***
Больница Святого Мунго. — Привет, Невилл. Ну что, есть какие-нибудь изменения? — Здравствуй, Гарри. Боюсь, что нет… Она уже должна была прийти в себя, но этого не происходит, и причина, по которой она не приходит в себя, нам неизвестна. Мы уже испробовали всё… Я даже не знаю, что и сказать. Мне жаль, Гарри, но мы не можем больше держать её здесь… — Постой! Что значит не можем?! Она героиня войны, а вы хотите просто выкинуть её?! Как такое возможно? Вы все рехнулись? Ты не можешь так поступить, Невилл! Она наш друг! Гарри ходил по коридору больницы и кричал во всеуслышанье. Боль и обида за его подругу, за его родную Герм просто разрывала изнутри. А еще был страх… Дикий страх, что она не очнётся… — Я понимаю, Гарри, но и ты пойми. — Что я должен понимать? Что? Ты предлагаешь мне опустить руки и оставить её умирать? — Да пойми же ты… Это древняя магия! Мы даже не знаем её происхождение. Она и мой друг тоже, Гарри! Но я больше ничего не могу сделать… Понимаешь? Мы скрываем её состояние. Общественность требует рассказать, что с ней и как она! Руководство и Министерство давит на меня! Я стараюсь как могу, Гарри! Подумай над моими словами ещё раз… Это единственный выход спасти их. Она борется. Её материнская природная магия борется с магией, которая мне неизвестна. Я не знаю, что происходит, но, думаю, если сделать операцию и извлечь ребенка, то не будет противодействий, и тогда мы сможем спасти её. Гарри, ты уже сталкивался с этим на личном опыте. Гермиона отчаянно пытается защитить малыша и губит себя. Жизненные силы ребёнка слабеют с каждым днём, а Гермиона восполняет их своими. Её организм и так слаб. Чем больше она теряет сил, тем сложнее ей будет прийти в себя. Если мы не вмешаемся, боюсь, она больше не протянет и недели… Я больше не могу скрывать её беременность, и появление ребенка в больнице вызовет много проблем… Крики Невила сменились тихими шёпотом, полным отчаянья, а после Гарри и вовсе увидел, что в его глазах стояли слезы. Сердце вдруг защемило, и внутри образовалась пустота. Последнее, что спросил Гарри, было: — А как же ребёнок? Что будет с ним?.. Какие у него шансы? — Не знаю, Гарри… Я постараюсь сделать всё, что в моих силах как врач, но ухаживать за ним я не смогу. Думаю, пришло время рассказать всё Джинни.***
Вернулся Гарри домой далеко за полночь. Он не знал, что делать и как сказать семье о разговоре с Невиллом. Но больше всего его беспокоило то, что Гермиона была беременна… Эту новость он пока что предпочёл оставить в тайне. Гарри стоял на крыльце дома, не решаясь войти внутрь. На кухне горел свет, а это значило только одно — Джинни ждет его. Осторожно прокрутив ручку, Гарри вошёл в дом и тихо направился в сторону света. За столом, тихо сложив голову, спала Джинни. Гарри был безумно благодарен ей и еще раз убедился в том, что с каждым днём любит её ещё сильнее. Хоть все и считали, что у неё взрывной характер, но это было не так. С ним она была совсем другой… Тихой и нежной, чуткой и проницательной, а ещё она очень любила его. Гарри никогда в этом не сомневался и безумно дорожил ей, ведь она была его единственной семьей. Она и Гермиона. Гермиона была для Гарри больше, чем просто друг и боевой товарищ, она была для него сестрой, которой у него никогда не было. Всегда и при любых обстоятельствах она верила ему без малейших колебаний. Была первой, кто подавал ему руку помощи и прикрывал его спину. А Джинни всегда умела успокоить его, найти и уничтожить самые тайные страхи, она могла осчастливить его одним только взглядом и прикосновением. Всё в ней казалось ему идеальным. Шелковистые рыжие волосы, всегда идеально уложенные, тонкая талия, широкие плечи, осанка, высокая красивая грудь и глаза… Её глаза были самыми родными и дорогими на этом