Там, где нас нет...

Проснулся Йоичи от холода. Странно, он вроде бы дома... но почему тогда в лицо дует ветер и где-то рядом, над головой кто-то кричит... постойте, это что, чайки?! Сонливость мгновенно сменяется недоверием, шоком и страхом – он был не дома. Резко сев и открыв глаза, парень попытался оглядеться. Он лежал на полотенце в спальном мешке в куче таких же спящих людей, лица которых… В голове что-то щелкнуло и Йоичи глухо простонал. Точно. Эти люди – его одноклассники. Но что он с ними забыл на пляже рано утром? Прохладный ветер с океана заставляет снова вернуться в спальник и попытаться найти телефон - во рту сухо как в пустыне, а воспоминания туманны? У вас явные признаки похмелья, поздравляем со вступлением во взрослую жизнь! Не нашарив его, он решает сначала сходить освежиться. Дорога кажется бесконечной. Хотя… если сосредоточиться на подсчете… На самом деле они расположились в… хм… менее чем пятидесяти шагах от моря. Наконец, когда волна лизнула пятки, парень остановился и наклонился. Теперь, умывшись и прополоскав рот, он может нормально осмотреться. Он и его одноклассники здесь одни, что, в принципе, неудивительно – горизонт только-только окрасился нежно-розовым и на васильковом небе блекла последняя парочка звезд. На одном из городских пляжей Сан-Хосе ни души, кроме их компании. Умиротворенную тишину утра нарушает только шелест пальм, да далекие крики чаек. С глубоким вдохом парень старается впитать в себя как можно больше волшебных предрассветных мгновений и выходит из воды. На подходе к куче спальных мешков оказывается, что кто-то тоже может быть ранней пташкой - вместе с ним проснулись еще несколько человек: его лучшая подруга Ники что-то пролистывала в телефоне, (уже, поди, успела зайти в инстаграм) и парень с девушкой, обнимающиеся через три мешка от его. (Лица незнакомые. Старшеклассники?) - Ники, солнце, ты мой телефон не видела? Та пожимает плечами. - В рюкзаке искал? - Э-ээ… А где..? Девушка махнула рукой куда-то в сторону. Повернувшись туда, Йоичи увидел гору сумок и рюкзаков рядом с большим выжженным пятном потухшего костра. - О, спасибо. Ура! Телефон нашелся целый и невредимый. Первым делом проверим пропущен… Твою мать! – от неожиданности парень поперхнулся и закашлялся, вызвав у присутствующих заинтересованный взгляд в свою сторону, - 38 пропущенных от брата?! Мне пиздец… А, нет, стоп, подождите: десять из них от папы с мамой. Фух, облегчение! Но фантазия уже нарисовала картину «Реакция старшего брата на то, что младший сутки не отвечает на звонки». Йоичи криво улыбнулся. Вышло… кроваво. Пессимистично. Унизительно. - Эй, чел, у тебя там все нормально? Ты лицом странно посерел. Он поднял глаза на Ники и слегка истерично хихикнул. - У меня двадцать восемь «пропущенных» от старшего брата! - И что?… - А затем она, кажется, поняла. - О. О, чёрт! Только не говори мне, что эти пропущенные - от твоего психа! - У меня только один старший брат. И Хизаши-нии не псих! Ники фыркнула, ясно выразив свое мнение насчёт моих умственных способностей. - Конечно, твой распрекрасный родственничек не псих. Он просто навязчивый, самоуверенный и гиперопекающий социопат с парочкой комплексов. - Ники! - Что? Мы оба знаем, что он ведет себя иногда так, будто он твой папочка, если ты понимаешь, о чем я… - … - ? - Ники. - Ладно. О`кей. Проехали. Но ты все равно лучше пока не звони ему – боюсь представить, ЧТО он может выкинуть, когда