Между тенью и светом

      Здесь, в Александрии время текло иначе, словно замедлялось, становилось ленивым и неспешным. Вдали от шумного Большого дворца, требовательной столицы, от придворных, чиновников, вдали от указов, распоряжений, бесконечных решений, Алина отдыхала сердцем и душой.       Они не могли уезжать сюда часто, но когда выбирались, то всегда только вдвоем, что не было очень уж безопасно, но, безусловно, было им необходимо. Побыть наедине, рядом, что невозможно было порой во дворце.       Невозможно, когда Александр или Алина уезжали из столицы, инспектируя ли Армию, нанося ли визиты нерадивым чиновникам в отдаленных городах, отправляясь ли к Каньону. Или даже в Ос Керво на корабле Ланцова, который не затыкался всю дорогу, и к концу путешествия Алине хотелось его убить.       Она и так была раздражена очередной разлукой с Александром, а тут еще неугомонный Николай. Впрочем, его взяла на себя сопровождавшая Алину Зоя, которую, кажется, забавляли пикировки с Ланцовым. Алина, наблюдавшая за ними весь вечер, только диву давалась. Кажется, принц-корсар что-то зацепил в душе ее обычно холодной подруги. Хмыкнув, Старкова решила оставить увлеченно спорящих шквальную и пирата наедине, а сама удалилась в каюту, где потянулась к связи, благодаря всех Святых и мироздание за то, что скверна усилителя связала их с Дарклингом таким образом, потому что иначе разлука с ним стала бы совсем невыносимой.       В Александрии Алина переделала все так, как хотелось ей, хотя и отметила исключительный вкус жены царя, чей портрет висел в библиотеке. Алина решила его оставить, подолгу любуясь высокой светловолосой женщиной, которая смотрела с лаской и затаенным весельем, художнику удалось передать намек на лукавую улыбку, морщинки в уголках глаз, легкость тонкой фигуры.       - Она была приятным человеком, - сказал однажды Дарклинг, - одной из немногих достойных цариц, пыталась что-то делать для страны. Всегда приветливая, улыбчивая, неисправимая оптимистка. Пыталась искать светлую сторону во всем. Царь не был ее достоин, хоть и любил безмерно.       Алине казалось, что Александра взирает на нее с портрета одобрительно. Девушка вела иногда мысленные разговоры с бывшей царицей Равки, словно извинялась за те или иные переделки в доме, стараясь сделать так, чтобы они не очень выбивались из общего ненавязчивого стиля Александрии, в котором не было чрезмерной роскоши, но был уют и покой столь необходимый царской чете.       И именно в Александрии Дарклинг завел с ней разговор о женитьбе. Просто одним из зимних вечеров, сидя у камина, заявил, что они могли бы пожениться. Это было больше похоже на приказ, чем на предложение руки и сердца. Алина только глаза на него вытаращила. - Зачем? Он медленным ленивым движением повернул к ней голову, сверкнул темными глазами. - Разве так принимают предложение замужества? - А разве так предлагают? – вскинула бровь Алина. - Мне встать на одно колено? – улыбка стала его коварна, пока он подбирался к девушке, чтобы напасть неожиданно и повалить на толстый ковер. Алина только хихикала, когда он покрывал поцелуями ее шею и грудь, а потом вдруг остановился и посерьезнел. - Это был бы красивый жест, ты же знаешь, как они все настаивают, - поморщился Александр. Они все – это министры и последовали культов Беззвездного и Солнечной. - То есть это только политический жест? – поджала губы Алина, стараясь не рассмеяться растерянности на лице мужчины. - Мне не нужны никакие официальные церемонии, чтобы быть с тобой, - он попытался отстраниться, но был удержан хрупкой, но сильной рукой. - Выдыхай, Морозов, - все же улыбнулась Алина, - надо, так надо, - она поцеловала его, - а фамилию мне свою дашь? - И откуда ты только все знаешь? – проворчал мужчина. - Багра, - коротко ответила Алина, - ой, а мне можно будет звать ее мамой? Александр закатил глаза так сильно, что расхохотавшейся Алине казалось, что он способен увидеть свой мозг.       