Оковы бессчётных чертогов разума

Спустя неделю Мёрдок, как обычно, патрулировал улицы города. Вернувшись на крышу своего дома уже поздней ночью он вдруг почувствовал знакомый запах - Кей была где-то неподалеку. Выход на крышу окружал небольшой бетонный постамент без бортиков и перил, упирающийся с обратной стороны в кирпичную стену и образующий закуток. Мэтту нравился этот уголок, защищенный от лишних глаз и сильного ветра, но в то же время не блокирующий звуки и запахи. Неудивительно, что Кей тоже знала о нем. Она сидела, свесив ноги вниз, и болтала ими, что-то тихонько напевая себе под нос. Мэтт бесшумно забрался на будку и легко спрыгнул на бетон в нескольких шагах от девушки. – Развлекаешься? Кей как раз приподнялась на руках, перемещаясь поближе к краю. От неожиданности она дернулась вскрикнув. Слабые руки не были в состоянии вытолкнуть тяжелое тело обратно, и она, поборовшись пару секунд с собственным весом, начала соскальзывать вниз. Мэтт в два прыжка оказался рядом, подхватил Кей за предплечье, перехватил за подмышки и резко выдернул ее наверх, затаскивая обратно на широкий парапет. – Прости – извинился Мэтт, присаживаясь рядом с распластавшейся на бетоне девушкой. Он хотел еще что-то добавить, но Кей, начавшая мелко дрожать, после сильного испуга и выброса адреналина, вдруг разразилась заливистым хохотом. Мэтт не разделял ее веселья, но все же не сдержался и коротко улыбнулся. – Прощу, если ты со мной посидишь – отсмеявшись, заявила Кей и снова придвинулась к краю, свесив ноги. Мэтт вздохнул, и, ничего не сказав, сел рядом. Она вышла на крышу в легком платье и толстовке, но сидела уже видимо давно, основательно замерзнув. Придвинувшись ближе, Мэтт приобнял ее, согревая своим теплом. – Что ты тут делаешь? Поздно ведь уже. – Сижу вот, проникаюсь этим местом, чтобы лучше понять тебя. Ты сбегаешь сюда каждый вечер. Может, тут есть что-то такое, что и мне понравится? – Я не сбегаю… – начал Мэтт, но Кей его тут же перебила: – Конечно, сбегаешь. Уже три дня, каждый вечер подряд. Вчера дождь лил как из ведра, а ты все равно ушел, хотя и знал, что ничего происходить на улицах не будет. Мэтт не стал оправдываться. Да и девушка не обвиняла, а скорее констатировала факт… Воцарилась тишина, прерываемая лишь редкими гудками машин где-то вдалеке. Всю эту неделю их общение заключалось в основном в настороженном молчании. Кей не хотела больше ничего рассказывать о себе, как будто почувствовав, что и так наговорила лишнего. На его прямые вопросы она поначалу отшучивалась или быстро переводила тему в безопасное для себя русло. Несмотря на то, что девушке становилось все лучше, раны стали потихоньку затягиваться, ее настроение все больше скатывалось в депрессивное. Под конец недели она вовсе начала огрызаться и игнорировать даже обыкновенные вопросы и просьбы, и, что еще хуже, начала испытывать его способности на прочность. Она умело смешивала правду с обманом, пробуя найти ту грань, за которой ее обман не будет раскрыт. Мэтт постоянно чувствовал эти проверки в ее голосе, в интонациях и биениях сердца, в логических нестыковках и прочих незначительных вещах. В череде ее дурного расположения духа иногда проблескивали и вот такие редкие беззаботные часы, когда гнетущее состояние отпускало на время. Мэтт не понимал до конца, что происходит с девушкой - все же ее разум и психика могли быть устроены несколько иначе, но чересчур зачастившие кошмары говорили сами за себя. Кей все чаще выныривала из сна с криками, иногда по нескольку раз на ночь, а пояснять что-либо отказывалась, предпочитая вместо этого переводить тему. Мужчина не желал выпытывать из нее правду, и потому просто начал сбегать от ее плохого настроения на крышу. И вместе с тем его тянуло к Кей, как к магниту. Несмотря на ее сложный характер, ему было хорошо рядом с ней. Она умела создавать какую-то непринужденную легкость, и рядом с ней Мэтт чувствовал себя цельным человеком, а не мечущимся между двумя противоречивыми жизнями законопослушного адвоката и своевольного Сорвиголовы. Каждый день он просыпался по утрам и обнаруживал доверчиво прижимающуюся к нему девушку. Знал, что придет домой посреди ночи, тихо залезет в кровать, и его тут же обовьет ее горячее тело. Каждый раз от этого простого движения, даже от воспоминания, грудь распирало от какой-то невыразимой нежности и счастья. Хотелось зарыться в ее волосы, притянуть к себе еще сильнее, обнимать и целовать… но и секс не приносил облегчения, скорее, наоборот. Хотелось чего-то большего, хотелось раствориться в ней, утонуть, и это пугало. Как же глупо было с его стороны влюбиться в человека, к которому даже доверия нет… – Ты могла написать всего одну фамилию в своем списке, и достигла бы своей цели. К чему была вся эта фикция? – внезапно для самого себя спросил Мэтт, разрушая тишину. – Я ведь не поверил, что ты сделала это во благо города или его жителей. – И правильно сделал. Как было мне наплевать на людей, так до сих пор и наплевать. Мёрдок даже удивился такому прямому однозначному и честному ответу. Насколько можно было судить по реакциям ее тела, конечно. – Тогда зачем? Неужто все ради того, чтобы я мнение свое поменял? Так просто? Кей вздохнула и опустила голову: – Люди меняются, Мэтт. Но пары месяцев недостаточно. Должны пройти годы чтобы что-то поменялось в человеке… Для тебя общественное благо всегда было на первом месте. Знаешь этот вопрос, где надо выбрать кого спасти - любимого человека или целый поезд людей? Я, не раздумывая, выберу тебя, без всяких угрызений совести. Ты выберешь поезд и будешь страдать от депрессии до конца своих дней. Этим мы и отличаемся… – Ты законченная эгоистка, это я и так знаю. – перебил ее с усмешкой Мэтт. – Ближе к сути моего вопроса, пожалуйста. Кей недовольно засопела и побарабанила пальцами по бетонному парапету. – Мне стало обидно. – слегка надутым голосом проговорила девушка, как будто действительно у нее был повод обижаться. – Я сделала столько хорошего, пусть и ради экспериментов, а ты этого даже и в расчет не взял, сосредоточившись лишь на смертях. И ладно бы помер кто-то нормальный, так там же одни маньяки и садисты! А по поводу списка… Я проверяла кое-какие свои догадки, и для этого нужны были люди, оказавшиеся в безвыходной ситуации. И, специально для тебя, я не поленилась и переписала их фамилии. Дерека вообще случайно нашла, и использовала для своих целей. Мэтт устало провел по лицу рукой, поправляя заодно кусок ткани, служащий ему маской. – Это же люди, Кей! Живые люди, а не объекты исследований! Кей легко пожала плечами. – Я не ценю жизнь так, как ты. На это есть вполне объективные причины. Взорви посреди города жилой дом, и отнятые триста жизней восполнятся на планете уже через три минуты. Взорви весь Нью-Йорк с его восемью миллионами людей, и через пятьдесят дней в мире станет как раз на столько больше. И это с учетом естественной убыли населения. Людей будет скоро больше, чем тараканов на земле, и хоть заубивайся ты - это ничего не изменит. – Ты и вправду так думаешь?... – невесело откликнулся Мэтт. – А