узнает обо всем этом. Йоичи недоуменно на неё покосился. - Узнает о чем? Ники уставилась на него с таким выражением, будто у него рога выросли. - Ты совсем ничего не помнишь?! - Ну... да. А что я должен помнить? Губы подруги дрогнули и расплылись в сумасшедшую улыбку. Она попыталась успокоиться, сделав глубокий вдох и выдох сквозь сжатые зубы, но не сдержалась - хрюкнула и упала на песок, сотрясаясь от дикого хохота. - О, это было очень круто! Ты просто обязан увидеть фотки, Шигараки! – Воскликнула Джен, его одноклассница и, по совместительству, негласный лидер их тусовки. Пока я препирался с подругой и искал свой телефон, проснулись остальные, но, к счастью, внимания на нас не обратили, что дало мне спокойно зайти в «Галерею», а всем фото – неожиданно на меня обрушиться волной. Сначала это были только селфи меня, обнимающего Ники, меня с одноклассниками, затем появился я в зеркале туалета со стаканом вина в руке (почему в этом черном джинсовом комбинезоне скинни и с ярким румянцем на щеках я так похож на проститутку? И кто вообще приносит на вписки красное вино?!), в полумраке на фоне какой-то парочки, обжимающейся в углу, я, сидящий на широких перилах лестницы со второго этажа, свесив ноги в пустоту огромной, светлой гостиной, полной людей… Так, ясно, это - пока только начало вечеринки у Джен дома. Внезапно общий цвет фотографий меняется с теплого желтого на грязные ночные улицы. Видимо их компашка куда-то идет. Или едет? Что происходит вообще? Кончился праздник и все по домам расходятся? Если да, то тогда что они делают здесь, на пляже ранним утром? На первом открытом видео камера дергается, всё очень мутное, не разобрать… Нет, похоже, они все-таки едут – мимо мелькают неоновые вывески баров и слышно сквозь шум ветра, как по радио тихо играет Fall Out Boy. Телефон разворачивается и Йоичи видит себя, лежащего на коленях Ники и подпевающего Леди Гаге. Рядом сидят его одноклассники и несколько человек из нынешнего выпускного класса. Камера переходит с фронтальной на заднюю и в объектив попадает парочка, целующаяся на скамейке напротив. Все ясно, они куда-то едут в пикапе Джен. Яркие неоновые огни на фотографиях сменились размытым изображением толпы людей, изредка освещаемой лишь масляными прожекторами сквозь душный, ядовитый полумрак ночного клуба. Странно, что здесь качество снимков и видео улучшается. По мере просмотра Йоичи бледнел, краснел, зеленел, снова бледнел до синевы, а один раз за секунду вообще взял свекольный цвет: на фото, пойманный объективом и освещенный вспышкой, он в страстном порыве оседлал бедра какого-то парня, по виду старше его самого года на четыре, и самозабвенно целовался с ним взасос. Тот не отставал – бледными паучьими пальцами крепко впился в его бедра и укусил за плечо. Футболок не было на них обоих и штаны спущены, но всего лишь до колен (слава Богу!). Неожиданно он почувствовал, как с головы до ног его обдало жаром странно мягкого тепла, отчего сердце ускорило свой бег в груди и сладко заныло в животе. В голову приходит мысль, и его точно окатывают ведром холодной воды: у него был секс с парнем. Секс. С парнем. Бля-я-ять… Стоп. Наверное. Черт, ничего не помню. И, главное, какой-то придурок успел заснять это на камеру! Да такой кадр поймал, что он сам сейчас возбудился! Права была Ники, я – действительно гей. Следующие фотки, к моему облегчению, более приличны – всего лишь несколько селфи всех членов