Оковы бессчётных чертогов разума

Сидя на парапете высотки спустя пару дней и рассеянно вслушиваясь в спешащие по неотложным вызовам сирены, Мэтт размышлял об их взаимоотношениях. Каждая их встреча начиналась примерно одинаково. Кей звонила, они встречались в назначенное время и гуляли, дурачились, занимались сексом, медитировали вместе, общались на отстраненные темы. Это была уже не просто помощь с его стороны, но практически полноценные отношения. Кей становилась частью его жизни и все чаще вплеталась в повседневные мысли. Он ловил себя на том, что с нетерпением ждет их новой встречи и что не хочет расставаться вечером. Хочет засыпать, прижимая ее к себе поздней ночью, и, просыпаясь, чувствовать ее рядом. Каждая их встреча была непохожей на предыдущую. По предложению Мэтта они начали периодически медитировать на крышах - мужчина был против регулярных незаконных проникновений в чужие жилища. Там он, благодаря Кей, выяснил, что у него с летучими мышами намного больше общего, чем мог себе представить. Мэтт два раза пробовал приглашать Кей на свидания в ресторан, и оба раза это было фиаско. В первый раз девушка нашла таракана и посадила его в стеклянную банку, обнаружив в нём признаки разумности, и весь ужин они провели, улавливая тараканьи потуги к мыслительной деятельности. В другое свидание им повезло сидеть за соседним столиком с парой пожилых свингеров, ведущих весьма бурную сексуальную жизнь, и до сих пор изменяющих друг другу. Кей, совершенно не стесняясь начала транслировать воспоминания о пикантных моментах из их жизни прямо в сознание Мэтта. И весь остальной вечер они провели, снова споря об этической стороне вмешательства в чужую жизнь. Подобные споры и дискуссии возникали довольно часто, поводов было предостаточно. Но после этого спора Кей начала подчеркнуто игнорировать невысказанные мысли Мэтта. Но, пожалуй, самым эксцентричным и запоминающимся стал поход в зоопарк ночью. Кей была явно не выспавшейся и чрезвычайно возбужденной. Пол ночи она сыпала непонятными Мэтту терминами, перебегая от одного вольера с животными к другому, что-то объясняла и показывала, нисколько не смущаясь тем, что мужчина явно ничего не понимает. Ее настолько занимал процесс рассказа, что Мэтт, уже несколько часов ходящий за ней практически по кругу, уже некоторое время прикидывал принудительные методы удаления ее с зоопарка. Он не чувствовал от нее ни запаха алкоголя, ни наркотических веществ, однако ее состояние вызывало некоторые подозрения. Подозрения сильно усилились, когда Кей внезапно затормозила посреди дорожки и, простояв с пол минуты в тишине, побежала в сторону канализационного люка, требуя его поднять и немедленно лезть внутрь, “иначе он уйдет”. На вполне здравый вопрос Мэтта о принятых ею препаратах, Кей принялась сама вытаскивать люк, пыхтя под нос про тупых качков. Полюбовавшись пару минут на попытки девушки сдвинуть люк самостоятельно, Мэтт закинул ее на плечо и двинулся к выходу. Кей молотила его спину руками и кричала о каких-то молоидах и их подземном городе, чем окончательно уверила Мэтта в своей неадекватности. Позже Кей призналась, что у нее бывают, очень редко, маниакальные эпизоды. В такие моменты она плохо себя контролирует и страдает от чрезвычайной активности собственного бурлящего идеями мозга. Однако тут же упрекнула его в том, что он отказался лезть в канализацию за молоидом, и в отсутствии любознательности, чем снова вызвала сомнения в своей адекватности. В Кей было то легкое отношение к жизни, которого так не хватало Мэтту. Она была порывистой и живой, беззаботной, не скованной законом и моралью. Весь мир жил и дышал вместе с ней, вокруг нее и для нее, и она этим миром бессовестно пользовалась. И Мэтт ей в каком-то плане даже завидовал - каждый день он добровольно ставил себя перед выбором между насилием и гуманностью, анархией и буквой закона, а для Кей такой проблемы вовсе не существовало. И эта беспечность с одной стороны настораживала, а с другой влекла его к себе. Кей была эмоциональным вампиром и легко раскачивала качели в нужную ей