если бы во взорванном доме погиб всего один человек, и это был я? Неужели это ничего не изменило бы в тебе ?... А смерть твоих родителей? И это пустяк? Кей что-то хотела добавить, но вместо этого отрывисто выдохнула и отвернулась. Мэтт сидел, обнимая девушку, и молчал, давая ей время подумать. Наконец она отмерла и, перекинув ногу через его колени, села к Мэтту лицом. Ему пришлось тут же обхватить ее руками под спину - сзади зияла пропасть, в которую она запросто могла скатиться, вместе с ним на этот раз. – Такие, как мы, все равно долго не живут. – пришла к неожиданному выводу Кей. Она мягко провела ладонями по плечам и шее и, запустив пальцы в волосы, стянула маску с лица, одновременно невесомо касаясь его губ своими. Мурашки побежали по коже, и дыхание враз потяжелело. Мэтт в очередной раз подумал, что Кей слишком хорошо его изучила. Она не дотрагивалась до щетины на лице, зная что это неприятно, когда молодых жестких волос касаются пальцы. Но вот кожа на шее была куда чувствительнее, и его тело реагировало даже на такие простые прикосновения чересчур бурно. – Мы слишком непоседливые для размеренной жизни. Сколько раз ты уже умирал? – Умирать не так страшно, страшнее потерять того, кого любишь. – Оттолкнувшись руками от края, Мэтт закинул их обоих повыше на парапет. Кей чуть качнулась от неожиданности и схватилась за плечи. Он повторил этот манёвр несколько раз, пока спина не коснулась бетонной стены. Тут меньше задувал прохладный осенний ветер, и сидеть было намного удобнее и безопаснее. – Каждая смерть - это травма для близких людей. Ты убиваешь одного, а страдает от этого минимум пятеро. Родители, родственники, друзья… Так ты лишь множишь страдания этого мира. Понимаешь? Кей медленно кивнула: – Ты почти довел категорический императив внутри себя до идеала. Это… любопытно. Я не уверена, что когда-нибудь смогу также… Эти твои моральные принципы вынуждают слишком много думать и фрустрировать, а это вредно. Нервное возбуждение действует на инсулин и И-Джи-Эф фактор сигнального пути в головном мозге, буквально отбирая жизнь по кусочкам. – Я ничего не понял. – Много будешь думать, состаришься. – любезно перевела Кей. – По-моему, это прекрасно - состариться. О таком можно только мечтать. – Ты ведь рано состаришься, а в этом прекрасного мало. Прихватит радикулит где-нибудь в полете над пятьдесят восьмой улицей, так и будешь висеть в виде буквы Г, пока я за тобой не приеду. – девушка захихикала, представив это зрелище. – Я бы, пожалуй, хотела взглянуть на дряхлого Сорвиголову. Они еще долго так сидели, болтая ни о чем, и обо всем сразу, пока Кей не уснула прямо в его теплых объятьях. У Мэтта уже давно ныла спина, руки и ноги свело от неподвижности, но девушка так уютно устроилась у него на плече, что будить ее не хотелось. Лишь согревать своим теплом ее хрупкое тело, в котором таилась чудовищная, переливающаяся через край сила, отданная в распоряжение безжалостной, но все еще мятущейся душе. Как же хотелось, чтобы так было всегда… Легко и непринужденно болтать о всякой ерунде и не думать о воздвигнутой между ними стене из обоюдных претензий и неприятия мировоззрения друг друга. Кей не желала открыто говорить с ним, сразу отстранялась и переводила темы, и Мэтт не понимал почему. Это злило, задевало его, в такие моменты хотелось перестать сдерживаться и просто выпытать всю правду из Кей так, как он привык. Но он понимал, что это ни к чему хорошему не приведет, и потому терпел, довольствуясь лишь редкими моментами внезапной откровенности.