их пьяной компании в объятиях друг друга. Кажется, все. Йоичи выходит из галереи, блокирует телефон и обессилено оседает на песок. - Ну, что, видел? Знаешь, это было невероятно сексуально. Ты на какие-то курсы ходишь или что? Даже у меня, убежденной лесбиянки – встало ВСЁ и эстетический оргазм в придачу. - Да, парень, это было очень круто! - И красиво. Неожиданно, конечно, но тем не менее красиво. - Честно, на секунду я поверила, что моего одноклассника заменила профессиональная стриптизерша. С лица Йоичи мгновенно сходят все краски. - В смысле, блять, «профессиональная стриптизерша»?! Ты меня ни с кем не спутала? Ники смотрит на него как на идиота. - Ты видео смотрел? - Какое еще ви... - затем мозг выстраивает логическую цепочку, глаза расширяются в ужасе и Йоичи бросается к мобильнику. ...Сначала экран черный и едва видно, как в темноте под оглушающие басы колышется толпа, иногда ловящая собой золотые блики прожекторов, но постепенно музыка стихает – человек с камерой отходит от танцпола и движется в сторону бара, и тогда парень слышит чьи-то невнятные, пьяные крики и смех. Анонимный оператор поворачивается в ту сторону, и в объектив попадает причина шума – парень с короткими, растрепанными каштановыми волосами (обычно послушно сходящие волнами от затылка до щек, сегодня же они были гнездом бешеной вороны), в котором смотрящий, к своему ужасу и стыду, узнает самого себя, ругавшегося заплетающимся языком и пытавшегося вырваться из объятий двух девушек, смутно похожих на Джен и Ники (он пробует разглядеть их лица, но выходит плохо - из-за жадности хозяев нормальный свет в клубе подают только в VIP-комнаты и на второй этаж). Те в ответ пытались привести его в чувство и одновременно держать подальше от бара, под свист и улюлюканье пятерых его самых тупых одноклассников (хотя, таких же пьяных в хлам как и он, в общем-то). Какая сволочь снимает все это на камеру – неизвестно. У девчонок быстро кончились силы, и одного рывка хватило не только на то, чтобы вырваться на свободу, но и чтобы сделать шаг, споткнуться и красиво вылететь прямо на подиум с шестом для стриптиза. Какое счастье, что девушка уже сошла, поэтому ничто не помешало ему эффектно врезаться в него лбом. Так же как и остаться без внимания – несмотря на то, что диджей включил популярный трек, все глаза клуба сейчас были его. Кто-то смотрел с интересом, в ожидании шоу, например, как бармен (жадюга и извращенец, жалко ему одного коктейля, что ли? Как «третий по счету уже»?! У меня и документы фальшивые есть, мне только сердце разбитое залечить, ну, миленький, ну чего тебе стоит? В смысле «заплати поцелуем»?! Да пошел ты!), который еще пару часов назад с улыбкой угостил его смузи «за глаза, цвета напитка богов» за свой счет; а кто-то (как, например, девушки-стриптизерши у того же бара или охранники, сдерживаемые его невероятными и самыми лучшими друзьями), - с нетерпением и раздражением оттого, что им мешают честно выполнять свою работу. Не обращая ни на кого внимания, Йоичи на видео обводит взглядом зал и натыкается на две знакомые черные дыры – глаза Майкла Миллера, выпускника прошлого года, с которым его не так давно (пятнадцать минут назад, если быть точнее) поймала на горячем Джен, – въедающиеся в него жадно и голодно. Кофе вливается в темноту ночи, замирает время… Искра. Буря. Шепот одними губами: «Ну, давай, удиви меня». Йоичи на секунду прикрывает лаза и улыбается.