сторону. Она любила его удивлять, веселить и радовать, как будто подпитываясь его положительными эмоциями. Она была буквально зависима от сильных эмоций и чувств, и Мэтту это давалось нелегко - он не привык к таким резким перепадам. С другой стороны, Кей дарила множество положительных ярких, ни на что не похожих ощущений. С ней было приятно и интересно находится вместе, можно было просто молчать, и даже в молчании был свой смысл. Ее не тревожили новые синяки и кровоподтеки на теле Мэтта. Ей было все равно, рискует ли он своей жизнью или нет, калечит ли, пытает или избивает. Она знала о нем все, и полностью принимала мужчину таким, какой он был вместе со всеми его демонами, страхами и сомнениями. И вместе с тем, каждый раз, когда она уходила, он испытывал облегчение. Их встречи были своеобразным испытанием воли и выдержки. Постоянно приходилось контролировать свои мысли и ожидать подвоха или обмана. Более парадоксального человека Мэтт себе и представить не мог. Так Кей даже не смущалась, когда бывала поймана на обмане, и вела себя так, как будто ложь являлась общественной нормой поведения. Мэтт жил с полным ощущением, что девушка вообще не осознает что такое воровство. Она постоянно использовала чужое имущество как свое, совершенно не считаясь с планами других людей. При этом делала она это так невозмутимо, будто это право было закреплено за ней в конституции. И все же какие-то личные рамки у нее существовали. Она использовала лишь то, что требовалось ей для жизни в настоящий момент и лишь тех людей, которые могли позволить себе заплатить, даже не заметив изменений в кошельке. Мэтт не раз замечал, что к обычным людям она относилась пренебрежительно и высокомерно, часто используя их в своих личных целях. Однако, вместе с тем проявляла большую чуткость и великодушие по отношению к некоторым отдельно взятым личностям. Она не делала большой разницы между богатыми и бедными, между рабочим классом и интеллигенцией, оценивая каждого человека по каким-то своим внутренним, доступным только ей критериям. Как чертов Робин Гуд она раздавала деньги, отнятые у богатых, отчаянно нуждающимся в них людям. Мэтт не считал это правильным, но в споре на эту тему он безоговорочно капитулировал под натиском аргументов, основательно пересекающихся с его собственными. И самой большой ложкой дегтя в их отношениях оставалось отсутствие открытости. У девушки не было телефона, и просто позвонить ей Мэтт не мог. Он не мог сказать наверняка где она живет. Несколько раз Мэтт пробовал найти ее в пентхаусе гостиницы, однако никогда ее там не заставал, и каждый раз у него возникало ощущение, что она не приходила туда долгое время. Он до сих пор ничего о Кей не знал. Как она проводит свободное время, что ей нравится, ничего из ее прошлого или настоящего. Более того, он даже не мог сказать, как сама девушка к нему относится. Когда встречаешься с человеком, виртуозно маскирующем собственные эмоциональные всплески и физические проявления активности, часто обманывающем... поневоле находишься в постоянном напряжении и сомневаешься в каждом шаге и слове. Что происходит на самом деле в душе у Кей? Зачем она вообще встречается с ним, помимо непосредственной помощи? Иногда девушка разделяла свои физические ощущения во время близости с ним, как делала это во время медитаций. Этот опыт был, с одной стороны, удивительным - никогда еще мужчина не чувствовал себя настолько близким к другому человеку. Он будто сливался сам с собой в страстном гипнотическом трансе, и лишь колоссальная разница в уровнях чувствительности их тел помогала безошибочно определить, где чье тело находится. Он успел уже забыть, как сильно отличается его нервная система от обычных людей. Тело Кей, по сравнению с его, было как будто полностью онемевшим. Он чувствовал малейшие колебания температуры, мельчайшие выступы на ее коже, обонял любое самое незначительное изменение, тогда как ее тело едва могло воспринять даже колебания собственных волосков на руке. Когда Кей прикасалась к его коже, органы чувств буквально взрывались от обилия