На своём месте

Жизнь в семье Макалистеров оказалось неожиданно простой. Кирк и сам не заметил, как начал приходить к ним как к себе домой. От него никто не требовал каких-либо сверхнавыков, и со временем он привык к новым реалиям. Кирк приходил в любое время, интересовался, как прошёл день Криса и тот в мельчайших подробностях выкладывал ему всё, произошедшее за день. Племянник Мёрдока почти всегда нуждался в собеседнике и, видя это, О’Райли старался говорить с ним чаще; он сам прекрасно понимал, насколько важно внимание взрослого — да не первого попавшегося, а того, которому можно доверять — в столь нежном возрасте. И он старался дать Кристоферу то, чего не было у него самого. Также гарда часто готовил еду; если в холодильнике заканчивалось то, что предпочитал он сам, Кирк сверялся со списком ингредиентов в голове и либо шёл в магазин за недостающими либо сразу приступал к готовке. Довольно быстро он выучил, что любил Крис и предпочитал сам Мёрдок. Последний, в свою очередь, втихаря думал о том, что уже за это он готов носить наёмника на руках, ибо наконец-то его кто-то избавил от настапиздевшей готовки. При всём этом О’Райли никто ни о чём не просил — ни стоять у плиты 24/7 ни болтать с мелким всё свободное время, однако… Сам гарда считал, что если он вновь согласился, то было бы очень неплохо выполнять все те дела, которые у него ассоциировались с семьёй и домашним теплом. Лидер ДСП вздохнул спокойно: он не просчитался. Парень идеально вписался в их дом; так, словно всегда был на своём месте. Кирк готовил едва ли не лучше самого Мёрдока; это было поводом начать уважать его ещё больше. Ну, или ценить… Любовь Макалистер считал банальным чувством, проявления которого ирландец всегда старательно скрывал. Он считал любовь некой слабостью, а слабостей главе ОПГ иметь не положено. При таких убеждениях ему было сложно объяснить, что за химия происходила между ним и Кирком. Общество О’Райли постепенно стало ему также необходимо, как ощущение того, что всё под контролем. Да и гарда стал бывать чаще — почти переехал; и всё же в те редкие дни, когда он ночевал не дома, Макалистер не находил себе места. Мёрдок ловил себя на странных мыслях и взглядах: раньше он не замечал, что находит руки красивыми, тем более, руки О’Райли. Перебирающие крупу пальцы, помешивающие варево в кастрюле кисти… Эстетика с оттенком хозяйственности, считай, не просто красиво, но ещё и сексуально… Как-то рыжий даже поймал себя за созерцанием того, как Кирк замешивает тесто. Он тогда ничего ему не сказал, но посмотрел так, что Мёрдок понял всё. Не было привычных: «Чего вытаращился?!», «Пошёл к чёрту!» и прочих. О’Райли тогда даже не фыркнул и не отвернулся. Но этот взгляд был хуже, чем всё перечисленное вместе. Его не послали, на него не огрызнулись, нет; то был взгляд жены, устало заигрывающей с мужем после тяжёлого дня. Дальше — больше. Макалистер видел, как гарда убирает дом в одних коротких шортах, как утром, расслабленный после сна, не спеша бредёт на кухню, как выходит из ванной, благоухающий лучшими ароматами из коллекции его гелей для душа… Он понял, что просто сходит с ума от вида этого безумно горячего тела, оксюморонно напоминающего статую из мрамора или льда. Кирк был повсюду: заботливо приготовленная им еда ждала Мёрдока каждый раз, когда он приходил домой уставший и злой, вещи всегда были аккуратно сложены и лежали на своих местах — тут он иногда проклинал перфекционизм О’Райли, особенно, когда что-то получалось найти не с первой попытки; но, в целом, сама атмосфера в доме стала другой. Стало теплее, и пусть это тепло предпочитало холодные оттенки. Мёрдок и сам не понял, когда первый раз уснул с мыслью о гарде: пепельный подлец просто стоял у него перед глазами и не желал уходить. Потом снова; ещё