Вызов принят.

Когда парень у шеста открывает глаза, что-то неуловимое меняется в его выражении лица, позе, взгляде, и реальный Йоичи больше не видит самого себя. Плавно поднявшись с колен знакомый незнакомец уверенно обхватывает пилон и вежливо просит диджея: - Не могли бы вы поставить Sam Tinnesz «Play with Fire», пожалуйста? Шокированный, тот не может отказаться. Его точно подбадривают друзья (потому что всегда, когда какая-нибудь хрень случается - они рядом друг для друга), удивленно косятся однокашники и насмешливо оценивают проститутки у бара…

Insane, inside

The danger gets me high

Подтянуться, обхватить коленом правой ноги пилон, выпрямить левую и туловище параллельно полу и, не отпуская правую руку, другую отвести в сторону, для эстетики красиво взмахнуть кистью.

Can`t help myself

Got secrets I can`t tell

Зажать пилон между скрещенных ног, сесть и на последнем слове откинуться назад так, чтобы непреднамеренно дохнуть перегаром на какую-то девушку в первом ряду. Кто молодец? Он молодец. Черт, ну и жарко же здесь… Тряхнув плечами, парень сбрасывает мешающиеся лямки комбинезона, сдергивает футболку и кидает ее в сторону пола, но что-то опять идет не так и та прилетает в голову все той же невезучей девушке. Под ее смущенный визг он приземляется на ноги и небрежно скидывает кеды с носками, оставаясь в одном черном джинсовом комбинезоне скинни с вырезами на коленях и бедрах. В тот момент умные люди, с самого начала ведущие съемку, мысленно похвалили себя за то, что послушали интуицию и запустили прямую трансляцию на ютубе и в инстаграме. Шест сбоку, взяться обеими руками: сверху правая, почти прямая, а левая согнута и на уровне глаз. Глубоко вдохнуть, мягко оттолкнуться от пола и в полете раскрыть ноги в поперечном шпагате.

I`ve always liked to play

With fire

Толпа взорвалась восторженным ревом, а софиты со всех сторон – светом, и от неожиданности такого количества внимания Йоичи паникует, но только крепче сжимает пилон и старается размеренней дышать через нос. Вместе с тяжелым грохотом барабанов в голове – прилившей крови – под кожей пульсируют слова песни и, недавно протрезвевший от адреналина, он снова пьянеет, но уже от восторга и гордости за вызванный беспорядок. И все же долго он так вряд ли протянет (припев-то длинный), поэтому что-то нужно сделать дальше… И, конечно, есть одна идея… Ну, главное – не сорваться. Поймав спокойный момент, парень плавно останавливается и прижимается спиной к пилону. Заведя левую руку за спину для поддержки, и, подтянув колено к груди, снова оттолкнуться и выйти в «шпагат джамилы» - его самый любимый элемент, выученный на курсе пол дэнса в прошлом году. Началось всё как хобби и возможная будущая подработка (хороший скейтборд с неба так просто не упадет), а стало… ну да, хобби оно и стало (на скейт он заработал сам, но как – уже другая история). Однако подобные выкрутасы оказались слишком для организма пьяного подростка, и когда с десяток алкогольных коктейлей в крови дали о себе знать головокружением и тошнотой, Йоичи понял: надо заканчивать представление. И он обязан закончить красиво.