поступающей информации. Девушка, чувствуя все то же самое, что и Мэтт, умело пользовалась этой информацией и постоянно экспериментировала. Её явно привлекала повышенная чувствительность его тела, и он уже начал сильно сомневаться в истинных мотивах, по которым Кей согласилась ему помогать. Не просто ли она использует его для собственного развлечения? Мэтт старался не сильно привязываться к Кей, но их регулярные встречи и не менее регулярный секс явно способствовали обратному. В таком ключе он думал до последней их встречи. Он постоянно возвращался к случайно подсмотренному воспоминанию Кей и находил в нем все больше смыслов и подводных камней. Так ее мысли о Мэтте были полны нежности и теплоты, что позволяло предположить как минимум наличие чувств к нему. Но на фоне отношения к подопытным эти чувства блекли. Их просто не было. Не было ни крохи раскаяния, жалости или же моральных терзаний. Он раз за разом воспроизводил все, что видел и чувствовал у себя в голове, и все больше убеждался в этом. Мэтт был уверен, что даже к лабораторным крысам ученые больше сострадания чувствуют. А у Кей - ничего. Пустота. Как будто подобные действия являлись обыденностью, повседневной рутиной. И после, несмотря на то, что Кей отдавала все больше собственных сил, он не видел ни одного воспоминания. Или не помнил? Она тщательно оберегала свою память и, видимо, не хотела чтобы он увидел что-то лишнее. Заставила ли она забыть об увиденном? И, если это так, то зачем она оставила это воспоминание в его памяти? Множество вопросов и сомнений роилось в его голове. Вопросов без ответов…

***

Уже поздно ночью вернувшись в квартиру, Мэтт застал ожидающую его Кей на диване в зале. Это было необычно - девушка всегда договаривалась о встречах заранее. Она, разумеется, знала о входе через крышу по пожарной лестнице. Но должно было произойти что-то воистину экстраординарное, что заставило бы ее воспользоваться этим входом. – Что ты здесь делаешь? Что-то случилось? Мэтт непонимающе подошел к девушке, вслушиваясь в ее сердцебиение и запахи, но все было естественно и обыденно. – Возможно, что-то где-то и случилось… – девушка не спешила вставать, и по ее расслабленной позе Мэтт понял что криминального не случилось ровно ничего. В голове снова всплыли все сомнения на её счет, и, раздраженно скинув маску на спинку дивана, он ушел на кухню, включил воду и стал смывать пыль и кровь с щеки - нападавших было несколько человек, и один из них успел попасть по лицу ботинком, оставив небольшой кровоподтек. Кей прошла на кухню и облокотилась спиной на холодильник, внимательно разглядывая мужчину. – Так почему ты здесь? Ты так и не сказала… – Допустим, я соскучилась… Выключив воду и вытерев лицо полотенцем на стойке, Мэтт повернулся к девушке, расставив руки по бокам. Она прождала его дома несколько часов, изнывая от безделья. Повсюду он чувствовал ее следы, ее запах… успела даже холодильник исследовать и кофе попить на кухне. Не стала бы она приходить просто так и мытариться в пустой квартире. – Допустим… и все таки, зачем ты здесь? Кей усмехнулась, и, покачав головой, закусила губу и отвернулась. Простояв так с несколько секунд, она вздохнула и, оттолкнувшись от стойки, подошла к Мэтту вплотную. Медленно подняв руку, она пробежалась по царапине пальцами. Боль в щеке уменьшилась, равно как и в других отбитых частях тела, коих на этот раз было чрезвычайно мало: – Ты мне не веришь… а что если это все же правда? Запах ее рук и волос, тепло тела, мягкий ласковый голос, то, как она нежно касалась его щеки - все это завораживало, и ей хотелось верить. Но Мэтт подозревал что она снова играла в какую-то свою игру. Он не хотел ее постоянно выводить на чистую воду, он начал уставать от этих нездоровых отношений в которых толком и не расслабишься. Схватив ее за запястье, он грубо сжал ее руку в своей. – Зачем все это? На кой чёрт? – внезапно вспыхнувший гнев подступил к горлу. – Ты знаешь что я прав, так зачем настаиваешь на своей лжи?... Зачем ты пришла? – Ой, ну и ладно… – девушка раздраженно вырвала свое запястье из