несколько раз и это стало привычкой. С тех пор Кирк был везде: на работе, дома и даже во снах. Макалистер сначала негодовал: ему казалось, что О’Райли внезапно стало слишком много. Тогда он откомандировал гарду в другой город на целых несколько дней. «Наконец-то отдохну от него; заебал глаза мозолить,» — радостно думал лидер ДСП, сообщая Кирку эту весть. Тот, как, впрочем, и всегда, воспринял её равнодушно. Ему было всё равно, куда и насколько. Всего лишь приказ. Первый день пролетел незаметно, но уже утром второго дня всё пошло по пизде. Кофе убежал, Кристоферу приснился кошмар, что говорить — даже грёбанный кот нагадил мимо лотка, чего сроду не было. Первым желанием Мёрдока было сразу же набрать О’Райли и обрушиться на него с гневной тирадой; только когда рука потянулась к телефону, до ирландца дошла очевиднейшая вещь: а за что обрушиваться-то? Кирк был в командировке — по его же поручению. Тут Макалистера осенило: он слишком привык к постоянному присутствию гарды рядом. Лидер ДСП нервно рассмеялся: простодушное «отвыкнуть» здесь даже не рассматривалось. Сам же предложил стать частью семьи, а принять… Да, принять этот факт определённо следовало. Весь вечер второго дня Мёрдок провёл в своём кабинете; заперевшись ото всех, он пил виски и — вопреки своей гордости — страстно желал, чтобы охреневший Кирк вернулся как можно раньше. Сам он его возвращать принципиально не хотел. «Почему охреневший? — слегка опьяневшего Макалистера вдруг потянуло на философию. — Да потому что охренел. От собственной безнаказанности…» Ирландцу было совсем неинтересно, за что было наказывать О’Райли; его больше привлекла мысль о том, что белобрысого таки нужно наказать. Он сидел и с удовольствием думал о том, что бы он с ним сделал. Привязать к кровати? Не то. Отходить плёткой? Банальность! Идей было много и ни одна не могла угодить капризному до извращения вкусу Мёрдока. До Макалистера не сразу дошли две вещи: первая заключалась в том, что все его предположения входили в сексуальный контекст, а вторая была про телефон, звонивший ещё минут десять назад, когда Мёрдоку было жутко лень его брать. Пришлось перезванивать. — Буду через двадцать минут, — недовольно ответил О’Райли; скорее всего, он был за рулём, — ты там опять бухаешь? Разумеется, Кирк больше переживал за то, что бухает Макалистер без него. — Тебе ещё Кристофера укладывать, — ехидно улыбнулся рыжий; он даже не сразу осознал первую часть сказанного гардой. До него дошло только тогда, когда вызов уже был сброшен. «Как он быстро,» — Мёрдок запустил пальцы обеих рук в рыжие волосы; ему вдруг подумалось, что массаж головы был бы очень кстати. Ещё около часа он думал о чертах наёмника, которые находил безусловно положительными; для себя, разумеется. В какой-то момент характер был исчерпан и тогда пьяный мозг перешёл на внешние показатели, а с них незаметно соскользнул на тело… Когда О’Райли вошёл в кабинет Макалистера, тот уже минут десять представлял, как он его, где и в какой позе. Повернувшись в кресле на звук открывшейся двери, он прямо посмотрел в гетерохромные глаза гарды. — Я уложил Криса, — Кирк остановился недалеко от стола, за которым сидел рыжий. Мёрдок молча встал, подошёл к наёмнику вплотную и прошептал ему в самое ухо: — А меня уложишь? — гарда не знал, что произвело на него большее впечатление — горячий шёпот или упирающийся в бедро стояк. Он усмехнулся, по характеру босса зная, что вопрос риторический. Уже лёжа на широкой макалистеровской кровати, Кирк думал о том, что надо было немного растянуть дела, этак на неделю; очень ему было интересно, как бы это повлияло на их встречу после командировки. Мёрдок, в свою очередь, нависая над мраморным изваянием, в развратной позе застывшим под ним, сделал вывод, что хер он его теперь куда отпустит.