All the Young Dudes

Суббота, 7 августа, 1971 Он проснулся в темноте. В комнате, в которую его поместили было слишком жарко для раннего августа. Хотя он предположил, что это, должно быть, просто лихорадка. У него всегда была высокая температура на утро после. Они помещали его в комнату с окнами. Но пару месяцев назад ему удалось разбить одно из них, и, если бы на нём не было решёток ему бы удалось сбежать. Он слышал, как они разговаривали о том, чтобы связывать его, когда он станет старше. Он старался не думать об этом. Он вспомнил чувство голода, настолько сильное, что оно перерастало в ярость. Он вспомнил вытьё и огромное желание, которые продолжались на протяжении часов. Наворачивание кругов по периметру комнаты. Возможно, они освободят его сегодня от уроков, и он сможет поспать. Это всё равно были летние каникулы. Это нечестно, что он должен был заниматься, пока остальным мальчикам было разрешено проводить весь день в кровати, играть в футбол или смотреть телевизор. Садясь прямо, он осторожно потянулся, обращая внимание на малейшую боль в его мышцах. У него был свежий шрам от когтя прямо за ухом и глубокий укус на правом бедре. Он провёл рукой по голове, где его волосы были начисто выбриты, и щетина легко покалывала кожу пальцев. Он ненавидел это. Но каждый мальчик в детском доме имел такую же строгую стрижку. Это значило, что, когда им было разрешено ходить на выходных в город, каждый знал, что они были из Святого Эдмунда — что и было назначением. Продавцы в магазинах точно знали за кем нужен глаз да глаз. Не то, чтобы мальчики делали что-либо, чтобы подорвать ожидания. Им и так часто говорили, что они отбросы общества, брошенные и нежеланные — так почему бы тогда не устроить небольшой хаос? Римус услышал чьи-то шаги на конце коридора. Это была Воспитательница. Он мог чувствовать её запах, слышать стук её сердца. Его чувствительность всегда усиливалась после его «эпизодов». Вставая, несмотря на жару — он обкрутил вокруг себя одеяло. Он подошёл ближе к двери, чтобы лучше слышать. Она была не одна. С ней вместе, был мужчина. Он пахнул старостью, и как-то…по-другому. Это был густой запах железа, который смутно напоминал Римусу об его отце. Это было волшебство. — Вы уверены, что это стоит вашего времени? ь— Воспитательница спросила незнакомца. — Он один из наших худших детей. — О да, — ответил старик. Его тембр был глубоким и тёплым как шоколад. — Мы абсолютно уверены. Это здесь, где вы его держите во время…? — Его эпизодов. — Закончила воспитательница с её резким, неприятным голосом. — Для его же собственной безопасности. С его прошлого дня рождения он начал кусаться. — Я понимаю, — ответил мужчина, звуча скорее задумчиво, чем обеспокоенно. — Позвольте спросить, мадам, что вам известно о недуге этого молодого человека? — Всё, что мне стоит знать, — холодно ответила Воспитательница. — Он здесь с того момента, как ему исполнилось пять. И он всегда был проблемным — не только потому, что он один из вас. — Один из нас? — спокойно и невозмутимо ответил мужчина. Воспитательница понизила свой голос почти до шёпота, но Римус всё равно мог слышать, что она говорит. — Мой брат был одним из вас. Конечно, в последний раз я видела его много лет назад, но он периодически просит меня об одолжении. Приют Святого Эдмунда — специальное учреждение. У нас есть всё необходимое для особых случаев, — Римус услышал звон ключей. — И так, вам стоит дать мне первой зайти к нему. Он часто нуждается в перевязке. Не понимаю, почему вам понадобилось увидеться с ним именно сразу после полной луны, если вы уже знали. Старик не ответил, и Воспитательница подошла к комнате Римуса. Её лакированные туфли стучали по каменному полу. Она трижды постучала в дверь. — Римус? Ты спишь? — Нет, — ответил он, плотнее натягивая одеяло. Они сняли с него одежду, чтобы она не порвалась. — Нет, Воспитательница, — она исправила его через дверь. — Нет, Воспитательница, — пробормотал Римус, когда ключ повернулся в замке и дверь со скрипом открылась. Дверь была из обычной древесины. И он знал, что мог легко выбить её во время эпизода, но после инцидента с окном она была покрыта серебром. Один только запах вызывал у него тошноту и головную боль. Дверь открылась. Свет хлынул, как вода, и он быстро заморгал. Когда Воспитательница вошла в комнату, он автоматически сделал шаг назад. Она была похожа на птицу, с заострёнными формами, тонким носом и тёмными глазами — бусинками. Она настороженно посмотрела на него. — На этот раз нужны бинты? Он показал ей свои раны. Они больше не кровоточили. Он заметил, что ранения, которые он причинял самому себе, хоть и глубокие, заживали быстрее, чем какие-то другие порезы и царапины; он никогда даже не нуждался в швах. Однако, шрамы никогда не заживали, и оставляли серебристые следы на его теле. Воспитательница опустилась перед ним на колени, обрабатывая его антисептиком и заворачивая его в зудящую марлю. Когда это было сделано, она подала ему его одежду, и он быстро оделся перед ней. — У тебя посетитель, — сказала она наконец, когда он протянул футболку через голову. Она была серой, как и вся его одежда. — Кто? — спросил он, смотря ей в глаза, потому что он знал, что она не любила это. — Учитель. Он здесь, чтобы поговорить с тобой на счёт школы. — Не хочу, — ответил он. Он ненавидел школу. — Скажи ему убраться. Воспитательница щёлкнула его по уху. Он ожидал этого, поэтому даже не дрогнул. — Болтай поменьше, — огрызнулась она. — Ты будешь делать только то, что тебе говорят, или я оставлю тебя здесь на весь оставшийся день. Ну же, давай же, — она взяла его за руки и толкнула вперёд. Он нахмурился, подумав о том, чтобы оттолкнуть её, но в этом явно не было смысла. Она действительно могла опять запереть его. И ему стало любопытно кем был тот незнакомец. Особенно, когда запах волшебства усилился, пока они спускались вниз по тёмному коридору. Мужчина, который ждал их, был довольно высокий и одетый в самый странный костюм, который Римус когда-либо видел. Он был бархатный, тёмно-бордового цвета, с искусной золотой вышивкой на манжетах и лацканах. Его галстук был тёмно-синего цвета. Он должно быть был действительно старым — его волосы были белые, как снег, и у него была впечатляюще длинная борода, которая достигала его пупка. Как бы странно он ни выглядел, Римус не чувствовал себя напуганным, как с большинством взрослых. У мужчины были добрые глаза, и он заулыбался Римусу из-за его очков полумесяцев, когда они приблизились. Он протянул руку. — Мистер Люпин, — тепло сказал старик. — Огромная честь для меня — встретить вас. Римус зачарованно уставился на него. Никто, никогда ещё не обращался к нему с таким уважением. Он чувствовал себя смущённым. Он пожал руку мужчины, чувствуя при этом электрический ток, похожий на ожог от батареи. — Здравствуйте, — ответил он, уставившись. — Я, профессор Дамблдор. Не составишь мне компанию в небольшой прогулке по территории? Это довольно славный денёк. Римус взглянул вверх, на Воспитательницу, которая кивнула. Поговорить со странно одетым незнакомцем о школе стоило того — она никогда не пускала его на улицу во время полной луны, даже под надзором. Они прошли ещё несколько коридоров, только они вдвоём. Римус был уверен, что он никогда раньше не видел Дамблдора в Святом Эдмунде, но похоже, он определённо знал дорогу. Когда они наконец-то были на улице, Римус глубоко вдохнул. Тёплый, летний свет солнца разливался по нему. «Территория», как Дамблдор назвал её, не была обширной. Клочок пожелтевшей травы, который мальчики использовали для игры в футбол и небольшая терраса с сорняками, растущими сквозь трещины с сумасшедшей скоростью. — Как вы себя чувствуете, Мистер Люпин? — спросил старик. Римус пожал плечами. Он чувствовал себя точно так же, как он себя всегда чувствовал после полной луны. Болезненно и устало. Дамблдор не огрызнулся на него за дерзость. Просто продолжил улыбаться ему, пока они