руки Мэтта и вышла в гостиную. – Всю романтику убил, аналитик чертов… Мэтт закатил глаза и вышел в гостиную вслед за девушкой. Представления о романтике у них явно отличались. Помолчав с минуту и собравшись с мыслями, Кей обхватила себя руками и тихо произнесла: – Ты что-то сделал в прошлый раз… Мои силы растут. В твоей квартире это хорошо заметно - раньше я слышала меньше соседей. Обратила на это внимание не сразу, и пришла убедиться что не показалось… Мэтт приподнял брови. Такого поворота он точно не ожидал. Помолчав немного, он спросил: – И на сколько? – Метров на десять… – На десять метров?! – как можно было не заметить сразу что радиус силы увеличился аж на треть? Мэтт потер руками лицо и задумался, вспоминая их последнюю “медитацию”. Он много чего успел попробовать в тот день, и было не совсем ясно что именно послужило причиной сдвига ее сил. Это должно было как-то быть связано с самой девушкой, но он не помнил ничего особенного. В голове снова всплыли сомнения - могла ли она повлиять на его память так, что он просто забыл о своих действиях? – Не делала я этого. – мрачно отозвалась девушка. Она уже некоторое время нервно нарезала круги по гостиной, злясь и боясь одновременно. Она даже не сочла важным скрыть свои эмоции, хотя часто так делала прежде. Мэтт не знал что ей сказать и как успокоить, поэтому просто подошел и обнял, прижав к себе. Кей вцепилась в его грязную, пропахшую кровью, грязью и потом водолазку и уткнулась носом в его плечо. Она сжимала и разжимала руки, больно царапая кожу даже через водолазку и стеклянными глазами смотрела в никуда, стараясь успокоиться. Мэтт гладил ее по спине, по волосам, притягивая ближе, вдыхая все такой же привлекательный аромат волос, и девушка постепенно начала расслабляться. Ее сердцебиение и дыхание замедлились, в конце концов она просто уткнулась носом в его шею и так и замерла, горячим дыханием обжигая кожу. – Кей… чего ты так сильно боишься? – Мэтт не понимал почему увеличение ее сил так сильно испугало ее и не видел в ее ситуации ничего драматичного. Если было возможно увеличение сил, то мог быть и обратный эффект - уменьшение. Возможно, даже до границы ее тела. На ее месте он бы этому только радовался. А девушка молчала, по-прежнему уткнувшись в шею. Это начинало раздражать. Так и не дождавшись ответа, Мэтт продолжил: – Ты чувствуешь все мои сомнения и вопросы каждый раз, когда мы встречаемся, а ответов все нет… Почему ты мне до сих пор не доверяешь, Кей? – Я тебе доверяю больше чем себе… Мэтт с горькой ухмылкой покачал головой и чуть отстранил девушку. – Нет, это не доверие… Я не знаю ничего о тебе. Вообще ничего... Как умерли твои родители? Есть ли у тебя друзья? Чем ты занимаешься? Работаешь? Воруешь? По-прежнему лишаешь разума?... Я не знаю тебя… Кто ты такая?... – сердце девушки снова билось как сумасшедшее, напряжение в горле росло, как будто она хотела что-то сказать, но не могла решиться. Молчание снова затягивалось. – Кей… скажи хоть что-нибудь… Наконец, девушка отошла от Мэтта и, снова обхватив себя руками, отчужденно пробормотала: – Это… слишком сложно объяснить. Ты не поймешь меня… Мэтт только усмехнулся в ответ. Его покойная возлюбленная - Электра - была профессиональной убийцей и возглавляла преступную организацию, и все же это не мешало Мёрдоку любить её больше жизни. Он не поддерживал ее образа жизни, и, тем не менее, любил. Кроме того, он и сам не был идеалом. Несмотря на то, что он так и не перешел через грань убийства, ему нравилось бить людей, нравилось обладать властью над преступностью и держать в страхе своих врагов. Ему нравилось причинять боль и ощущать свою силу. И он боялся что, перешагнув эту грань, уже не сможет сдержать себя и начнет творить насилие. В глубине души он стыдился этих чувств, поэтому был готов принять любую Кей: – Мы все не идеальны. Просто попробуй… – Есть у меня одна идея… – Кей украдкой взглянула на мужчину, что-то прикидывая в уме. – Но…. – Твой разум может не выдержать, если вкратце. – сообщила Кей. – Шансы на это небольшие, но есть. В знак готовности пойти