***

Через два дня, прийдя домой после очередного заседания, он не застал Кей дома. Ее раны зажили уже достаточно хорошо, чтобы совершать непродолжительные прогулки по району, и девушка этим активно пользовалась. С утра ходила за кофе неподалеку и обедала в дорогом ресторане на соседней улице - единственном приличном заведении с хорошей кухней в ближайшей окрестности. Девушка несколько раз таскала Мэтта на обед в этот ресторан, а об остальном вполне однозначно говорили запахи от ее волос, губ и одежды. Когда он вернулся, был уже вечер - самое время ужина. Мэтт, справедливо решив, что Кей ушла в ресторан, искупался, переоделся и поужинал в одиночестве. Кей не появилась ни через час, ни через два. Он снова обошел квартиру, но не нашел никакой записки. Она не взяла с собой ни деньги, ни сыворотку, ни даже теплую одежду - вероятно, ушла, когда еще было тепло на улице и не планировала задерживаться надолго. Прождав еще пару часов и решив, что действие всяко лучше бездействия, Мэтт дошел до ресторана, который заприметила Кей и опросил пару работников. Девушка была постоянным клиентом, иногда заходила туда с Мэттом, поэтому там их знали, и однозначно сообщили, что сегодня девушку не видели. Кей не вернулась и на следующий день, и Мэтт решил основательно заняться ее поисками. Беспокойство его все усиливалось. Он допускал, что девушку могли выследить люди из Гидры. Она могла плохо замести за собой следы, пока ехала из больницы сюда, или же они установили связь между ним и девушкой, и снова похитили ее прямо рядом с его квартирой - успешный опыт уже был. Прежде всего нужно узнать адрес их базы, но контактов, через которые можно выйти на Гидру у Мёрдока не было. Он знал лишь, что на Гидру работает японский доктор, отвечавший за доставку Кей до пункта назначения. Военные, бывшие с доктором на корабле, понимали японский язык, и мужчина решил сначала выйти на японскую криминальную диаспору в городе, надеясь найти ответы там. Всю ночь он провел, вытрясая из бывших сотрудников Kaigai Trans Lines информацию о загадочном японском докторе, о фирме, что заказывала транспортировку медицинского модуля, адреса Гидры, допрашивал про знакомых японцев, занятых в криминальной сфере, но вопросы были довольно размыты, и никто ничего толкового не смог ему сказать. Тревога за Кей снедала его сердце, мучила и мешала думать логически, подсовывая картины одна хуже другой. Ее и так чуть не пристрелили, с полным набором способностей, а без них в плену рассчитывать на милость точно не приходилось, особенно после ее ответного ограбления… Мэтт лихорадочно думал, где еще он мог бы добыть информацию, но мозг уже отказывался работать, порядочно утомленный двумя бессонными ночами. Вернувшись домой под утро, мужчина быстро разделся и лег спать, впервые с тех пор, как Кей пропала. Разбудил его стук входной двери. Кей, проворно разувшись, скинула очки и пальто на вешалку рядом с дверью и прошла на кухню. Мэтт уселся на кровати, протирая глаза и наблюдая, как девушка набирает воду в стакан и жадно пьет. Вся тревога последних дней схлынула с него, тут же уступив место такой же иступленной ярости. Встав с кровати, он бесшумно подкрался к девушке, наливавшей стакан повторно, и, сжав кулаки, чтобы не убить ее прямо сейчас, с угрозой прошептал: – И где же ты была? Кей от неожиданности подпрыгнула и медленно развернулась. От нее пахло новой одеждой, обычными запахами города, фаст-фудом и сывороткой. Она давно не спала, но где-то успела искупаться, приехала с чистой головой и в новой одежде, и по запахам невозможно было что-то определить. – Аааа… что случилось? – осторожно протянула девушка, с опаской рассматривая мужчину. Он был