Они обвенчались ясным весенним утром в часовне Большого дворца. Как бы ни хотелось тихой церемонии, но политический жест должен был оставаться политическим жестом, поэтому на свадьбу были приглашены дворяне, министры, послы, гости из других стран. Был шикарный банкет, бал до утра и фейерверки. Было потрачено баснословное количество денег на свадебный наряд. Алина долго еще ругалась потом, пытаясь отыскать несуществующие деньги на более нужные вещи. А Злата только умилялась ее ворчанию, не уставая повторять, какая они с царем красивая пара.       Но даже умиротворяющая атмосфера Александрии, даже двадцать семь лет мира не избавили Алину от кошмаров.       В них она вновь оказывалась у столба в лагере фьерданцев, беспомощная и одинокая, в них вновь тонула в крови, ощущая на губах ее металлический привкус, в них была выжженная и бесплодная земля Равки, тьма Каньона и крики волькр. В этих снах Алина вновь и вновь видела ломающийся скиф, погребающий под собой Дарклинга, снова и снова. И просыпалась, задыхаясь от ужаса. Как и в эту осеннюю ночь. С минуту лежала, слушая чужое дыхание за спиной, чувствуя биение чужого сердца, и готова была расплакаться от облегчения.       За окном золотая осень вступала в свои права, по ночам было уже сыро и промозгло, но Алина все равно поднялась, понимая, что уже не уснет, и, накинув халат, вышла на улицу. Ей тут же стало холодно, но согревать себя светом девушка не спешила. Ей нужно было почувствовать холод, почувствовать реальность происходящего, чтобы не вернуться даже мысленно в свой кошмар, не дать страху захватить разум, ядом оплести сердце. Ей нужно было успокоиться.       Алина медленно побрела по дорожкам, слушая, как едва слышно поскрипывают камешки под ногами.       Сады Александрии были персональной гордостью Алины, она лично сажала цветы, кусты, деревья. Это было ее детище.       Сейчас, конечно, здесь было не так красиво, как весной, но все равно это было одно из самых любимых мест в резиденции. Место, которое ее успокаивало и настраивало на мирный лад. Жаль, что им скоро придется уезжать.       Она села на скамейку под раскидистым кленом, который посадила еще Александра, и совсем не удивилась, увидев, как к ней неспешно идет муж. Конечно, он проснулся, если она вообще дала ему спать своим внутренним смятением.       Иногда то, как они переплелись за эти годы, как чувствовали друг друга, пугало Алину. Что будет, если вдруг один уйдет? Она уже однажды пережила это, но не была уверена, что сумеет перенести вновь, не теперь, когда они срослись друг с другом сердцем и душой.       - Снова кошмары, - это не было вопросом, лишь сухой констатацией факта. - И бессонница, - неловко пожала плечами Алина.       Дарклинг сел рядом, обнимая, притягивая к себе. Алина расслабилась в его объятиях, чувствуя, как свет рвется изнутри, царапает кожу, стремясь вырваться на свободу. И она позволила, окутывая их теплым золотистым сиянием. - Рядом с тобой всегда чувствую себя, словно я усилителя коснулась, - пробормотала Алина. - Так бывает, - отозвался мужчина будничным тоном, - когда касаешься живого усилителя. Некоторое время девушка переваривала услышанное. - Что? – отодвинулась. В глазах Александра прыгали смешинки. - Столько лет, а ты до сих пор не поняла, - хмыкнул, - меня всегда это поражало. Впрочем, скорее всего это потому, что твоя собственная сила так велика, что перепады при прикосновении незначительны, что, с другой стороны, все равно не мешает тебе иногда желать убить меня. - Не ради твоих костей, - проворчала Алина, снова прижимаясь к мужу, - хотя теперь у меня появился лишний повод. Мужчина в ответ только фыркнул насмешливо. - Сколько же у тебя тайн, Александр, - вздохнула девушка. - Много, - отозвался Дарклинг, целуя ее в висок, - и однажды, моя милая Алина, ты узнаешь их все.