медленно обходили забор по периметру. — Что вам нужно? — пиная камушек с его пути, наконец спросил Римус. — Я предполагаю, ты уже догадался, — ответил Дамблдор. Он потянулся в свой карман и достал оттуда коричневый, бумажный пакет. Римус мог чувствовать запах лимонных долек. И соответственно, Дамблдор предложил ему сладость. Он взял её и начал сосать. — Вы волшебник. — Сказал он отчётливо. — Прям как мой отец. — Ты помнишь своего отца, Римус? Он опять пожал плечами. Он не очень хорошо помнил его. Всё, что могло всплыть в его памяти — это фигура высокого, худого мужчины, одетого в длинную мантию, нависая над ним, плача. Он предполагал, что это была ночь, когда его укусили. Он хорошо помнил это. — Он был волшебником, — сказал Римус. — Он мог вытворять разные вещи. Мама была нормальной. Дамблдор по-доброму ему улыбнулся. — Это тебе сказала твоя Воспитательница? — Что-то вроде этого. Что-то из этого я знал. Он всё равно мёртв — повесился. Дамблдор выглядел немного выбитым из колеи, что порадовало Римуса. Это было причиной гордыни — иметь трагическую историю. Он редко думал о своём отце, кроме как о том, убил бы он себя, если бы Римус не был укушен. Он продолжил: — Хотя мама не мертва. Просто не захотела со мной возиться. Поэтому я здесь. — Он посмотрел вокруг. Дамблдор остановился. Они были на самом далёком конце территории, рядом с высоким забором. Там была незакреплённая доска, о которой никто не знал. Римус мог пролезать через неё, если он хотел, и идти по главной дороге в город. Он никогда не ходил в какое-то определённое место; просто шлялся по городу и ждал, когда полиция ловила его и возвращала обратно. Это было лучше, чем не делать ничего. — Тебе нравится здесь? — спросил Дамблдор. Римус фыркнул: — Конечно, чёрт возьми, мне здесь не нравится, — он искоса посмотрел на Дамблдора, но не попал в неприятности из-за ругательства. — Нет, я так не думал, — старик пояснил. — Я слышал ты здесь что-то вроде хулигана, это так? — Ну не хуже, чем остальные, — сказал Римус. — Мы — «проблемные дети». — Да, я вижу, — Дамблдор погладил бороду, как будто Римус сказал что-то очень значащее. — Дадите ещё конфету? — Римус с надеждой вытянул руку. Дамблдор отдал ему весь пакет, и он не мог поверить своей удаче. Старый дурак был полным слабаком. На этот раз он жевал леденец, чувствуя, как он хрустит, как стекло, между его зубами. Начинка взрывается на языке как фейерверк. — Знаешь, я руковожу школой, в которой учился твой отец. Это сбило Римуса с толку. Он проглотил конфету и почесал затылок. Дамблдор продолжил: — Это очень особенная школа. Для волшебников. Как я. И как ты. Хотел бы ты изучать магию, Римус? Римус усердно закачал головой. — Я слишком безнадёжен. У меня ничего не получится. — Я уверен, что это не так. — Спросите её, — Римус дёрнул головой в сторону высокого, серого здания, где ждала Воспитательница. — Даже читать не умею. Я тупой. Дамблдор задержал на нём очень долгий взгляд. — Мне очень жаль, что у вас было непростое начало жизни, Мистер Люпин. Я знал вашего отца совсем немного, и я уверен, что он бы не хотел…неважно. Я здесь, чтобы предложить вам кое-что другое. Место, для таких, как ты. Возможно, даже способ направить ваш гнев в иное русло. Римус уставился на него с непониманием. Какая разница, где он находится. В одном доме или в другом? Воспитательница никогда не давала ему конфет и от неё не пахло волшебством. Дети в школе Дамблдора не могут быть хуже, чем в Святом Эдмунде. И даже если так, то, по крайней мере, теперь он мог постоять за себя в драке. Но. Есть одно «но». — Что насчёт моих эпизодов? — сложа руки, спросил он. — Вы знаете, я опасен. — Да, Римус, я знаю, — грустно ответил Дамблдор. Он очень нежно положил одну руку на плечо Римуса. — Мы увидим, что мы сможем с этим сделать. Оставь это мне. Римус сбросил его руку с себя и начал жевать ещё одну лимонную дольку. Обратно до здания они шли в тишине. Оба довольные, что они поняли друг друга.