в одних домашних штанах, под ребрами красовались новые синяки, а костяшки пальцев оказались красноречиво сбиты. – А ты не знаешь? – Ты же нашел мою записку? – неуверенно спросила в ответ Кей. – Я оставляла тебе записку. – Где? Кей осторожно, бочком обошла Мэтта и вышла в коридор. Там, на почти черной столешнице рядом с входной дверью лежал яркий желтый стикер, придавленный чашкой с мелочью, ключами и очками. Кей стояла рядом со столешницей, смотрела на свое творчество и только сейчас внезапно осознала, как просчиталась. Не живи девушка в квартире, мужчина с легкостью обнаружил бы посторонний предмет. Но она забыла принять в расчет тот факт, что вся квартира давно и надежно пропиталась ее запахом. – Чееерт – протянула девушка, и нервно рассмеялась. Она поставила стакан с водой, который все еще держала в руке, на полочку, вытащила бумажку из-под чашки и протянула ее Мэтту. “Мне надо уехать на два дня, приеду в пятницу вечером. Кей.” - прочитал мужчина. Кей обняла его голый торс руками и прижалась к нему. – Извини, я совсем забыла, что ты видишь не так, как обычные люди, и можешь не заметить. Оторвав от себя девушку, Мэтт резко спросил: – Почему ты просто не сказала, что уедешь? Зачем вообще записка? – Ты бы начал следить за мной. – И что тогда? – зло бросил Мэтт. – Что бы тогда случилось? Я бы узнал что-то, что знать мне не полагается?... Зачем ты вообще приехала сюда, раз не можешь даже сказать, что уезжаешь на пару дней. Мэтт отпустил онемевшую девушку и пошел в спальню переодеваться. Жутко хотелось есть, но холодильник стоял пустой, да и чего греха таить, хотелось сбежать из квартиры, от этого разговора, и от Кей. – Я не могу доверять тебе полностью. – Кей вошла в спальню следом за ним. – Ты пытался посадить меня за решетку, и я не знаю насколько ты отказался от своих планов, и отказался ли вообще. Любая подробная информация может быть использована против меня в любой момент, и я… – Уезжай, Кей… Уезжай, прошу тебя. – не выдержал Мэтт, резко разворачиваясь. – Ты не доверяешь мне, я - тебе, и мы только делаем друг другу больно… И для нас обоих лучше будет, если все закончится сейчас. Просто… уезжай. Я не буду тебя преследовать, даю слово. Кей испуганно смотрела на мужчину, затем с чувством чертыхнулась, развернулась и отошла к окну в гостиной, обхватив себя руками и о чем-то напряженно думая. Мэтт молча проводил ее переливающуюся огненными всполохами фигуру, потом быстро переоделся и пошел к выходу из квартиры. Злость все еще раздирала его на куски, и ее срочно нужно было выплеснуть в движении, а, еще лучше, выместить в спортзале на груше. – До этого я тебя прогоняла, а теперь все наоборот. Как символично… – остановил его тихий, но раздраженный голос Кей. Девушка, развернувшись, увидела его полностью одетым, и тут же сориентировалась: – Поедешь со мной? Сейчас? Я… Я покажу, где была последние два дня. Мэтт бросил через плечо: – Мне это не интересно. Я уже устал от… всего этого. Он неопределенно взмахнул рукой и продолжил путь к входной двери. Кей пошла следом. – Мэтт, стой! Да подожди же! Она вышла в коридор и остановилась напротив него, прислонившись к стене и нервно глядя, как Мэтт обувается. – Я не понимаю, почему ты гонишь меня? Давай поговорим? – Это бесполезно. Вечные отговорки и обман, постоянно, Кей! Было больно это говорить, слишком уж внезапно созрело понимание и слишком быстро оформилось в слова. Часть его души прямо сейчас вопила о том, чтобы он прислушался к ней и дал еще один шанс... Но терпение его тоже было не железное. – Я расскажу все, что ты захочешь знать… Мэтт раздраженно хмыкнул, снова уловив дрожь в голосе и напряжение связок, как будто фраза была произнесена