на риск Мэтт утвердительно кивнул, но тут же остановил Кей, начавшую движение в его сторону: – Откуда ты знаешь, что шансы небольшие? – подозрительно спросил он. – Чёрт. Ты что-то начал задавать чересчур много вопросов… – девушка остановилась в полуметре и, уперев руки в бока, опустила голову. – Я проверяла на других людях. Если тебя интересуют подробности, то двое людей скончались, один превратился в овощ, еще трое успешно выдержали испытание. Тут все дело в нервной системе - чем она крепче, тем выше вероятность положительного исхода. У тебя нервная система крепкая, так что риск получения повреждений небольшой. Мэтт чувствовал, как меняется ее голос, буквально на лету, меняясь с подавленного на деловой. Холодок пробежал по его коже - именно так она разговаривала в воспоминаниях сама с собой во время экспериментов со своими подопечными - сухо, безэмоционально, внутрь себя… Не давая мужчине времени на уточняющие вопросы, ничего не объясняя, Кей небрежно пожала плечами. – Ты уже дал свое согласие, так что начнем, пожалуй… Мэтт, услышав опасность в ее голосе, попытался отпрыгнуть как можно дальше, выдержать расстояние, почувствовал как его тело отказывается слушаться. Девушка мрачно оскалилась в ответ на свои мысли и, подойдя вплотную к Мэтту, притянула его голову к своей и, навсегда переписывая пару последних минут его памяти, широко распахнула свои воспоминания. Эти воспоминания кусками врывались в его мысли, переплетаясь с его собственными, сама его душа переплеталась с другой. Информации было слишком много, чересчур много для одного человека. Дыхание сбилось, мозг пылал от перенапряжения, и, прижавшись лбом к ее лбу, он впитывал и впитывал ее самые яркие воспоминания, насыщенные самыми разными эмоциями… Контролировать этот нескончаемый рой воспоминаний у Кей получалось плохо, и Мэтт видел всю ее душу без остатка, все, что девушка хотела бы скрыть, то, что не хотела показывать никому. Когда этот поток оборвался, Мэтт с трудом устоял на ногах и, зажав лоб ладонью, отошел к окну, оперевшись на него и повернувшись к Кей спиной. Немного крови выступило у него из носа, однако это волновало его в последнюю очередь. Вихрь чужих эмоций и воспоминаний в голове был слишком сильным. Связанные между собой ассоциативно, воспоминания никак не желали выстраиваться в стройный хронологический порядок. Они хаотично проносились перед его внутренним взором, представляя собой мешанину из сильных эмоций, смутных видений и обрывочных размышлений. Эмоций было больше всего - очевидно, Кей обладала в большей степени чувственной памятью, нежели фотографической или же какой-то другой. Мэтта начало клонить в сон, усталость была такая, как будто он всю ночь сражался с кланом Руки в полном боевом составе. Молчание затягивалось, и Кей, убедившись что опасности для разума Мэтта не было, подождала еще немного и, наконец, обхватила себя руками и произнесла: – Каждый из нас приручает своих демонов как может. Тебе ведь тоже нравится бить людей и испытывать границы своей силы… И не отрицай этого. Мэтт резко повернул голову и вытер кровь под носом. – Я не пытаю людей для собственного удовольствия, и никого не убиваю. Не придумывай лишних оправданий - ты прекрасно видишь разницу между нами, иначе не боялась бы об этом рассказывать… Ты же не бессердечная сволочь Кей! В тебе же есть хорошее! Девушка лишь нагловато усмехнулась в ответ и склонила голову, с интересом наблюдая за мужчиной: – Я помогаю людям… Я избавляю общество от раковых клеток, и все от этого в выигрыше. – и, понизив голос, озлобленно прошипела: – Всем от этого хорошо, слышишь?! Острая боль пронзила виски Мэтта, и, со стоном сжав голову на пару секунд руками, Мэтт снова выпрямился. Он чувствовал как медленно кровь бежит по капиллярам его мозга, не поспевая за резко возросшей нагрузкой. – Ты… ты вообще ни во что не ставишь человеческую жизнь… Почему ты это делаешь? – Кому-то надо делать грязную работу. А я лучше всех на нее подхожу. Мэтт недоверчиво усмехнулся. Кей нравилось то, чем она занималась. Ей нравилось ломать чужие жизни, нравилось