свете. Ещё раз оглядев жену, он усмехнулся своим мыслям. «Тебе чертовски повезло, Поттер!». Пошевелившись, Джинни открыла глаза и прошептала сонным голосом: — Гарри? Когда ты пришел? Прости, я уснула… — Всё хорошо, дорогая. В глазах Гарри светилось тепло и нежность. Он всегда старался быть заботливым и любящим супругом для неё. Он так хотел семью и так боялся её потерять. Остаться одному было его самым страшным кошмаром… — У меня к тебе разговор. Боюсь, он будет весьма неприятным. Гарри нервно втянул воздух и переступил с ноги на ногу. — Что… Что-то не так? Что-то с Гермионой? — Да. Они больше не могут поддерживать её. Невилл сказал, что они отключат её от аппарата… Гарри не знал, как сообщить ей о ребёнке. Он не мог рассказать ей о том, что узнал шесть месяцев назад. Зная жену, он понимал, что так просто не отделается, она всегда умела убедить его всё ей рассказать. К Гермионе их не пускали, и это тоже было дело рук Гарри, но долгие размышления заставили его принять решение рассказать всё жене. — Послушай меня внимательно, Джинни. Я не думаю, что поступаю правильно, рассказывая тебе об этом, и ты знаешь, что я не любитель лезть в чужую жизнь, но, думаю, это единственный разумный выход из ситуации… Прошу тебя выслушать меня и не устраивать сцен обид. Просто постарайся понять и поддержать Гермиону! В данный момент мы — её единственная семья и единственные, на кого она может положиться. — Гарри, что ты имеешь в виду? Чего именно я не знаю? — Гермиона беременна. Она на седьмом месяце. Не спрашивай меня о том, кто является отцом ребенка, я не смогу рассказать тебе. Это то, с чем Гермиона должна будет разобраться сама. Мы можем спасти малыша, сделав операцию, но о его существовании никто не должен знать. Понимаешь, о чём я? — Беременна? И как давно ты знаешь об этом? Не можешь сказать, кто отец? Стой! Ты знаешь, кто отец ребёнка? Насколько мне известно, между ней и Роном не было ничего, последствием чего могло явиться существование ребенка… У неё кто-то был? О боже! Во что она ввязалась?.. — Джинни! Гарри схватил девушку и тряхнул её, давая понять, что её истерика не заставит его рассказать ей всё то, что ему известно, и тем самым заставляя успокоиться. Голос Гарри понизился: — Послушай меня внимательно. Ты сделаешь то, что я скажу тебе. Мы — её единственная семья. Мне плевать на то, кто его отец, но я знаю точно, что при всём его желании он не может быть сейчас рядом. Пойми! Это ребенок нашей Гермионы, и им нужна наша помощь. Рон ничего не должен знать. Сглотнув подступивший к горлу комок, Джини сделала большое усилие и посмотрела на Гарри испугаными глазами. Он всегда был честен с ней, и даже если пытался что-то скрыть, ей всегда удавалось это узнать, но сейчас она понимала: «Лучше поступить так, как требует муж». — Хорошо, Гарри, я тебя слушаю. Джинни поёжилась от холодного голоса мужа. Он всегда был очень добрым и нежным с ней, редко повышал на неё голос и сегодня говорил с ней так впервые. Это заставило её подумать, что разумным будет согласиться с ним, не задавая вопросов. — Джинни, я подписал документы о согласии на операцию. Гермионе сделают кесарево сечение. За малышом нужен уход, и я хочу, чтобы ты присматривала за ним, пока я не найду способ вернуть Гермиону. И ещё… Это очень важно. Никто, ни одна душа не должна знать о ребёнке. — Хорошо, Гарри, я помогу тебе. Но я не могу понять, почему мы должны скрывать малыша? — Боюсь, что за этим малышом идёт охота, и именно поэтому Гермиона сейчас в таком состоянии. Мы должны спрятать его, и это должно быть тайной. Ни Молли, ни Артур, ни кто-либо ещё не должен знать об этом. Особенно Рон. Ясно? — О Боже, Гарри, что с этой девчонкой не так?.. Джинни не дождалась ответа, и после недолгого молчания согласилась и обняла мужа.