не до конца. Кажется, он это уже слышал. – Снова выдирать из тебя информацию по кусочкам, по огрызкам… Я не хочу. Ты же сама не хочешь ничего рассказывать, так зачем все это? Уезжай, Кей, еще раз прошу. Он начал вставать, но Кей, внезапно дернувшись в его сторону, присела и дернула за шнурки. Пока Мэтт любовался на свою обувь, девушка прижалась спиной к входной двери, намертво блокируя ее своим телом. Ухмыльнувшись краем губ, Мэтт все же развернулся к выходу. Завязать шнурки можно и на улице, не такая уж и помеха. – Ты не можешь уйти, хотя бы не выслушав меня! – Похвальное стремление, но этого все же недостаточно. Чтобы слушать, надо чтобы человек хотел что-то говорить, по собственному желанию. Мэтт подвинул девушку в сторону и открыл дверь, Кей же за это время нащупала сзади себя стакан с водой, и, недолго думая, обманчиво неторопливо поднесла к его шее и стала потихоньку выливать воду мужчине в рубашку. Вода растекалась по ткани, стекала в брюки и ниже, в ботинки. Медленно развернувшись, он с угрозой спросил: – Кей, ну что ты делаешь, объясни мне? Кей же, убедившись, что вся вода из стакана вылилась на его одежду, отставила стакан и нырнула вниз. Выудив из-под этажерки черный крем для обуви, она сдернула крышку. В этот раз Мэтт был быстрее и перехватил ее за запястье, прижав ее руки к телу подальше от себя. От воды одежду легко высушить, а этот крем имел все шансы остаться на ткани навсегда. – Это же все равно ничего не решит. – Я не хочу, чтобы ты уходил. – выдохнула Кей, пытаясь бороться с крепкой хваткой. Сдавшись, она хищно улыбнулась и сжала ладонь, так что крем потек из банки струйкой, пачкая обоим пальцы. – И не хочу уходить сама. Вторую руку Мэтт прижимал ей лишь в предплечье, поэтому она без проблем подняла ладонь, чтобы размазать обувной крем ему выше по рукаву. Мэтт с усмешкой перехватил ее. Почувствовав свободу, Кей быстро дернулась вперед, надеясь, что мужчина не заметит и таки испачкается в черной жиже, но и тут он был быстрее, вовремя отодвинувшись, так что испачкалось лишь ее платье. Кей пыталась вывернуть зажатую как будто в тисках руку, и это приносило свои плоды - крем размазывался по их рукам все больше. Осознав, что вряд ли уже спокойно выйдет из квартиры, хотя бы не вымыв тщательно руки, Мэтт перехватил Кей за пояс, резко развернул и прижал к себе спиной, намертво блокируя все ее телодвижения. – Перестань уже вырываться, это бесполезно. – он затолкал в себя рвущуюся наружу улыбку, держа девушку практически на весу - она поджала под себя ноги, заставляя его согнуться под тяжестью тела. – Перестану, если и ты перестанешь убегать. – пропыхтела та в ответ. – Я останусь, если ты начнешь говорить со мной и перестанешь врать. Совсем. Он чувствовал себя в этот момент двулично. Ну не говорить же, что нужен был лишь предлог, чтобы остаться. Что он спокойно мог перехватить стакан с водой, отбросить этот вонючий крем в сторону, вместо того, чтобы загваздать все ее платье и свои руки. Но все же на доли секунды он промедлил, позволил вылить на себя воду и испачкать… Кей перестала вырываться и твердо встала на ноги. – Значит, такие у тебя условия?... – она откинулась спиной ему на грудь и глухо простонала. – Я и так пытаюсь, но это трудно! – Что трудно? Не врать? – Говорить! Я никогда никому о себе не рассказывала, ни о своих способностях, ни о своей жизни. У меня была масса неприятных моментов, о которых и вспоминать-то нелегко, а рассказывать еще труднее. Тем более тебе! – Почему, Кей? Почему ты закрываешься от меня? – практически прорычал Мэтт, чувствуя, как девушка снова начинает отпираться. В конце концов, он ведь тоже не был идеален, и он это понимал… – Потому