он работал (а работает Леви постоянно), поэтому Хейла читала книги Ханджи, сидя рядом, или вовсе уходила спать. Но отчего-то на душе становилось спокойнее при взгляде на сопящее существо в постели капитана. — В этот раз не могу, извини, — слабо улыбнулась девушка, — Петра догадалась, что у меня кто-то есть, и теперь следит за мной. — Вот как. Быстро, — капитан сделал глоток и кинул взгляд на дверь. Это было вполне ожидаемо. — Спокойной ночи, Леви. Спасибо за чай, — Торрес опустилась к капитану, прильнув своими губами к его. — Спокойной ночи, — мужская ладонь нехотя отпустила нежную щеку девушки. Торрес покинула кабинет. Полоска света между створкой и порогом закрытой двери прерывалась двумя линиями тени, но через секунду она снова стала целой, а в коридоре послышалась ходьба. Леви ждал. Еще пару мгновений — и свет снова оборвался торопливыми тихими шагами. Капитан беззвучно усмехнулся.***
Город близ южного Кадетского корпуса утопал в золотой осени. Среди кирпичной кладки редко встречались деревья, и все же было невозможно ступить, не услышав хруст сухих листьев. Шаловливый ветер то и дело поднимал их вверх, закручивая в причудливом вихре. Видимо, он и принес всю эту листву с дубового холма. Это время года всем было по душе, и главная причина — сбор урожая. Ярмарки пестрили сезонными овощами подешевле, а если повезёт, можно было ухватить и осенние вкусности, например, тыквенный пирог или тонкие лепешки со сладкой кукурузой. Среди веселой суеты ехали капитан элитного отряда и главнокомандующий. Как и подобает военным до мозга костей, мужчины смотрели перед собой, не обращая внимания на легкую атмосферу праздника, витающую в воздухе. Но кое-что Леви все же для себя приметил. В первую декаду осени собирают чай с витаминными травами и ягодами. Свежие плоды облепихи, лимонника, имбиря и рябины мешают с листовым чаем и веточками тимьяна. Чудесный аромат, вкус с кислинкой и насыщенный красноватый оттенок — капитан старался запасаться им в каждом сезоне, если будет продавец, собравший его именно в таком сочетании. Дать настояться буквально минуту, позволить ягодам раскрыть аромат и отдать все полезные свойства, затем шумно отхлебнуть прямо горячим — и чувствовать, как тепло разливается в желудке, расслабляя больной организм. А еще лучше становится с ложкой меда. Леви пообещал себе в свободное время прогуляться по ярмарке в поисках свежего сбора. Народ сновал туда-сюда, собираясь в кучи у прилавков. Голоса слились в один гул. Где-то слышался лай дворовых собак, дребезжание метала УПМ на солдатах Гарнизона, особо активно патрулировавших улицы — на ярмарках всегда много воруют. Запахи тыквы, яблок, ягод, разнообразной выпечки и даже мяса били в нос. Кажется, что каждый купец хвастался лучшим — настолько пестро выглядело все это действо. Жаль, что Кушель никогда этого не увидит. Ей бы очень понравилось. Может, Леви бы даже хватило жалования купить ей какое-нибудь платье на холода. Правда, уже не в этой жизни. Внимание привлекло знакомое лицо. Добродушный мужчина в фартуке кричал привычное: «Булочки! Покупайте булочки с корицей!».