Oh, watching as the

Flames get higher

Импульса от последнего толчка оказалось достаточно для того, чтобы пилон остановился лицом к зрителям. Выйдя из элемента, он посылает залу воздушный поцелуй, делает сальто назад и сходит с подиума, чуть пошатываясь. Тут же его окружают одноклассники и зрители и зачем-то начинают просить автограф, но сквозь эту густую толпу быстро проталкиваются друзья, подхватывают его под руки и тащат к выходу из клуба; на этом видео заканчивается. Йоичи поднимает красное лицо на тех самых друзей, рассевшихся вокруг него на спальниках и понимающе ухмыляющихся, и гневно шипит: - Могу я поинтересоваться, где та сволочь, которая снимала это все?! Покажите мне ее и, обещаю, она умрет быстро! – Он делает пару раз глубокий вдох-выдох и добавляет уже спокойнее, - и что мы все-таки делаем здесь, на пляже? - Так, ясно, тебе больше не наливать – после четвертого стакана ты становишься чертовски раздражительным и капризным. А на пляже мы провели оставшиеся несколько часов ночи: музыка, костер, море, танцы… От греха подальше, да и на всякий случай… Но ты, слава Богу, неожиданно быстро вырубился. - Да ладно, круто же было! И видео только для своих, мы никуда его не выкладывали. - В смысле «не выкладывали»? Кто-то, вроде, выложил, разве нет? - Что?! - Ну да, я сейчас на ютуб зашел и, поздравляю, Шигараки, у тебя уже сорок тысяч просмотров! - Нет, подождите, мы же договорились не снимать, - Джен, как всегда, голос разума среди хаоса бытия, спасибо тебе большое. - Так мы и не снимали. - Тогда откуда видео? – И Джен скептически воззрилась на говорившего одноклассника. Повисло молчание. Недалеко шумел океан. Ники обводит всех взглядом, на мгновение задерживаясь на каждом. Всего их шестнадцать: она, Дженнифер, сам Йоичи, Джейк, (тот, кто пытался оправдаться), парочка старшеклассников – парень и девушка (имен она не запомнила), Билли с друзьями – выпускники этой весны, человек пять (с Билли она встречалась какое-то время, поэтому смело может заявить – этот парень слишком добр и честен для подобной гадости). В списке подозреваемых остались ее одноклассники и несколько нынешних выпускников, но кроме двух-трех имен и историй – о них было известно целое ничего. Она еще раз посмотрела на всю их компанию и попыталась сжечь взглядом каждого, кроме самого пострадавшего, (который и так был бледнее мела, дергал себя за волосы и, истерически подхихикивая, словно в бреду раскачивался из стороны в сторону), Джен, той парочки голубков (слишком занятых друг другом, чтобы обращать внимание на мир вокруг) и Билли. Напряжение нарастало. Всем было неловко ощущать, как капля за каплей утекает теплая, дружелюбная атмосфера. Каждый чувствовал за собой иррациональную вину. Внезапно с океана подул холодный ветер и послал волну мурашек по коже все еще немного сонных подростков. Со стороны Билли (кудрявого черноволосого парня с россыпью веснушек на загорелых щеках и глазами цвета неба) тихо завозились: один из его друзей поднялся, смущенный, пересел поближе и что-то зашептал ему на ухо. Билли отшатывается, в неверии качает головой. - Ты уверен? Его друг хмуро кивает. - Да, тот парень, который снимал (слышатся тихие восклицания: « - О, так это был парень, я угадал! – Джейк, помолчи! – Оба заткнитесь, пожалуйста.»), входит в банду Майкла Миллера. Он выпускник прошлого года, если помните. Почти у всей компании да была какая-то реакция на это имя. Конечно, те, кто не знали – нахмурились и начали расспрашивать друзей, но у некоторых она вышла очень странной: Ники грязно выругалась, у Джен изо рта выскользнул нервный смешок, а Билли скривился, будто от зубной боли. Хотя окончательно в шок всех повергло другое, - услышав это имя, Йоичи внезапно пришел в себя и спросил: - Майкл Миллер? Почему он кажется знакомым? Билли тихо чертыхнулся. - Этот поддонок… - А, то есть ты не помнишь? У тебя с ним почти секс случился. - Дженнифер! - Подождите! – Вскрикнул Джейк в изумлении и щелкнул пальцами в мою сторону. - Разве это не тот странный тип со второго этажа клуба, из-за которого ты устроил шоу со стриптизом? Все пазлы в голове Йоичи, наконец, встают на места. Мир перед глазами начинает плыть, и последнее, что он слышит - слова Джен: «Поздравляю, ребят, мы его сломали». Затем следует темнота. Очнулся парень на берегу один, задыхаясь от жары в нагретом солнцем спальном