Десятый круг ада

Сексуальное рабство — рабство с целью сексуальной эксплуатации. Римский статут Международного уголовного суда включает в понятие сексуального рабства и ситуации, когда люди принуждаются к совместному ведению домашнего хозяйства, браку и прочей активности, элементами которой являются сексуальные взаимоотношения, а также торговлю людьми (особенно женщинами и детьми). Казалось бы, понятие себя изжило, ведь такой дикости в двадцать первом веке не сыскать. Торговля женщинами? Детьми? Прости, Господи. Рабству нет места в современном обществе. В обществе, где царит феминизм, борьба за свои права и свободы, где высшей ценностью является человек. Ему нет места, но его это не интересует. Рабство есть, и оно процветает. Не везде, только в самых криминальных районах страны. В этих местах нет милосердия, сочувствия, морали. В них есть деньги, много денег, которые сводят с ума. Толстым папочкам надоедают золотые унитазы, дорогие спортивные тачки, элитные проститутки. Им хочется больше. Хочется экзотики, драйва, чего-то опасного, преступного. Торговля оружием? Наркотиками? Нет, это их «законный» бизнес. Людьми? То, что нужно.

***

Турция. Район Тарлабаши. Тарлабаши — самый страшный район Стамбула, заселенный курдами, ромами и другими этническими группировками. Район кишит ворами, уголовниками и скрывающимися боевиками. Прогуливаться ночью по Тарлабаши не рискнет самый смелый турок, а местная полиция зачастую игнорирует вызовы в этот район. Тарлабаши давно поделён на территории, на каждой из которых орудуют сплоченные банды, преступные группировки. Сюда приезжают из разных городов и районов Турции, чтобы поживиться контрабандой. Родиться девушкой здесь — обречь себя на верную смерть, ведь недавно в Тарлабаши начали промышлять не только оружием и наркотиками, но и юными особами. Теперь в пабах можно было найти не только увлечение на ночь, но и на неопределённый срок. Сексуальное рабство. Страшно, действительно, страшно. Но платят много, а беднякам живётся туго: деньги вертятся на верхушке и не доходят до низов. Им нечем оплачивать жильё, коммунальные услуги, а накормить себя и семью — нечто невозможное. Отличный выход для семей, где есть дочки. Отличный выход, чтобы не умереть. Некоторые девушки шли на самопожертвование добровольно, других — заставляли собственные отцы, которые не были способны прокормить свои семьи. Наша героиня была из девушек отверженных, храбрых. В семье у неё было всего два члена: она, да её тетя. Им было полегче, чем многодетным семьям, но на жизнь все равно не хватало. Первый месяц они старались избежать неизбежного. Эда пыталась вытянуть цветочный магазин тети Айфер из той ямы, в которую он был загнан. Платить за аренду бандитам стало нечем. Однажды они пришли лично. Два смуглолицых мужчины вальяжно осматривали магазин. Прямо перед глазами цветочницы один из них смял бутоны некоторых растений, другой же сел за столик, нагло уставившись на девушку, стоящую прямо напротив него, у барной стойки. Он начал. — Что же вы так упрямитесь, госпожа? — однажды он уже приходил в дом Айфер и разговаривал с ней по поводу Эды. Такой молодой экземпляр, такой сочный, её нужно было привлечь в их бизнес, пока не спохватились конкуренты. — Не понимаю, о чём вы, — она понимала. Эда была дома, когда два мужлана пытались убедить её тетю в том, что отдать её же племянницу в сексуальное рабство — единственный способ не сдохнуть на улице рядом с бомжами. — Брось, ты девка умная, только благодаря тебе этот цветочный ещё жив, хоть это и ненадолго, — говорящий встал со своего места и направился в сторону девушки. Подошёл совсем близко и провёл большим пальцем по смуглой коже на щеке. Эда мгновенно отпрянула, попятившись назад. Страх не мешал ей вложить в свой взгляд презрение и жгучую ненависть к незваным гостям. — Строптивая, упрямая, Амир, она нужна нам, клянусь, нужна, — выходка Эды явно позабавила господина, да так, что его маленькие крысиные глазки загорелись с новой силой. — Хорошо, Эда Йылдыз, мы готовы предоставить тебе такие условия, которые никому и никогда не предоставляли. Что ты хочешь? — конечно, ей хотелось поднять голову выше, сказать, что ничего ей от этих уродов не надо, что они с тетей справятся сами, но они не справлялись, и Эда это прекрасно понимала. Она хотела лишь одного — спасти тётю Айфер, любой ценой. Думать надо было быстро. — Хорошо, господин Амир. Я согласна работать в вашем заведении. Условия всего два. Первое — я не буду ни с кем спать в заведении. То есть у приходящих не должно быть возможности позвать меня в приватную комнату. И второе — когда меня захотят забрать, у меня будет выбор. Точнее, у меня будет возможность отказаться. Два раза, на третий — я соглашусь, — условия были ангельскими, и Эда это понимала. Если они согласятся, считай, что она очень легко отделалась, даже слишком легко. Оставалось молиться, чтобы они согласились. — Губа у тебя не дура, а какая нам от этого выгода? За что мы тебе вообще должны платить? За услуги официанта? — в ней была особенность, и сейчас придётся раскрыть все карты, лишь бы взяли на её условиях. — Выгода в том, что продать меня тому третьему, от которого я не смогу отказаться, вы сможете очень задорого. Спросите почему? Я отвечу. Я невинна. Много у вас таких в арсенале? — по лицам пришедших Эда поняла, ни одной, они согласятся, она уверена. — Хорошо, Эда Йылдыз, завтра в восемь утра я жду тебя на работе. Твои условия будут соблюдены. Одежду выдам прямо там, хорошенько выспись. Ты должна радовать глаз гостям, раз ничем другим радовать не сможешь, — Амир выглядел беспристрастно, зато второй её пугал, уж очень бурно он отреагировал на то, что Эда — девственница. Задрожал, глаза кровью налились. Девушка его боялась, сильно боялась, но Амир обещал, а он там главный, это она уже успела понять.