Мирт

- Дай мне свою заколку! - юная девушка в бархатном изумрудном платье отворачивается от зеркала, чтобы требовательно протянуть руку сестре. - Сейчас, Белла, - Цисси, как и всегда, сразу понимает о чем идет речь и, мгновенно угадав в богатом содержимом массивной шкатулки нужную вещь, протягивает сестре серебряную змейку с крупным зеленым камнем на месте глаза. Белла довольно усмехается, закалывает волосы и еще минуту смотрит на себя в зеркало с влюбленной улыбкой. Нарцисса, очаровательная своей еще не расцветшей красотой, подходит сзади и прижимается головой к плечу сестры. - А где Меда? - Белла поворачивается к сестре, поглаживает рукой ее макушку и волосы. Цисси довольно жмурится, словно ластящийся котенок, и не отвечает: ответ не понравится Белле, опять будет ссора, лучше не надо. - Значит, опять строчит свои письма, - мрачно заключает Белла в ответ на молчание и останавливается на пару секунд в задумчивости, все еще не убирая руку с волос сестры. Через мгновение на ее лице мелькает что-то дьявольское, она вновь усмехается, выпускает из пальцев локон Нарциссы и уверенными шагами выходит за дверь. Скоро до Цисси доносится истерично-требовательное с ноткой угрозы "Меда!". Где-то хлопает дверь, слышится вскрик "Отдай!" и чьи-то каблуки стучат по мрамору стремительной дробью. Цисси, в последний раз оглянув себя в зеркало, медленно выходит, желая застать как можно меньше минут ссоры. *** Блэки сидят за столом в богатой гостиной. Сигнус читает газету, не замечая семью. Друэлла в готичном, несколько старомодном платье, свысока оглядывает дочерей, только что усевшихся за стол. Белла раздраженна и растрепанна, но довольна собой, Меда бросает на нее полные ярости взгляды, а Цисси с самым невинным, но все-таки немного неловким видом водит пальцем по пустой тарелке. Друэлла нетерпеливо взмахивает палочкой, приводя выбившиеся локоны сестер в порядок и хлопает ладонью по столу. - Довольно! Сестры вздрагивают и замирают, разом опустив головы вниз. - Андромеда, кому предназначались эти письма? У тебя появился столь важный адресат, что ради него можно пренебречь семейным рождественским ужином? - голос звучит строго и холодно. Белла насмешливо фыркает, хватает бокал с соком и делает вид, что сосредоточенно пьет, глядя в сторону. Меда молчит. - Белла, почему ты решила отобрать у сестры письма? Ты знаешь, кому они предназначены? Девушка нехотя поворачивается, ставит бокал на стол, бросает на сестру гневный взгляд и, наконец, произносит: - Нет. Мы просто шалили. Друэлла приподнимает брови: - Мне казалось, вы обе уже вышли из того возраста, в котором прилично, как ты выразилась, шалить. Цисси продолжает водить по тарелке пальцем. В комнате повисает напряженное молчание, которое неожиданно прерывается распахнувшейся дверью. Появившийся на пороге домовик пискливо возвещает: - Господин Орион и Госпожа Вальбурга прибыли, хозяева! Сигнус откладывает газету, Друэлла торопливо встает, а Белла тут же поднимает руки к своим волосам, принимаясь торопливо поправлять и без того идеальную укладку. Цисси поднимает голову от тарелки и улыбается. Даже Андромеда оживляется немного, хотя общее выражение досады, злости и боли приглушенной тенью остается на ее лице. Белла встает и, нетерпеливо подпрыгивая, ждет, пока родители вернутся вместе с еще одной частью семьи. Наконец, все входят в зал - сначала взрослые, а следом за ними Регулус и Сириус, лукаво поглядывающий на Беллу из-за спины отца. Она усмехается и, больше на него не глядя, радостно бежит приветствовать дядюшку с тетушкой. *** - Ну, как дела у нашего гриффиндорца? - с насмешкой произносит Друэлла. - Замечательно, тетя, - заявляет Сириус, тут же засовывая огромный кусок мяса себе в рот и жеванием пресекая возможность дальнейших