мешке. Вещи вокруг него давно собраны и на парковке одноклассники договариваются о том, кого и докуда подвезти. Недалеко от них стоят два припаркованных пикапа, в которые кто-то уже успел забросить свои спортивные сумки и мешки. Свернув спальник и полотенце под ним и сложив их в рюкзак, он находит свою вчерашнюю одежду, проверяет наличие телефона и двигает к друзьям. Первой меня замечает Ники. - О, доброе утро, спящая красавица! Тебя где можно высадить? - Не, спасибо, отсюда до города недалеко, поэтому я сегодня своим ходом, - и указываю ей на скейтборд. Она весело фыркает и целует меня в щеку. - Ну, окей, удачи. Увидимся в школе! - Ага. Он подходит попрощаться к Джен и поблагодарить за душевную компанию и потрясающую вечеринку, и в ответ получает крепкие дружеские обнимашки и так же поцелуй в щеку. Кто-то возмущенно "эйкает". Уже вскочив на доску, он оборачивается и свистит, убеждается, что на краткий миг заполучил внимание большинства своих любимых одноклассников, улыбается и показывает пальцами знак мира. В спину прилетает фырканье, невидимый закат глаз и тихое, ласковое «клоун». Он не смотрит назад. Ему предстоит долгая дорога домой. Сегодня умирающее солнце особенно красиво. Наверное, потому что лето. Золотой диск заходит за океан, оставляя на небесах разливаться акварелью все оттенки оранжевого. Ты летишь на доске по бесконечному шоссе вдоль побережья, и теплый ветер с востока обволакивает, окрыляет тебя и подталкивает скейт вперед. В растрепанных кудрях путаются последние солнечные отблески, на кончиках оседает морская соль и сегодня – последний день лета, но ты не жалеешь ни о чем. Пусть через два дня начинается школа, а брат уезжает на второй курс в нью-йоркскую Академию Искусств, зато в этом году выпускной и ты снова увидишься с друзьями, (и не важно, что вы попрощались буквально несколько часов назад). Уже село солнце, и персиковая акварель растворилась в уплывающих облаках. Жара спадала, и на пригород Сан-Хосе опускались знойные сумерки. На перекрестке в голову приходит идея шалости. Пытаюсь отмахнуться от нее, говоря себе, что уже достаточно накуролесил, но та упорно зудит на краю сознания. Ветер шепчет на ухо искушения, подначивает, хлопая полами ветровки, обещает свободу в краткие мгновения полета. И чувствуя, как знакомо перехватывает дыхание, в груди разливается жар и на лице расползается бесшабашная улыбка, ты тут же с радостью отбрасываешь никому не нужные попытки не ввязываться в приключение. В конце концов, твои демоны еще ни разу тебя не подводили. (В отличие от того, который ждет тебя дома.) Так, теперь нужно приготовиться: разгоняемся, отставляем ногу на «хвост» скейта… Боже, сколько раз делал этот трюк, и каждый – будто первый, никогда не устанешь ловить кайф… и, уже перед самой оградой, щелкнуть им об асфальт, подпрыгнуть, оторваться от жары, земли со всеми ее проблемами… И взлететь. И врезаться в крыльцо, сломав себе нос и, судя по тошноте, головокружению и слабости в теле, заработать себе сотрясение мозга. Похоже, приложился сильно. Ну, ничто не вечно! Именно поэтому краткие мгновения счастья так ценны. Откуда-то изнутри дома слышится грохот и сумасшедший топот ног по лестнице. Входная дверь распахивается и к нему, в одной черной отцовской футболке и красных трусах, бежит парень, старше его самого года на два, с растрепанным каштановым ежиком волос и глазами, цвета хвойного леса. Знакомьтесь – Шигараки Хизаши! Его любимый старший брат-идиот! - Младший брат? Младший брат, ты в порядке? О. Судя по голосу, вроде, даже не злой. Пытаюсь встать с колен и жестами показать, что в порядке, но тут внезапно из носа хлестанула кровь и меня вырвало на газон. Черт, это – определенно сотрясение. - Йоичи!!! Нет, не смей умирать, маленький брат, я уже вызываю скорую! О, Ками-сама, неужели снова рецидив?.. – последние слова старший брат истерически шепчет себе под нос, что-то дрожащими пальцами набирая в телефоне. В голове жирной и неповоротливой рыбой лениво проплывает мысль, что семь лет жизни в Японии все же оставили неизгладимый след на личности Хизаши… Хм, интересное слово «неизгладимый»… Н-ниэзглх… Так, не сметь отключаться! Глубокий вдох-выдох. Давай, парень, нужно успокоить его, пока он действительно скорую не вызвал! Ура! Тошнота прошла. Да здравствует свежий летний воздух! Теперь только от легкого