что не вписываюсь в твои долбанные стандарты слишком сильно! – Кей оттолкнулась от его груди головой и спиной, разрывая кокон из рук, и сердито прошипела, стараясь говорить тише - входная дверь была все еще приоткрыта: – Сколько лет ты обманывал лучшего друга, день за днем, выдавая свои синяки за неуклюжесть? А сам хочешь, чтобы я всего за неделю вывернула перед тобой душу? Мне нужно на это время!... – помолчав немного, Кей уверенно продолжила: – Я знаю, о чем ты думаешь сейчас. Ты тоже не безупречен, и ты любил профессиональную убийцу Электру, и готов был принять ее любую, если она бросит убивать. И что меня ты тоже сможешь понять. – Откуда ты… – Этот разговор был уже не один раз. Я пыталась рассказать тебе уже давно, по-разному, но ты зацикливаешься лишь на плохом. Я постоянно чувствую эту неприязнь, отвращение и еще… разочарование. И от этого тоже больно. Я не могу вывалить на тебя ушат своей грязи и смотреть, как ты барахтаешься там, пытаясь найти что-то хорошее, и все впустую. – Кей… – ее голос звучал с такой тоской и затаенной злостью, что Мэтт подался вперед и схватил ее за предплечья, пачкая кожу и ткань обувным кремом. Хотелось хорошенечко встряхнуть ее впридачу за тревогу на пустом месте, но замечания были вполне обоснованные. – Мне достаточно пока того, что ты не убиваешь и хочешь измениться. Но необходимость постоянно анализировать твои слова, проверять тебя на обман… Это утомляет. Это злит до невозможности!... – он непроизвольно сжал пальцы на ее коже, и почти сразу опустил руки вниз, почувствовав, что уже делает больно и сжимает кожу до синяков. – И не исчезай больше без предупреждения. Я же места себе не находил от беспокойства! Девушка пренебрежительно фыркнула, не обратив на боль и грязь никакого внимания: – Пффф, нашел, за кого беспокоиться. Сразу столько проблем исчезло бы! Мэтт резко дернул ее за локоть, прижимая к себе, и поцеловал, давая понять, что он об этом думает. Получилось довольно грубо, но переполнявшие его эмоции и так уже лезли через край, желая найти хоть какой-то выход. Как же она порой раздражала своей черствостью и непробиваемой беспечностью! Едва прикоснувшись к ее губам, он тут же понял, что остановиться уже не сможет, требовательно проник в ее рот языком и сдавил талию ладонями, не давая отодвинуться. Кей мстительно укусила мужчину за нижнюю губу в ответ, но тут же быстрым движением слизала каплю крови с ранки и ворвалась языком на его территорию. Ее грязные руки обхватили шею, заползая в волосы и приятно царапая кожу. Мужчина в ответ глухо простонал: – Специально, да? Отмывать с волос жирный воск предстояло долго и настойчиво, и запах будет преследовать его неделю, не меньше. Рыкнув, Мэтт оттеснил криво ухмыляющуюся девушку к стене, подсадил на узкую полочку рядом со злополучной чашкой для мелочи, смахнул мешающие очки и пустой стакан, со звонким треском разбившийся где-то в стороне, и вклинился между ног. Быстрым движением намотал волосы на руку и слегка дернул вниз, заставив запрокинуть голову и обнажить шею для ответного мщения. Кей застонала, выгибаясь дугой. Чувствительные укусы вдоль шеи быстро спустились вниз и перешли на грудь, кожа горела и воспламенялась от его губ даже сквозь ткань платья. Кей нащупала одной рукой рубашку мужчины и резко рванула ее на себя, одновременно обхватывая здоровой ногой его бедра и заставляя отвлечься от сводящих с ума поцелуев. – У нас дверь не закрыта, – хрипло напомнила девушка, торопливо расстегивая ремень и ширинку. – Скоро уедем, – рвано выдохнул Мэтт, задирая ее юбку до пояса и жадно проходясь грязными руками с уже подсохшим обувным кремом по внутренней стороне бедер. – Ты что-то показать хотела…