расспросов. Друэлла смотрит на него с легким презрением и приподнимает брови, переводя взгляд на Вальбургу с выражением "Вот нахал". Вальбурга тоже изображает недовольство на своем лице. Одна Белла в совершенно несвойственной ей манере хихикает неожиданной наглости. Друэлла бросает возмущенный взгляд и на нее тоже, затем переводит тему: - Девочки меня только радуют. Если бы еще старшенькие не ссорились, - она многозначительно смотрит на сестер. Меда настолько резко накалывает мясо на вилку, что зубчики со звоном бьют о тарелку. - А мне очень нравится Хогвартс! - неожиданно заявляет Нарцисса, которую всегда очень нервируют семейные ссоры. Друэлла поворачивается к ней со столь редким для нее выражением умиления на лице, и разговор тут же переходит к теме впечатлений младшей из сестер от учебы. *** Сириус спускается к озеру, поминутно оборачиваясь. Белла идет за ним следом, с демонстративным изяществом придерживая подол платья и пытаясь скрыть радостную улыбку, которая все равно то и дело мелькает у нее на губах. Почти у самой воды, когда их становится уже невозможно разглядеть из особняка, они поворачивают в сторону и садятся в зарослях кустарника, укрытые листвой. - Ты становишься всё красивее с каждым днем, - улыбается Сириус, глядя сверху вниз на запрокинутое лицо Беллатрикс. Она хищно улыбается, обнажая белые зубы и вызывающе нагло произносит: - Я знаю. Сириус усмехается, срывает ближайший к нему листок и неловко отщипывает от него кусочки. Белла кладет голову ему на колени. После недолгого молчания она решает, наконец, облегчить душу и негромко произносит: - Меда снова писала Тонксу. Сириус вздыхает: - Ты опять порвала ее письма? - Сожгла, - признается Белла, вспоминая, как Меда чуть не кинулась в камин вслед за брошенной в него бумагой, а потом чуть не толкнула в него Беллу, едва успев себя сдержать. - Оставь их в покое. Беллатрикс поднимает голову и отшатывается: - Как ты можешь! - Ну что в этом смертельного? - Сириус отбрасывает листок и успокаивающе смотрит на нее. - Что смертельного? Действительно, что такого плохого в том, что благородную девушку из чистокровной семьи пытается соблазнить какой-то мерзкий маггл, и она на это ведется? - она говорит шепотом, но возбужденно и зло. - Белла, - лицо Сириуса становится серьезнее, - ты ведь потрясающе умна. Почему родительские предрассудки так ужасно на тебя влияют? - Предрассудки? - она шипит, - значит, ты действительно окончательно спутался с этой компанией, как все говорят. - Она берет с земли первый попавшийся камень и раздраженно швыряет в воду. - Белла... Я дружу с хорошими людьми. - А мы плохие? - она улыбается зло. - Наши родители, Белла, и мои, и твои... - Да как ты смеешь! - она вскакивает, - мы происходим из благородного рода... - Белла! - он встает вслед за ней и берет ее за руку, прерывая речь. Ее глаза невозможно блестят, - иногда мне кажется, что ты безумна. - Нет, просто ты осел и предатель крови, - она вырывает руку и смотрит на него с яростью, желая уйти, но надеясь еще, что он станет ее разубеждать. Сириус смотрит мрачно. - Я надеюсь, Белла, что однажды ты сможешь понять, как глубоко они заблуждаются. Она молчит некоторое время, дышит глубоко и порывисто, а затем произносит: - Нет, это я надеюсь, что однажды к тебе вернется рассудок. Беллатрикс разворачивается и идет обратно к особняку, пытаясь не разрыдаться. Она знала и раньше, но старалась не замечать, а теперь уже невозможно стало закрывать глаза на неизбежную правду: еще один близкий друг променял ее на дружбу с магглолюбцами и грязнокровным отребьем. Сначала сестра, потом кузен; быстро проведя ладонью по заслезившимся все же глазам, она напряженно сжимает руки и ускоряет шаг. В сознании проносится паническая мысль: Главное, уберечь Цисси.