головокружения избавиться… - Хиза… Каким-то чудом его тихий хрип услышан (что случилось с голосом?!): брат тут же оказывается рядом, перекидывает одну из его рук себе на плечи, другой поддерживая за талию, и ведет в дом, успокаивающе шепча какие-то глупости ему в волосы. В прихожtq я пытаюсь наклониться и снять кроссы, но брат видимо, решил, что я прямо здесь и сейчас отброшу коньки или упаду в обморок. Иначе зачем он меня поднимает и дальше несет на руках?! Он серьезно думает… О, Боже. Открываю глаза (чего я вообще их закрыл?) и сосредотачиваюсь на действиях старшего брата, носящегося по гостиной со скоростью звука: он принес аптечку, но зачем-то еще и укрыл меня своим одеялом и обложил со всех сторон подушками. Стараюсь тихо его позвать, а когда он наклоняется ко мне, - не медлю, ловлю удачу за хвост: перехватываю его руки, потянувшиеся к моей голове, толкаю - и мы вместе, с грохотом костей об сухой, дощатый пол, падаем друг на друга. Как можно быстрее стараюсь обратить его внимание на себя. А когда, наконец, получается – выпаливаю на одном дыхании ему прямо в лицо: - Хизаши, все нормально, я просто разбил нос и содрал колени, все хорошо, пожалуйста, успокойся, я в порядке, это – не рецидив. Нет. Уже пять лет как нет. Хизаши загнанно дышит, сухо всхлипывает и срывается. И как всегда крепко меня обнимает. Из городов, деревень и с улиц судорожно, в бешеной спешке сбегают тени в леса, реки и моря, прыгают с обрывов навстречу ветру и океану, в родные объятия Матери-Природы – спастись, затеряться до следующего дня, новой жизни. А наступая им на пятки и хвосты, бесшумно и плавно идут по улицам сумерки, заглядывают, скромные и любопытные, в каждый уголок мира, но видят братьев – и обходят их стороной. Они еще живые, их пока нельзя трогать. В приоткрытое окно ветерок осторожно просовывает прохладную руку и еще больше растрепывает волосы мальчишек, своим добрым жестом невольно нарушая их оцепенение. - Ну, все, хватит пыль собирать. Давай, вставай. - С радостью, если бы не твоя семидесятикилограммовая тушка. - Ну, а кто виноват, что эта «тушка» сейчас на тебе лежит? - Ты. Тон брата насмешлив и ядовит, и годы назад я бы поверил и обиделся. (Ах, нежные пятнадцать, как же я ненавижу и боюсь вас, боюсь, что вы вернетесь снова и теперь уже на всю жизнь, а эти два года окажутся не чем иным как сладкими, тяжелыми галлюцинациями). Однако с тех пор многое изменилось, (например, разбились мои розовые очки в форме сердечек с сочным хрустом и на тысячу осколков; ни о чем не жалею), что в людях вокруг, что в нас самих. Хизаши может говорить всё, что ему вздумается, и не стоит принимать большинство его слов близко к сердцу, - просто поверьте на слово человеку, живущему с ним не один год под одной крышей, - потому что бывают дни, когда лучше держаться подальше, но не настолько, чтобы он что-то заподозрил, когда от всего его существа, даже от имени несет чем-то гнилым, больным, и до отчаяния темным, когда мутным облаком тело окутывает страх и по дому расплывается странная смесь запахов крови металла и свежей лесной земли, подавляющих родное море и озон; те редкие моменты, когда мы встречались глазами, я прячу на глубине памяти и больше не хочу когда-либо вспоминать о них; но год моего пятнадцатилетия был хуже всех предыдущих – из-за моей болезни Хизаши не отходил от моей кровати ни на шаг и спал со мной в самые тяжелые ночи. И пусть тогда даже сны приходили только странные, но не страшные ни капли: чаще всего это идущие по бирюзовым морям древние корабли, с трюмами, полными чистого золота и жемчуга, иногда настигаемые штормом или пиратами… и всегда звучала сладкая, бессвязная, чарующая колыбель, а утром просыпался я от мягких и осторожных, - нежных и отчаянных - поцелуев старшего брата по всему лицу, теперь такой же, как и Хизаши - пропахший до самых костей свежей лесной почвой, но по-человечески теплый. Поэтому единственное зеркало правды – это его глаза: лес, прячущий среди зеленых стволов секреты и своих чудовищ. - С хрена ли? - Ты ж меня уронил. - Потому что ты меня не слушал. И сейчас по ним видно, что виноватым себя он не считает и не собирается. Хорошо. Пойдем с козырей – Хизаши абсолютно терпеть не может, когда я ем что-то, приготовленное не его руками. - Ну, ты пока тут полежи, отдохни, а я пойду поищу чего-нибудь в холодильнике из остатков вчерашней