играть с ними и обманывать. И все оправдания приходили к ней постепенно - так маньяки оправдывают свои преступления, не видя ничего плохого в том, что они делают. – Я знала, что мы глубоко разойдемся во мнениях на этот счет… Мэтт, услышь меня! Они отребье! Это даже не люди! Так… отбросы генетического материала… – А я тебе еще и невольно помогаю… Это отвратительно… Мэтт остановился напротив нее и расставил руки по бокам, глубоко вздохнув. Он сам напросился на это откровение, и девушка сделала даже больше, чем он просил. Она впустила его в свою душу - в самое священное место для любого человека. Он понимал, что отвергнуть такой искренний жест доверия прямым неприятием ее жизненной позиции было бы преступлением. Противоречивые чувства раздирали его душу, однако, несмотря на это, он был готов и к такому повороту. Он желал понять ее и разделить ее боль вместе с ней. Кей давно вышла из берегов и уже не различала, что есть добро и что есть зло. Она относилась к обычным людям как к муравьям под ногами, как к расходному биоматериалу для жизни высших, по ее мнению, созданий - таких, как она и Мэтт. Но он чувствовал, как сильно девушка полюбила его. Пока Мэтт боялся привязаться к ней из страха быть обманутым и намеренно игнорировал свои чувства, ее любовь росла и крепла день ото дня. Кей всей душой стремилась понять его и ежедневно примеряла его мораль на себя, стараясь стать достойной. Она использовала Мэтта как моральный компас, незаметно подсовывая его мозгу этические задачки и прислушиваясь к его суждениям. Несмотря на разные жизненные позиции и все те преступления, что она творила, Мэтт видел как их отношения меняют ее, и она искренне старается быть лучше. Девушка стала многим помогать, спасать от смерти, вылечивать психические расстройства разной тяжести и раздавать деньги нуждающимся людям. На этом пути Кей часто оступалась и по-прежнему совершала множество ошибок, однако, благодаря неощутимой помощи Мэтта она постепенно исправлялась. Мэтту было трудно принять ее открывшуюся сущность в один момент. Они были слишком разные и ему требовалось время чтобы спокойно все обдумать и уложить по полочкам в мыслях и в душе. Усталость наваливалась все больше, мысли сильно путались в голове. Боль постепенно сдавливала широким обручем его голову, и, сев со стоном на диван, он облокотился на колени и сдавил ладонями лоб. Ему явно требовался отдых после такого сильного вмешательства в разум. – Кей… пожалуйста, мне надо уложить все в голове. И поспать. В комнате повисла тишина. Кей тяжело глядела на Мэтта и наблюдала за его состоянием, что-то обдумывая. Наконец, когда мысль оформилась в уверенность, Кей приблизилась к мужчине вплотную и, зарывшись в его волосы пальцами, медленно опустилась перед ним на колени. Голова начала медленно проясняться и с каждой секундой ему становилось все легче. Кей прошептала: – Я не могу тебя сейчас оставить одного. Если я уйду и оставлю тебя наедине с моими воспоминаниями… мало ли что ты там себе придумаешь и сколько из них забудешь. – и добавила на грани слышимости – А я этого не хочу… только не так… Мэтт не сразу сообразил, что она делает, и попытался перехватить ее руку, отодвинуться от нее, сделать хоть что-то… Однако его тело уже перестало слушаться. – Кей, не надо! Мужчина окончательно потерял контроль над своим телом, но внутри себя, зная что она слышит и разделяет его мысли, он просил ее остановиться, образумиться. Он не хотел снова остаться без памяти. Однако девушка как будто его не слышала. Она нежно поцеловала его в уголок губ и отстранилась, внимательно изучая его лицо. – Я буду считать это моим очередным провалившимся экспериментом… Я обещаю тебе, что расскажу все чуть позднее, когда разберусь со своими проблемами, а может, и раньше… Воспоминания я могу стереть безопасно и без последствий в момент их получения, так что… Спокойной ночи, Мэтт. Мужчина послушно встал и проследовал за девушкой в спальню, разделся и лег на кровать, подчиняясь ее приказам. Сознание продолжало мучительно уплывать от него в безбрежный океан забытья.