еды, может там еще не все протухло… О, у нас же еще бургер со среды остался! Хотя сегодня пятница… А, ладно, бог даст - не отравлюсь, - захожу на кухню, включаю свет и подхожу к холодильнику. Пять… четыре… Краем глаза вижу мелькнувшее размытое пятно, но не успеваю среагировать – мягко и настойчиво меня уже оттаскивают от холодильника знакомые руки, пока в уши заливается манящий, по-теплому насмешливый шепот. - И куда это мы тянем свои загребущие ручонки? Незачем туда лезть, все уже на столе давным-давно остывает, - брат с улыбкой закидывает меня на плечо и относит к барной стойке. Не считая попыток Хизаши выпытать, где я пропадал последние два дня и моих попыток перевести разговор в другое русло, ужин прошел почти мирно. - Не забудь про витамины, маленький брат. Нам лучше не нарушать режим, правда? - Да помню я, помню, завались. Когда брату исполнилось семь лет, маме предложили работать в Америке, и поэтому мы переехали в Сан-Хосе. Мама начала работать дизайнером в Силиконовой долине, где через год встретила нашего будущего отца на одной из научных конференций. После пары лет свиданий они, наконец, решились и назначили день свадьбы. День, запомнившийся всем, когда: папа согласился взять девичью фамилию мамы, я поймал букет невесты (это вышло случайно, ясно? Прекрати ржать, Хизаши!), а старший брат по пьяни пригласил парня на танец, (хотя по его действиям вообще было не понять: он взаправду пьян или притворяется – уж слишком довольная рожа у него была). Пусть мы и родились в Японии, но переехали жить в Америку еще в детстве, поэтому оба получили смешанное воспитание. Однако Хизаши старше и на него в большей степени повлияла японская культура. Из-за этого я привык отзываться не только на свое имя, но и на ласковое «маленький брат», а он – на "Хизаши" или "нии-сан". Кстати, о родителях. Они, конечно, часто работают допоздна - трудоголик и женщина, обожающая свою работу – очень гармоничная пара! - но почему тогда до сих пор не позвонили и не предупредили? Или звонили, но это были те самые "десять пропущенных"? - Мама с папой не сказали, когда вернутся? - Папа на научном фестивале в другом городе, вернется не раньше понедельника, а мама на выставке авангардизма в Сан-Франциско. Что означает… - тень падает на его лицо. Старший брат улыбнулся, нагнулся ко мне через стол и заговорщически прошептал, - дом наш. На все выходные. Видя недоумение, написанное на моем лице, вместо ожидаемой радости, он заметно теряет пыл, однако пытается еще раз. - Малыш, дом наш на все выходные! Можно делать всё, повторюсь: всё, что пожелаешь - и он со значением заглядывает мне в глаза. У самого они сверкают зелеными искорками тлеющего костра. О. Так вот, о чем он… - Ну, мы можем заказать пиццу, устроить Ночь Кино, поиграть в приставку или в карты... Хизаши! Очень смешно! – Обиженно воскликнул парень, когда его любимый старший брат-придурок на его слова разочарованно застонал и смачно приложился головой о стол. Однако затем как-то неожиданно быстро снова оживился. - Окей, будем смотреть фильм, малыш! Запасись попкорном, а я пока сбегаю за кое-чем! - И умчался наверх. Через некоторое время я не выдерживаю зуда любопытства и иду его искать. На середине лестницы меня прерывает крик: - Готово! Мягкий, душный мрак его комнаты разгоняет по углам и под потолок рассеянный свет гирлянды со стены над кроватью, возле которой с гордым видом стоит Хизаши. - Я за проектором ходил, садись скорей, не тормози. Фильм потрясающий, обещаю, тебе понравится. Очень интересный, по мотивам одноименного романа Андре Асимана, в котором… А хотя нет. Не буду спойлерить. Думаю, ты сам угадаешь, - и с хитрой улыбкой поворачивается ко мне. Только привыкнув к полумраку, можно разглядеть на полу несколько расстелянных одеял и гору подушек, хаотично разбросанных у подножия кровати, на которую прыгает старший брат и приглашающе хлопает по месту рядом с собой. Ставлю ему на колени миску с попкорном и следую его примеру. Из-за мягкого тыквенного света гирлянды, прикрепленные к ней фотокарточки, казалось, сами светятся изнутри, освещая пойманных в кадр людей и животных. От палочки на подоконнике вьется хрупкая и тонкая струйка дыма неизвестных благовоний (неужели из любимой коллекции Хизы?). С улицы веет озоном, а из приоткрытого окна можно увидеть кусочек ярко-синего неба, усыпанного звездами.